Павел Олегович Михель
Мир, который не вернуть. Том 2: Год Первый
День 351-352
Шёл по тёмной аллее. Было прохладно. В лицо бил слабый холодный поток маленьких капель, подгоняемых ветром.
«Нужно идти домой…»
Вокруг практически не было освещения, а те лампочки, что работали – моргали. Ни одной живой души…
«Такой противный вечер, и зачем я вообще полез на улицу?»
А действительно – зачем? Что мне нужно было? Не помню.
– Костя! – крикнул кто-то вдалеке, а затем звук растворился во влажной дымке. Я обернулся, но вокруг был лишь сумрак, разгоняемый слабым жёлтым светом фонаря.
«Показалось…» – решил я и пошёл дальше, но недолго:
– Костя!
Я развернулся. Крик снова быстро исчез, но он был точно позади меня. Я знал направление. И голос казался мне знакомым.
Бросился бежать, а делать это среди ночи, во время дождя, ещё и когда ни черта не видишь – не лучшая затея. Краем ботинка зацепился за каменную плиту, и со всей силы полетел вниз – рефлекторно выставил руки. С больно проехал по бетону, раздирая ладони в кровь, и ударяясь коленкой.
– Аргх! – вырвалось из груди. – Блядь!
– Костя! – я лежал в небольшой луже: мокрый и в ссадинах. Дождь резко усилился, и теперь в спину мне били маленькие холодные капли. Одежда намокла. – Костя!!
Кричала девушка.
«Разве я знаю девушек?» – голос знакомый… не могу вспомнить.
Я кое-как встал и поковылял на зов. Вдалеке горел маленький огонёк. Оттуда и шёл крик. С каждым шагом в эту сторону дождь становился сильнее, а ветер – злее. Он бил в лицо, пытаясь сдуть с дороги, будто я ему мешал.
Меня это разозлило, и я принципиально захотел попасть туда.
– Костя! Прошу, быстрее! – кричали вдалеке. Огонёк становился всё ближе, а голос – сильнее. Теперь он не тонул сразу же в дожде, а отпечатывался в сознании.
Через несколько минут всё же дошёл до небольшого деревянного подиума. Он освещался единственным фонарём – тем самым огоньком. А наверху стояли две фигуры. Дождь резко исчез, и теперь с меня градом падали капли. Одежда была очень холодной, мокрой и неприятно липла.
– Костя, ты пришёл? – спросила фигура, близкая ко мне. Это и был тот самый женский голос. В слабом свете фонаря я увидел, что у неё светлые волосы.
– Света? – спросил я. Девушка не ответила, потому что в этот момент вторая фигура достала что-то блестящее сзади, и налетела на неё.
Я, как мог, быстро залез на сцену и со всей силы ударил ногой в лицо обидчика. Он был одет в солдатскую форму.
– Сука… – прохрипел он, выплёвывая кровь изо рта. Убийца в секунду встал и прыгнул на меня, повалив на землю. Света подбежала к нему, но тот лишь мощным ударом вырубил её. Он начал душить меня, потеряв где-то нож. В его глазах горело свирепое желание. Стало страшно так, что внутри всё сжалось в одну точку. От его хватки сознание выходило из головы куда-то вверх, оставляя тело.
Я даже сам не понял того, что шарил рукой в стороне. А через секунду уже вонзил ему в живот нож. Он ещё пару секунд сжимал моё горло, но потом хватка постепенно ослабла. Его глаза теперь выражали страх, и он посмотрел на рану, откуда на меня капала тёплая кровь. Я выдернул нож и вставил снова. Потом ещё… и ещё… и ещё, и ещё… пока его бездыханное тело не повалилось рядом. Воздух разрезал истошный женский крик.
Весь живот был в его тёплой крови.
– Костя? – прохрипел женский голос совсем рядом.
Света совсем вылетела из головы.
Я обернулся, но теперь вместо солдата лежала она. И на месте живота в её белоснежном платье было огромное тёмно-красное пятно.
– Света?.. – упал я рядом. Земля ушла из-под ног. – Что… что произошло?
Она медленно повернула голову, из её рта протянулись красные нити.
– Зачем… ты так… со мной? – выдавила она, кашляя кровью.
– Но… – начал я. – Это не я! Это ведь была не ты! Не ты! – я заплакал.
