Робер Дж. Гольярд
Наследство Каменного короля
Ирмио задумчиво поднял руку, обратив на себя внимание.
– Мы не должны упускать из виду еще одну возможность. А что, если эта карта имеет какой-то другой смысл, или вовсе не имеет никакого? Ну, предположим, что Финн вовсе и не думал отдавать карту сиру Эдмунду, а просто не нашел лучшего места, чтобы спрятать этот чрезвычайно редкий документ? Ведь этот пергамент, без сомнения, стоит кучу денег. Что, если герцог Когар не брал с собой Бремя за Вал? Мы же не знаем, с какой целью и по какой причине он отправился туда…
– Я не считаю это разумным, – пожал плечами герцог Ллевеллин. – Тот торговец целых пятнадцать лет хранил письмо Миртена как зеницу ока: спрятал его в драгоценный ларец, а сам ларец тоже старательно укрыл от чужих глаз. Вряд ли он просто так стал бы класть туда еще и карту. Это во-первых. А во-вторых, если у тебя есть могущественный артефакт, способный сокрушить орды врагов, то отправляться за Вал без него просто глупо. Но, если все же допустить такую мысль, и если Эван действительно оставил его в Корнваллисе, то Бремя Власти в любом случае не могло оказаться в руках у Роберта III. К тому времени у Эвана уже были наследники: его дочь Аэроннуэн нарожала ему кучу внуков от Лайонела Беркли. Он не имел ни одной причины для того, чтобы отдавать Бремя своему брату Эмли или, тем паче, племяннику Роберту. Если он не брал с собой Бремя, – герцог на мгновение задумался и решительно закончил: – тогда он должен был оставить его одному из Беркли. Но не Лайонелу – тот ведь не мог быть его наследником.
– И не графу Рутвену, – произнес Миртен. – Я думаю, что если бы артефакт находился в Хартворде, я бы знал об этом. Или, по меньшей мере, подозревал.
– Тогда Камберу, – сказал Эдмунд, – моему дяде Камберу, герцогу Беркли. Старшему из внуков Эвана Когара.
– Хм… – Пемброк Ллевеллин погладил свою бороду. – Забавно. Все так просто. Если есть на свете более пустынный замок, где никогда не встретишь гостей, то это – Крид. Замок герцогов Беркли. Никто никогда не ездил в гости к моему больному племяннику…
– Ну, тогда он еще не сошел с ума, – пожав плечами, сказал Миртен. – Это случилось после тяжелой болезни уже после того, как Когар отправился за Вал. Но, должен согласиться, Крид – это один из самых укрепленных замков на севере. Лучше места для того, чтобы спрятать артефакт, не найти, не говоря уже о том, что Камбер, действительно – старший внук герцога Когара и имел на Бремя Власти безусловное право.
За спиной Миртена возникла, переминаясь с ноги на ногу, фигура Гуго. С той стороны дверей выставили целых шесть стражников: двое перед входом, двое в коридоре и еще двое – на единственной лестнице, ведущей к покоям герцога Ллевеллина. Его высочество не желал, чтобы хоть что-то из того, что будет здесь сказано, просочилось за пределы кабинета, находившегося на самом верху донжона. По недолгому размышлению решили, что оставят в кабинете Гуго: ворошить угли, докладывать в огонь поленья и приносить вино. Раз уж Эдмунд ручался за друга детства, его кандидатура – с одной стороны, как доверенного лица, при котором можно говорить без опасений, с другой – как мальчишки на побегушках, – всех более чем устроила. В течение всего вечера Гуго старательно изображал из себя призрака, в молчании сидя на полу возле камина или незаметно разливая напитки, так что сейчас его появление не осталось незамеченным.
– Что?! – грозно спросил Миртен.
– Ежели позволят ваши милости… – Гуго нерешительно взглянул на герцога Ллевеллина.
– Говори, – произнес тот.
Юноша кивнул.
