Romapleroma
Благоухание молока
Мозговой песок
Потрясающая всё-таки планета Земля. Звезда мучительных усилий и очищающей боли, прочитал я однажды на заборе. Вообще, заборы идеальное место для нанесения вековой мудрости, коей и является мат кстати. Этакий концентрат эмоционального взрыва. Буквенный код высочайшего уровня мотивации. Наполняя стакан минеральной водой, я думал о силе слова. Говорят, вода способна запоминать человеческую речь. Заполнив стакан на две третьих я понял, что держу в руке миниатюрную модель человека. Значит, вода внутри нас тоже запоминает диалоги. Значит, вода это черный ящик судна по имени человек.
В замочной скважине кто-то орудовал ключом.
– Ты дома?
– Я дома! Ты чего так рано? Ты же говорила на пару дней!
– Клиент отказался. Но неустойка выплачена, так что мы едем в магазин. Собирайся.
Снег по-прежнему скрывал уродства мегаполиса своей безукоризненной белизной. Почему-то хотелось петь. То ли от того, что самая желанная женщина настолько легко влилась в мои будни, то ли от того что я 15 лет назад, будучи подростком, хотел везти ее на заднем сидении своей машины. И если бы она уснула, я бы ехал с постоянной скоростью так долго, как потребовали бы ее биологические ритмы. И я понял одно – любимую женщину нужно всегда возить на заднем сидении.
– Я поеду сзади.
И тут я запел.
– Давай лучше диск поставим, с улыбкой добавила пассажирка.
Я замолчал, не обидевшись, и плавно нажал на акселератор, дабы не растерять пыльцу момента.
– Как провел вчерашний день?
Перед началом ответа я молниеносно прокрутил в голове возможные варианты. Первой реакцией было желание сказать – кормил черепаху и смотрел новости. Но поскольку правда является идеальной логистической схемой доставки информации…
– Не уверен, что сказанное мной покажется тебе приятным и понятным, но в поисках ресторана с нормальной едой я наткнулся на пространственно-временной разлом. Ты могла бы представить государственную структуру отвечающую за… И женщину, которая… И тут я поймал клина. Как сказать ей о том, что я знаю и что было в моём ухе?
В общем, волей случая я познакомился с хозяйкой этого заведения.
– Останови машину, – услышал я металлический голос с заднего сидения.
– Что случилось?
– Останови, я сказала.
Такому тону сложно не повиноваться. Я принял вправо. Она вышла и села на переднее сидение.
– Хочу видеть похоть в твоих глазах не через зеркало заднего вида, а непосредственно. Продолжай.
– Ну что ж, тогда слушай. Что ты знаешь об инквизиции?
– Всё
– В каком смысле всё?
– Прямом. Ты думаешь, я всю жизнь занимаюсь частными авиаперевозками?
– А чем ты занималась раньше?
– Ты был в Обратной Стороне Луны, не так ли?
– Да. Откуда ты знаешь?
– А ты считаешь, что в нашем городе есть еще одно место, хозяйка которого могла говорить на такие темы?
– Я вообще ничего не считаю с момента, когда последний раз встретился с дедом. Судьба перевернулась с ног на голову.
– Мы работали с ней в Организации. Когда я узнала их подлинные намерения, я приняла решение выйти. Видишь выжженный символ на запястье? – она приподняла рукав и показала руку.
– Тебя заклеймили?
– В некотором роде. Это знак усыпления. Я никогда не смогу вернуться в Организацию. Таковы порядки.
– Какую Организацию?
– Я думаю, она тебе всё рассказала.
– А куда мы вообще едем?
– Мы едем заказывать мне новую форму. Пиджак и брюки. После того как я узнала суть деятельности Организации, я была в ужасе. Неделю не выходила из дома и смотрела в одну точку. К черту костюм. Разворачивай. Едем. Я должна тебе кое-что показать.
Миновав городской центр, мы еще около получаса двигались по проселочным дорогам, пока не остановились около небольшого частного дома. Я втянул воздух и понял, что это место давно никто не посещал. Прозрачность ранней весны угнетала взгляд слабыми ветками постаревших деревьев, казалось, что на календаре не март, а ноябрь. Хотелось уехать.