«Что произошло? Что сейчас было? Это же была не она. Это был солдат. Я защищал её от солдата!» – пронеслось в голове.
Света тяжело вздохнула, а затем её взгляд остановился навсегда.
В голове была каша, слёзы градом неслись по лицу. Я не знал, что делать, и только сейчас понял, что до сих пор сжимаю тот злосчастный нож – он, как и мои руки, был весь в крови. В панике я выкинул его в сторону, в темноту.
– ААА!!! – я закричал, закрывая лицо руками. – НЕТ!!
Кто-то сзади тронул меня за плечо, от чего одёрнулся. Я непроизвольно отпрыгнул в сторону, пытаясь увидеть, кто это был. На меня смотрела маленькая девочка.
– Уйди! – закричал я. Она непонимающе уставилась на меня. – УЙДИ!!
Девочка подошла ко мне и улыбнулась.
– Уйди! Уйди! Уйди!! – кричал я. Вместо этого она с улыбкой на губах обняла меня. Я не мог сопротивляться. Вдруг стало очень тепло. Я заплакал: – Я убийца… убийца…
– Почему? – спросил её нежный голосок.
– Я убил человека… сам… руками… – я рыдал, уткнувшись в её маленькое платьице.
– Нет. Никого ты не убивал, – мягко сказала она. Я поднял голову, а затем посмотрел туда, где лежала Света – никого. И крови больше нигде не было.
– Что… – тихо произнёс я, но девочка потянула меня за руку.
– Пойдём! – сказала она. Я, пошатываясь, встал.
– А… куда? – в голове окончательно всё спуталось.
– Какие же вы, взрослые, глупые, – улыбнулась она, – вперёд, конечно же.
* * *
Я тяжело открыл глаза. Снова мне приснилась Света. Тяжёлый вздох вырвался из груди.
«А что там было потом?.. Не помню…»
Часы показывали «05:23». Даже утро ещё не наступило…
В окно слабо барабанил дождь. Я прикрыл рукой голову в надежде ещё поспать, но сон не шёл. В голове вертелись разные обрывки образов.
Сегодня придётся пойти в город. Из еды ничего не осталось. Да и хватит здесь прохлаждаться: уже неделю здесь сижу – хватит бояться. Да, безопасно, но нужно идти дальше…
Под утро снова уснул. Когда проснулся, уже было светло – «9:11».
Я нехотя встал из кровати и посмотрел в окно: огромное поле. С редких деревьев уже опадали листья – приближалась зима.
Возле окна была небольшая лужица – протекала крыша. По углам путина, много пыли…
Я подхватил рюкзак, прошёл в небольшой зал, и сложил внутрь всё со стола: пистолет, потрёпанную карту, фляжку, фонарик. Куртку решил тоже сложить и положить туда. Затем перекинул через плечо катану, засунул нож в чехол на ремне и вышел на улицу. Не было смысла закрывать дверь, да и не получилось бы – замок был сломан, ещё задолго до меня.
Недели две назад набрёл на временную базу возле города. Несколько восставших, куча трупов – в живых никого. У одного из мёртвых солдат забрал пистолет, а в его рюкзаке была карта. На ней вручную были поставлены отметки «ВБ» (по тому, что «ВБ» была на этой базе, понял, что это значило «временная база»). Оказалось, их так не так много: где-то около полусотни. Были ещё отметки «НЛ» и «ОБ» – так и не понял, что это значит.
Солнца не было – уже несколько дней сплошные тучи, ночной дождь, и утренние лужи. Очень вовремя нашёл хорошие ботинки, где-то месяц назад – можно было и по лужам походить. Изредка так и делал, чтобы развеять скуку.
Вышел со двора и пошёл вдоль дороги. Справа было то самое огромное поле, где высокая трава уже начинала желтеть и клониться к земле. А слева были дома-призраки, которые уже давно потеряли своих хозяев, и теперь лишь медленно превращаются в руины: время всё предаст забвению – даже то, что строилось на века. Конечно, некоторые дома до сих пор ещё выглядели более-менее, но вряд ли они переживут пару зим…
Через минут десять свернул вправо, а ещё через пятнадцать – уже шёл вдоль шоссе. В лицо дул прохладный ветер. Идти с катаной, конечно, было не совсем удобно, но я упорно тренировался чтобы привыкнуть, когда её нашёл – с детства нравились такие мечи. Если я не могу брать что захочу в мире без хозяев – смысл тогда в нём жить?