– Если это совпадение, то оно, с позволения сказать, еще более дрянное, чем первое…
– Будь добр, выражайся яснее.
– Если Бремя не за Валом, а в замке у герцога Беркли… и ежели Беркли действительно имеют на корону больше прав, чем все прочие, то этот ваш Камбер помер очень вовремя.
Собравшиеся ошарашенно замолчали, подняв глаза на Гуго.
– А что? Никто ведь не знает, где это самое Бремя, я правильно понимаю? Если не за Валом, то очень может быть, что у Камбера. Он, конечно, сумасшедший, и его меньше всего во всяких интригах подозревают, но рассудите сами: вы ж говорили, что нынешний король может занять престол, только если не останется никого из Беркли, так? Сира Рутвена казнили, про Джоша, то есть, простите, сира Эдмунда, никто не знает, что он жив, так кто следующий в очереди на тот свет? Камбер, понятное дело. Тем более что очень может быть, что у него дома Бремя. Раз уж у Рутвена его нет. Есть, конечно, еще Рич Беркли, но к тому на драной козе не подъедешь. С этим посложнее будет справиться. Я его всего один раз в жизни видел, но сразу понял, что это за жук…
– Достаточно, – поднял руку Миртен. Все молчали, обдумывая услышанное.
– Мальчишка может быть прав… – задумчиво сказал Ллевеллин.
– Пф-ф, – фыркнул Гуго, – как белый день. Ставлю последнюю рубаху на то, что если посмотреть на труп эдмундова дядюшки, то у того окажется горло перерезано. И, если ваши светлости позволят… по скудости ума своего могу попробовать догадаться, кто это горло перерезал. Ищи, кому выгодно, как говаривал мастер Гербер. Не иначе, как наш любимый государь Роберт. А что? Камбера нет, Рутвена нет, Рич – ну да, это проблема, но как-нибудь справимся, – и все. Мы, Роберт III – законный государь всея Корнваллиса. Раз уж других претендентов не имеется. Есть, конечно, еще леди Алиенора, но ее тоже можно в один мешок с Ричем – и в воду.
Герцог с хмурым видом постучал пальцами по столу.
– Проклятье… Кажется, все логично выглядит. Хотя, если мальчик прав, от самого Роберта III я ожидал бы этого меньше всего. Он разумный и относительно порядочный человек. Но вот его отец, Оуэн Эмли…
Гуго, воспользовавшись всеобщим замешательством, тихонько плеснул себе вина в один из бокалов и, чрезвычайно довольный собственной догадливостью, нырнул в тень камина, где опять уселся на пол, скрестив ноги.
Эдмунд поднял голову и, оглядев собравшихся, с решительным видом положил руки на стол.
– Я должен поехать туда. В замок Крид. Надо постараться узнать, как умер мой дядя…
– …и, – продолжил Миртен, – если нас не опередили, постараться найти Бремя Власти. Если, конечно, оно было у герцога Камбера, как это ни маловероятно. Но попробовать стоит.
* * *
Уже на следующее утро Эдмунд, Гуго, Миртен и Ирмио покинули Драмланриг. Лотар, почувствовав дух приключений, пытался настоять на том, чтобы отправиться с ними, но его дед эту идею не поддержал.
– Я, конечно, должен думать о том, кому после моей смерти и смерти моего сына достанутся короны Ллевеллина и Гленгорма, – сказал он, положив руку на плечо Лотару. Последний, чрезвычайно расстроенный отказом герцога, даже не поднял голову, – но, с другой стороны, слава рода Даннидиров никогда не заключалась в том, что мужчины сидели в своих замках, прячась от опасности.
Лотар непонимающе взглянул на деда.
– Да, – тот кивнул, – на севере от тебя будет немного проку. А это время тебе понадобится, чтобы подготовиться. И если ты, после их возвращения, решишь исполнить свое обещание и помочь брату в его тяжелом, но справедливом деле, я готов дать свое согласие на то, чтобы ты отправился с ним туда. Но тебе нужно еще будет уговорить своего отца…
Глаза Лотара загорелись.