– Куда мы приехали?
Лак ее сапог уверенно шагал по направлению к дому, точнее к черному входу.
– Почему мы не можем зайти с центрального?
– Это не дверь. Это обманка. Она выглядит, как дверь, но не исполняет своей функции.
– Что это за место?
– Это тренировочная база. Я занималась здесь, будучи членом Организации.
Крупные бетонные квадраты плитки были разложены по поверхности негостеприимной земли в занимательном порядке, создавая древоподобный узор возможностей для ног посетителей. Мы выбрали стволовое направление и вскоре оказались перед домом, больше похожим на старую дачу. Она зашла первой и оживила интерьер тусклым электрическим светом. Пространство было покрыто пылью. Было ощущение, что мебель не знала касания человеческой руки уже лет пять. На полках было множество книг на латыни.
–У тебя тут, что библиотека?
– Да. Большинство изданий посвящены устройству вселенной и той части человеческой анатомии, о которой люди никогда не узнают. Садись.
В тени дальнего угла стояло кожаное кресло и я не был уверен, что оно будет радо меня видеть своим хозяином.
– Смелее. Оно не кусается.
– Ну, если ты обещаешь, то конечно.
Она вернулась в комнату с черной шкатулкой, больше напоминавшей высокотехнологичный бокс для хранения радиоактивных веществ. И моя интуиция не подвела.
Коснувшись тактильного замка большим пальцем, она извлекла сосуд с гелеобразным веществом синего цвета.
– Это последний экземпляр. Он полагается каждому участнику Организации. Ты не представляешь, какая мощь содержится в этих 10 граммах. Это концентрат судьбы.
– Зубная паста?
– Это Иропия.
Я вскочил с кресла как ужаленный. Я знаю это слово. Она говорила мне об этом!
– Кто? Маша? Ну еще бы. Иропия – это настоящая атомная бомба, только мощность ее оценивается не в разрушающем эквиваленте, а в созидающем.
– Как она работает?
– Лучше спроси из чего она сделана. Я имею лишь часть информации о ее составе. Мне известно, что экспедиции за бешенные деньги выкупали на Тибете концентрат мозгового песка умерших лам. Смешивали это с каким-то веществом и выдерживали на солнце в течение трех лет. Я была однажды на этой базе на горном Кавказе. Говорят, есть и вторая база, в Альпах. Эффект оказываемый Иропией на человека просто немыслим. Она модифицирует состав и структуру клеток тела, так что они становятся способны воспринимать божественную силу напрямую. Человек становится полубогом. Способность генерировать реальность возрастает в разы. Ты не устаешь. Не хочешь спать есть пить и всегда готов к подвигу. Тело не изнашивается. Это буквально инъекция вечности в смертное тело. Понимание законов бытья – вот к чему она толкает человека.
Немного помолчав, я спросил:
– А что тебя связывает с этой? как ты ее называешь? Машей?
– Мы росли вместе. А потом случилось, так что нас одновременно завербовала Организация. По их словам, мы обладали какими-то особенными характеристиками, что делало нас отличными от всех и подходящими для осуществления их целей.
– Дай попробовать мне эту штуку
– Ты смеешься? Ее применение должно быть строго регламентировано и уж если человек готов впустить в себя подобное, то за этим поступком должен следовать подвиг. Судьба на твоей стороне друг мой. И поэтому я передаю тебе этот сосуд. Пригодится. Но используй его лишь в самый темный час.
– Как я пойму, что настал момент?
– Будь уверен, поймешь. А сейчас садись в машину и уезжай. Дальше судьба сама подскажет тебе нужный поворот.
– Что ты такое говоришь?
– Не спорь. Через три дня я улетаю в Азию. Я позвоню, как прилечу.
