Павел Олегович Михель
Мир, который не вернуть. Том 2: Год Первый
– Понятно… и, это, можешь говорить на «ты». Я не обижусь.
– Хорошо.
«После смерти мамы она ещё так держится, а я бы… не знаю»
«Ты ведь и так знаешь, что она мертва – не нужно сопливых надежд»
– Я точно не знаю этого, – на автомате ответил я.
– Чего не знаешь? – спросила Кристина. Точно, я ведь уже не один.
– Не обращай внимание. Это… это просто мысли вслух. А ты молодец – хорошо держишься, – сказал я.
– Ладно, – ответила она как-то очень сухо. После этих слов снова возникла пауза.
Я некоторое время посидел и понял, что меня клонит в сон. Я встал и подошёл к комоду у стены.
– Ты чего? – спросила Кристина.
– Думаю, что пора спать. Надо бы найти какие-нибудь одеяла… или что-нибудь вроде того. Иди посиди немного, я сейчас, – Кристина кивнула и пошла обратно. Ходила она совершенно беззвучно.
Я нашёл несколько одеял, плед и ещё простыню – этого хватит. При моём подходе Кристина встала и отошла в сторону. Я постелил простынь, затем положил несколько одеял сверху.
– Можешь ложиться.
– А… ты?
– Я… я в кресле буду, не волнуйся, – ответил я, выходя из комнаты.
Кристина сняла рюкзак и сбросила куртку. Она легла прямо в одежде.
– Спокойной ночи, – сказала она и отвернулась к стене, накрывшись одеялами.
– Спокойной ночи, – ответил я из коридора. Здесь подпер дверь шкафов, проверил закрыты ли окна – луны не было видно, и вообще за окном была сплошная тьма. Затем вернулся в комнату, сел в кресло и накрылся пледом.
«Теперь ты обрёк ещё одного человека на смерть», – сказал Голос.
Что теперь будет, ведь теперь на мне ответственность за неё? Я должен защитить её. Должен спасти хоть кого-то – может, так сниму проклятье? Возможно, не всё ещё потеряно, и есть надежда – она ведь есть, да?
Незаметно сознание покинуло меня, и я оказался во власти приятной тьмы, от которой уходит усталость и появляются силы идти дальше.
* * *
Я периодически просыпался, примерно каждые полчаса. Один раз получилось так, что услышал как Кристина тихо плакала и звала маму. Я делал вид, что сплю, и при этом слушал детские всхлипы: что я мог ей сказать, ведь именно от моих рук умерла её мать? Поэтому молча слушал, а затем снова провалился в сон. Затем просыпался, и снова… и снова, пока очертания комнаты не начали вырисовываться среди ночной темноты – наступало утро.
Я «проспал» где-то до восьми утра, а потом просто уже не мог уснуть. Тело за ночь адски затекло – я не чувствовал правую руку и в правой ноге покалывало. Я встал и немного размялся, подходя к грязному окну: показалось редкое солнце. Отсюда были видны частные дома через дорогу, а где-то вдалеке – огромные бетонные коробки.
«Надеюсь, это что-то вроде торгового центра – там уж точно должно быть хоть что-то из еды»
Краем глаза заметил, что Кристина тоже не спит:
– Утречка, – сказал я.
– Да… – ответила она едва слышно и полузакрытыми глазами уставилась на меня. – Уже утро?
– Как видишь, – я отошёл в сторону. Вспомнил, что рюкзаке до сих пор лежала баночка рыбных консервов, и подошёл к рюкзаку. Я выловил её: на синей выцветшей этикетка надпись «САРДИНА» была еле видна. – Как к рыбе относишься?
– Я не хочу есть.
– Я не спросил хочешь ли ты есть. Я спросил: как ты относишься к рыбе, – повторил я как можно мягче.
– Ну… нормально, – ответила она.
– Хорошо, – я улыбнулся. – Ты пока одевайся, а я на кухню отойду.
После этого, захватив небольшую баночку консервов, вышел из комнаты. В утреннем свете квартира представала под ещё более удручающим углом: разграбленная, грязная, с отсыревшими отклеенными обоями и паутиной в углах.
«Ну и зачем тебе это? Думаешь, одна спасённая душа освободит тебя?»
