Павел Олегович Михель
Мир, который не вернуть. Том 2: Год Первый
– Не отставай, – шепнула она мне и включила фонарик. Лучик света лизнул полки магазина – мы были первыми его посетителями за много месяцев.
Я, кое-как, пришёл в себя и пошёл следом, включив свой фонарик. Через минуту более-менее привык и запах не казался уже таким резким. Света прошла немного вперёд, и начала перебирать что-то в мясном отделе. Я начал грузить в рюкзак с полок батончики, вафли, конфеты – всё, что имело долгий срок хранения и ещё могло быть употреблено. Так же взял несколько железных баночек консервов: тушёнки, паштета, разной рыбы. Света уже отошла от нерабочего холодильника и теперь стояла напротив стойки с алкоголем. Мой рюкзак уже был полон, и я осторожно подошёл к ней.
– Ты чего? – спросил я полушёпотом. Бояться было нечего: ни мычания, ни скрытых мест не было.
– Да вот, смотрю и думаю: брать или нет. Хочется немного расслабиться – когда будет другая возможность? Ай, ладно. Живём один раз, – Света махнула рукой и взяла небольшую коричневую бутылку, быстро погрузила её в рюкзак.
– Света, – начал было я, но она рукой прервала мою речь.
– Не нуди. Один раз только, – она улыбнулась, и быстрым шагом направилась к кассам, где находились стойки с табаком. Я пошёл следом. Она быстрым движением достала несколько белых пачек и положила одну в карман, и ещё несколько закинула в рюкзак, ко всем остальным вещам. Я не стал ничего говорить: это не имело смысла. Если Света хотела курить – она курила, и мне никак на это нельзя было повлиять. Тем более, кто знает, сколько нам ещё осталось: может умрём завтра, а, может, через год – никто не знает свой срок.
Мы вышли на улицу. После удушающего тухлого запаха магазина здесь было очень свежо, несмотря на то что не было ветра. Я прямо не мог надышаться. Рюкзак у Светы тоже был полный – оставалось теперь только дойти до нашего перевалочного пункта и можно будет отдохнуть. Ещё один день в живых.
Света шла быстрым шагом, а лицо её украшала какая-то странная улыбка.
– Ты чего? – спросил я её.
– Да так, – ответила она.
Солнце наполовину скрылось за горизонтом, озаряя вечерним заревом небо над ним. Фиолетовые облака были такими далёкими и большими…
Весной всегда темнеет быстро. В течение десяти минут мы уже оказались на месте. Света закрыла за мной двери, и мы вместе с ней придвинули к дверям большой стол, на всякий случай.
Света немного походила по залу, собирая книги.
– Детективы, детективы, – задумчиво сказала она, а затем весело добавила: – Не люблю детективы! Сжечь!
Я попытался открыть окно, но оно не очень-то хотело поддаваться.
– Дай я, – Света стояла прямо за спиной. – Ты лучше спальники подготовь, и поесть.
Мне стало немного обидно за то, что из нас двоих мужиком была Света. Но быстро откинул эту мысль. Тем более, я действительно многое не умел, а она была как суперсолдат из боевиков: сильная, быстрая, смертоносная. И при этом ещё чудовищно красивая.
Возле предполагаемого костра, возле самого окна, лежала набольшая гора книг без обложки. Я чуть подальше в зал разложил спальники и положил рюкзаки. Света всё-таки смогла открыть окно и внутрь ударила вечерняя свежая прохлада.
– Зажигай, – сказала Света. – Только не забывай подкидывать новые книги – это же тебе не брёвна, которые долго горят.
Я достал спички и, спустя две неудачных спички, маленький язычок огня удачно перекинулся на мировую литературу, поглощая, возможно, великие мысли, которые уже никому не были интересны.
Света достала небольшую белую упаковку и жестяную баночку газировки. Я взял пачку сухариков из рюкзака.
– Сегодня нам повезло, – сказала Света. – Я нашла колбасу – вон она, в вакуумной упаковке. Такие долго хранятся –должна быть ещё съедобной. Тем более, что зима была холодная.
Она достала небольшой ножик, специально для еды, из своего рюкзака, и вскрыла упаковку, нарезала колбасу на несколько кусочков. Тонкий приятный запах мяса растянулся по комнате.
– Повезло! – обрадовался я и подкинул ещё пару книг из кучи.
– Слушай, у меня идея! – Света засветилась. – Подожди, я скоро.
Света скрылась в проёме, а через секунду послушался шум движения мебели. Я подскочил посмотреть, но Света уже выскочила на улицу. А изнутри было плохо видно улицу.