Опасное сближение
Странное состояние. Находясь вдвоем с любимой женщиной наедине – думать о великой Цели. То ли мы действительно готовы к такому уровню отношений, то ли пора вызывать специалиста на дом. А может, действительно нам пришлось родиться в такое время, когда силы судьбы требуют максимального градуса доблести. Северный ветер намного опытнее меня в плане очищения головы от мыслей, я всегда вверяю ему себя в моменты, когда нуждаюсь в свободном взгляде на произошедшее. Я открыл окна. Скорость была подходящей для динамической медитации и спустя буквально три минуты случилось ожидаемое. Я понял, почему дед всегда ездил с открытыми окнами – тоже доверяет ветру очищение головы.
– Тот еще охотник за самадхи, – с улыбкой подумал я.
Проехав пару десятков километров, я остановился на мосту и понял что у нее очень стойкий аромат, но не духов, а именно её собственный. Он продержался на мне 15 лет. Наверное, нужно сделать из нее духи. И это не просто аромат бесконечной пустынной ночи в оазисе, полным золота, впитавшего в себя магнетизм 7 поколений лучших чаровниц. Это рука, которая ласково, но неотвратимо приводит мужчину к его пределу, к тайне, скрытой в его детских страхах, к двери, за которой рождается истинное солнце души и позволяет 30-40 летнему мальчику выйти за пределы мира. Теперь он может брать города мудростью, а не силой. Теперь он может закончить все войны, отнимающие детей у их матерей. Это аромат щедрости и доблести. Аромат, пробуждающий высшее духовное мужество. Этим ароматом пользовалась жена бога, чтобы Он стал таковым. Испив фантазию, я нашел себя стоящим критически близко к ограждению моста и шанс на то, что я останусь жив был исчезающее мал. Ведь все мосты создаются, чтобы с них прыгать. Все, кроме этого. Странный был тот мост – свысока смотрел на реку, а вечерами когда грустно, зажигал фонари и обоим становилось веселее.
Свет без отражения – ничей. Свету нужно упереться в поверхность, чтобы почувствовать жизнь. Она, правда, была какой-то другой. Река. Странно отражала то, что отражалось прежде как обычные фонари. И речь даже не о балете и грации. И не о любви. Не о высоком. А о самом обычном.
Мост всегда пахнет суицидом, ибо, как хороша жизнь ни была бы, хочется стать еще свободнее. Но на этом мосту и над этой рекой прыгать не хотелось. Не хотелось нарушать их безмолвный диалог своим вульгарным всплеском. Это был мост через судьбу. Над самой красивой рекой. Интересно…как Её звали. Речку эту. Она ведь наверняка была самой лучшей девчонкой на районе. Несуразное с первого взгляда, взбалмошное магичное существо женского пола. Могу предположить, что мужчина к ней испытывал тягу и верность нипочему. Просто, неистово, неистощающе-свободно. И одного ее взгляда на тебя было достаточно, чтобы ощутить себя непобедимым в ее невозможном королевстве. О ком я? Кончено же о ней. Черт ее дернул улететь именно сейчас! – подумал я, хлестко закрывая тяжелую дверь автомобиля.
Руки обхватили дерево руля. Лоб лег на них. Что делать, куда ехать, к кому и зачем? Для кого быть героем? Звонок телефона спас меня от верной гибели в этой мглистой тишине:
– Роман, это Мария, мы можем увидеться с вами?
– Без проблем Мари, назовите время и место, я недалеко от города.
– Через два часа в центре. За министерством строительства есть ресторан. В окнах плавают скаты. Возьмите столик у окна и укажите официанту на особь с белым пятном. Вам передадут послание от меня. Когда прочтете полученное, перезвоните мне, если посчитаете нужным. Если нет, то наши пути никогда не пересекутся.
Я знал это место. Это было заведение подвального типа. Заходить туда я никогда не решался, как раз по причине устрашающих экзотических рыбин, которые были главным достоянием ресторана в северном городе. Я был распят на кресте своего двуличия. Вертикаль однозначной непоколебимой волей небес влекла меня к единственной женщине, равных которой не было среди мира. Горизонталь же рвала пополам мои усилия, занимая какую-то демоническую часть сознания образом таинственной Марии, о которой я вчера знать не знал, а теперь не прощу себе, если не залезу к ней под юбку. А вдруг именно там кроется разгадка всех ребусов моей судьбы. И всё-таки, как слаб человек по сравнению с гормональной системой и прошитым кодом основного инстинкта.