– Ей нужна была помощь – я был рядом и помог. А что бы ты сделал? Бросил маленькую девочку посреди этого ада? Чтобы она тоже умерла? Ты это предлагаешь?! – я не выдержал.
«Будто с тобой она в безопасности»
– Уж в большей, чем если бы была одна.
«Не факт»
– Факт, – твёрдо ответил я, заканчивая спор.
Дверь в кухню, скрипнув, приоткрылась.
– С кем ты разговаривал? – в Кристининых глазах был лёгкий испуг.
– Я?.. Ни с кем. Просто… думал вслух. Дурацкая привычка, – я улыбнулся, чтобы она мне поверила. Нужно было прекращать так делать.
– Понимаю, – улыбнулась Кристина в ответ.
Я попытался увести разговор в другое русло:
– Слушай, что-то я не нашёл ничего толкового – не против прямо с банки поесть?
– Нисколько, – ответила она, всё так же слегка улыбаясь. У неё было слегка обтянутое лицо, тёмные грязные волосы до плеч и большие зелёные глаза.
Быстрым движением открыл банку и достал вилку из шкафчика:
– Держи, – я поставил всё это на стол напротив. – Приятного аппетита.
Кристина постояла секунду, будто не решаясь, а потом села.
– А ты? – спросила она, поедая последнее, что можно съесть в этом доме. Она так набросилась на эту маленькую баночку, будто не ела целую вечность.
– Я? Я не хочу… Ты ешь. Оставь потом всё тут и проходи в комнату – буду ждать тебя там, – я вышел из комнаты. Живот с силой проурчал, дрожали руки – я не мог наблюдать за тем, как она ест.
«Решил поиграть в героя? Глупо. Посмотрим потом как ты сможешь её защитить без сил»
– Ты посмотри на неё – она же совсем худая. А я… я потерплю. Сегодня мы найдём ещё что-нибудь, и всё станет хорошо.
«Иногда ты такой наивный…»
Я прошёл в комнату, достал флягу и отпил оттуда немного – стало полегче. Через несколько минут пришла Кристина.
– Спасибо, – сказала она своим тоненьким голосом.
– Пить хочешь? – Кристина кивнула, и я протянул ей флягу – она жадно присосалась к ней на несколько секунд. – Идём.
– Спасибо, – сказала Кристина, выдохнув и протянула мне флягу.
Я забросил её обратно, накинул рюкзак, взял катану.
– А это? – Кристина показала на кровать, где до сих пор лежали одеяла.
– Оставь. Смысла убирать нет. Мы всё равно сюда больше не вернёмся.
– Хорошо, – согласилась Кристина, надела куртку и набросила свой маленький рюкзачок.
Мы вышли в подъезд, я прислушался – чисто. Можно было спускаться. Восставшие ушли.
В дырах на асфальте расположились лужи, где колыхалась под потугами ветра вода. Деревья неспешно сбрасывали листву, которая застлала все дороги: жёлтая, красная, коричневая, чёрная… Насчёт людей природа точно не волнуется. Ей вообще никакого дела до нас нет: как была зима, лето, осень, весна – так они и остались. Вот тебе снег и мороз, который добивает последних выживших; оживание всего мира от нескольких месяцев холода, дарящее ложную надежду; знойная жаркая пора, которая ускоряет порчу уцелевших продуктов; дожди, с уходом всего мира в спячку, которые доводят отчаявшиеся души до последнего шага.
– А у тебя? – спросила Кристина, когда мы шли по улице.
– Что?.. – я вернулся в реальный мир.
– У тебя остался кто-нибудь? – Кристина даже не смотрела в мою сторону. Она просто старалась идти рядом со мной в шаг, держа руки на лямках рюкзака.
– Не знаю. Были… но сейчас не знаю, – ответил я.
– Как это?
– Я их потерял.
– Когда?
– Ещё в самом начале… всего этого. Где-то год назад, получается.
Мы шли по давно опустевшей дороге. То тут то там стояли испорченные брошенные машины, из которых давно уже достали всё, что только можно было. Справа стеной стоял длинный зелёный деревянный забор, а слева, чуть дальше, были дворы-кварталы, входить в которые не было никакого желания.
– И с тех пор ты один? – девочка удивилась.
– Нет, – уклончиво ответил я. – По-всякому.
– А что с тобой было?
– Ну… много чего, – ответил я.
