Romapleroma
Благоухание молока
Ромб Закона
Вылетев той же ночью, к утру я уже был в объективах камер наблюдения аэропорта города на море. Почему-то захотелось приземлиться не в мегаполисе, а в курортной провинции. Возможно, подсознательно человек стремиться к большим водоемам, чтобы оставить там лишнее. Не только мочу, но и что-то более душевно-сильнодействующее, хотя по заявлению некоторых, душа находится именно в мочевом пузыре. Я же убежден, что если и душа находится внутри человека, то содержится, она исключительно в слезах. При этом подобное рассуждение не совсем уместно, ибо это все равно, что утверждать, что музыка находится внутри гитары или барабана. Я провёл ночь в небольшом доме и на рассвете двинулся к побережью. До 8 часов утра камни охраняли одиночество волн с особой грацией. Если и существует идеальный тандем, то накатывающая вода и молчащий минерал, явно претендует на лидерство. Гармония… Только вот почему-то я не верил в неё. Никогда. Еще подростком, лёжа на шезлонге, созерцая зонтик в стакане со льдом и дельфинов, я знал о мнимости этого хрупкого покоя. В центре земли есть пылающее ядро, в телефоне 8 пропущенных, да ещё и авто надо отдать в сервис. Тогда мне было 19. Сейчас 19+ и стрелки часов близились к полудню. Стул был развернут спинкой к морю, что вызывало дикий интерес навстречу идущих. Участникам первой пары были примерно по 35, обычные, средние, граждане. Я запил их коктейлем из клюквы, перги и мёда и продолжил ждать вдохновения, ощущая себя приветствующей королевой на балу у сатаны. Люди шли со всех сторон: многодетные, бездетные и просто люди, держащиеся за руки, наполняли пляж бесплатного моря. Я стал присматриваться глубже, буквально ныряя в состояние и цель встречных глаз. Радостные, немного усталые, опустевшие. Каждая двойка душевных зеркал добавляла специй в мой напиток под зонтиком. Удовлетворив свои собственные глаза женскими формами, я переключился на мужчин. Почему они двигаются так робко? Почему даже нерушимые "альфа-особи" привычный генеральский марш подстраивают под внешний фактор своих самок? Что эта за едва уловимая зависимость и покорность перед незримой силой? Не могли же они все быть немного наркоманами? Я закрыл глаза. Перед внутренним взором продолжали своё обреченное шествие цветные фантомы.
– Их усилия в ожидании награды. Их триумф жаждет признания.
Я обернулся. Рядом со мной, чуть позади, на корточках сидела… Нет, я не стал пронзать взглядом озвучившую мои мысли женщину. В животе расцвела мята и я сделал сверхусилие, чтобы сохранить исходное положение тела и не разлить напиток.
– Смотри. Видишь вот этих, с желтой сумкой.
Голос обратил моё внимание на семейную пару с ребенком. Им было лет по 40. Дитё радостно бежало впереди, следом шла мама и замыкающий отец.
– Ага, я вижу.
– Посмотри, они отлично одеты. Семья явно в достатке.
– Почему мужчина плетется, будто его ведут на поводке?
– А его и так ведут, просто поводок невидимый. Глянь другими глазами. Видишь? По земле течёт яркое теплое повидло от его женщины.
Я собрался внутри головы и выпустил луч внимания в их сторону. Женский голос был прав. Нюх самца четко улавливал энергетический след самки. Он двигался строго по его направлению. Теплое свечение, выходившее из нижней части тела женщины, буквально окутывало верх мужчины – от горла до макушки, покрывая его мышление светящимся шлейфом маточной радиации.
– Можешь не продолжать. Расслабься. Схема идентична для всех кровенаполненных тел и люди не исключение. Изначально задумка была верная. Во времена моногамии и святой Цели это позволяло находить друг друга глазом, вооруженным лишь любовью, и оставаться на связи всё время, пока того требовали обстоятельства.
– А сейчас?
– Ты видишь сам.
– Расскажи сильнее.
Я отхлебнул красного сока вдвое обычного.