– Спасибо, ваше высочество, – сказал он.
– Да будет так. Во славу дома Ллевеллин.
Тепло попрощавшись с гостеприимными хозяевами, путники направили своих лошадей по длинному каменному мосту, соединявшему Драмланриг с сушей. Путь на север предстоял неблизкий: с учетом всех изгибов дороги, говорил Миртен, это около сотни миль, но, если через Срединные горы, получится почти на треть короче. Да уж, усмехнулся Эдмунд, до Вала куда ближе – всего-то перебраться на ту сторону Гриммельна.
Маг согласно кивнул.
– Пожалуй. Но ты прав – нам необходимо узнать все, что произошло в замке Крид. И, если Бремя Власти действительно там, этот путь покажется нам значительно более коротким и простым. Одна миля за Валом стоит пары сотен лиг здесь.
Глава 29. Тени
– Посмотрите туда. – Миртен придержал свою лошадь и неопределенно махнул рукой в южном направлении. – Там, всего в полудне пути, Хартворд.
Довольно узкая горная тропка на протяжении нескольких часов, постоянно петляя, завела всю компанию на вершину горы или точнее, высокого холма, называемого Сидмон. Некогда Сидмон был самой настоящей скалой с шапкой снега наверху, но сейчас то место, на котором находились путники, представляло собой небольшое плоскогорье не шире полумили: как будто горный пик срезало неведомой силой. Склоны холма густо поросли лесом, окружая проплешину выжженной земли с неглубокой воронкой посередине и разбросанными повсюду камнями. Эдмунд и Гуго с интересом оглядывались вокруг: по пути сюда Миртен в нескольких словах рассказал им историю этого места.
Говорили, что именно здесь в ходе гонений на магов уничтожили около десятка из них. Уничтожили с большими потерями среди самих преследователей, поскольку маги, запертые королевскими войсками в стоявшем здесь монастыре, взялись за руки и призвали на себя сильнейший удар молнии, погибнув сами и забрав с собой тысячи своих врагов. Гора, как рассказывали потом свидетели этих событий, будто взорвалась изнутри, и после этого на протяжении многих дней добровольцы, проклиная ненавистных колдунов, разгребали завалы камней в тщетных попытках найти тела своих погибших собратьев.
Повсюду, насколько хватало глаз, расстилался лес, и Сидмон, несмотря на свою относительно небольшую высоту, господствовал над округой – но только над южной ее частью. Дальше к северу земная поверхность поднималась и, внезапно вспучиваясь скалистыми холмами и нагромождениями камней, переходила в горный хребет, тянувшийся далеко на запад.
Ирмио с самого начала предлагал отправиться в путь пешком: пешему, говорил он, намного легче спрятаться в случае опасности, пеший легко пройдет там, где лошади путь заказан и, кроме того, путники будут избавлены от постоянной необходимости разыскивать для животных пропитание. Герцог все же настоял на том, чтобы дать им коней. От замка Драмланриг только до Срединных гор, если поторапливаться, путь верхом займет не меньше пяти-шести дней, убеждал он, а пешком намного дольше. Время не ждет. А если они доберутся до таких мест, где передвигаться в седле будет уже невозможно, он предложил продать лошадей, ежели найдется кому, а нет – так просто отпустить их на все четыре стороны.
– Я от этого не обеднею, – усмехнувшись, заявил тогда Ллевеллин.
Эдмунд с Гуго стояли на вершине Сидмона, последние полчаса до боли в глазах всматриваясь в линию горизонта. Где-то там, сказал Миртен – Хартворд, и при хорошей погоде можно увидеть конусообразную крышу главной башни замка. Погода была неплохая: прохладный осенний ветерок обдувал лица, и по темнеющему небу плыли редкие облачка, подсвеченные красными лучами заходящего солнца. Но, то ли потому, что очертания башен Хартворда сливались с далекими южными холмами, то ли по иной причине, разглядеть ничего толком не удавалось.
