Роман Галкин
Рекрут
День пятнадцатый
Заготовка ровных ветвей и одновременная вырубка кустарника продолжалась. Судя по более отчетливым звукам, рубщики уже приблизились к логову наблюдателей. Теперь приходилось передвигаться осторожнее, разговаривать еле слышным шепотом. Григорий решил действовать. Сообщил новобранцам, что пошел брать в качестве языка одного из плотников, приказал им караулить у входа и быть готовыми в любой момент убегать во все лопатки.
– Может, завал какой устроить? – предложил Денис.
– Какой завал?
– Ну, как-нибудь обвалить за собой ход на случай погони.
Дельную мысль высказал этот солдат. И как такое очевидное решение не пришло в голову старшине? Пожалуй, есть еще время обмозговать, как это сделать.
– И как этот завал устроить? – спросил старшина у новобранца.
Парень лишь пожал плечами. Действительно, сказать легче, чем сделать. Легче всего подрубить грунт у входа. Но это будет шумно, и обвалиться может раньше времени. Нарубить подпорок никто им, естественно, не даст. Если только по ту сторону туннеля. Но на это день уйдет. Эх, сообразить бы раньше да подготовиться неспешно где-нибудь в самой узкой части подземелья.
– Обвалить бы ход на развилке, чтобы погоня пошла по тому, который в воду уходит, – снова высказал мысль подозрительно умный новобранец. – И вообще, я думаю, что сходу за нами никто не сунется. Пока факелы принесут, если они есть готовые, пока то да се. Это мы, зная дорогу, можем вслепую двигаться.
Старшина решил довериться этому дюже грамотному рекруту. Но пусть он сам, ежели такой умный, и осуществляет свои идеи.
– Беги что есть духу на тот конец, – приказал умнику Григорий. – Бери в помощь кого хочешь, и подготавливайте обвал на развилке, как ты и сказал. Только не обвалите раньше времени! И одного помощника бери. Другой чтоб снаружи стерег как следует! Стой! Пару факелов возьми. Неча их беречь теперь.
Закинув ружье за спину, Денис подпалил один факел и побежал уже привычным путем, на ходу соображая, как половчее устроить обвал. Но сколько ни думал, ни одной путной мысли в голову не пришло. Да и чем рубить-то? Слишком вязкий мел в подземелье. К тому же одно дело просто завалить проход, и совсем другое – обрушить его сразу в нужный момент. На развилке остановился отдышаться. В голове появился намек на новую идею. Может, какую каверзу с водой устроить? Запрудить, например? Ну и что? Ну, замочат ноги преследователи, подумаешь, горе великое. Не растают ведь. А от ледяной воды еще шибче побегут вдогонку.
Так и прибежал к оскорине, ничего не придумав. Встретил его Нифон. Семен нес вахту на дереве. Узнав о проблеме, встретивший Дениса солдат так же ничего не смог предложить. Времени на раздумье не было, потому прихватили несколько факелов и, предупредив Семена, двинули к подземной развилке, надеясь придумать что-нибудь по дороге.
– Дионис, – постучал сзади по ранцу Нифон.
– Говори, – буркнул на ходу тот. Несколько часов пусть не бега, но скорого шага порядком его утомили.
– Ранец-то твой все едино весь изодран. Что если сделать из него рожу, а?
– Какую еще рожу?
Они остановились, переводя дыхание.
– А как из тыквы. Рожу в ём вырезать, свечку али лучину вставить. Мы так девок по ночам пугали.
Никак не ожидал Денис услышать от серьезного Нифона такое предложение. Ладно бы от баламута Фимки.
– Прикалываешься?
– Чего?
– Где ты тут девок возьмешь, чтобы пугать?
– Дионис, понятно же, что мы не сможем завалить проход. А рожа их хоть как-то задержит. Вот ты, когда впервые тут шел, увидел бы рожу с огненными глазами, а? Небось штаны стирать пришлось бы?