– Ты думаешь, что дегенераты, распавшиеся семьи, неустойчивая и агрессивная социальная атмосфера это следствие давления на систему извне?
– Ну да, всякие там мировые заговоры, злодеи.
– Пусть будут. Но им всегда можно отказать в признании и умереть, не впустив в себя скверну. И так было. Но теперь всё иначе. Этот оранжевый невидимый пиздасок взял власть над поступками мужчин. Их система эмоционального вознаграждения, так или иначе, настроена лишь на одно – порцию маточного тепла от их самки. Вертикальная составляющая атрофирована. Свет духа был замещен кратковременными выбросами гормонов в кровь. Самцы перестали быть и вести. Они выбрали волны.
Порыв ветра ударил в спину и следом за воздушным потоком пришли брызги, смочив лён натуральной солью.
– И что все такие?
– Да. В той или иной мере. А те, кто отрицают – врут. В этом нет ничего плохого. Я повторяю механизм имеет священные корни, но, как обычно, существует риск мутации розы в говно. Использование же этого механизма по назначению, всегда приводит к чуду и созиданию.
Тонким пальцем она нарисовала на песке два круга, соединив их в третьих точках, замкнула ромб.
– Это закон. Когда-то его назвали. Она сделала паузу, то ли от сомнения, то ли от того, что шелковый платок закрыл ей глаза. Закон Юности-Продуктивности. Жизнь расскажет тебе о нём.
Я смотрел в песок и ждал. Её тонкие пальцы заметали контуры озвученной истины и по напряженности воздуха было понятно, что грядет завершающая фраза.
– Применяй свой нюх праведно. Во имя Цели. Волны разбили многих. Мужчина не лёд, чтобы оставаться целым в колебаниях силы. Удовольствие имеет сверхчеловеческие корни. А этим оранжевым повидлом можно отравиться на три жизни вперед. И хоть оно и теплое, смерти в нём от этого не меньше. И да, рожать должны только благословленные.
Помолчав несколько секунд, я резко обернулся, но никого не увидел рядом. Женщина уходила спиной ко мне. Жадным взглядом я пытался рассмотреть детали незнакомки, но ветер был слишком силен, чтобы кричать.
Скорее всего, я уснул или потерял сознание, но посмотрев на часы, я нашел там вечер, а в телефоне 8 пропущенных звонков. Степеннее обычного я собрал вещи и двинулся прочь от человеческих волн, оставляя желанное море позади диалога с не узнанной глазами, но познанной умом женщиной. Добравшись до дома, я увидел, как на пороге стоит хозяин. Он ждал меня у входа.
– Ты где был?
– На пляже.
– На каком?
– Да он один тут.
– Так он закрыт на трое суток со вчерашнего дня. Там охрана везде никого не пускают. штормовое предупреждение же. Для отдыхающих вход закрыт!
Я ответил улыбкой на его слова, хоть и по изнанке моей кожи пробежал холодок. Перед глазами стоял Ромб Закона… И я знал что, где-то уже видел этот знак… Видел… Видел!
Седые вески хозяина дома играли мудростью на южном солнце, видавшая виды кожа отправила меня мысленно к образу моего деда. И тут внутри меня вспыхнул свет! Я мчался на второй этаж к заветной папке. Впервые в жизни я листал бумагу с такой скоростью – вот что значит озарение – в вены будто добавляют присадку, повышающую октановое число, и северное сияние мерещится повсюду, закрывая твой рот и открывая истинный взгляд навстречу небесным истинам. Искомая фигура оказалась во втором разделе грифового документа.
Два вечных начала сливаются в третьей точке. Шакти, свободная от глины участников союза, идет либо на создание объекта реальности, либо возносит сознание к Творцу. Сублимация дарует Юность. Манифестация дарует Продуктивность.
Закон выполняется тогда и только тогда, когда отсутствует прогрев адамической составляющей участников.