Я ещё раз поправил её и пошёл дальше.
Шёл очень долго, но уже почти не чувствовал усталости: иногда приходилось проходить за день десятки километров – бывало, как сейчас, сидел дома неделями. Иногда так не хочется что-то делать, бороться… и в последние дни был дождь – не лучшая погода для переходов. Простыть сейчас – непозволительная роскошь.
Вокруг было очень тихо. Будто мир затих, и лишь мои ботинки шоркали об маленькие камешки.
«Что ты там хочешь найти? Зачем мы вообще идём туда?» – спросил Голос. В последнее время мы часто с ним разговариваем.
– Еды, убежища… не знаю, – ответил я.
«Думаешь, там ещё хоть что-нибудь осталось?»
– Людей не так много выжило, чтобы разграбить всё. Мы ведь уже встречали магазины, в которых никто ничего не тронул.
«Я, конечно, всё понимаю, но почему бы нам не остаться в одном месте и жить там? Если найти какой-нибудь супермаркет, то можно там и полгода одному прожить.»
– Ага, и отвести комнату для туалета, в которую надо заходить, прекращая дышать? Нет… я сойду сума, если буду в одном месте жить. Да и ты сам видел карту: нужно проверить все временные базы возле Номира – там могут быть следы семьи.
«И что?»
– Как это «и что»? – возмутился я. – Ай, ты ничего не понимаешь… Тебе никогда нет дела до других, и до меня. Всё, не мешай.
«Как скажешь.»
Дальше шёл в полной тишине. Через несколько часов показался первый указатель: влево шла дорога к очередной деревне, прямо – к Гриму и Кантеру, а вправо и немного вверх – в Сарум. Туда-то мне и нужно было. Под стрелочкой была цифра «27» – многовато. На часах было «12:22». Что ж, время до темноты ещё есть, но надо было торопиться… а делать это на голодный желудок не так просто.
Подул ветер – стало холодно. Я снял рюкзак и достал куртку, одел. Хорошая, плотная – джинсовая.
Ещё несколько часов провёл в полнейшей тишине. Ноги потихоньку наливались свинцом – нужно было отдохнуть и поесть, но нечего.
Я вздохнул и сел на землю у дороги.
Посмотрел вниз, в канаву: там, под высокой травой, скрывалась вода, и кто знает, сколько её там, насколько глубоко… и, самое главное – что там прячется.
За канавой дорогу ограждала небольшая линия деревьев, но она была настолько маленькая, что за ней спокойно виднелись давно заброшенные и заросшие поля. Природа всё-таки брала своё и превращала культурные поля в дикие.
Спустя минут двадцать я встал и продолжил идти. Есть и плюсы в том, что не было припасов: лёгкий рюкзак не мешает идти.
«А что, если ты никого не найдёшь?» – спросил Голос.
– Стоит хотя бы попытаться… другой цели всё равно нет. Возможно, это последнее, что я хотел бы сделать.
«Перед чем?»
– Перед смертью. В мире и раньше-то было непросто выжить, а сейчас… сейчас даже нельзя остаться человеком, чтобы выжить. Миллионы лет эволюции на хер пошли! Древние философы, писатели, культура, ценности – всё это забыто! И за сколько? Сука, за какой-то жалкий год! Может, люди никогда и не были разумными? Ведь были же постоянно войны, какие-то попытки нажиться друг на друге, обманы, измены, интриги – разве разумный вид так будет поступать? Наверное, люди всегда были животными, и лишь нескольким удавалось превозмочь своё начало, чтобы стать Человеком – они и двигали историю. А теперь их нет… Да, наверное, так и было. И вот посмотри, к чему всё это привело? Это не природный вирус – я уверен. Получается, сами себя убили. Всё к тому и шло, ещё с холодной войны – так что ничего удивительного…
«Загнул ты, однако. Но… согласен. Люди – это просто бич на планете. Я рад, что ты смог с этим смириться. Теперь ты повзрослел».
– «Повзрослел»? Научиться задавать вопросы, но не находить ответы – это «повзрослел»? Взрослые люди находят ответы, а не задают вопросы. Да и, если «взрослеть» – это понять, что люди говно, то это вообще дебилизм, – я замолчал на секунду, а потом тихо добавил: – Почему всё так получилось…
«Не говори так, будто раньше было лучше»
– В том мире я верил в людей.