Я прибыл четко ко времени и выполнил инструкции. В моих руках оказалась записка из плотной бумаги, будто из той самой, в которую в прежние времена заворачивали колбасу. Конечно же, я не стал нюхать ее. Вру. Стал. Надо же было сравнить, чей аромат сильнее. На удивление запах романтики не ударил по рецепторам. Основная нагрузка видимо должна была прийтись на разум. Именно так и произошло. Осторожный почерк гласил следующее: “Когда с заклятой розы упал последний лепесток, сказка бытия искрами надежды рассыпалась по вселенной. Так было, есть и никогда не повторится, ибо любят лишь раз. Тебя хочет видеть мой шеф”.
Однако Мария не переставала удивлять. Ну что ж, подруги стоили друг друга. Не зря некто обратил на них свое сиятельное внимание и выбрал в качестве вех судьбы в столь многих жизнях, в том числе и моей. Палец правой руки прыгал по цифрам фатума, приближая нечто заветное. Я набирал указанный в записке номер. Приятный голос без лишних вопросов назначил время и место встречи, при этом внезапные гудки не показались невежливыми, а лишь подчеркнули статус незнакомца. Закатное солнце окончательно заполнило стакан моих впечатлений и я плавной поступью двинулся к транспорту.
– Знала, что ты сделаешь правильный выбор.
Я ощутил я внезапную звуковую волну около левого уха и маленькую руку в кожаной перчатке на своем локте.
– Мария? Напугала меня!
– Будь спокоен мой друг, тот, кто может напугать по-настоящему, занимается более важными делами, чем выжимать ману из менее развитых братьев по царству.
– Это, точно.
– Какие планы у тебя на завтра и остаток сегодня?
– Планов нет.
– Скоротаешь со мной эти сутки?
– Новая порция сакральных реликвий требует расшифровки?
– Нет.
Мягкой улыбкой она дала понять, что в этот раз всё будет более человечно. А надо ли оно мне? Это человечное нечто… Я не был уверен в этом, но открыл гостье своей судьбы переднюю дверь авто.
– Поедем на моей, ты не против?
– Чем тебя не устраивает шведский автопром, Маш?
– Более чем устраивает, просто хочу прокатить тебя со своей скоростью.
Из-за угла здания министерства угадывался аристократический железный силуэт. Даже на расстоянии я чувствовал увесистую толщину металла. Глубокий зеленый окрас, оптимальное количество хрома, тонкие спицы кованых опор – подчеркивали изысканность вкуса владелицы. Кожа цвета ivory успокаивала глаз, но не душу. Я думал о правильности своих действий и скорость не могла снять приступ самобичевания.
– Я живу недалеко. Город почти пуст. Мы доедем минут за тридцать.
Сделав вид что это как-то обрадовало меня я кивнул головой, дабы не оставить леди без столь нужной реакции с моей стороны. Ночь дарила возможность прикинуться праведником и прятала блеск моего взгляда. С иглоподобностью пограничника я рассматривал линию раздела уместно-короткой юбки и… Всё-таки, брюки менее провокационный наряд, подумал я и сделал температуру своей части салона ниже на 2 градуса. Миновав шлагбаум, подданный ее величества выполнил остановку недалеко от парадной. Я не хотел выходить. И не смотрел на неё. Она не шевелилась. Это делало воздух искрящимся. Во рту начиналась засуха и я потянулся к стеклянной бутылке воды в подлокотнике. Лежащая рядом тонкая рука, не миновала моего случайного касания. Нет, она не отдернула ее. Так же я не уловил и трепета девичьего сердца. Тотальная неподвижность тела и разума. Будто мрамор в косметике.
– Я не хочу идти к тебе, Маш
– Знаю.
– И что мы будем делать?
– Ждать.
– Ждать чего?