Геометрическая форма составлена из 4 центров. Левый центр представляет собой женское начало – энергию, магнетизм. Правый центр – мужское начало, информацию, электричество. Линия между данными центрами значит только то, что они эманируют из единого центра в своем пределе и все же не могут встретиться напрямую. Контакт возможен только в третьей точке. Первый вариант взаимодействия – сублимация. Данный процесс случается, когда шакти не идет на реализацию того или иного проекта (написание книги, создание механизма, основание новой религии или съемки фильма). При этом слияние женского магнетизма и мужского электричества дарует омоложение тел и восстановление сил. Второе место встречи – манифестация. Создание объектов материального мира, а также духовно-интеллектуального наследия цивилизации. Мужчина рисует контур, женщина заливает его красками. Проект всегда отвечает потребностям текущего момента и витка эволюции человечества. Закон выполняется в случае отсутствия доминанты порока (адамическая глина) в телах участников проекта. Наличие интимных связей на стороне, бытовые ссоры, излишнее сексуальное взаимодействие внутри тандема – основные направления выгорания Шакти. Пребывание партнеров в гендерном ядре дарует здоровье и естественность протекания телесных процессов.
Я сидел на кровати и держал в руках кожаную папку с гербом на обложке. Было ощущение, что я укачиваю детеныша мифической двуглавой птицы и он вот вот взлетит и станет новым хозяином мира. Еще бы! Теперь я не сомневаюсь, что наша страна имеет статус сверхдержавы не только благодаря энергии атома и неизбежной баллистики, но и благодаря таким вот ученым-умницам, создавшим эту папку. Я захлопнул документ с неподдельной гордостью за Родину. Внезапный отпуск подходил к завершению и впереди меня ждал сухой и не менее солнечный сентябрьский мегаполис. Работа, будни, нереализованные мечты и скромные желания – та самая жизнь, которой живут обычные люди – люди, у которых нет такой папки. Но у меня она была. И я не смел жить как все. Не смел перед собой, перед авторами и создателями, не смел перед ней.
Золотая ветвь миров
Бывает такая осень, которая позволяет нам людям по-другому понимать вес и смысл золота. Она распределяет его равномерно по лесам и полям, по каждому листочку и колоску, показывая и доказывая синергичность и общедоступность блага. “Только взгляд свой не отдавай скверне, только сердце не заполняй пустотой и я дам тебе потрогать Мону Лизу за коленку” – примерно так я рисовал себе речь девы Осени с трибуны.
Офис давил на психику своим простором. Его было слишком много для меня одного, без Женьки. Процедура перевода средств в фонд была практически завершена. Мне казалось, что последняя воля исполняется правильно и безукоризненно, когда вдруг раздался стук в дверь. Стучали не плотью о дерево, а деревом о дерево. Я нажал кнопку и микролифт приветливо распахнул массив перед гостем.
– Вы?
– Я.
– Зачем?
– За беседой.
Моему удивлению не было предела. Тот самый 100 летний юноша в пончо наполнял воздух моего кабинета потрясающим букетом терпкого аромата мужественности и власти.
Он не стал садиться, и какая-то сила вынудила меня принять стоячее положение. Вежливость наверно. А может, он так давил мне на психику, что сработала интуиция – в случае чего – прыгать в окно. От гостя пахло хищником.
– Видите ли, Роман, я вынужден огорчить вас, но создание фонда по раскрытию потенциала не самая лучшая идея. Вам придется свернуть эту программу.
– С чем это связано?
– Я позволю себе не повторять того, что уже было сказано.
До меня в миг дошло мурашками по коже что голос, который мне снился в самолете принадлежал моему гостю.
– Как вам это удалось?
– Также как и Марии удалось найти вас, мне удалось передать вам слова, хозяином которых я не являюсь. Когда начнете мстить, учитывайте это.
Он развернулся и стремительно покинул помещение, оставив меня с открытым ртом и сжатым хрусталем стакана минеральной воды в руке. Я отвернулся от двери в направлении окна, как вдруг что-то звякнуло позади меня, заставив тело вскрикнуть и молниеносно развернуться обратно к выходу.
– Золотую Ветвь Миров невозможно создать заново. В неё можно только войти.