– Понятно, – Кристина видимо поняла, что я не особо настроен на разговор.
Мы шли молча. Через несколько минут мы проходили пустующий рынок, где каркасы торговых точек стояли уродливыми памятниками былому миру. Вот там, наверное, продавали помидоры, а рядом носки и трусы, а ещё через одно место кто-то торговал палёными китайскими джинсами… И всегда там была жизнь, вечно кто-то ходил, покупал, говорил, смеялся, ругался, а сейчас из посетителей там лишь полумёртвые люди и тёмные тушки ворон. Лучше как можно раньше добраться до торгового центра, и там уже поискать что-нибудь стоящее – здесь искать было нечего.
Я помнил, что нужно пройти по дороге до упора, в большое белое здание, а затем повернуть налево и там, через частные дворы, пройти прямо ещё метров пятьсот, и прямо за ними будет синее здание.
– Кристина, а ты откуда?
– Отсюда.
– В смысле? Ты здесь родилась? – я удивился, потому что не ожидал этого.
– Да. Мы с мамой не здесь жили. Тут бабушка только была.
– И она умерла тоже, да?
«Не притворяйся глупым. Зачем ты вообще всё это спрашиваешь? Разве тебе есть до этого хоть какое-то дело? Зачем ты мучаешь ребёнка?» – я проигнорировал Голос.
– Не знаю. Мама говорила, что она уехала, давно уже… Мама тоже уехать хотела – говорила, что мне там будет лучше.
– Извини ещё раз, – не знаю, зачем это сказал.
– За что? – она повернула ко мне своё милое бледное личико и посмотрела двумя глазами-изумрудами. – Ты ведь помог ей. Не дал быть монстром.
– Всё равно, – я отвернулся, посмотрел на часы: «9:42». – Ладно. Не против, если мы немного ускоримся?
– Нет, – Кристина покачала головой, и мы пошли быстрее.
Через минут двадцать действительно дорога упёрлась в белое здание, табличка на котором говорила: «Администрация Рыбного Района». Здесь дорога уходила в стороны, и везде она была окружена частными домами, которые тянулись не на один километр – не такой уж и маленький город. Я повернул влево, через несколько минут заметил большую дорогу, которая уходила вправо, и мы пошли по ней. Шли так ещё минут десять, обходя восставших.
Кристина и здесь оказалась умной: она шла тихо, и всегда поближе ко мне со стороны забора, будто призрак. Эта девочка действительно понимала, что происходит и как тут можно прожить дольше. Она как будто олицетворяла мысль «если не станешь умным и серьёзным – тебя заживо сожрут или станешь ходячим трупом, вот и вся математика».
Действительно, хватает лишь одного укуса, чтобы заразиться, и всё – пути назад нет. Жил ты сорок лет, о чём-то думал, что-то пережил, а потом заразился и через две недели стал монстром – всё… Печально.
Теперь перед нами было огромное круглое синее здание, с разбитыми в некоторых местах витражами. Дорога дальше разветвлялась влево и вправо, а вперёд маленькая дорожка, петляя, уводила на парковку, которая стояла небольшой пристройкой сбоку к главному зданию.
Мы прошли мимо сломанного шлагбаума. Внутри здание жило своей жизнью: по пустым бетонным каркасам, завывая, гулял ветер, сочетаясь с противным карканьем, которое раздавалось откуда-то изнутри.
– Может, не надо? – спросила Кристина, остановившись у входа. Она испуганно смотрела на меня. Мне и самому было не по себе от этого места, но разве у нас был выбор? Разве желание есть куда-то пропало?
– Пойдём… Не бойся, я буду рядом, – я и сам не верил в свои же слова, но Кристина всё-таки пошла за мной. – Хорошо. Оставаться сейчас одной опасно.
Мы пошли по бетонному полу, который местами обсыпался.
– Осторожнее. Не думаю, что это место делали качественно, – шепнул я.
– Поняла.