– Мне, когда я тут первый раз шел, пофигу все рожи были. Я бы подумал, что это глюк и прошел бы мимо, – ответил попаданец. Однако про себя решил, что если ничего более путного не придумают, то от нечего делать можно будет и рожу замастрячить. А потому, снова двинувшись в путь, спросил: – Как ты собираешься огонь в ранце разводить? Тыква-то сырая, а ранец кожаный, вмиг загорится.
– Мы его в воде как следует намочим, – на ходу придумал Нифон.
Дойдя до места, еще раз обсудили возможность устроить обвал. Даже потыкали штыком меловой свод, отколов несколько маленьких кусочков. Из-за источника мел в пещере был влажным, оттого более вязким. Обдумали и версию с запрудой. Но слишком уж высокие насыпи нужно было бы делать во всех проходах, чтобы вода поднялась на значимую высоту. В конце концов Нифон содрал с товарища ранец и принялся вырезать имеющимся у него ножом рожу. Денис по старой памяти соорудил котомку из ветровки и наблюдал за действиями затейника. Тот уже подставил вконец изувеченный ранец под стекающие со стены струи воды.
Некоторое время сидели молча. Вспомнилось, как в детстве клеили из туалетной бумаги паутину в подвале дома, чтобы напугать сантехников. Залепить бы такой паутиной туннель – турки точно испачкали бы шаровары.
Когда ранец намок как следует, Нифон установил его в туннеле, ведущем в сторону лога и положил перед ним горящий факел. Прошли вперед метров двадцать и обернулись. Рожа получилась весьма комичная и в тоже время жутковатая. Трепещущееся пламя создавало впечатление, будто рот и глаза постоянно находились в движении – то открываясь шире, то слегка прикрываясь.
– Ты убери пока это чудо, – сказал попаданец. – А то вместо турок старшина с Фимкой обгадятся.
Только Нифон убрал пугало, как из туннеля ведущего к реке донесся далекий звук выстрела. Ребята замерли, не зная что думать. Вернее, у обоих возникла одна и таже мысль, но подсознательно они гнали ее, не желая признавать, что единственный путь отхода отрезан.
***
Семен чувствовал себя неуютно. Сколько еще предстоит ему сидеть здесь в одиночестве? Куда увел Нифона этот Дионис? Что если они все сгинут в этом подземелье? Он даже не мог представить, что будет делать один.
Внимание дозорного привлекли выстрелы, прозвучавшие со стороны уже почти отстроенного заново моста. Оттуда бежали какие-то люди. Бежали трое. По ним стреляли турецкие солдаты. Вот упал один из беглецов. Вот пуля зацепила второго. Однако он вновь поднялся и побежал. Но бежал уже не так лихо, постоянно хватаясь правой рукой за бок. После очередного выстрела беглец взмахнул руками, замедлил шаг и, запрокинув голову, будто увидел что-то в небе, завалился на спину. Третьему повезло, он достиг кустов прибрежного ивняка и нырнул в них. По перемещающемуся шевелению веток Семен видел, что беглец движется прямо в направлении оскорины. Видел он и десяток турок, кинувшихся в погоню.
– Ёшкин кочерыжкин, он же басурман прямо сюда выведет, – забеспокоился солдат и принялся лихорадочно соображать – что предпринять? Если останется сидеть в ветвях, то его могут и не заметить. Но вытоптанный участок у старого дерева наверняка привлечет внимание. А зияющий чернотой вход в подземелье и вовсе сразу бросится в глаза.
Нервы Семена не выдержали, и он поспешно начал слазить на землю. Бегущие турки увидели его. Один даже остановился и выстрелил, но слишком велико было расстояние. Спустившийся с дерева солдат вновь растерялся, соображая куда бежать. Мрачное подземелье его пугало, но зато там находились товарищи и надежный старшина Григорий Антипыч. Ежели убегать по ивняку, то его могут и не заметить, ведь преследуют-то другого. Догонят, да и успокоятся – Семен не знал, что турки заметили его, когда он слазил. А вот туннель не пропустят. Там ловушка.
Солдат уже сделал первый шаг, собираясь драпануть вдоль берега по ивняку, как его окликнул хриплый голос:
– Семен!
Новобранец обернулся и увидел Тимофея. Тот, выбежав из кустов, прислонился к стволу оскорины и тяжело дышал.