То ли это металлическая ветвь говорила, то ли снова в мою голову кто-то залез. На моем столе мерцала желтоватым светом фигурка, напоминающая ветку пальмы. Я, было, бросился к ней, но в ту же секунду отпрянул от неведомой вещицы. В следующее мгновение я мчался в лабораторию к своему китайскому другу. Химик от бога. Говорят, он мог на ощупь определять пробу драгоценных металлов. К тому же, у меня просто не было никого другого, кто смог бы принять меня в 7 утра в воскресение.
– Чжень, привет это Роман, ты спишь?
Из домофона раздался восточный неискренний смех и приятный бархат голоса:
– Со вчерашней ночи жду тебя друг мой, проходи.
Мелодичный писк электронного замка я дослушивал, мчась по лестнице к разгадке.
– Чай не предлагать верно? Лучше помочь сделать спектральный анализ, не так ли?
– Чжень, ты мое восточное солнце, спасай! Скажи мне все, что можно и нельзя об этой штуковине.
Смуглые пальцы с интересом приняли загадочную безделушку. В моменты, когда я приносил ему что-то подобное, его одолевал приступ аутизма – окружающее переставало иметь для него вообще какое-либо значение. Человек нырял в металл всеми своими нейронами. Время шло. Он молчал. Когда его сопение окончательно вывело меня из себя, я не выдержал:
– Ну что ты мучаешь меня, говори уже!
– Прибор не фиксирует элементы известной периодической таблицы.
– А твои пальцы?
Он улыбнулся, не отводя глаз от кусочка тайны в виде пальмы.
– Знаешь, однажды мне приносили украшение на анализ и оценку стоимости. Нечто вроде ожерелья или воротника. Было у них там определенное украшение для самых главных. Говорят, что даже фараонам оно не полагалось. Лишь жрецам. И сделано оно было из вещества под названием Иропия. Нечто вроде материального проявления высшей духовной силы. Божий метал с неизученными свойствами. Есть мнение, что встречалась жидкая форма и порошковая.
– Такая? – я достал из внутреннего кармана куртки бутылочку янтарного цвета.
Мастер осторожно положил ветку на белый бархат и посмотрел в мою сторону.
– Что это?
– Ты сказал Иропия?
– Да.
– Это она.
– Откуда она у тебя? Черт возьми, откуда у тебя и она и эта ветка?
– Чжень, скажем так, порой судьба испытывает нас. Двор денежных менял это не последнее испытание. Есть барьеры куда круче. За одним из таких барьеров мне его и вручили.
–Поразительно. Этих элементов не существует в природе! Каким образом они попали к тебе?
Я не знал, что ему ответить, но слова пришли сами. Походив по комнате, то ли собирая синтаксическую мозаику, то ли просто ради важности, я многозначительно оперся на спектрограф и сказал:
– Судьба находит сама.
Китаец стоял, молча соглашаясь со мной, а я, уходя, знал, что подарить ему на новый год.
– А что мне делать с пальмой?
– Дарю друг мой!
Металл в его руках получит намного более великую судьбу, чем в моих, потерявшись где-нибудь в кармане. Меня же интересовал только живой и теплый смысл выражения Золотая Ветвь Миров.
С каждым разом я всё смелее открывал папку с секретом геополитического совершенства и исторического бессмертия внутри. Глаз вполне уверенно чувствовал себя среди схем, рисунков, печатей и прочей атрибутики оккультно-мистического характера, направленной на пробуждение зверино-духовной доминации над себе подобными. Всё-таки, кто бы что ни говорил, мир держится на войне и будет существовать пока война интересна каждому из Трёх Неспящих. По крайней мере, так заявлял документ под грифом. По лицу пробежала надменная улыбка – Золотая Ветвь Миров страница 66. Пальцы с яростью спринтера побежали по бумажным дюнам – 12, 43, 65, 68. Стоп. А где нужная страница? Вырвана! Черт ее дери! Может именно он и вырвал? И что теперь? Мертвые языки на спинах женщин, несуществующий металл, отлитый в пальму, бутылки с духовным золотом, меняющим клеточный гомеостаз… Кто пояснит мне что происходит и зачем и почему со мной?