– Знаешь ли, – сказал наконец Гуго, тронув Эдмунда за плечо, – а я, в общем-то, не уверен, что хочу туда возвратиться. По крайней мере, сейчас.
Эдмунд удивленно глянул на своего товарища.
– Ну да, – пожал плечами тот. – Мне это незачем. Сам подумай: я там ничего, кроме кухни, не видел. Ну, понятное дело, праздники всякие, девчонок симпатичных много – но это все. И ничего больше не светит. Так что я уж лучше с тобой, хоть за Вал, хоть к Белару в пасть, но, право слово, я себя от этого живым чувствую. Вот перед тобой сейчас весь мир, твоя жизнь вся так круто переменилась, столько всего впереди, что я этой тоски в твоих глазах, ей-богу, не понимаю.
– Хм… – буркнул Эд, – да я и сам, пожалуй, объяснить ничего не могу. Я все время хотел из Хартворда выбраться, так вот выбрался – и столько всего сразу навалилось. Хочется иногда, знаешь ли, просто посидеть вечерком возле очага, хоть на той же кухне, попить пива, и поболтать ни о чем.
– Чушь, – безапелляционно заявил Гуго, тряхнув своей рыжей шевелюрой, – к черту кухню. Какие наши годы? Глядишь, я еще в королевском замке с тобой посижу, и попьем кое-что получше той желтой бурды, что нам на кухне наливали.
Эдмунд фыркнул. Да уж, чего-чего, а оптимизма Гуго не занимать.
– Ладно, пойдем.
Молодые люди принялись спускаться с нагромождения валунов. Чуть ниже на пологом северном склоне Сидмона Миртен нашел довольно удобное место для ночевки – не пещеру, а небольшое углубление в скале с нависающим сверху большим камнем. Ужин был неприхотлив: большой кусок свиного окорока, который Гуго извлек из своей котомки, разделили на четверых и съели с удовольствием, запивая очень неплохим вином. Ирмио, бурча что-то под нос, со вздохом потряс пустым бурдюком: за эти шесть дней они выпили все без остатка, а сейчас даже разбавляли напиток водой из ручья.
– Так что эта идея неразумна, – продолжая начатый за ужином разговор, заявил Миртен. С сожалением глянув на последний кусочек мяса, он отправил его в рот, запив добрым глотком вина. – Я понимаю тебя, Эдмунд, и помню твой рассказ о том, в каком состоянии вы нашли Алиенору, когда вызволили ее из подземелья, но сейчас лучше оставить все так, как есть.
– Но мы могли бы отвезти ее к герцогу Ллевеллину…
– Нет, не могли бы. Во-первых, как я уже говорил, сейчас ее жизни ничего не угрожает. Графу Клеймору нужен наследник – и именно от нее, так что он не допустит, чтобы твоей сестре причинили какой-то вред. А во-вторых…
– А во-вторых, – перебил его Ирмио, – пожалуйста, не обольщайтесь, милорд, что его высочество с удовольствием примет леди Алиенору.
Эдмунд, не найдя, что ответить, удивленно посмотрел на него.
– Именно. Несмотря на хорошее к вам отношение. Попробуйте взглянуть на дело беспристрастно: не как брат несчастной девушки, а как эорлин Корнваллиса. Кто-то – пусть это будете вы или кто другой – совершенно неважно, похищает женщину у ее законного супруга, причем из брака, совершенного с соизволения короля и в присутствии многих знатных лордов, и привозит ее в Драмланриг. Как, скажите на милость, будет выглядеть Пемброк Ллевеллин в глазах эорлинов королевства, ежели согласится приютить вашу сестру при таких обстоятельствах? Рич Беркли возмутится и с точки зрения всех законов и обычаев будет прав, а на чести его высочества, которой, кстати, он весьма дорожит, останется несмываемое пятно. Все, что делает герцог Ллевеллин, он делает честно и открыто, так что тайно, подобно какому-нибудь вору, он леди Алиенору прятать не будет.