– Ты… как…здесь? – спросил он изумленного солдата, пытаясь отдышаться. – Где… наши?
Семен машинально указал на вход в подземный туннель. Продолжая хрипло дышать, Тимофей какое-то время смотрел в черноту проема.
– Что это? – наконец спросил он.
– Т-там это, там нора. Выходит ашни к тому хутору…
– Пошли, – прервал его беглец, ибо уже слышался треск кустов и приближающиеся голоса преследователей.
Они нырнули в проем. После яркого солнечного света в подземелье царила кромешная тьма. Тимофей сразу споткнулся о корень и упал, сбив пирамиду из трех трофейных ружей. Машинально подхватив одно, он ринулся в темноту и снова загремел, наткнувшись на тюк турецкого обмундирования.
– Твою мать! Семен! Куда идти-то?
Тот трясущимися руками пытался зажечь факел. Наконец огонь загорелся. В это время в пещеру заглянула физиономия в красной феске. Тимофей сделал попытку выстрелить, но, поняв, что ружье не заряжено, метнул его в турка словно копье. Ствол с хрустом врезался любопытному басурманину в лицо, выбив того из поля зрения.
– Бежим!
Они припустили во все лопатки. Благо пол был достаточно ровный и позволял бежать особо не обращая внимания под ноги. Грохнул вдогонку выстрел. Беглецы инстинктивно втянули головы в плечи. Тимофей хотел было крикнуть спутнику, чтобы тот погасил факел, но оглянувшись, увидел, что ход сделал плавный поворот, за которым скрылся проем. Вероятно, этот поворот и спас их от сделанного наугад в темноту выстрела.
***
Отправив Диониса, Григорий решил дать ему побольше времени для реализации задумки. Заодно и получше подгадать момент со взятием языка. Пока же наблюдал, как вновь появился длинный европеец, и, осмотрев проделанные работы, разметил место под еще один проем. Надсмотрщики тут же перегнали людей на новое место. По краям уже готового проема плотники принялись устанавливать столбы, забуриваясь в грунт ручным буром с поперечиной на рукоятке. Заготовкой ветвей лещины теперь занимался один человек. Старшина ждал, когда заготовщик углубится дальше в заросли и, желательно, ближе ко входу в подземелье, чтобы меньшее расстояние его тащить. Однако, оставшись в одиночестве, тот продвигался не так шустро, как тогда, когда они рубили кусты впятером. Хорошо бы было дождаться вечера, но где гарантия, что этот дровосек будет заготавливать лещину допоздна?
Дав Денису полдня форы, старшина принял решение действовать. Приказав Фимке быть начеку, он осторожно пополз в сторону треска срубаемых веток. Подобрался к месту вырубки как раз в тот момент, когда рубщик увязал очередную охапку веток и понес ее на просушку. У Григория появилась возможность осмотреть место. Позиция ему не нравилась, ибо хорошо просматривалась из-за тщательно вырубленных кустов. Надеяться подгадать момент, когда никто не будет смотреть в эту сторону, не приходилось. Ну да будь что будет. Если что, отправит Фимку тащить пленника, а сам задержит погоню. Да и прав Дионис, вряд ли турки сходу сунутся в подземелье. А если оттуда еще и стрельнуть для острастки… Вернулся рубщик и принялся шумно крошить топором молодую поросль акации, преграждающую подступ к кусту лещины. Старшина напрягся, ожидая удобного момента и из-за треска срубаемых веток не расслышал шаги идущего сверху турецкого солдата. Тот, вероятно, шел от одного из караулов и свернул с тропинки на шум, любопытствуя, что тут такое рубят? Пытаясь смотреть поверх густых кустов, чтобы увидеть источник интересующего его шума, турок до последнего момента не замечал притаившегося Григория, пока в буквальном смысле не наткнулся на него. Приличная крутизна склона не дала османскому воину затормозить, он полетел через сидящего за кустом шиповника русского солдата и, проломив заросли, выкатился под ноги рубщику, вклинившись меж двух тонких стволов акации и застряв там. Рубщик оторопело застыл с занесенным топориком. Старшина, как и все, застигнутый врасплох, подскочил и встретился взглядом с заготовщиком лещины. Оба на миг застыли, затем перевели взгляды на копошащегося турка, затем на катящуюся вниз по склону феску.
