С. В. Герасимов
Специальные события как триггеры социокультурных процессов

Концепт «событие» в трудах отечественных ученых

В своем курсе «Введение в философию права» Бибихин постулирует особое «право зрителя», которое является одним из естественных прав человека и есть не что иное, как «право на событие». Здесь присутствует определенная ирония, которая заключается в определенном имморализме, которое возникает у автора в связи с человеческой увлеченностью событием, его онтологической сущностью. «То событие событий, что есть мир, что есть человек, случилось раньше, чем мы могли его наблюдать. Мы его видим произошедшим. И теперь уже не так важно, решим ли мы, например, что все это сотворил Бог, или что все возникло случайно, или что мы сами во сне все создали, – все это толкование по следам события, которое совершилось слишком рано, чтобы человек успел при нем присутствовать. […] Философия вспоминает о раннем событии. В этом смысле, а не в смысле повторов все философы говорят одно»^[87]. Вторым аспектом в понимании события у Бабихина оказывается зрелище. Эта тема соответствует хайдеггеровской очевидности и обнаженности бытия, в борьбе обнаженности и очевидности. Бибихин, в отличие от Хайдеггера, не останавливается на частичной реабилитации видимости, а сосредотачивается на эстетической событийности. Одним из важных наблюдений Бибихина является раскрытие события как триггера поведенческих паттернов. «Мы заняты – эвфемистическое выражение. На самом деле нас никто не захватил и ничто не захватило, заняли мы на самом деле и продолжаем занимать самих себя. Совсем другое начинается, когда мы по-настоящему захвачены. Захватить может только новое. Когда мы захвачены событием – другое нас не захватит – мы никогда не говорим […] что у нас нет времени. У захваченного – увлеченного – как раз оказывается время»^[88].

Грякалов А.А. определяет событие как место, дающее возможность соединить в субъективном восприятии бытие и мысли. «Событие – место сборки. Место сборки различных объяснений. Место сборки символического и предметного. Соответственно, представление события может выступить как актуальная организация субъективности – в контексте (пост)современного сознания можно говорить о специфическом усилии представления»^[89].

А.Г. Черняков в своих работах исследовал роль времени в иерархии начал онтологии, выстраивая исследование темпоральности онтологии и события (события мысли: узнавание, понимание) от Аристотеля к Гуссерлю и Хайдеггеру. «Событие видения есть действительное восприятие такой чувственной формы без материи, а сама эта форма (эйдос) и есть действительно видимое. […] Материей события видения служит, разумеется, «действительно-сейчас-видимое», а это – чувственная форма без материи, воспринятая чувством. Понятое таким образом видение есть энергия и форма – форма, которая и есть определенная энергия, или энергия, которая имеет свою внутреннюю, энергийную форму (видение, а не слышание, удовольствие, а не боль)»^[90]. Но «теперь» – определенность того или иного события (не зависящая от конкретного событийного содержания), полагает Аристотель, всегда себе тождественна. […] Мы видим, что Аристотелева дистинкция «теперь» как неизменного и как изменчивого не укладывается непосредственно в рамки известных онтологических различений: форма/материя (события?), субстрат (субъект) ⁄ его определения или (как пытается мимоходом толковать это различие Хайдеггер) existential essentia»^[91]. «Что означает, вообще, постигать умом некую определенную вещь? В Аристотелевой ноэтике мы находим вполне определенный ответ: в событии умного схватывания (ноэсис) ум становится умопостигаемой формой вещи без материи»^[92].

Черняков рассматривает событие в темпоральном потоке реальности в мышлении. «Гуссерлева "новая точка зрения", сформировавшаяся в период работы над "Лекциями по феноменологии внутреннего сознания времени", состоит в том, что память хранит не просто некое ранее воспринятое содержание X, а это содержание как воспринятое, т. е. содержание вместе с его (бывшим) способом данности. Этот удержанный способ данности может оказаться незамеченным (может не быть предметом рефлексии), но его скрытое или явное присутствие определяет память как особую энергию присутствия воспроизводимого содержания. Иначе говоря, в воспоминании о воспринятом содержании X воспроизводится не просто X, но (бывший) акт восприятия X. С одной стороны, ноэма акта воспоминания отсылает нас к ранее воспринятому предмету или событию: Гуссерль говорит в этом случае о "первичной интенциональности". Но она предполагает также отсыл к прошлому акту восприятия, и это – вторичная интенциональность. Она позволяет перейти от припоминаемого предмета к воспроизведению в памяти акта восприятия этого предмета. И именно этот (латентно или патентно) присутствующий (истекший) акт восприятия позволяет толковать удерживаемое как ранее воспринятое, действительно бывшее со мной»^[93].