–Дед, как же ты нужен сейчас.
Голова повисла под собственным весом. Не было настроения держать ее гордо над волнами судьбы. Я понимал, что даже, обладая такими документами, я бессилен в одиночку. След вел к Академии 17.22.
В полдень, тихий центр города был забит машинами до отказа. Черная железная масса, обрамленная хромированными линиями и мигалками, выдавала статус пассажиров с вываливающимися из кожаных интерьеров животами. Но приезжали в этот сектор и крайне спортивного вида люди – работники интересующего меня учреждения. Проникнуть за ложно-скромные серые двери у меня не было ни шанса, ни предлога. Я внук ныне усопшего деда и моё имя ничего не значит для каменных лиц, как охраны, так и руководства. Капая слюной томящего желания на руль и сидение я не заметил, как солнце упало за соседнее здание. Говорят, тьма помогает героям. А кто я, как не герой? Да и здания стоят настолько близко, что… Ладони вспотели. Странное всё-таки существо человек – в любой спорной ситуации исходит на влагу. – Хорошо, что не на более твердые выделения, – с улыбкой сказал я вслух, выходя из авто. Проходящая мимо мамочка с коляской понимающе улыбнулась, наивно полгая, что я сочувствую ее будням. Будучи дипломатом, я кивнул в ответ и двинулся в сторону соседнего дома. Оказалось, это было обычное здание без охраны и сигнализации. Спокойно поднявшись на последний этаж, я с удивлением заметил, что дверь на чердак гостеприимна не менее, чем парадная. Боялся я все-таки и темноты и высоты, но цель оправдывала средства. Ветер приветствовал меня легким ударом, заставив застегнуть пиджак и поднять воротник. Подойдя к самому краю крыши, я оценивал сверхвозможности своих ног для доставки тела на крышу соседней постройки. Что-то мне говорило, что их может не хватить. Возможностей этих. Знаете, есть такое понятие “прыжок веры”, это когда человек шагает в пропасть, полагаясь на что-то свыше и, держа подбородок не ниже параллели с землей, фокусируется на предельном горизонте святой Цели. Я разбежался и, естественно, первым делом опустил голову, оценивая, быстро ли я умру в случае недолета. Удар о поверхность крыши оказался сильнее, чем я думал и выбил из меня глухой короткий крик. Последний раз такие маневры я совершал лет 20 назад, когда убегал с друзьями от охраны полуразрушенного кирпичного завода номер 6 в городе с запахом фенола и кедра.
– Похоже, еще и в птичий помёт вляпался. Ну что ж, да поможет мне его сила открыть дверь чердака!
Дверь поддалась не то чтобы давлению руки, а давлению взгляда. – Сегодня что, ночь музеев? А может, все тот же ветер, встретивший меня мгновение назад, сдвинул деревянное ветшающее полотно. Вот не понимаю одного, неужели никто не подозревает, что в здание такого уровня никто не захочет проникнуть с крыши. Совковая самоуверенность. Прощаю им.
Тайну коридоров смиренно хранил приглушенный свет. Звук шагов поглощали красные дорожки. Я помнил примерный план здания и самое печальное, что мне нужно было пройти его от крыши до подвала. Архив Академии находился именно там – под землей, вдали от атмосферы человеческих страстей, мнимых бед и кратковременного счастья. Я шел так, как не ходят те, кто проникает тайком. Мой аллюр был очерчен той самой высшей целью и подбородок был параллелен горизонту. Не было ни страха того, что меня заметят, ни заботы о том как выбираться отсюда, ведь явно никто не захочет выпускать меня через парадный вход. Не составило большого труда проскользнуть мимо шахматистов с пистолетами на первом этаже. Я спускался тише обычного, поскольку боялся того, что не все охранники разделяют страсть к игре королей и кто-то, так или иначе, мог обходить коридоры имперской кузницы гениев. Воздух в подвале оказался на редкость свежим и сухим. Наверняка это было сделано для сохранения манускриптов и всяких там мумий. Всё оказалось также просто, как и на крыше – в конце коридора было открыто небольшое окно. – Да, что-то я слишком предаюсь фантазии, в конце концов, я не в Ватикане. Пройдя чуть дальше, я понял, что поспешил с выводами о безалаберности хозяев этого здания. Передо мной предстала дверь, за которой по моему впечатлению хранилось донорское сердце для вождя и золотой запас для страны. Монументальное сооружение ужасающее своей надменной нерушимостью. Я стоял не дыша, пока глаз не привлек пульт размером с калькулятор, висящий в воздухе на тонком жгуте, справа от входа кощеев сейф. Понимая, что неверный код поднимет вой сирен или хотя бы шахматистов оторвет от доски судеб, я начал осознавать тщетность моего предприятия. Шаги! Неужели охрана… Мужские голоса что-то обсуждали сквозь смех. Другого было не предопределено – отряд двигался в мою сторону. – Ну, вот и всё.