– Имдэат! – сдавленно пропыхтел застрявший, отчаявшись освободиться самостоятельно. – Банэа ярд ым эдэрмисиниз?!
– Нэ о? – наконец прорезался голос у рубщика. Он снова уставился на Григория. – Ким о?
– По-русски разумеешь? – старшина понял, что его планы провалились, и взялся за рукоять сабли.
– Анлэамыерум, – крикнул рубщик и отступил назад, вероятно, готовясь задать стрекача.
Выхватывая саблю, Григорий прыгнул вслед за турком, который, видя это, вместо того, чтобы попытаться защититься с помощью топора, отвернулся и согнулся, втянув голову в плечи. Ш-шась – рассек клинок подставленные шейные позвонки, тело безвольно кувыркнулось и замерло, раскинув в стороны руки, одна из которых продолжала сжимать топорик.
– Имдэат! – завопил турецкий солдат, увидевший распростертое тело с наполовину перерубленной шеей. Ужас придал ему силы, и он наконец смог высвободиться и вскочить на ноги. Но вскочить только для того, чтобы упасть обезглавленным на тело рубщика. Голова покатилась вслед за головным убором, минуту назад с нее слетевшим.
–Все одно они по-русски ни гу-гу. На кой такие языки? – неизвестно перед кем оправдался старшина.
Плотники уже показывали в его сторону и что-то орали. Рабы остановились и вместе с надсмотрщиками тоже смотрели в его сторону. С противоположного склона бежали солдаты. Один выстрелил на ходу. Звук выстрела вернул Григория к реальности, и он ломанулся сквозь кусты к пещере.
Из закрывавших вход в подземелье кустов торчал, словно суслик из норки, встревоженный Фимка. Увидев окровавленную саблю в руках выскочившего из зарослей старшины, он открыл было рот, намереваясь что-то спросить, но не успел.
– Тикаем! – толкнул его в пещеру Григорий и сам последовал за ним.
В подземелье горел заранее зажженный факел. Фимка схватил его и, закинув ружье за спину, сгреб оставшиеся три. Еще с утра старшина наказал в случае экстренного бегства забрать все факелы, дабы не достались врагу.
Оказавшись в подземелье, Григорий остановился в раздумье. Надо полагать, пещеру обнаружат не сразу. Может, и вовсе проскочат, думая, что он убежал вверх по склону. Но потом все равно вернутся и прочешут все кусты. А потому ждать тут нечего. Чем быстрее уйдут, тем больше шансов остаться живыми. Он взял у ожидавшего Фимки горящий факел и двинулся вглубь подземелья.
Следуя по подземному туннелю, несколько раз останавливались и прислушивались, стараясь уловить звуки погони. Но ничего не было слышно. То ли они слишком далеко оторвались, то ли турки не решались лезть под землю.
Наконец впереди показались всполохи горевшего у источника факела. Старшина приказал Фимке двигаться бесшумно и держать ружье наготове. Там, скорее всего, их поджидают свои, но мало ли что.
Выйдя из туннеля, увидели спины Диониса и Нифона. Солдаты напряженно прислушивались к чему-то в противоположном туннеле. Засмотревшийся на них Фимка споткнулся о зачем-то оставленный здесь пустой ранец. На ногах устоял, но зажатые подмышкой два оставшихся факела выронил. Дионис с Нифоном вздрогнули и обернулись. Увидев товарищей, облегченно вздохнули.
– Что там? – сходу спросил старшина, указывая на туннель, ведущий к реке.
– Там стреляли, – ответил Нифон. – Сперва еле слышно, потом уже ближе.
– Тьфу, твою мать! – в сердцах сплюнул Григорий. Надо же было так попасться! Ушли бы вместе с Михаилом, может, уже присоединились к своим войскам, и занимался бы старшина привычными хозяйственными и воспитательными делами. Нет же, возомнил себя дюже умным, захотел погеройствовать, добыть важные сведения. Вот сиди теперь, как Слепух в норе, жди, когда тебя выкурят.