А.Ю. Вязьмин обращает внимание на создание алгоритмов поиска и выстраивания причинно-следственной модели конструирования реальности на границе математики и философии у Чернякова: «А.Г. Черняков в своей реконструкции исторической событийности взаимного влияния философии и математики эксплицирует следующие моменты: а) аналогию между методом "усмотрения сущности" (эйдетической вариацией) Гуссерля и методом Клейна для классификации геометрических структур, использующих теорию групп преобразований; б) исторический факт взаимосвязи исследований по психологии и по теории восприятия пространства в работах Гельмгольца (который, скорее всего, Гуссерлю был известен) с теорией непрерывных групп преобразований С. Ли»^[94]. «Теория непрерывных групп преобразований, созданная Софусом Ли, появилась в тесной связи с идеями Германа фон Гельмгольца, во время его попыток отыскать верифицируемые события, которые позволяли бы совершать выбор одной из различных возможных геометрий физического пространства»^[95].

А.В. Магун в своей работе «Отрицательная революция: к деконструкции политического субъекта» исследует понятие «событие» и связывает его с понятием негативности и революции. «Заменяя экзистенциальное понятие "акта", событие отличается высшей интенсивностью свершения, но при этом не исходит из воли субъекта, а имеет идущий извне, из субстанциальной жизни общества, из ее прошлого и будущего, характер. Наконец, при общей бюрократизации культурных и государственных институтов, событие есть понятие экстраординарного, которое и выбивается из порядка, и фундирует его, но не может само претендовать на нормальность и обеспеченную установленность». «Событие становится предметом амбивалентного отношения, которое, в конце концов, табуирует событие или сакрализует его, но в любом случае парализует субъекта»^[96]. В другом своем исследовании Магун рассматривает центральное понятие «событие» в работах В.В. Бибихина, с точки зрения его эволюции в неклассической философии. У Магуна и Бибихина взгляд на событие, тождественное революции, различается в том, что у Бибихина революция (событие) – это то, что увлекает человека, придает его жизни смысл, и в этом отношении событие – одна из основных положительных составляющих смысла жизни человека. «Здесь налицо и ирония, и своеобразный имморализм, и онтологическая критика: высшее проявление человека – это захваченность событием, но желательно отдаваться ему с открытыми глазами, внимательно, видя онтологическую свободу события за закрепощением или страданием сущего» ^[97]. Магун выделяет у Бибихина набор существенных признаков: «Оно молниеносно. Оно захватывает (и одновременно позволяет захват вещей, пространств и времен). Оно предшествует сознанию и не дано ему тематически как предмет. Оно поэтому всегда повторно, имеет характер возврата (ренессанса, ре-волюции), но поэтому же взыс-кует «другого начала». Оно аффективно, головокружительно. Оно исторически конкретно (или: это историческое событие). Оно является и источником, и в то же время объектом права (права на событие). Оно самоценно и рефлексивно, ставит вопрос о себе самом и себя само под вопрос. Оно соблазняет и захватывает, дезориентируя и погружая в себя. Но при этом собирает человека воедино, в кулак. Оно оставляет само себя, свое ядро, неприкосновенным для субъекта и даже отталкивает его, приводя к отчуждению и демобизации субъекта»^[98][99].

Как уже упоминалось выше, основой философии события А. Бадью является «матема», а главным событием человеческой истории, как и у Магуна, и у Бибихина, и так далее – революция".

Основная задача политической науки состоит в преодолении отрыва от реальной политики. И здесь возникает потребность переосмыслить политику с точки зрения концепции «политического события»^[100].

Обозначенная концепция позволяет разрешить проблему методологического синтеза, поскольку в ней одновременно содержатся универсальные и сингулярные характеристики. Событие одновременно и уникально, редко^[101], и в то же время содержит новое начало, обнаруживающееся в разрыве с существующим порядком. Политическое событие происходит в пространстве публичных коммуникаций, оценка и рефлексия на события носят конвенциональный характер, но при этом не стоит редуцировать политическое событие, смешивать его с журналистским фактом^[102].