– Пока уснешь от усталости. Я оставлю машину заведенной, остатка бензина хватит, чтобы ты проспал до утра в тепле. Утром закажу такси и поедешь домой. Завтра важная встреча.
Я открыл дверь.
– Идём.
Единым синхронным движением мы покинули интерьер автомобиля.
– Проходи в комнату. Я сейчас.
Не дожидаясь ее прихода, я двинулся к большому окну. Ширина подоконника позволяла уютно расположиться на нем взрослому человеку и вместо привычных внутриквартирных локаций, я выбрал именно эту. Она подошла молча и посмотрела ту же безмолвную синеву за окном что и я.
– Я тоже смотрю на дым. Он уносит чьи-то мечты прямо в небо.
– Как ты узнала, что я смотрю на дым?
– Был бы огонь – ты бы смотрел на огонь. В этом фиксированном мире из кирпича и бетона о мечте напоминает только дым и огонь.
–Знаешь, мы с сестрой в детстве всегда так сидели. На подоконнике. Друг напротив друга. Ночью, когда взрослые засыпали, мы сочиняли сказки, глядя в окно, и ни одна из них так и не стала былью.
– Есть фото сестры?
– Зачем тебе?
– Хочу пояснить тебе, почему ваши сказки не стали былью.
Я нашел в телефоне детский альбом.
– Неудивительно, – сказала она с ухмылкой и вернула гаджет – понимаешь, быльность мечт и сказок зависит от определенных особенностей спутницы мечтателя. Не каждая соучастница процесса фантазирования способствует этому первому навыку живых разумных существ.
– Она вполне нормальная девушка. Семья ребенок. Что ты имеешь в виду?
– Для того, чтобы забылинить мечту, чтобы сконденсировать сказочный пар и он выпал дождем свершившегося в будни и праздники планеты, мало быть хорошей женой, мамой, любовницей, да кем бы то ни было. Нужно больше. И это “больше” рождается. Его нельзя натренировать, воспитать или привить как привычку.
Ее губы решительно обжали сигару и помещение стало наполняться карамельным дымом спелого табака.
– Этим мы и занимаемся Рома.
Взгляд молодой женщины налился свинцом какой-то неведомой ответственности. Неподвижная мимика гладкой кожи лица пахла страхом и силой, будто вся ее душа готовилась к сражению с могуществом не то врага, не то армии врагов. Я молчал и смотрел, как дым кутает ее светлый волос.
– Слушай, Маш, ощущение, что у тебя голова горит. Почему ты куришь сигары? В обычных сигаретах мало вкуса?
– Видишь этот логотип на хьюмидоре?
– Да. Особые сигары?
– Особые. И сигары и деятельность наша. Завтра ты всё узнаешь. Не спрашивай о многом. Я просто человек, который курит, глядя в окно. Расскажи мне лучше о твоей подруге.
– Какая подруга тебя интересует?
– Та, чье имя ты написал на окне в ресторане, пока сидел, раздумывая, брать ли записку в руки или нет.
– Однако…ну если ты всё знаешь, зачем спрашиваешь?
– Спрашиваю, потому что знаю не всё. А мне, как любой женщине, интересно всё до упора.
Я слез с подоконника и налил себе воды из графина. Осушив стакан, я смотрел сквозь хрусталь, в надежде, что верно-организованная кристаллическая решетка подскажет мне следующий шаг.
– Где мы будем спать?
– Здесь хватит комнат для всех. Выбирай любую.
– Я хочу спать вместе с тобой.
– Я знаю.
Большое облако белесой сладковатой субстанции поднялось к потолку. Затяжка была обильной.
– Вторая дверь налево. Я сплю у стены.
Управившись с ванной не быстрее обычного, я двинулся в комнату. Убранство удивило меня: совершенно пустое помещение с внушительной кроватью в центре. Ни прикроватной тумбы, ни зеркала, на шкафа.
– Дизайнер был родом из Спарты?
– Эту квартиру я обставляла сама. Если тебя волнует аскетизм, то меня он особо не беспокоит. Книг мне хватает в Организации, вся косметика в ванной. Комната для того чтобы спать. Если тебе не трудно, нажми черную кнопку при входе. Она обесточит комнату. Я люблю смотреть цветные сны.