Мы прошли несколько витков и вышли на широкую площадь стоянки. Местами в бетонных дырах были лужи – вряд ли глубокие, но проверять не хотелось. Также здесь стояло несколько машин, подгнивших и давно разорённых. С балок на нас смотрели вороны, будто тоже выжидая момент, чтобы напасть, или ожидая нашей смерти, чтобы полакомиться свежатиной…
В конце стоянки была разбитая широкая дверь – уже нехороший знак, но возвращаться с пустыми руками не было смысла. На часах было почти одиннадцать – искать другое место уже не было времени. Я аккуратно переступил через металлический каркас двери и помог перейти Кристине. На полу была куча осколков. Мы вышли к закруглённым торговым рядам. В центре был огромный сквозной проём с первого этажа и до самого стеклянного купола.
– Ого… – сказал я, подходя к ограждению. Внизу в центре была небольшая полянка, где стояло небольшое дерево.
– Красиво, да? Мне тоже нравилось это место. Особенно, тогда, давно, – Кристина облокотилась на перила и смотрела вверх: там, через разбитые окна, влетали и вылетали вороны. Кажется, они сильно облюбовали это место. Я огляделся – действительно, повсюду были белые кучки помёта.
– Пойдём, – мы пошли дальше. Большинство магазинов были вскрыты, и вокруг валялись кучи разного мусора.
– Когда… когда это началось, – неожиданно начала Кристина, – люди делали ужасные вещи. Они… воровали, дрались, убивали… Мама говорила, что это не конец, но мне кажется, что это он и был, как в сказках. Мы заперлись и не выходили неделю из дома. Я из окна видела, как один человек ударил другого, а затем достал у него что-то и убежал… – она говорила очень тихо.
До меня только сейчас дошло, почему здесь столько машин и всё выглядит разорённым:
– Стоп, – я остановился. – Вас разве не эвакуировали?
– А что это?
– Ну, разве не приезжали солдаты и не перевозили вас на автобусах в безопасное место? – удивился я.
Кристина остановилась, будто задумалась, а потом ответила:
– Нет. Никого не было.
Я стоял ошарашенный:
«Как же так? Почему? Получается, этих людей оставили на произвол?..»
Я скинул рюкзак и достал карту, где были отмечены временные базы – действительно, вокруг Сарума и близко не было ни одной. Я присмотрелся и понял кое-что: все базы были расположены лишь вокруг крупных городов…
– Что это? – Кристина присела рядом.
– Карта, – тихо ответил я. – Как же так?.. Получается, большая часть людей даже не спасалась?..
Я ничего не понимал.
– Ого, – удивилась Кристина. – Большая… А… почему ты грустишь? Что случилось?
«Говорить ей или нет? Она просто маленькая девочка… Хотя, как разница?» – я хотел ей рассказать.
– Для вас – и других людей – не было никакого спасения, понимаешь? – я горько усмехнулся. – Эвакуировали лишь крупные города… а такие вот, как ваш – нет. Мне говорили, что спасали всех… А вас просто… оставили… Просто оставили умирать.
Кристина уставилась на меня с грустью и некоторое время мы молчали.
– И что? – Кристина вздохнула и отвернулась. – Мама всегда говорила «что было – то прошло». Всё это прошло. Вот и всё.
«Девочка поумнее тебя будет, и потвёрже. Встань, размазня, и иди. Мёртвых уже не вернёшь, и то, что было в прошлом – там и останется. Как ты этого не поймёшь? Даже маленькая девочка понимает. Только вот мне интересно: куда же, в этом случае, остальные люди делись? Убились за год?»
– Умная у тебя мама, – я постарался улыбнуться, сложил карту, положил в рюкзак, а затем встал, и мы пошли дальше, мимо развороченных рядов.
– Раз ты здесь была уже – нет ли где-нибудь магазина продуктов или вроде того?
Кристина задумалась.
– Есть, на втором этаже. Мы с мамой туда часто ходили. Там было дешёвое мороженное.
– Тогда веди, но только аккуратно – мало ли, вдруг мы здесь не одни, – Кристина в ответ кивнула и пошла впереди.
Через несколько минут мы оказались на лестнице. Здесь было два пролёта по бокам. Мы спустились на два этажа ниже. Здешний воздух был более тяжёлым, сырым.
Я жестом остановил Кристину прямо перед входом в торговую аллею:
– А далеко до этого магазина?
– Нет, он здесь рядышком совсем.
– Хорошо. Сейчас ты иди за мной, и как можно тише, ладно? Опасно тебя вперёд пускать, – Кристина кивнула и встала за мной.