Л.В. Сморгунов пишет, что событийность самой политики является признаком, отличающим ее от происходящего в других сферах жизнедеятельности общества. В ситуации определения политического события, согласно Сморгунову, оно не детерминировано, а зависит от сути событийного знания, является обнаружением идеи события, т. е. существа, происходящего самого по себе, является существенным признаком политического процеса, в отличие от остальных столон социальной жизни. «При событийном анализе следует, по-видимому, говорить не о каузальной, а о "темпорально-ситуативной сложности", которая меняет обычную логику "причина-следствие", "цель-результат", а следовательно рассмотрение политической реальности в виде последовательности состояний»^[103].

Событие как способ разобраться во взаимосвязи философских понятий и их ситуативным смыслом, средой, в которой они возникли, рассматривается в работах К.А. Сергеева. «Человек может и способен в мире природных явлений, социальных событий и моральных актов установить какой-то порядок, соизмеримый с его внутренней организацией, с его душевной и духовной структурой, с упорядоченностью его нравственности и его способности суждения»^[104]. В исследованиях Сергеев рассматривает соотношение события и модели (схемы) как инструмент, выделяющий из философской наррации категории сущего и бытия. Такое соотношение отделяет их от идеологии и желаний автора, позволяет постигать сущее^[105]. В его работах есть отсылка к понятию монады Лейбница, которая существует в бесконечной последовательности двух бесконечно малых состояний: событии и памяти. Событие позволяет выделить интенцию автора, особенно тогда, когда событие для него несет личную окраску, что особенно важно при рассмотрении исторических событий. У Сергеева событийность связана с процессом связывания мышления и сущего, создавая непротиворечивую картину мира.

С.А. Смирнов предлагает рассматривать события как точки в траектории «карты-путеводителя» личности человека. Предполагая, что событие невозможно без человека, автор разрабатывает несколько концептов событийной онтологии человека, в основе которой интерактивная навигация человека и его будущего находится в зависимости от событийного ряда в процессе поиска – конструирования своего места в жизни. Человек у Смирнова – связующее событие между антропологией и онтологией, которое находится в пространстве событий и активно выясняет и уточняет это пространство всю жизнь. В своем исследовании автор продолжает концепт М. Хайдеггера о существовании человека в «просвете» бытия, между прошлым и будущем. С другой стороны человек представляет собой орган чувств бытия. Эта концепция схожа с представлениями жителей Древнего мира Междуречья, в которых Творец создал Творение, в том числе для самоанализа самого себя, поскольку сам Он только источник всего сущего и нет у Него собственных органов чувств. «Человек, совершая онтологический прыжок и становясь событием бытия, – ключевой ориентир для онтологии человека. Бытие осуществляется как событие, если человек свершается как событие бытия, тем самым становясь, свершаясь в бытии»^[106]. Рассматривая событийность человека, Смирнов рассматривает концепцию казуально-событийного мыслительного процесса, инициируемого «вдруг» извне у М. К. Мамардашвили^[107], и моделируемого событийно мышления у Г. П. Щедровицкого^[108], которое можно конструировать, создавая специальные условия игровых мыслительных полигонов. Допуская границу между мыслимым миром и миром немыслимым, автор отходит от европейского мировоззрения реальности как исключительно того, о чем можно помыслить. Допуская конструирование мысли человека, Смирнов пишет, что эпистема М. Фуко – результат усилий человека (группы людей), которая фиксируется в событийном тексте В. Дильтея и позже в событии-бытии у М.М. Бахтина.

Михаил Эпштейн определяет событие как «структурное единство разных моментов времени, придающее им одновременность; co-бытие разных моментов времени в надвременном единстве. В обычном словоупотреблении "событие" – то, что происходит во времени и, как философская категория, указывает на временной аспект бытия. Однако, состоя из элементов времени, событие организует их таким образом, что превращает в нечто одновременное^[109]. […] Категория события образует переход от диахронии к синхронии и позволяет в пределах данного временного континуума организовать его как вневременное структурное целое, как ступенчатое вхождение временного в вечное. Если время – подвижный образ вечности, то событие – это вечностный образ времени»^[110].