– Никак бежит кто-то, – проговорил продолжавший вслушиваться Нифон.
– А ну отошли в сторону, – скомандовал старшина. – Оружие наготове! Да не пальните второпях. То, может, Семен…
Не успел он договорить. Как из туннеля действительно выскочил Семен. А следом за ним взорам солдат предстал уехавший с генеральской дочкой Тимофей.
– Тимофей? – удивленно произнес старшина, будто не веря своим глазам.
– Я это, Григорий Антипыч, я, – подтвердил запыхавшийся солдат.
– Ты это, как это ты тут? – спросил сбитый с толку Григорий.
– Так получилось, – виновато пожал плечами Тимофей и указал в туннель. – Там за нами погоня.
– Там за нами тоже. – указал в противоположный туннель Фимка.
– Приплыли, – подытожил Денис. – Зэ энд пришел.
– Чего? – все повернулись к нему.
Сообразив, что снова привлек внимание неосторожным словом, парень на этот раз почти не смутился. То ли привык уже, то ли смущение в столь роковых обстоятельствах забивали другие эмоции.
– Это по-китайски означает – «надо что-то делать», – перевел он товарищам свою фразу и, предваряя следующий вопрос, сообщил: – Там где я жил, было много диких китайцев.
– Что тут делать, когда с двух сторон турки прут? – пожал плечами Тимофей. Он заряжал ружье, которое забрал у Семена, мотивировав тем, что он с оружием более справно обращается, а вот когда его убьют, тогда, мол, пусть забирает назад.
– Так пусть они с двух сторон друг в друга и стреляют, – высказал зародившуюся вдруг идею Денис.
– Это как это? – прищурил глаз старшина.
– Турки идут с двух сторон, так? Друг о друге они не знают, так?
– Ну? – нетерпеливо произнес Григорий.
– Ну так отойдем в сторонку. Они же в темноте друг в друга шмалять начнут, – закончил мысль попаданец и кивнул на тупиковый отнорок. – А мы пока в этом туннеле подождем.
– Не получится, – возразил Тимофей, вслушиваясь в туннель из которого только что прибежал. – Этих уже слышно, а с той стороны тихо.
– Так пальни, раз слышно. Пусть притихнут торопыги, – приказал ему старшина. – За нами вообще погони не слышно было. Могли и не послать.
– Нешто просто так отпустили? – выразил сомнение Фимка.
Тимофей вскинул ружье и выстрелил. Выстрел прозвучал необычайно громко. Пороховой дым тут же затянуло в туннель. Послышался довольно далекий крик и ответный выстрел. Но либо расстояние было велико, либо туннель делал незаметный поворот, закрывающий прямую видимость между русскими солдатами и преследователями, во всяком случае свист пули или картечи никто не услышал и все остались невредимы. Как, вероятно, и преследователи. Однако в сторону отошли немедля и прислушивались теперь из-за угла.
– Фимка, Дионис, – позвал Григорий. – Пойдите по этому ходу шагов на двести и слушайте. Как басурман почуете, так бегом сюда. Задачу поняли?
– Поняли, господин старшина! – гаркнул за двоих Фимка и они отправились в сторону лога.
– Да факел оставь! Неча светиться раньше времени. Чай не заблудитесь.
Парни удалились по туннелю. Денис по ходу несколько раз опасливо оборачивался. Выход из противоположного туннеля находится прямо против этого и шальная пуля запросто может пролететь из одного в другой. Его идея столкнуть лбами две группы преследователей, теперь уже не казалась такой гениальной. Во-первых, столкнуть оказалась не так-то просто. Во-вторых, даже если и получится, ну и что? Одна радость – постреляют турки друг друга. Но их-то из подземелья все равно не выпустят.
Сзади бухнул выстрел. Парни непроизвольно пригнулись.
– Дионис, ты шаги считаешь?
– Нет.
– И я не считаю. Может, хватит уже идти?
– Может и хватит, – не задумываясь, ответил попаданец, продолжая идти, поглощенный своими мыслями.
– Дык, чего идешь-то?