Я открыл дверь и прошёл вперёд. На полу повсюду была грязь, воняло сыростью и чем-то тухлым. Действительно, справа от входа на лестницу начинались продуктовые ряды. Оттуда и тянулся тошнотворный запах. Я аккуратно пошёл вперёд, на ходу достав из рюкзака фонарик. Кристина молча шла позади – казалось, будто её этот запах совсем не удивлял.
На полках лежали давно сгнившие продукты, которые покрылись тонким слоем плесени, будто покрывалом. Чуть дальше, за кассами, слева, был молочный отдел, справа – хлебобулочный; посередине стоял холодильник, и сверху была пустая полка, где обычно стоят консервы. Если здесь оставались люди – неудивительно, что всё это пропало. Весь магазин был опустошённым.
Надо было войти на склад. Здесь надо было быть осторожнее – в таких местах обычно охотники и прятались.
– Постой здесь, и никуда не уходи, – сказал Кристине. В главном зале побезопаснее будет, чем там. Я достал нож и протянул ей рукоятку. – Скоро вернусь.
Кристина посмотрела с испугом на меня, но нехотя кивнула и взяла нож:
– Л-ладно.
Я достал катану из ножен, выставил её вперёд, затем выдохнул, и открыл красную дверь, которая обычно ведёт в служебные помещения и на склад. В нос ударил тяжёлый запах гнили. У входа лежало тело человека, похожее, скорее на скелет, обтянутое полусгнившей кожей. Он упёрся спиной в деревянный ящик. Из головы торчал нож с заржавевшим лезвием – точно не восставший, да и кожа не была синей. Хотя, в таком состоянии и темноте вряд ли что-то можно точно распознать. Одет он был легко: что-то похожее на тёмную майку и светлые шорты. Я аккуратно переступил через кости и прошёл дальше. Через несколько метров комната заканчивалась ещё одной дверью, я тихо открыл её и заглянул внутрь: склад. От тухлого запаха кружилась голова, подташнивало. Я просветил фонариком – вроде бы никого, и прошёл вперёд.
Странно, но здесь было много разных коробок, стояли кучи продуктов, перемотанных плёнкой. Будто сюда никто и не приходил. Я взял банку из-под горчицы и бросил в опасную кучу коробок – вроде бы ничего, никто не отозвался. Затем не спеша прошёл вдоль всего этого небольшого склада. В конце, у самой стены, в углу, стояли ящики с консервами – бинго! Открыл рюкзак и начал складывать туда самые разные железные банки: со свининой, с говядиной, с сельдью, шпроты, паштеты, тушёнки – всё, что только могло у меня вместиться. Даже несколько баночек сгущёнки прихватил.
После того, как дело было закончено, закинул рюкзак на плечи – он стал значительно увесистее. Пришлось даже застёгивать дополнительные крепления. Было жалко оставлять остальное здесь, но больше я просто не унесу, а Кристина вряд ли хоть что-нибудь утащит. Даже такой вес опасно носить, ведь теперь особо не побегаешь.
Будто услышав мои мысли, сзади раздалось мычание, и в секунду восставший, раскидывая коробки, выбрался из укрытия и кинулся ко мне. Нас отделяло лишь несколько метров. Я взмахнул катаной – его голова потеряла верхнюю часть, восставший упал, умерев до конца. Взял с пола тёмный кусок ткани и аккуратно вытер лезвие, а затем вышел.
Кристина стояла у входа, нервно смотря по сторонам и держа перед собой нож. Увидев живого меня, она улыбнулась и подбежала ко мне. Я вернул катану в ножны и посмотрел на часы: «14:21».
– Нашёл кучу еды, – Кристина улыбнулась в ответ. – Пойдём. Надо бы до темноты куда-нибудь подальше уйти.
Мы вышли из магазина. Возле лестницы стоял человек в тёмном плаще.
– Здорова, ребята, – тихо сказал он. – Я слышал, что вы кучу еды нашли, да? А ты в курсе, чья это еда?
– Нет…
– Врёшь. Думаю, раз задаю вопрос, то ты понял уже.
«Чёрт, пистолет в рюкзаке, на самом дне», – дело плохо. Я схватил ручку меча.
– Малец, не рыпайся, – незнакомец быстрым движением достал из кармана небольшой пистолет и выставил на нас. – Будешь паинькой – отделаешься только продуктами. Неужели сестричку хочешь обидеть? Я же человек не злой.