Проблемам event-анализа как метода автоисследования событий и событийного исследования процессов в различной сфере, событийного моделирования и прогнозирования посвящены работы Е. Азара^[111], Ч. Маклеланда^[112], Д. Канемана, А. Тверски^[113], Н. Талеба^[114] и других. Event – анализ представляет собой новую философию и практику организации событий в социокультурном, политическом, деловом пространствах. С развитием вычислительных мощностей компьютерных систем становятся возможными математическое моделирование и расчет процессов организации и проведения событий с использованием психометрических алгоритмов на основе непрерывного потока данных.

В отечественных исследованиях необходимо отметить работы О.Ю. Воробьева по созданию и развитию эвентологии, представляющую собой «теорию случайных событий, изучающую движение случайных событий и их взаимодействия – можно назвать вершиной теории вероятностей»^[115]. В эвентологии Воробьев продолжил практику, начавшуюся на заре человечества, по предсказанию наступления и характера событий. В отличие от астрологии, хиромантии, алхимии и обширных методик по аппроксимации и экстраполяции событийных рядов на основе накопленного векового эмпирического опыта, в эвентологии выделена «теория случайных событий в самостоятельное направление теории вероятностей, поскольку оно позволяет размышлять о строении случайных событий без многих лишних предположений, […] создан язык случайных событий – это универсальный язык, с помощью которого есть надежда получить результаты на пути объединения описаний физики – науки о материи – и того, что ее дополняет: метафизики – науки о разуме»^[116]. С точки зрения автора эвентологии, эта наука позволяет решать некоторые прикладные и основополагающие задачи философии: «материя и разум – это просто удобный способ связывания событий воедино»^[117]. С точки зрения создания специальных событий эвентология вводит несколько необходимых рассуждений: «Событие, «со-бытие» – способ сосуществования бытия и разума; ключевое понятие эвентологии, определяемое как воспринимаемое и/или создаваемое разумом «со-бытие» х с fl, х е F, – подмножество пространства исходов бытия»^[118]. Воробьев вводит понятия вероятности Р(х) и ценности V(x) события, ценность деятельности W(x), которые математически связываются между собой. Многие вводимые понятия, такие как «событийное восприятие» как функция, «колмогоровское событие» как частный случай исхода событий, и многие другие позволяют эффективно моделировать события. В этом смысле, если существует закон, способный описать вероятность и последовательность событий, и длительность условий самого закона будет меньшей, чем последовательное описание событий подряд, то такой закон будет «правильным» по Лейбницу^[119]. В современных условиях и последовательности, и законы сравниваются в формате булевой алгебры, через двоичную систему: о и 1. На основании эвентологии можно рассчитать три уровня деятельности частного разума по восприятию всего возможного набора событий:

• «простая деятельность» (предвидение и сравнение событий);

• «сложная деятельность» (предвидение взаимосвязей между будущими событиями);

• «полная деятельность» (предвидение события в ряду будущих событий)»^[120].

В результате использования аппарата эвентологии создается концепция Homo eventus – человека общества обмена информацией.

Современные концепции события в научной мысли XXI века и дефиниции

Резюмируя все вышеизложенное, выделим, что можно считать событием на современном этапе развития научной мысли. Итак, с точки зрения нашего исследования специальных событий как инструмента проектирования и регулирования социокультурной реальности, мы обобщим и выделим несколько идей:

1. Действительность (бытие) составляет трехмерное картезианское пространство, опирающееся на ортонормирован-ный базис, двигающееся в темпоральном потоке. Движение наблюдателя по всем осям непрерывно и неравномерно и образует «складки» – события. Событие – процесс изменения состояния системы хотя бы по одному из возможных критериев. Исходя из этого, можно выделить следующие концептуальные подходы к пониманию события:

2. События – непрерывные изменения в действительности состояний континуума, каждое из которых – результат событий предыдущих, причина свершения событий последующих. При этом каждое событие сингулярно. Цепочка темпорально связанных событий создает бытие, как точки, связанные геометрически, создают линию.

3. События могут развиваться непредсказуемо для наблюдателя, но в соответствии с некоторым законом возникновения событий, при этом событийность события в том, что человеку не дано предугадать наступление всех или части событий либо дано предугадать, но после события. В случае, когда событие планируемо, создаваемо и управляемо человеком, человек может формально говорить о факте события, но для него событийность отсутствует ввиду отсутствия предикации «внезапность».