Нажав треугольный выключатель, я прилег рядом с женщиной.
– Что ты хочешь знать о Вике?
– О ней я знаю всё. Я хочу знать, что происходит между вами и как давно?
– Давно Маша.
– Это любовь?
– Не думаю. Я видел ее всего раз 5 за всю жизнь. Наверно, любовь это когда долго вместе и хорошо когда долго и вместе.
– Что ты ощутил, когда увидел ее впервые?
– Это было давно Маш, мне сложно вспомнить.
– И все таки?
– Ты знаешь, странное чувство. Мне было лет 12 тогда… Мне будто в душу капнули коньяку. Хотя я понятия не имел, каков коньяк на вкус. Признаться и сейчас не знаю. Но миг, который я пережил…Этот стоп-кадр, в котором я завис на долгие годы, ничто не смогло перекрыть эти искры жаркой тьмы. Когда она смотрела на меня, что-то в моем естестве становилось безмерно сильным и одновременно чрезвычайно хрупким. Я становился живым. Во мне будто играл какой-то неустранимый Свет, который не греет, почти никогда не освещает, почти никогда не способен противостоять порче, но который присутствует. Это будто Росчерк Отцов на своих творениях. И она была его носителем. И показала мне его своим взглядом. Она была несуразной с виду, даже неприкаянной какой-то, но отчаянно-честной и невыносимо красивой. Казалось, если я влюблюсь в нее, то стану непобедимым в ее невозможном королевстве юности вечного лета.
– Продолжай.
– Я был тогда ещё подростком, но понимал, что моя жизнь не будет прежней после той встречи. С годами я понял, что мужчина живет как бы в двух мирах. В одном, он живёт в скучной, сугубо материальной, десакрализованной Вселенной обыкновенных людей.
Там нет ни богов, ни демонов, там невозможны вдохновение, понимание и экстаз.
Там его путь – это путь из дома на работу и с работы обратно домой, а вся протяжённость этого мира укладывается в банальное расстояние между непоправимым рождением и неотвратимой смертью. Но есть другой вариант мира. Мгновение – и переход совершён. Внешне мир остаётся таким же, но в него словно подмешали сказку. Горизонты раздвигаются в космос и небеса открываются на всю свою истинную глубину, которая есть вовсе не этот тонкий слой газа, окутывающий планету, но прежде всего – Мечта. Все пространства города, все его проспекты, закоулки и дворы наполняются тайнами, загадками и мистическими намёками. Тени, блики и отражения отныне это не просто физические эффекты света, но знаки присутствия Иного, проникающего в наш мир как некое мерцание и неяркие лучи. Боги заглядывают в окна многоэтажек. Демоны встречают рассвет на крышах. И те и другие назначают девушкам свидания на площадях и мостах. Вид грязных улиц, запах бензина, столбы белого пара над теплоцентралью, мигание светофоров, окурок, плавающий в луже рядом с жёлтым осенним листом – всё это может вызвать приступ экстаза и привести к утверждению в той истине, суть которой выражается одним словом – бессмертие.
Я замолчал. Замолчал и понял, что никогда никого так не любил как люблю ее. И это была не просто мысль о светлом чувстве “навсегда”, а реальная готовность отдать свою кровь этому человеку сегодня. Боковым зрением я уловил как едва ощутимый свет, попадавший через окно в комнату, предательски подчеркивает влагу на ее глазах.
– Именно за такую любовь попадают в ад, да?
– Ну, вот видишь, а говоришь не любовь, – ответила она и не отвернулась.
– Теперь ты знаешь, какая спутница нужна мечтателю для того, чтобы сбыться. И она не похожа на дым. Спи. Завтра интересный день.
Засыпая с потрясающей женщиной в одной постели, при этом сердцем думая о другой, я знал, что в этом шаге нет предательства. Знала и моя напарница по ночи. Наверно поэтому гладила меня по волосам как-то по-матерински, успокаивая мечты.