«А в этом?»
– В этом мире нет места Человеку… наверное… не знаю.
После этого мы снова замолчали, и я шёл под шум листвы, разгоняемой ветром.
Вдоль дороги периодически появлялись разные, заброшенные ещё до человеческого апокалипсиса, домики. У некоторых просто были заколочены окна, у каких-то крыши не хватало, а были и дома, где осталась одна стена – угнетающе. Там ведь когда-то жили люди. Возможно и дети были… а теперь эти жилища, на которые было положено много сил, просто ждут своей очереди, чтобы кануть в лету.
Все мы приходим сюда из ниоткуда, что-то создаём, и возвращаемся в никуда. А потом время забирает и то, что осталось после нас, не оставляя ничего. Что-то, конечно, проживёт сотни лет, некоторые вещи просуществуют тысячелетия, но всё, в итоге, вернётся туда, откуда пришло – в небытие.
Я шёл мимо этого всего и думал о том, что мы сделали со своим миром – да, именно со своим, потому что весь остальной мир лишь вздохнул свободнее без человека. Несколько раз видел в деревнях диких животных: бобра, рысь. Посреди города встречал волка. Без человека всему остальному миру стало лишь легче. Единственное наследие, которое мы оставили после себя – это кучи мусора в лесах и огромные пустующие бетонные муравейники. Но и они постепенно находят новых хозяев… или ещё ждут, пока окончательно умрут старые.
Через несколько часов, чуть вниз по дороге, за поворотом, показалось первое здание – небольшая подстанция. Щит слева говорил о том, что до Сарума оставался километр. На часах было «15:56». Небо начинало потихоньку темнеть – времени оставалось совсем мало. Лучше будет найти какой-нибудь многоквартирный дом до ночи, и попытаться там переночевать.
Я прибавил шагу, насколько мог, потому что от голода скрутило живот.
«Ещё немного… совсем немного…»
Через несколько минут, вдалеке, показались кучи маленьких построек – гаражи. К ним в сторону шла дорожка. Это точно было не то, что мне нужно, но я решил посмотреть, что же там. Ещё через минут восемь я уже шёл среди них: облупившаяся, потускневшая краска, кое-где двери разъедены ржавчиной, ковёр сухой травы под ногами – вот и всё, что осталось. За ними виднелось небольшое поле, которое упиралось в линию деревьев. К кооперативу подходила асфальтная змейка, которая шла от шоссе и вела к городу.
Через ещё минут двадцать я уже был среди бетонных заборов заводов, за которыми стояли тёмные коробки и огромные высокие трубы. Вспомнил, что на уроке географии говорили о том, что это один из небольших промышленных городов.
Я шёл где-то полчаса до первого дома – серая длинная высотка стеной стояла вдоль дороги. За ней были такие же бесцветные многоквартирные уроды.
Начинало темнеть.
Я прошёл за дом и оказался в небольшом дворике. Посередине стоял небольшой синий закрытый ларёк. Окна были прочно скрыты за железным роллетом. Подошёл поближе и увидел вдалеке, чуть в стороне от дальнего дома, три фигуры – восставшие. Двое были пригнуты к земле, а третий, в центре, стоял, высоко задрав голову.
– Два бегуна и крикун, – тихо проговорил я. Шуметь нельзя. От бегунов не сбежишь… да и крикун может запросто созвать всех остальных, кто рядом притаился. – Что же делать…
Я развернулся, чтобы уйти, но в проходе, через который я пришёл, уже было двое восставших. Они шли, пошатываясь, в мою сторону.
– Блять… – нервно сказал я и зашёл за ларёк, чтобы уйти из вида. Нужно было куда-то сбежать. Сейчас драться с ними – самоубийство. Посмотрел по сторонам: в доме возле меня стоял домофон – отлично. Значит, двери были открыты.