– А возить ее с собой мы не можем, – тихо добавил Гуго.
– Именно, – произнес Ирмио. – И последнее, милорд. За то, что я сказал, вы не должны держать обиды на его высочество. Когда он сочтет, что пришла пора выступить на вашей стороне, он сделает это с гордо поднятой головой, во главе всех своих отрядов и с развивающимися хоругвями. И он будет честен до конца.
Эдмунд хмуро смотрел на догорающий костер.
– В таком случае, – сказал он, – мы просто должны поторопиться. Я не желаю затягивать пребывание моей сестры в замке Марч.
– Вот это уже разумно, – Миртен удовлетворенно кивнул. – И, чем раньше мы ляжем, тем быстрее сможем отправиться дальше в путь.
Эдмунд молча взял свой плащ и принялся устраиваться на каменистой площадке под скалой. Гуго залил водой тлеющие угли.
* * *
За время дороги Эдмунд уже в десятый раз порадовался тому, что они не отказались от лошадей, как то поначалу советовал Ирмио. Маг Воды был типичным обитателем библиотеки: он чрезвычайно редко и всегда очень неохотно покидал свои покои в Драмланриге, предпочитая общению с людьми любой из древних пергаментов. И хотя по долгу службы и сообразно высокому положению Хранителя манускриптов герцогства Ллевеллин он бывал вынужден время от времени сопровождать своего господина в разных поездках, от глаз его спутников не укрылось, что передвижение на длинные расстояния ему не доставляет удовольствия. В отличие от своего собрата маг Воды был не особенно привычен к длинным прогулкам и ночлегам без удобств, и Миртен время от времени посмеивался, глядя, как неуклюже Ирмио едет на лошади и как тщательно отряхивает каждое пятнышко грязи, ненароком попавшее ему на одежду.
К лошадям, как и ко всему, что он не мог контролировать посредством дарованной ему силы, Ирмио относился с великими недоверием и опасением. Прилично держаться в седле он так и не научился, хотя, слава богам, и не высказывал вслух особого недовольства, стараясь поспевать за своими компаньонами.
Другое дело – Миртен. Оба юноши не переставали поражаться неиссякаемой энергии мага Огня, который, казалось, был способен ехать сутками, питаясь только манной небесной. Он мог рассказать почти обо всем, и знал почти любую тропинку в королевстве Корнваллис.
Обжитые места они старались объезжать стороной: посовещавшись, все четверо сошлись во мнении, что так будет разумнее. Никакого желания давать объяснения королевской страже или, тем паче, наемникам графа Клеймора, никто из них не испытывал, тем более что добрая половина их пути шла по владениям Рича Беркли. За время путешествия только пару раз Гуго отряжали в ближайшие деревни, чтобы пополнить запасы вина и хлеба, а остальное время широким трактам путники предпочитали лесные дороги или горные тропки, тем более что в большинстве случаев путь по ним оказывался более коротким.
Гуго проявил себя во всей красе: благодаря небольшому луку, который он прихватил с собой из Драмланрига, они никогда не испытывали недостатка в битой птице. Эдмунд практически сразу бросил это занятие: выпустив по одному тетереву три стрелы и добившись только того, что крупная птица, делая частые взмахи сильно изогнутыми крыльями, быстро улетела от незадачливого охотника, он с сокрушенным видом вернул лук своему товарищу.
На северных склонах Срединных гор им удалось полакомиться кабанятиной. Большая свинья в окружении полудюжины отчаянно визжавших поросят внезапно выскочила из зарослей кустарника наперерез лошади Миртена и тут же упала замертво, сраженная наповал огненным шаром, который сорвался с руки мага. К всеобщему сожалению, почти всю тушу пришлось бросить на месте. Лекарь, умело орудуя длинным ножом, лишь вырезал несколько верхних участков спинно-поясничной части – столько, сколько они смогли съесть за ужин, оставив все прочее волкам.