– А? А, ну да, – парень остановился и на него тут же налетел идущий следом Фимка, заставив всплыть в памяти слова из одной песни. – Но-но, кондуктор, натисни на гольма.
Фимка не стал спрашивать, кто такой кондуктор, вероятно, уже привык к непонятным словам, которыми сыпал странный товарищ. Они присели на корточки, прислонившись спинами к стене. Впереди не было слышно ни звука. А вот сзади периодически постреливали.
– А ежели пропустят наши басурман? – тревожно спросил Фимка после очередного выстрела.
Денис лишь пожал плечами, будто собеседник мог увидеть этот жест в кромешной тьме. Некоторое время сидели молча. Потом Фимка рассказал, что с ними произошло после того, как Денис отправился готовить обвал. Попаданец в свою очередь поведал, почему обвал не получился. Прошло еще неизвестно сколько времени. Может, несколько минут, а может, и час. В ожидании время имеет свойство растягиваться, а когда ждешь неизвестно чего, то оно растягивается еще сильнее.
– Что если за вами нет погони? – предположил Денис. – Может, завалили вход, чтобы больше не вылезли и все.
– А как узнать?
– Я тут посижу, А ты сгоняй к старшине, спроси. Если он даст добро, то я пройду проверю. Только тогда факел мне прихвати.
Фимка согласно агакнул и вскоре его шаги стихли во тьме. На оставшегося в одиночестве парня вдруг навалилась тоска. Вспомнились присыпанные им сокровища, и от этого сделалось еще тоскливее. Разве мог он когда-нибудь предположить, что вдруг станет невероятно богатым, но при этом не сможет воспользоваться своим богатством? Собственно, завладев таким кладом, можно было легко лишиться головы хоть в том, хоть в этом мире. Но сейчас у него даже нет возможности что-то предпринять для реализации содержимого кувшинов. Вот если удастся выбраться отсюда, а он хоть и понимал, что положение безвыходное, но все же не верил, что пришел конец его короткой жизни, так вот, если удастся выбраться отсюда, то он основательно устроится в этом мире, вернется в это подземелье, достанет клад, и будет понемногу его обналичивать. Кстати, а какие здесь деньги? Ладно, еще будет время узнать. Он всего-то тут две недели. Неплохо бы еще встретиться с этой Василисой… А откуда это Тимофей прибежал? Он же должен был отвезти ее в город. Неужели она попала к туркам?
Погруженный в раздумья парень уже некоторое время наблюдал за далекими отблесками света, появившимися с той стороны, откуда ожидалось прибытие погони за старшиной и Фимкой. Наконец дошло, что это означает и он вскочил на ноги и заспешил к своим. Через пару десятков шагов чуть не столкнулся с Фимкой. Хорошо, что услышал его шаги и пыхтение, и выставил вперед руки, одновременно окликнув:
– Фимка, ты?
– Ага, – подтвердил тот, но все же наткнулся на выставленные руки, – Старшина сказал…
– Давай назад! – перебил его Денис. – Турки идут.
Когда ребята выскочили из туннеля, Тимофей как раз выстрелил в противоположный ход и отскочил в сторону.
Денису на глаза попался его изувеченный ранец, валяющийся под ногами, и он нагнулся, чтобы поднять. В это время раздался ответный выстрел, и парень услышал, как над ним просвистела пуля. Уже второй раз ранец спас ему жизнь.
Узнав, что турки приближаются и со второго направления, старшина распорядился новобранцам отойти в тупиковый отнорок. Сам же с Тимофеем остался следить, чтобы преследователи, шедшие от реки, не вышли к развилке раньше времени. И вот наконец раздался первый выстрел из противоположного туннеля. Григорий стрельнул в ответ и приказал оставшемуся с ним солдату отойти вслед за новобранцами, ибо возникла опасность попасть под шальную пулю. Они отошли, забрав с собой вставленный в стену над источником факел. Пещера погрузилась в темноту, лишь в проемах уходящих из нее туннелей отсвечивал свет факелов. Но вот свет в том, в который вытекал ручеек, померк. Это старшина приказал погасить факел, дабы не привлекать лишнего внимания. Сам он снова осторожно выглянул в пещеру, прислушиваясь к происходящему в соседних туннелях. Там было подозрительно тихо. Неушто не вышла задумка? Ан нет. Вот грохнул выстрел со стороны лога и ему тут же ответили со стороны реки.