Я пригнулся к земле и таким образом перебежал к ближайшему подъезду. Восставшие, мыча, шли в мою сторону. Я вбежал на лестницу подъезда и дёрнул за ручку – металлическая дверь чуть не влетела в стену, но я вовремя её придержал и аккуратно закрыл за собой. Затем быстро достал из рюкзака фонарик, включил его, и пошёл вверх по лестнице. Было очень тихо. Буквально мертвецки тихо. На полу, у лифта, валялись кучи разных пожелтевших листиков. Все квартиры на первом этаже были с тамбуром, поэтому выломать их – нереально. Пошёл выше. На втором этаже – то же, и на третьем… Внезапно прозвучал стук внизу, потом ещё один, и мычание. Восставшие попали внутрь. Я решил не обращать внимания и подниматься дальше. Лучше было подняться как можно выше, поэтому сразу пробежал несколько пролётов и остановился на седьмом этаже. Здесь, с одной стороны, было две деревянных двери, на одной из которых мелом была начерчена цифра «25», а другая была такая хлипкая, будто временная, но открывалась наружу. Справа было две металлических. Лучше будет заняться деревянными. Шум внизу к этому времени уже успокоился – видимо, восставшие потеряли мой след. Теперь снова была тишина, которую разгоняли лишь редкие завывания ветра в подъезд через разбитое окно, и шум моих шагов.
Первая дверь оказалась прочнее, чем мне показалось изначально и выдержала удар. Ударил плечом ещё раз – ничего. Затем немного отошёл, и с разгона внёсся в неё – та с треском отлетела в сторону. Хорошо, что она открывается внутрь: можно чем-нибудь заставить и укрепить. Я аккуратно зашёл внутрь очень пыльной, но убранной, прихожей. Возле двери стоял небольшой деревянный комод. Очертания квартиры оказались знакомы: почти такая же планировка была у Миши.
– Интересно, как он там? – тихо сказал я, проходя в тёмную квартиру.
«Какая тебе вообще разница?»
– Не знаю… интересно.
«Надеешься, что он сдох?»
– Нет, я… не знаю. Просто интересно.
«Этот пидор сдал тебя и потом бровью не повёл, когда смотрел как тебя забирали в тюрьму. Разве ты не хочешь ему отомстить, а?»
– Я не знаю, он ли там был, – проговорил я с неожиданной злостью. Голос уже начинал меня бесить.
«Временами мне кажется, что ты всё ещё наивный ребёнок»
– По-твоему, перестать ненавидеть – это плохо? Может, ещё и друзей иметь не нужно?
«Не для нас. Ты забыл, что нам нельзя иметь друзей? Твоё проклятье не даст никому и месяц рядом прожить»
– Я, – голос надломился, – я… помню. Но ведь это всё равно неправильно.
«Может ты бы ещё и позволил себя убить тогда, чтобы всё стало правильным? Чтобы больше никто не умирал?» – этот намёк в его словах стал последней каплей.
– Я помню! Понял, да?! Это тут не при чём, но… я помню, что сделал! И знаю, что это значит. Поэтому… заткнись и… – я сделал глубокий вдох, чтобы продолжить спокойнее, – закончим разговор.
«Трус», – сказал Голос.
– Урод, – прошипел я. На том и закончили.
Я тихо прошёл мимо шкафа прямо по коридору, минуя закрытую комнату, и прошёл налево – в кухню. Сверху на потолке растянулись тёмные разводы, немного отслоились обои, а на полу, у стены, была небольшая лужица. Я принялся осматривать ящики…
Годовалая открытая пачка макарон с плесенью, упаковка муки, в которую даже заглядывать было страшно, тарелки и кастрюли с кучей пыли… Из холодильника сразу в нос ударил сильный запах тухлятины. Внутри были целые плесневые плантации, которые захватили почти все полки. Вырвал несколько кусков и кинул рядом, в надежде найти хоть что-нибудь. Под плесенью заметил, что на нижней полке, за мутными банками, находятся две маленькие банки консервов. Они оказались рыбными. Я быстро кинул их на стол, затем достал консервный ножик и вскрыл одну… вкуснее ничего ничего не ел. Вторую, сдержавшись, оставил на потом, и закинул её внутрь рюкзака – очень хотелось сразу оприходовать, но неизвестно, когда получится снова поесть. Ещё некоторое время сидел, наслаждаясь моментом. Как стало мало требований для жизни: просто поесть… Живот слегка потяжелел, а тело полегчало.