К исходу недели пути Миртен показал им еле видимые вдали шпили замка Крид. До него еще оставалось не меньше десяти-двенадцати миль, но осенний воздух был чист и прозрачен, а сам замок располагался на вершине высокой скалы, так что Гуго, обладавший самым острым зрением, даже уверял, что он может разглядеть полотнища стягов на башнях.
Крид виднелся отовсюду и поражал своими величественностью и великолепием; все новые и новые детали открывались взорам путников по мере приближения к нему. Высокие и тонкие, будто устремленные ввысь башни, числом не меньше полудюжины, соединялись между собой ажурными мостами, а заходящее солнце слепило глаза, отражаясь от многочисленных витражей окон.
– Этот замок древнее королевства корнов, – говорил Миртен. – Кто и когда его заложил, нам не ведомо, но он уже стоял здесь, когда сюда пришли армии Эдгара Длинная Шея.
С тех пор замок, ставший фамильным владением герцогов Беркли, постоянно достраивали и украшали. Гигантских размеров каменные глыбы в его основании, заросшие мхом, несли на себе тяжелые колонны – единственное украшение древних строений, но чем выше росли башни, тем более изящными и затейливыми становились их формы.
К главным воротам, попасть к которым можно было по солидных размеров подвесному мосту, вела широкая и некогда благоустроенная тропа; среди вековых дубов и зарослей боярышника она тянулась наверх, три или четыре раза по окружности огибая гору, носившую то же название, что и сам замок.
– Из башен открывается великолепный вид, – рассказывал Миртен, – во-первых, на всю округу – говорят, в ясный день видно окрестности на сорок миль, а то и больше, а во-вторых, недалеко к северу от Крида есть прекрасное озеро, со всех сторон окруженное скалами. Только Лонливен, наверное, более красив, но из королевского замка со всех сторон видны лишь трущобы и узкие улочки Лонхенбурга, а здесь чувствуешь себя повелителем стихий. Как будто сказочные эльфы приложили руку к этому великолепию…
Миртен вдруг запнулся и, дернув за поводья, придержал лошадь, всматриваясь в землю перед собой. День подходил к концу; последние солнечные лучи еще золотили верхушки деревьев, но под их сенью уже царил полумрак. Путники уже преодолели бóльшую часть расстояния от подножия горы до замка; на привал внизу решили не останавливаться: солнце быстро садилось за холмы, но дорогу хорошо было видно и в темноте, так что уже через два-три часа они надеялись добраться до ворот. С другой стороны небосвода призрачным светом светила луна.
– Что случилось? – спросил Эдмунд.
В ответ лекарь приложил палец к губам и, спустившись с лошади, встал на колени, внимательно разглядывая тропу.
– Смотрите.
Все спрыгнули с седел. На дороге, сухой и плотно утрамбованной, чуть справа блестела большая лужа, не высохшая после последнего дождя. После нее вверх по направлению к замку явственно виднелись следы. Многочисленные – и явно не человеческие. Земля была словно взрыта десятками огромных ступней, заканчивавшихся длинными пальцами с когтями. Миртен поднял глаза на Ирмио.
– Неужели дхарги? – удивленно пробормотал тот. – Что за дьявольщина… так далеко от Гриммельна…
– О, боги… – вдруг напряженно произнес Гуго.
Холодный ветер зашелестел между деревьев, и из-за стволов медленно начали выплывать черные, будто закутанные в рваные плащи до пят, высокие фигуры. Дико заржав, лошади вырвали поводья из рук всадников и, не разбирая от ужаса дороги, ринулись вниз прямо по склону.