Кристина нервно вжалась в меня сзади.
– Нехорошо будет, если она умрёт – что маме скажешь? – незнакомец злобно рассмеялся. – Оставь рюкзак, и иди себе дальше. И больше сюда не приходи – это наша территория.
– Ваша? Это чья же? – спросил я. Нужно было его отвлечь. Нас отделяло лишь пара шагов, и, если быстро напасть, может что-то получиться. Но чем атаковать? Руками не повоюешь против пистолета…
Неожиданно что-то холодное оказалось у меня руках – Кристина незаметно вернула мне нож в руки. Умная девочка.
«Неужели убивать собрался? А силёнок-то хватит? Мне кажется, этот парень поздоровее тебя будет»
– А это тебе знать не положено. Наша – и наша, – теперь он говорил серьёзно. Под глазом у него был большой широкий шрам на всю щеку.
– Хорошо, а если я тебя убью? – я решил играть по-крупному.
– Даже если и так, – он оскалил свои зубы в безобразной улыбке, – тебя будут ждать мои люди. Мы за тобой следим уже достаточно давно. Поверь, и минуты не протянешь.
– Хорошо… – я сделал вид, будто снимаю рюкзак, расстёгивая дополнительные крепления.
– Умный парнишка… – он продолжал оскаливаться.
– А это мы сейчас проверим… – я скинул рюкзак и кинулся на мародёра. – Беги! Я его задержу! Жди меня на стоянке!
Раздался выстрел, который попал куда-то вдаль, Кристина вскрикнула и бросилась бежать.
– Ох, сука… – он не договорил, потому что я резким движением вонзил ему нож прямо в живот по самую рукоять, и провернул. Затем ударил несколько раз в грудь. Незнакомец что-то ещё пытался сказать, а затем усмехнулся и осел у стены. Я забрал его пистолет, закинул свой рюкзак и бросился за Кристиной, которая уже пробежала половину рядов.
Рюкзак был очень тяжёлым, но оставлять его было нельзя – это наш билет в жизнь на несколько недель.
«Получается, ты снова убил. А ведь сейчас ты мог просто отдать обратно их продукты. Обворовал, да ещё и убил – браво! И после всего этого ты затираешь что-то про Человека? Да ты самая последняя мразь»
Руки дрожали.
«Да, я снова убил человека… но сейчас не время об этом думать. Где-то могут быть его дружки – важно уйти от них»
Я вбежал на стоянку – Кристина стояла в стороне. Увидев меня, она обрадовалась, но, когда заметила кровь на руках, испугалась.
– Давай! Давай! – крикнул я, жадно хватая ртом воздух и её руку.
Когда мы бежали вниз, сзади послышались крики и выстрелы, пули влетали совсем рядом, в колонну и потолок. Кристина взвизгнула.
– Не останавливайся… Только не останавливайся… – задыхаясь, говорил я.
Через секунд десять мы оказались на улице:
«Куда бежать?»
Нас догоняли и бежать по открытой дороге – вообще не вариант. Я быстро осмотрел местность: сплошные магазины и небольшой проулок через метров тридцать, прямо за рекламным щитом – вот в него можно было нырнуть.
«Надеюсь, успеем»
Я подпихнул Кристину и указал рукой куда бежать – она кивнула и без лишних слов бросилась бежать. Я едва успевал за ней, стараясь не споткнуться. Раздались ещё выстрелы, я юркнул вправо – слева врезались пули в землю. Очередь – снова мимо.
– Вот блять! – крикнул кто-то позади. Резкий крик пронзил уши – я быстро обернулся и увидел группу восставших, которая двигалась к торговому центру. Стадо было большое, и впереди всех двигались бегуны, которые уже вбежали на вход стоянки. Позади кто-то истошно закричал, затем снова раздавались выстрелы, а мы бежали дальше по переулкам и дворам.
Через минуту я уже не мог бежать, и мы остановились посреди какого-то небольшого дворика. Я устало плюхнулся на скамейку.
– Всё… – я не мог нормально говорить. – Вроде бы… оторвались. Дай перевести дыхание, и пойдём дальше… нельзя останавливаться.
Кристина села рядом и вытерла пот со лба.
– Спасибо, – тихо сказала она.