Затем встал и пошёл исследовать следующую комнату. За окном уже стемнело, и внутри стало ещё хуже видно. Я нашарил в рюкзаке фонарик и включил его. Только сейчас понял, что входная дверь всё так же открыта – быстрым шагом подошёл к ней и придвинул маленький деревянный шкафчик для обуви. Не знал, имеет ли это смысл, но точно не помешает.
После этого прошёл в прилегающую комнату: сразу же поднялся голубиный рой – они покружили несколько секунд, явно не ожидая человека, а затем вылетели через разбитые окна. Здесь было ощутимо холоднее. Вся комната была безнадёжно загажена. Кажется, что весь пол покрылся толстым белым слоем помёта.
«Нет, здесь я уж точно ничего не найду»
Я разочарованно закрыл двери и вернулся на кухню.
«Вроде бы там был выход на балкон…» – да, он там был.
Вышел и осторожно примкнул к окнам, будто меня могли заметить: улицу накрыло чёрное покрывало, сквозь которое вырывались стволы деревьев и высились другие дома. В доме напротив был… свет?.. Присмотрелся – да, в окне действительно что-то было. Я открыл окно – внутрь влетел свежий прохладный воздух – скинул с плеч рюкзак, достал куртку и надел её. Холодный материал примкнул новым слоем к водолазке. Я встал и начал напряжённо вслушиваться – ничего, кроме шелеста листьев, не слышал.
А затем громкий крик прорезал пространство. Кто-то кричал из того дома, но отсюда слов было не разобрать… Показалось, что это ребёнок. Я опешил:
– Выживший… здесь? Ребёнок?.. – я отошёл от балкона.
«Сиди здесь. Это тебя не касается», – советовал Голос, но я не мог просто стоять и слушать истошные крики. Что-то потянуло меня прочь из квартиры. Я определённо не единственный, кто услышал, и теперь нужно было оказаться первым.
Я отодвинул шкафчик и пулей полетел вниз по лестнице. На пятом этаже немного оступился, и нога скользнула вниз, но в последний момент я рефлекторно схватился за перила – было близко. Я решил немного сбавить темп, чтобы добежать вниз, хотя бы, живым.
Через несколько секунд был уже на первом этаже. Быстро перебежал улицу, не обращая внимания на окружающую угрозу. В лицо бил сильный ветер. Гром неожиданно стукнул совсем рядом, сопровождаясь яркой вспышкой, а затем резко полил дождь. Я чувствовал себя слепым маленьким котёнком: брошенный, среди холодного и опасного мира. А ещё хуже было осознавать, что рядом мог быть настоящий ребёнок.
«Надеюсь, что ошибаюсь… пожалуйста, боже, пусть бы я ошибался…»
Я остановился, пытаясь понять, куда именно мне нужно – не понимал, где находилась та квартира, из-за дождя не было ничего видно. Большие капли неприятно ударялись в тело, одежда тяжелела и липла к телу.
«Вот понесло тебя в дождь на улицу, да? Ночью? Жить надоело?» – Голос был недоволен. Я не отвечал, и лишь отходил, пытаясь увидеть какой-нибудь знак, но ничего не было… а время шло.
Среди шума дождя послышалось мычание, но непонятно откуда. У меня был выбор: влево или вправо – выбрал левый подъезд, и в секунду пролетел по лестнице вверх, к квартирам, открыл домофонную дверь. Где-то слышались крики и непонятный шум. Не понял на каком именно это было этаже, но точно наверху: может, шестой или седьмой.
Быстро выхватил из рюкзака фонарик и побежал наверх, ускоряя себя с помощью перил. Иногда ботинки проскальзывали, но я удерживался и бежал дальше. На пятом этаже немного замедлился, но поднимался наверх. Сбитое дыхание сильно мешало. Казалось, что вместо лёгких внутри малюсенький мешок почти без воздуха.
На шестом этаже снова послышался детский крик. Он был немного выше, где-то на восьмом – я резко выдохнул и побежал наверх. Я должен был успеть. Звуки были всё ближе.
На восьмом этаже левая дверь была открыта настежь – оттуда на пол падал еле видный мягкий жёлтый свет.
–…очка, пожалуйста, – маленькая девочка плакала совсем рядом, и ещё был слышен стук. – Нет!!
Я выхватил нож и быстро вошёл в квартиру. Если кто-то угрожает этим людям – я должен разобраться. Шаг, ещё один… в груди бешено стучало сердце, а совсем рядом плакала маленькая девочка. В коридоре увидел восставшего, который ломится в комнату в дальнем конце.