* * *
Тени обступили их плотным полукольцом. Нет, не обступили – каждая из них не шла, а медленно плыла, покачиваясь, в нескольких дюймах над поверхностью земли, грациозно огибая крупные камни. Прижавшись спиной к скале и весь покрывшись холодным потом, Эдмунд вглядывался в их лица, или, точнее, в те места, где этим лицам полагалось находиться. Каждая из теней очертаниями напоминала человека на две головы выше обычного, но ничего живого, телесного в них не было. В лунном свете казалось, что они состоят из клубов плотного черного тумана или дыма, причудливым образом сформировавшегося в человеческие фигуры, словно одетые в длинные балахоны. Из-под капюшонов на него смотрели бесформенные вытянутые морды с колышущимися дырами вместо глаз. Каждое движение чудовищ сопровождалось легким потрескиванием, а на жухлую осеннюю траву под их ногами ложился сверкающий иней.
Тени не торопились, словно понимая, что путникам некуда бежать. Миртен нервно чертыхнулся: они сами себя загнали в ловушку, наивно полагая, что будет легче защищаться, имея сзади прикрытие в виде высокой скалы. Защищаться… Будь то люди… или хотя бы дхарги. Дыхание мага прерывалось: все новые и новые твари, плавно покачиваясь, возникали в поле их зрения. Не менее двух дюжин монстров плавали в лунном свете не дальше чем в тридцати футах от них. Хватило бы и полудюжины, как-то отрешенно подумал он.
– Миртен… я здесь бессилен, – прошептал стоявший по правую руку Ирмио. Гуго в напряженной позе замер слева от него, а Эдмунд, нерешительно перехватывавший меч из левой в правую руку, чуть дальше мага Воды.
– Попробуй все же. Терять нечего, – так же тихо и не оборачиваясь, ответил Миртен.
Ирмио сам себе кивнул. И в то же мгновение – даже раньше, как будто он был готов к этому – словно сноп ледяных копий вырвался из его рук, яркой сине-белой вспышкой осветив поляну. Тени остановились – и вновь поплыли, приближаясь все ближе и ближе; сверкнувшие стрелы как сквозь туман прошли через их бестелесность, растаяв во мраке.
– Гар’хх, – отчаянно прошипел Ирмио. В иной ситуации это неприличное словечко из дхаргского языка непременно обратило бы на себя внимание – настолько несвойственным было слышать это от мага Воды. Миртен, предвидя результат, вздохнул и поднял руки над головой; между его ладонями немедленно вспыхнул, потрескивая крошечными молниями, небольшой огненный шар.
– Эх-х, мать-перемать… – тут же откликнулся Гуго, неуклюже выдернув из болтавшихся на поясе кожаных ножен меч; лунные блики на мгновение осветили короткое лезвие, словно сделанное из дымчатого стекла.
Тени зашипели и остановились; шипение тут же обратилось в дикий свист, от которого зазвенело в ушах.
– Ух ты, – нервно гаркнул Гуго, – похоже, мой мечик им не по нраву…
Он резко выбросил вперед руку, направив острие к ближайшей твари; та, дернувшись, засвистела еще сильнее.
– Не может быть… – прошептал Миртен.
– Ночь Аонгуса грядет,
А дни погожи и светлы,
Радуйтесь и веселитесь
О, юноши и девушки!
– вдруг совершенно невпопад заорал Гуго и прыгнул вперед, едва дотянувшись кончиком меча до черной колышущейся фигуры.
– Стой! – одновременно закричали Миртен, Ирмио и Эдмунд, но Гуго ничуть не обратил на них внимания. Вопя, он размахивал стеклянным мечом, как взбесившаяся ветряная мельница, и каждая тень, которую ему удавалось зацепить лезвием, бледнела, растворяясь в воздухе, и осыпалась на землю черным пеплом. Свист, стоявший в воздухе, казалось, был способен дробить камни.
– О-о… – с ладоней Миртена раз за разом стали срываться огненные шары, проделывая тусклые дыры в фигурах чудовищ. Те, шипя, дергались и иногда отплывали в сторону, но, в общем, обращали на это не больше внимания, чем суровый воин, в пылу битвы получивший крепкий удар розгой – казалось, все взоры монстров прикованы к тускло поблескивавшему хрустальному клинку.