– Ну… не дам же я… маленькой девочке… погибнуть… мужчина я… или как? – сил не было даже на то, чтобы улыбнуться, но Кристина на секунду улыбнулась, а затем снова стала серьёзной.
– Ты ведь убил, да?
Я посмотрел на свои окровавленные руки. Тошнило. Хотелось соврать, но глядя на маленькие горящие глаза, не мог этого сделать.
– У меня не было выбора… – тихо ответил я, уходя от прямого ответа.
– Понимаю… – Кристина замолчала где-то на минуту, а затем спросила: – Почему люди такие?
– В смысле?
– Почему они причиняют друг другу боль? Зачем? Почему нельзя просто помогать друг другу?
Я посмотрел вверх, на небо, будто там могли быть ответы.
– Не знаю, – ответил я. – Иногда… мне кажется, что люди все такие по своей природе. Но иногда лишь глубоко внутри.
– Злые? – Кристина тоже посмотрела вверх.
– Можно и так сказать.
– Почему? Да и неправда: есть же такие люди, как ты, которые помогают…
– Не знаю… – ответил я. – Ничего не знаю. Иногда мне хочется проснуться одним утренним днём, и чтобы всё это оказалось простым сном, – я горько усмехнулся. Кристина ничего не ответила. Мы оба жадно смотрели на светлое небо, будто оно могло помочь – но какое ему было дело вообще до всего, что творится внизу? Небеса давно от нас отвернулись.
Мы просидели ещё несколько минут, а затем я поправил рюкзак и встал.
– Пойдём. Нельзя останавливаться. Восставшие ещё где-то рядом, надо до темноты успеть уйти как можно дальше от центра и найти там ночлег, чтобы завтра было больше времени на переход – в общем, много дел.
– Хорошо.
Мы прошли вдоль дороги через другие дворы, чтобы не выходить на одну из центральных улиц – мало ли, вдруг там будут восставшие. От них легче было скрываться на маленьких улочках и дворах.
Ноги подкашивались, но я должен был идти дальше. Одежда неприятно липла к телу.
Через минут десять мы оказались на самой главной улице – нужно было перейти на другую часть города. Здесь стоял указатель, который говорил о том, что впереди Кантер, но расстояние не указывалось. Я поправил рюкзак, и мы пошли дальше – отдохнём позже.
Через полчаса мы перешли через большой мост, за которым начинались ограждённые тела заводов. Кристина сказала, что впереди должен быть район, где они с мамой жили – что ж, там и заночуем. На часах было уже больше четырёх – потихоньку начинало темнеть.
Через несколько минут территория заводов кончилась, а за ними шёл небольшой лесок. Мы пошли по самой дороге, потому что идти среди высокой травы – очень опасно.
На всём пути восставших не было, что очень странно. Где-то через минут пятнадцать резко оборвалась полоса леса и дорога вышла к нескольким дворикам. Мы прошли мимо большого недостроенного магазина. С каждой секундой становилось всё темнее – я решил войти в первый дом.
У входа стоял, закинув кверху голову, восставший – крикун. Я жестом остановил Кристину, она молча кивнула, затем снял рюкзак, аккуратно поставил его на землю, и снял катану, чтобы не делать лишнего шума. Нельзя было дать ему крикнуть – иначе через секунду здесь будет куча восставших, которые постоянно находятся где-то рядом с ними
Медленно приблизился к восставшему сзади, достал нож. Он был всего в нескольких шагах от меня… Неожиданно он обернулся, и уставился на меня, вскинул голову и резкий крик ударил по ушам, оглушая. Даже не понял как оказался на земле. Через секунду поднялась вторая волна на несколько секунд, а затем он навалился на меня. Мёртвый седой мужчина был очень тяжёлым, мои руки предательски дрожали, а его глотка становилась всё ближе… Я удерживал его руки, но сил не хватало, чтобы оттолкнуть, и нож был где-то далеко… Несколько капель упали с его рта мне на лицо – ещё несколько сантиметров, и мне конец… Но неожиданно восставший обмяк и всем весом навалился на меня, а затем кто-то, стоная, его чуть приподнял.
– Помоги… – сказала Кристина. Я опомнился и отпихнул тушу восставшего, а затем Кристина помогла мне встать.