– Мамочка!.. Мама!.. Где ты?! – хныкала девочка. Она истошно кричала, даже визжала. – Пожалуйста, не надо!
Я быстро подбежал и вонзил лезвие по самую рукоять в голову мёртвой женщине, затем аккуратно опустил её рядом. Она была «свежей» – даже гнить не начала.
– Мама… – прямо за дверью плакала девочка. Оттуда же, из-под двери, шёл свет. Я дёрнул за ручку – закрыто. Вместе с этим раздался испуганный крик:
– Нет! Уходи!! Мама!!
Я не знал, что делать. Нужно было её спасать, уносить отсюда, пока другие восставшие не пришли, но как? Кажется, это женщина и была её мама.
«Получается, я убил её мать… И она напугана… что же делать?»
– Девочка? – сказал я, постучав слегка в дверь. Голос дрожал. – Не бойся. Я… не причиню тебе вреда…
– Нет!! Мама! – она будто не слышала меня.
– Не кричи, пожалуйста. Я тебя не обижу. Монстра больше нет.
– Нет! Я никому не открою! Мама мне сказала никого не впускать! Ты всё врёшь!
Я выдохнул – как же до неё достучаться?
«Выбей эту чёртову дверь и всё. Нашёл тут проблему»
– Нельзя, – совсем тихо ответил я. – Она и так напугана, а представь, что будет, если я дверь выбью…
Надо было как-то войти в её доверие. В голову пришла странная идея, но с ребёнком могла сработать.
– Послушай, а как твоя мама выглядит? – я посмотрел на восставшую, которая лежала рядом. – Тёмные длинные волосы и зелёная куртка?
– Да, – неожиданно тихо ответила девочка.
– Так чего мы ждём! – ответил я. – Она же и попросила меня привести тебя к ней! Она уже в безопасном месте, а меня отправила за тобой. Как тебя зовут?
– Крис… – недоверчиво начала говорить девочка, но я её оборвал.
– Кристина, да? Точно… ты! Послушай, Кристина, меня зовут Костя. Открой дверь, я обещаю, что не обижу. Нам надо уходить, а то сейчас придут другие монстры. Они уже идут, и нам тоже надо уходить… к твоей маме, – быстро проговорил я, а затем снова увидел восставшую под ногами – надо было её убрать.
– К маме? – повторила девочка. В это время я достал обратно нож, вытер его об тело, а затем схватил за ноги труп, оттащил на кухню и закрыл дверь. На полу остался тёмный кровавый след.
– Да, к твоей маме, – ответил я, вытирая руки об штаны.
Дверь щёлкнула и из-за двери медленно выглянула маленькая девочка лет восьми, в маленькой чёрной курточке. Она была словно большая игрушка. Было странно ощущение – увидеть ребёнка… здесь.
Я быстро прошёл в комнату и закрыл за собой дверь. Кристина уже сидела на кровати, смотря куда-то в пол.
– Мама ведь умерла, да? – сходу задала она мне вопрос тихим тоненьким голосом и посмотрела на меня. В её заплаканных глазах была глубокая грусть, которая ошарашила меня. Я не знал, что ответить. Возникла пауза.
– Д-да, – я отвернул голову. Не в моих силах было выдержать этот взгляд.
– Это ведь ты… да? Её…
Ноги подкосились, и я упал на пол, упёршись спиной в дверь.
– Да.
– Понятно… – тихо сказала она, вытирая слёзы, будто просто убедилась в своей же мысли. После этого мы снова несколько секунд молчали.
«Чего ты расселся?! Вам валить надо отсюда!» – Голос дело говорил. От моего сожаления восставшие не исчезнут.
– Кристина, послушай, мне очень жаль тебя… и твою маму, но… но так было нужно, – начал я. – А сейчас нам… нам надо уходить отсюда. Скоро здесь будут другие монстры. Я не врал тебе насчёт этого. Думаю, твоя мама хотела бы, чтобы ты оставалась жить.
– Хорошо, – девочка слегка кивнула. В свете большого фонаря, который лежал в углу на полу, были видны две мокрые линии на её маленьких щеках.
Я кое-как встал.