Я, было, ринулся к окну, но нет, не пролезу. Тонко игольное ушко, а плечи слишком широки. Сначала нос поймал манящий аромат знакомого парфюма и лишь спустя секунду мой локоть подхватила уже знакомая тонкая рука.
– Быстрее. Идём!
Тонкие пальцы с красными ногтями стучали по кнопкам пульта. Дверь открылась внутрь и мы проскользнули в едва появившуюся щель между броней металла и бетоном класса B80.
Она толкнула меня в кресло, уперла руки в свою талию, а глаза в мой правый глаз.
– Я слушаю, – молча сказала она.
Я открывал рот как рыба, но слова не выходили. Просто потому, что в голове не было порождающих речь мыслей. Тишину нарушил ее шепот рядом с тем же ухом, через которое она пыталась попробовать на вкус мои мозги:
–Кормил голубей на крыше, да? И случайно оказался в самом охраняемом объекте города.
Попробовав вкус крови своей треснутой губы, я не растерялся:
– Ну, не так уж он и охраняется раз я здесь.
– Не время для гордыни.
– А ты как здесь оказалась?
– У меня есть допуск да будет тебе известно. И, между прочим, я видела тебя в тот день когда ты приходил к деду. А еще, если бы ты был более внимателен, ты бы заметил мою машину позади твоей, но ты был увлечен киванием женщине с коляской и поэтому я задаю тебе вопросы, а не ты мне. Итак, зачем ты здесь?
Я не знал, можно ли было ей доверять, но она спасла меня от охраны и у меня не было другого выбора, кроме как сказать правду. Про версию о кормлении голубей она бы не поверила.
– Ищу вырванную страницу. Там дается пояснение о Золотой Ветви Миров. Мне нужно понять, что это, потому что приходил твой бородатый шеф и оставил мне одну штуковину сделанную непонятно из чего. А еще он запретил мне работать по направлению фонда раскрытия потенциала. И я хочу знать почему. Вот.
– Всё?
– Всё.
Она освободила свою талию от тисков лозопобдных пальцев и позволила огню стекать ручьями прямо в пол спецхрана. Но поскольку помещение было изолировано от электромагнитных волн, у меня было ощущение, что фейерверк отражается и рикошетом освещает всю комнату искрами вечного костра.
– Да прекрати ты смотреть как завороженный. Надо думать, как выбираться отсюда, а ты всё зайчики солнечные ловишь.
– Знаешь, в темном мире, порой, это очень увлекательное и единственно верное занятие
– Ладно, сделаем так, я представлю тебя на выходе как своего переводчика. Выйдем как ни в чем не бывало. Главное улыбайся.
– Стоп стоп стоп. Я пришел сюда, не чтобы уйти через парадный выход с женщиной в обнимку. Мне нужен ответ на мой вопрос!
– Через 5 минут заканчивается последнее окно допуска для работы с документами. Тех, кто задержался, ждет допрос. Ты этого хочешь?
– Мне терять нечего Мария. Говори все что знаешь и уходим.
– Ты не овен случайно?
– Близнецы. А ты рыба, а все рыба говорливые, так что делай, что звездами предписано. Я слушаю.