– Спасибо… – сказал я. – Ты… ты молодец.
Кристина ничего не ответила. У неё сильно дрожали руки. Я, прихрамывая, подошёл к рюкзаку и закинул его на плечи. Надо было уже убираться куда-нибудь, где безопаснее. Тем более, что, кажется, я повредил ногу. Достал фонарик, осмотрел: ни укусов, ничего явного, но ходить было больно. Мы вышли на улицу.
Кристина поддерживала меня: шёл, облокотившись одной рукой на стену дома, а другой – на Кристину. Таким образом, мы поднялись и зашли в подъезд другого дома. В голове всё немного плыло. Я достал фонарик и шёл, уже держась за перила. Через минуту мы оказались на втором этаже, и я понимал, что подняться выше у меня просто не хватит сил. Казалось, что в любую секунду могу просто упасть без сознания – и всё.
Здесь в стороны уходила два длинных коридора.
– Посмотри, нет ли там каких-нибудь деревянных дверей, или что-нибудь такое… – я передал Кристине фонарик, а сам присел на одну из ступенек. Она кивнула и быстрым шагом ушла в левый коридор. Через секунд десять она вернулась и пошла в правый, и ещё через десять подошла ко мне:
– Есть несколько. Слева две, и справа ещё одна, – отчиталась она.
– Пойдём налево…
Дверь оказалась обшитой, но с виду не сильно крепкой. Петли не торчали – значит, она открывается внутрь. Я поставил рюкзак и со всей силы, которая во мне оставалась, ударил в дверь – та с треском отлетела в сторону. Есть, всё-таки, плюс в том, что дерево от сырости гниёт.
Я подхватил рюкзак, и мы вошли внутрь. Маленький квадрат прихожей уходил в три прохода: на кухню, в комнату и туалет. Оставил рюкзак у входа, пододвинул к двери комод, чтобы закрыть дверь, и пошёл обследовать помещение.
Кухня была вытянутой комнатой: стол у стены, табуретка, старая газовая плита и узкий проход к балкону, а за дверью был маленький холодильник, в котором была лишь плесень.
Балкон оказался маленьким, едва на одного меня хватило.
Комната была просторной: у стены, справа от входа, стоял диван, а слева – тумбочка со старым квадратным телевизором, справа от самого входа был большой деревянный лакированный шкаф.
Ванная комната оказалась маленьким помещением, в котором едва хватало места для прохода между самим туалетом и большой чугунной ванной.
– Вроде чисто, – сказал я, выходя. Кристина стояла, видимо, ожидая моего приказа или разрешения, держа в руках катанку. Меня покачивало. – Проходи… там диван есть. Спасибо, что захватила, – я указал на меч. Кристина слегка улыбнулась и положила её на комод.
– С тобой всё нормально? – она была взволнованной.
– Да… в порядке, – от боли в животе скрутило. Не было уже сил нормально говорить. – Хочешь есть?
– Да…
– Хорошо. Подожди в комнате, я сейчас, – взял из рюкзака несколько жестяных баночек и пошёл на кухню в поисках открывашки.
Поставил баночки на стол, затем открыл верхний шкафчик и там, среди пыльной кучи ложек и вилок, лежал маленький деревянный нож для консервов.
«Сейчас как поедим…»
Взял нож и резко вонзил его в банку, вскрыл. Затем открыл и остальные. Две банки были с тушёнкой, а третья – с рыбой. Я достал вилку и в секунду опустошил одну с тушёнкой. Хотелось ещё – хотелось съесть сразу всё, но нужно было экономить, и ещё… я ведь не один. Посидел немного, собираясь с силами – слабость ушла, но ходить всё равно было тяжело из-за боли в ноге. Затем достал ещё одну вилку, взял две банки, и пошёл в комнату. Кристина стояла у окна и смотрела куда-то в темноту вечера.
Казалось бы, я встретил её лишь вчера, а мы уже через столько прошли, будто знакомы целый месяц.
– Рыба или мясо? – спросил я, подходя к окну.
– Что? – Кристина отвернулась от окна.
– Что тебе больше нравится: рыба или мясо?
– Наверное, мясо.
Я протянул ей правую руку, в которой была банка тушёнки и вилка, а затем отошёл, плюхнулся на диван и начал есть рыбные консервы. Надо было отдохнуть.
