Петр Вяземский
Ферней

Однажды катаются они по лесу в коляске: „я была в восхищении“, пишет она, „я держала в руке своей руку его и поцеловала ее двенадцать раз. Он не мешал мне, видя, что это для меня счастие“».

По счастию, замечает историк, они были не одни. Третьим с ними сидел Салтыков, чрезвычайный посол Екатерининского двора и был свидетелем сего возрожденья к новой юности старого титана. Дело в том, что Вольтер был очень влюбчив и сердечкин до преклонной старости. Эта черта сильно мирит меня с ним. Странно ныне читать подобные излияния восторга и идолопоклонства. Авторам наших дней не воздают таких сердечных почестей. A вот что Пушкин рассказывал о себе: дорогою где-то обедал он в почтовом доме. Является барыня, молодая, приятной наружности, похвалами осыпает поэта, радуется случаю, который доставил ей счастие узнать его, взглянуть на него и подносит ему кошелек своего рукоделия. Пушкин, как ни был скептик, тронуть изъявленьем этой простосердечной преданности и доказательством популярности своей даже и в уездной глуши. Барыня уходить. В коляску Пушкина запрягли лошадей и он отправился далее. Не успел он выехать из селенья, как слышит погоню за собою. Верховой скачет во всю прыть, останавливает коляску и докладывает Пушкину, что барыня просит заплатить ей 5 рублей за кошелек, который он принял от нее…