Вдруг Гуго вскрикнул и выронил меч: одна из теней слепленным из тумана длинным щупальцем зацепила его бок. Захрипев от боли, юноша мешком свалился на землю. Не думая ни секунды, Эдмунд ринулся вперед, в кувырке подхватив чудесное оружие. Тяжело дыша, он встал в боевую стойку.
Основным лезвием круговым движением справа налево и сверху вниз, поднять его по левой стороне – и снова по диагонали, но слева направо…
Все прочие мысли в его голове будто умерли, уступив место резким отрывистым командам. Шаг за шагом он продвигался вперед, не видя ничего, кроме черных фигур справа, слева и перед собой. Справа налево, сверху вниз, по диагонали, слева направо, справа налево, сверху вниз, еще, еще, еще…
Спустя тысячу часов он остановился, дрожа всем телом.
Теней больше не было, и Эдмунд не мог даже сказать определенно: то ли он убил их всех, то ли они сбежали, но вся площадка перед скалой оказалась засыпана черноватого цвета пеплом, оставшимся от растаявших в воздухе чудовищ.
Рядом тяжело дышал Миртен, держа между ладоней очередной огненный шар.
– Уф, – наконец с облегчением произнес он, и шар исчез.
В десятке шагов позади них на земле, громко завывая, лежал Гуго. Ирмио, тихонько ругаясь, стоял перед ним на коленях, пытаясь отлепить от его тела куски одежды, которые будто вплавились в рану.
– Ох, да замолчи уже, – раздраженно сказал он. С этими словами лекарь подобрал с земли небольшую палку и, не церемонясь, засунул ее Гуго в рот. – Вот, сожми зубами и молчи. Рана ерундовая. Я тебя за полчаса на ноги поставлю.
– Что чувствуешь? – с интересом спросил Миртен.
Гуго выплюнул палку.
– Ох… полная хрень… – прерывающимся голосом заявил он. – Даже не знаю, как объяснить. Как будто раскаленный прут в бок воткнули.
– Раскаленный – это вряд ли, – усмехнувшись, сказал маг. – Тени холодные. Но тебе повезло, так что радуйся. Если бы не Эд, этим тварям, чтобы тебя сожрать, потребовалось бы времени не больше, чем тебе, чтоб выпить полпинты пива. И, кстати: надеюсь, ты не жалеешь теперь, что пошел тогда со мной в пещеру гоблинов? По-моему, дело того стоило… Я и не знал об этом свойстве стеклянного меча.
– Да и о свойствах теней мы теперь немного знаем, – Эдмунд устало уселся на землю, положив клинок перед собой. – У них, как видно, есть мозги…
– С чего ты взял? – морщась от боли, прохрипел Гуго.
– Они испугались меча. А раз умеют бояться, значит, умеют думать.
– Ну, это не факт, – протянул Миртен, – дикие звери тоже боятся, например, горящего огня, но это не говорит о том, что они умеют мыслить. И если бы они хоть сколько-нибудь хорошо соображали, они бы не вились все толпой вокруг Гуго, как мотыльки перед факелом, а постарались бы сожрать тех, у кого такого оружия нет. Но в любом случае мы зря здесь рассиживаемся: больше дюжины из них сбежали. Унеслись, как ветер, и могут быть где-то поблизости.
– Сколько же мы их убили?
– Около десятка, даже и того нет. – Маг вздохнул. – Да и то только благодаря мечу. Огненные шары, как видно, их могут только в лучшем случае отпугнуть. Или легко ранить – не более того. А твоя водяная магия, Ирмио, – Миртен улыбнулся, хитро подмигнув Эдмунду, – яйца выеденного не стоит…
Ирмио фыркнул.
– Посмотрим, к кому ты обратишься в следующий раз со своими болячками.
Маг огня весело расхохотался.
– О, да… А теперь – скорее в замок. Что-что, а сквозь каменные стены эти твари точно проходить не умеют.