– Страницу, которую ты ищешь, вырвала я. И я велела передать тебе папку. Мы работали все вместе в одном отделе над одним проектом. Женщина, которая приходила тогда ночью, ее послала я.
–Я могу увидеть эту страницу?
– Позже. Время не ждет, мы должны спешить.
Дверь бесшумно открылась. Коридор был пуст, но предстояло миновать пост охраны на входе. И даже, несмотря на шахматы, эти парни могли дать мне фору в боевых навыках и в случае чего явно изменить направление вечера. Уверенный шаг двух пар ног нескромно нарушал нависшую тишину.
– Ты знаешь какой-нибудь редкий язык кроме сензара?
– Только английский.
– Понятно. Тогда просто молчи, когда мы будем проходить мимо них, я всё сделаю сама.
Ребята, заметив приближающихся особо трудолюбивых работников, поднялись со своих мест:
– Добрый вечер, господа, задерживаетесь. Не порядок, – обращался к нам один из представителей Ларца.
Меня разбил приступ гомерического хохота, то ли от страха, то ли от эйфории, я подошел к нему и в глаза сказал:
– Двое из ларца одинаковых с лица! – повернулся к спутнице и добавил уже шепотом –беги!
Ударив по кнопке, женщина рванулась к двери. Не став испытывать судьбу на прочность я испытал свой лоб. Удар пришелся непосредственно в переносицу. Человек упал, брызгая кровью на пол. Навстречу мне вышел человек вдвое больше меня. Не думая, я бросился к нему в ноги и дернул на себя две ступни. Йети рухнул навзничь. Я перепрыгнул исполина и помчался следом за ней. Она подхватила меня при слете с крыльца и получилось так, что я прямиком рухнул в салон авто. V-образная английская восьмерка, не щадя резину, выплюнула нас гиперпространство. Я кое-как успел подобрать ноги и захлопнуть дверь.
– И чего теперь будет с нами?
– Не знаю, скорее всего, сначала проверят Архив на пропажу документов, а потом объявят нас в розыск по внутренним каналам. И, как ты понимаешь, эти самые каналы работают намного эффективнее официальных.
– Но мы ж ничего не взяли!
– Мы посягнули на систему. На идеологию. Такого Центр не прощает.
– А ты почему ввязалась в это всё? Ведь ты могла спокойно сдать меня охране и курить свои сигары у шкатулки с изумрудами!
– Видишь ли, та самая папка не должна была попадать к тебе в руки. Изначально Центр вообще хотел поставить крест на проекте Кали Огня. Ты считаешь, что твой дед, приседавший со штангой под 100 кг в 80 лет и бегающий марафон, умер случайно?
– Ты намекаешь, что Центр подарил ему свободу от тела?
– Я лично знала человека, который занимался, скажем так, освобождением твоего предка.
– Знала?
– Знала. Теперь его самого нет в живых. Но это не главное. Главное, какие планы Центр имеет на тебя.
– И какие же?
– Пока не знаю. Но все, кто видел Дерево Мнимого Греха, не прожил дольше года. Это своего рода подарок Центра человеку, которого собираются стереть. Поверь, не каждому дается возможность осознать реалистичность своей любви. Для большинства это лишь страсть и скоротечная мечта, завершающаяся разводом или смертью. Увидев человека, который дорог твоему сердцу как плод того дерева, ты встретишь его в следующий раз, когда родишься вновь. Это, пожалуй, высший дар, который способен принять земной человек – дар Узнавания. Я не думала, что он поведет тебя к Дереву. Если бы знала, никогда не втянула тебя в это. После того визита я глаз с тебя не сводила, поскольку считаю себя ответственной за происходящее.
– Что я такого сделал, что помешал Центру?