– Ага, повоюйте басурманы друг с другом! – удовлетворенно отметил он
Однако, несмотря на то, что удалось столкнуть два отряда преследователей, положение русских воинов оставалось безвыходным. Как только турки разберутся, что стреляют друг в друга, они зажмут их в этом тупиковом отнорке. И что тогда? Долго ли они продержатся? Противник может даже не ввязываться в бой, а лишь караулить их на выходе. В конце концов, им останется либо сдаться, либо помереть от голода.
– Чой-та они нерешительно стреляют как-то, – посетовал Тимофей.
– Дык не видно же ничего. Палят для острастки, – пояснил старшина и обратился к Денису: – Отсюда точно выхода нет?
Тот на секунду задумался, потом ответил:
– Вообще-то я как в бреду шел, но вроде нет. Туннель резко вниз уходит, под воду.
– Как в бреду, говоришь? – переспросил Григорий. – Тимофей, а иди-ка ты с Дионисом проверь энтот отнорочек. Может что и углядите. А мы тут пока присмотрим за басурманами.
Турки, будто услышав, что о них говорят, сделали сразу по несколько выстрелов с двух сторон и снова затихли.
– Пойдем, што ли? – услышал Денис голос Тимофея из темноты.
– Чуть подале отойдете и зажигайте факел, – напутствовал старшина. – Чай, немного в темноте-то разглядите.
– Длинный ход-то? – поинтересовался Тимофей после того, как запалил факел.
– Да не помню я, – пожал плечами попаданец. – Наверное такой же, как и тот, что к реке выходит. Только этот прямо в реку.
Соображение о том, что этот туннель выходит прямо в реку, начало было развиваться в голове парня в некую логически сформированную мысль, но тут он вдруг вспомнил о генеральской дочке.
– Ты-то тут как оказался? – спросил спутника, намереваясь узнать, что стало с Василисой.
Тимофей рассказал о том, как в тот день ближе к вечеру они уже почти выехали из леса к дороге. В последний момент он увидел, что в направлении Масловки движется колонна турецких солдат, как пеших, так и конных. Это зрелище настолько его поразило, что даже не сообразил остановиться, а продолжил движение, выехав из подлеска на открытое место. За ним вышла и привязанная к его седлу кобыла с пленным турком. Следом показался и Николашка. Тут только солдат остановился. С дороги их сразу заметили и удивленно разглядывали. Вот несколько всадников направили коней в сторону путников.
Сообразив, что здорово влип, Тимофей начал действовать не раздумывая. Крикнув Василисе, чтобы скакала прочь, выхватил саблю и рубанул пленника. В секундном раздумье взглянул на Николашку. Увидев в глазах конвоира свою смерть, тот в ужасе закричал, но острый клинок оборвал крик вместе с жизнью незадачливого карьериста. Нельзя было оставлять его живым, ибо попади он в плен к туркам, то и без особых пыток рассказал бы про балку, где сейчас находится их отряд, и чью дочку они сопровождают. Ну что ж, теперь осталось только продать жизнь подороже, давая возможность девчонке ускакать как можно дальше.
А турки уже неслись во весь опор, оголив сабли. Чтобы не дать им налететь с наскока, Солдат подал лошадь в заросли и приготовился встретить врагов. Первым подлетел здоровенный осман на огромной, под стать ему, пегой кобыле. Осадив лошадь у кустов, он попытался в длинном выпаде достать клинком Тимофея, но тот отвел удар своей саблей и заставил лошадь отступить на шаг, подав ее еще дальше в кусты. Тогда осман рубанул лошадь противника по морде. Та дико заржала и вскинулась на дыбы. От неожиданности Тимофей вылетел из седла и ударился головой о ствол дерева. Свет в глазах померк и он провалился в небытие.