– Тогда пойдём. Тебе ничего не нужно? Мы сюда больше не вернёмся… – сказал я.
– Нет… – рассеянно ответила она своим тихим тоненьким голоском и посмотрела на небольшой рюкзак за спиной: – У меня всё с собой. Мама всегда говорила, чтобы мы были готовы убегать.
– Возьми свой фонарик… и пойдём, – я схватился за ручку. Кристина медленно подошла к тумбочке в углу комнаты, подняла фонарик. Я открыл дверь, и мы вышли в коридор.
Девочка посмотрела на тёмно-красную линию, которая протянулась от двери на кухню.
– Пока мама… – тихо проговорила Кристина и протянула мне свою маленькую ручку. Я вопросительно уставился на неё, не сразу понимая, а потом взял её другой рукой, и мы пошли вперёд.
Мы вышли из квартиры. Жёлтый кружок света выхватывал достаточно пространства из темноты. Мы аккуратно пошли вниз по лестнице. Где-то на первом или втором этаже слышалось мычание.
– Не волнуйся. Твоя мама долго не мучилась. Я… помог ей, – тихо проговорил я. Идти сейчас на улицу было бы самоубийством – тем более, вместе с ребёнком. Где-то на четвёртом или пятом этаже видел открытую дверь – можно было бы спрятаться там.
Мы молча спускались всё ниже. Кристина сильно сжимала мою руку и старалась не отставать ни на шаг. На пятом этаже действительно одна дверь была приоткрыта. Восставшие были всего в двух этажах от нас. Я старался идти как можно тише. Мы аккуратно вошли в квартиру, и я закрыл дверь на замок. Кристина стояла рядом. Ещё рано было расслабляться – ещё неизвестно, что нас ждало впереди.
– Постой здесь, – тихо сказал я. Кристина нехотя отпустила мою руку и спряталась за шкафчиком, который стоял у стены.
Я достал нож, включил свой фонарик и прошёл вперёд. Маленькая прихожая через два метра упиралась в дверь, а в боковых стенах было по проёму. Я заглянул в левую комнату – огромный зал: диван, два кресла, тумбочка, развороченные шкафы, какие-то тряпки и бумажки на полу – ничего опасного. Было очень тихо – дождь кончился. Развернулся и прошёл в другой проход. Аккуратно открыл дверь и просветил фонариком: стол, плита, раскрытые тумбочки, открытый холодильник, дверь на балкон – тоже ничего. Затем подошёл к последней двери и резко открыл – это оказался туалет, чисто.
– Всё нормально, – сказал я. Кристина включила свой фонарь и прошла в комнату. Я прошёл следом. Казалось, что нужно было что-то сказать, чтобы нарушить это молчание и отвлечь её от последних событий: – Может… ты хочешь есть? Или, ну, не знаю… Подожди секунду, я что-нибудь поищу.
Только после того, как проговорил, понял насколько это нелепо звучало. Она только что потеряла самого важного в жизни человека, а я тут со своей едой… Но что ещё я мог ей сказать?
Было мало шансов на то, чтобы что-то найти в открытой квартире, но я прошёл на кухню и принялся осматривать нижние тумбочки: пусто… пусто… просыпавшаяся пачка соли – вряд ли здесь будет хоть что-нибудь. В верхних отсеках тоже ничего не было, кроме посуды и какого-то заплесневелого чая. Часы показывали «20:31». Слишком поздно, чтобы куда-то уйти, и слишком рано, чтобы уснуть.
Я вернулся в комнату.
– Здесь пусто… – удручённо сказал я, заходя внутрь.
– Ничего. Я всё равно ничего не хотела… – ответила Карина. Она сидела на краю дивана и смотрела в ночное небо. Я сбросил рюкзак, положил катану и устало сел в кресло рядом.
Возникла пауза.
– Спасибо, – тихо сказала Кристина.
– Мне? – она кивнула. – За что?
– За то, что помогли маме… и мне. Мама… она говорила, что станет монстром. Она просила меня уйти, как можно дальше, но я не смогла её бросить, а потом… потом мне стало страшно… и пришёл ты, – Кристина говорила тихо и спокойно. Эта девочка была намного сильнее, чем казалось.
– А у тебя есть какие-нибудь родные? Может, братья, сёстры, дяди?
– Нет… – девочка ответила, даже не смотря в мою сторону.