– Могу предположить, что Центр хочет аннулировать лишь еще один очаг наивности и на этот раз в твоем лице. Ты хотел быть мессией и выдать информацию толпе. Осознай две простые вещи – мессией не становятся по своему желанию. На эту позицию назначают. И второе – нельзя бросать дрожжи в несоответствующее этим дрожжам тесто. Пойми, папка даёт свободу от Зова. И такой побег можно совершить только в одиночку. Она предназначалась тебе, как единственному потомку твоего деда. У тебя кровь готова закипеть, понимаешь ты это или нет? А людей, если снять с ошейника, они покусают друг друга! Ты хотел перекрасить мир? Запомни мир уже стоит на радуге и ее спектр в корректировке не нуждается. Особенно со стороны людей. Скольких распяли за попытку сделать счастье глобальным? Ты хочешь быть следующим? Все люди мнят себя героями, пока не ощутят вес забиваемых в тело гвоздей. Папка это ключ от двери, куда проходят по одному. Беги сам!
– Знать бы от кого и куда.
– Мой шеф представитель Смотрящих за Рисунком. Так Их называют в стенах Организации. Они корректируют причинно-следственные связи реальности и следят за соблюдением непищевых законов.
– Каких законов?
– Законов, не ограниченных интересами желудка и яиц всей цивилизации, Роман.
Автомобиль остановился. Подружившийся с наступившей ночью переулок был жаден до фонарей, не давая глазам охватить геометрию окружающего нас пространства.
–Странно. Обычно с освещением проблем не возникало, – освобождая себя от необходимого давления ремня безопасности, тревожно подметила она.
Я неуверенно потянулся к дверной ручке, чтобы хоть как-то осмотреться снаружи.
– Сиди смирно.
– Что-то не так?
– Видишь тот фургон в кустах?
– Нет.
– Присмотрись.
– Не вижу все равно. Это что за нами?
– Я знаю все машины, которые паркуются здесь. Вряд ли фургон без номеров привез чьих-то детей из садика как раз в ночь проникновения в Архив конторы. Теперь Центр нас не отпустит просто так.
– Что будем делать?
– Для начала сменим машину. Эту знают как облупленную, да и наверняка в ней маяк. Она же служебная.
Она включила заднюю передачу и проехала метра три.
– Перелазь назад и подними заднее сидение.
Дав трезвую оценку ситуации и блеску ее глаз, я, не задавая лишних вопросов, сделал, как она велела. Перед моим взором предстал тротуар и край канализационного люка. Я понял ее план.
– Сдай еще чуть назад.
– Так?
– Да.
– Сможешь открыть?
– Ну, вариантов то нет, значит смогу.
Люк подался с третьего раза. Видимо редко открывали.
– Черт, Маш вот чего чего, а по сточным коллекторам в костюме я точно не бродил.
– Не поверишь, мой наряд тоже прежде не имел такой возможности.
Спустившись первым, я попытался поддержать ее, но женское тело отреагировало самостоятельностью.
– Куда ведет этот туннель?
– Ко мне в гараж.
– Ты что сама прорыла его?
– И снова не поверишь. Сама.
Мы оказались в темном сухом помещении. Рубильник позволил глазам оценить интерьер, пролив свет на гладкие бежевые стены и потолок. Гараж походил больше на идеально убранную комнату с полом из темного гранита, без намека на эксплуатацию живыми организмами. Ни ящика для инструмента, ни канистр с маслом, даже комплекта зимней резины здесь не было. Ядром пространства оказался автомобиль под космически-черным чехлом без опознавательных знаков
– Как думаешь что под ним?
– Понятия не имею.
– Предположи хотя бы.
– Слушай, мне кажется не самое лучшее время для викторины.
– Отвечай или никуда не поедем.
Она не оставила мне шанса и первое что пришло мне в голову был Лексус. А на чем еще может ездить женщина с наколотым на взъеме стопы револьвером?
Моя версия напоролась на приглушенный высокомерный смех, полный самодовольства.
– Снимай, – на выдохе шепотом сказала она и ее зубы поймали ноготь указательного пальца правой руки.
Её взгляд намекал на предвкушение триумфа. Я сделал шаг по направлению к темной материи, скрывающей еще одну тайну сегодняшнего вечера. По мере оголения металлического остова мой пульс подходил к красной зоне. Передо мной стоял Mercedes W201 в смертельно редкой комплектации EVO2.