Очнулся в каком-то большом сарае среди двух десятков других пленных солдат. Трое суток их держали не выпуская, по одному разу в день принося деревянное ведерко с водой и несколько заплесневелых сухарей. Потом, спутав будто лошадям ноги, начали гонять на работы. Хорошо еще не заковали в цепи, тогда бы у Тимофея не было шансов сбежать. И так из троих бежавших повезло только ему одному. Надолго ли?
– Как сбежать-то удалось? – спросил попаданец, когда спутник замолчал.
– Когда бревна на мост таскали, один хлопец вырвал топор у подвернувшегося плотника и разрубил свои путы. Топор мне передал. Я разрубил и передал далее. Не знаю, сколько успело освободиться, только побежало нас всего трое. Ближнего надсмотрщика в воду толкнули и задали деру.
Денис посмотрел на ноги солдата. До этого в пещерном полумраке, а то и вовсе в полной темноте, он не обратил внимания на то, что Тимофей был босым. Теперь же сразу слух отметил шлепанье босых ног по холодному подземному грунту.
Мел под ногами стал скользким от сырости. Вероятно, они уже приближались к подземному озеру. Вскоре действительно захлюпала под ногами вода. Метров через пятьдесят свет факела выхватил из темноты уходящий в темную воду свод. Тимофей прошел еще немного, пока вода не дошла ему до щиколоток, но поскользнулся на резко уходящем вниз грунте и, кое-как устояв на ногах, отпрянул назад.
Вдруг туннель будто бы содрогнулся, а через секунду до них донесся грохот далекого взрыва.
– Что за фигня? – оглянулся Денис в ту сторону, откуда они пришли.
– Не замуровали ли нас басурмане? – предположил Тимофей. – Пойдем-ка назад.
Когда уже спешили в обратном направлении, туннель снова содрогнулся и до путников вновь донесся звук взрыва. Оба на этот раз промолчали, лишь ускорили шаг. Каждый строил в голове различные предположения, но не решался высказывать их вслух. Факел догорел. Теперь двигались в кромешной тьме, ориентируясь на звуки шагов друг друга, чтобы не столкнуться. Когда далеко впереди сквозь мрак подземелья забрезжил желтый дрожащий свет, остановились и прислушались. Скорее всего это были их товарищи, но мало ли.
***
Григорий с удовлетворением отметил, что перестрелка усилилась. Турки активно пытались уничтожить друг друга. Вот же хитер этот Дионис. Нашли бы еще они с Тимофеем выход, и пусть бы тогда басурмане перестреливались тут хоть до скончания веков. Глядишь, так постепенно сами себя и перевели бы. Ан нет. Чего-то перестали стрелять. Орут что-то на своем басурманском. И как это они ухитряются всю жизнь не по-русски разговаривать? Никогда не мог старшина понять этих нерусей, сызмальства коверкающих язык непонятными словами. Оттого они и были такими ненавистниками всего нормального человеческого, что человеческой речи не разумели.
– А ну цыть! – прикрикнул на обсуждающих что-то солдат.
Не нравились ему те переговоры, что доносились из пещеры. По всему выходило, что турки переговариваются друг с другом. А значит, если еще не поняли, то скоро поймут, что перестрелку ведут не с беглецами, а палят в своих соотечественников. Старшина прошел к выходу в пещеру, осторожно выглянул и тут же отпрянул назад. Как раз в это время подземный зал осветился светом факелов и из обоих оставленных ими туннелей начали выходить турецкие солдаты. Они внимательно вглядывались друг в друга и о чем-то переговаривались.
– А ну ходу отсюда! – зашипел Григорий, наткнувшись в темноте на кого-то из своих. – Да ружьишки наготове держите. Щас османы сюда полезут.
– Может им рожу засветить? – предложил Нифон. Он как раз сидел на изувеченном ранце Дениса.
– Чего засветить? – не понял старшина. – Ты либо у ентого Дениса набрался непонятностей?
– Турки! – послышался взволнованный шопот Семена. Но все и так уже обратили внимание на то, что темнота перестала быть кромешной. Это вход в отнорок осветили сразу два факела. Старшина выстрелил на свет. Один факел исчез, второй же упал на пол, продолжая гореть.