4. События могут быть частью других событий, при этом предельное событие – акт Творения, имеющее начало и конец. Эта версия допускает точки вероятностного деления события, образования параллельных событийных веток, сложению и вычитанию событий, разворачивания событий в направлении, противоположном течению времени. Эта концепция создает возможность моделирования событий в различных реальностях, создавать модели и симулякры событий и реальностей, создавать сплит реальностей с различными свойствами.

5. Событие может быть трансцендентальным, но всегда оно является трансгрессией, выходом за «пределы» предыдущего состояния, изменением предыдущего состояния. Эта трактовка в сочетании с предыдущей позволяет создать таксономию событий, вводить понятие «события» в любые человеческие практики, во все науки: естественные точные и гуманитарные, выстраивать родовидовые отношения, классифицировать событийные предикаты, создавать событийную онтологию.

6. Существует концепция, в которой человек может быть выведен за скобки некоторых событий, и наблюдать только синтетические события – результат более мелких (непостижимых) событий. При этом существуют и более крупные события, которые человек не в состоянии понять ввиду ограниченности восприятия. В этом смысле человек находится между макро- и мини-событиями, которые он не постигает совсем или не постигает пока, в зависимости от общей мировоззренческой концепции.

Событие субъективно и зависит от наблюдателя. В отсутствие наблюдателя события нет. Наблюдатель фиксирует событие непосредственно, через присутствие и участие, или опосредованно, через текст, видео, аудио, социальную семиотику, приборы, тесты и т. д. Событие может существовать для одного наблюдателя и одновременно не существовать для другого. Событие темпорально и зависит от скорости восприятия наблюдателя. Для одних наблюдателей процесс может быть внезапным и отнесенным к событию, для других – нет. Событие может быть различным по степени реакции наблюдателя от незначительных изменений до революции, катастрофы и т. д. Современное цифровое информационное общество связано с событиями, незаметными наблюдателю, но регистрируемыми им через интерфейсы счетных устройств. В этом смысле событие – работа триггеров в процессорах счетных устройств, которые происходят постоянно в неисчислимом количестве. В информационном обществе событие и бытие можно представить в терминах булевой алгебры как квазибесконечным набором единиц и нулей, с помощью которых можно описать многие процессы разного масштаба в современной действительности.

Необходимо отметить границы события. Событие представляет собой разновидность информации. Событие не существует без материального носителя. В этом смысле нет «бестелесных событий», событие не может быть абстрактной и невоплощенной ни во что сущностью. Событие всегда предполагает наличие материальной репрезентации: знак, электромагнитная волна, поток частиц, величина намагниченности, перепад давления, спин электрона и так далее. На события распространяются ограничения физического мира, его законами и ресурсами. Об этом пишут Ральф Ландауэр^[121], П.У. Бриджмен^[122]. Это позволяет оперировать событиями с использованием конкретного материального бытия человека.

На сегодняшний день задача современной философии заключается не в создании некой универсальной философской системы, сколько в расчистке понятийного поля с целью прояснения бытийной ситуации человека. В этом смысле событийная философия связывает истоки философской мысли с сегодняшним днем, позволяя сформировать эффективную систему создания и применения специальных событий в социокультурном пространстве.

Термином «событие» пользуются все науки: точные, гуманитарные, естественные. Все современные знания и все современные наррации прирастают событиями. Термин «событие» используется и в сугубо теоретических исследованиях, и в прикладных практиках организации мероприятий. Поэтому термин «событие» нуждается в уточнении с точки зрения персональной и групповой идентичности.

Существует концепция, в которой человек может быть выведен за скобки некоторых событий и наблюдать только синтетические события – результат более мелких (непостижимых) событий. При этом существуют и более крупные события, которые человек не в состоянии понять ввиду ограниченности восприятия. В этом смысле человек находится между макро- и мини-событиями, которые он не постигает совсем или не постигает пока, в зависимости от общей мировоззренческой концепции.

Событие измеряемо, классифицируемо, моделируемо. В этом смысле его можно использовать в ивент-анализе и при исследовании динамической событийной онтологии^[123].

Событие – один из главных элементов смысловой картины мира, отвечающий за ее онтологическое основание. Познание, осмысление действительности предполагают построение данных, описаний, зависимостей, нарративов, ключевую роль в которых играют конкретные события. Не случайно термином «событие» оперируют различные науки – и гуманитарные, и естественные, и точные. Этот термин имеет множество определений и в первую очередь интуитивно связывается с явлением различного происхождения.