Через несколько минут она вернулась, держа в руках две небольших палочки. Мы вместе задвинули тумбочку обратно.
– Сейчас будут шашлыки, – улыбнулась Света, проходя к небольшому костру. Она насадила несколько кусочков поровну на палочки и поднесла к костру. – Посмотрим, что выйдет.
Через минут десять мы уже сидели, ужиная. Света достала коричневую стеклянную бутылку и жестяную кружку, открыла пробку и налила себе.
– Я уже и забыла, что это такое, – грустно улыбнулась она, держа в руках кружку с горючей жидкостью. На секунду её лицо скривилось так, будто она сейчас заплачет, но это сразу пропало. Света немного подержала на весу сосуд, а затем резко опустошила и резко выдохнула.
– Так, пить в одиночку – признак алкоголизма, – сказала Света, наливая снова, а затем протянула мне. – На, вот, выпей тоже.
– Я… я не пью, – отказался я. Не хотел говорить, что я ещё никогда не пил. Так и не выдалась возможность это попробовать.
– Отказы не принимаются. Ты сегодня научился стрелять из автомата! Из пистолета стрелял! Стал мужчиной! Это ли не повод? Надо отметить! Тем более, когда ещё будет другая возможность? – я молча посмотрел на неё, но сдался: взял жестяную кружку и выпил огненную воду – она неприятно обожгла рот и горло, вызывая тошноту, но лишь на миг. Затем приятное тепло разлилось по телу.
– Ух, – сказал я и откусил кусок жаренной колбасы.
Мы выпили ещё по нескольку кружек, доели колбасу, и теперь сидели, смотря на пляшущие огни. Света выпила ещё кружку, поставила её на пол. Она повернулась ко мне и резким движением поцеловала, а затем отшатнулась:
– Извини, я… не знаю, что на меня нашло, – тихо сказала она ломающимся голосом. В её глазах стояли слёзы. Она отвернулась и заплакала.
– Ты… ты чего? – я запаниковал. Это был первый раз, когда увидел её плачущей.
– Не обращай внимания… – тихо ответила она, вытирая слёзы, но новый всхлип породил ещё одну волну рыданий.
– Света… – тихо сказал я, не зная, что делать. Мне хотелось помочь, но в мыслях была путаница.
– Всё… – тихо всхлипнула она, – всё нормально, Костя, правда… Просто… знаешь, тяжело всегда быть сильной… Я устала. Я просто хочу чтобы было как раньше: без этих монстров, без смертей, без тяжёлых решений… Хочу, чтобы всё стало по-прежнему, чтобы люди были нормальными, а не пожирающими друг друга монстрами… – она поникла. – Хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Разве ты не достоин счастья? Чтобы у тебя была девушка, дети? Ты ведь такой добрый… Этот мир, вот это вот всё – оно не для тебя. Но выбора нет. Либо так, либо в могилу… Зачем? Зачем люди так сделали?.. Почему мы должны ходить и грабить то, что осталось, убивать, ждать смерти близких каждый день и постоянно бояться? Я так устала от этой жизни, Костя… – Света заплакала с новой силой.
Я уставился на неё. Света сейчас представилась в другом виде, который я раньше не замечал: она человек, такой же, как и я. Мне вдруг стало грустно, но я сдерживался. Хоть на один вечер, но я буду сильным за нас обоих. Пусть сейчас Света побудет слабой.
Я протянул руку, чтобы приобнять. Света уткнулась в моё плечо и плакала. Я молча смотрел на горящий костёр, утешая девушку, которая может намного больше меня. Оказывается, даже самые сильные из нас – это, всё же, живые люди, которые тоже иногда хотят быть слабыми.
Через полчаса послышался последний всхлип – Света уснула. Я аккуратно положил её на спальник и укрыл курткой, а затем лёг рядом. Она размеренно и тихо дышала. Сейчас лицо её обрело покой. Пусть и ненадолго.
Огонь уже погас. Я немного полежал, а затем встал и, немного шатаясь, подошёл к окну, чтобы его закрыть. Луна сегодня была большая и жёлтая. Она освещала небольшую полянку перед библиотекой: вдаль медленно шли несколько восставших. Всё было таким до боли знакомым и родным, но, одновременно с этим, чужим и враждебным.
* * *
Света проснулась раньше меня. Она молча смотрела в окно, когда я проснулся. В её правой руке догорала сигарета.
– Проснулся? – сказала она, поворачиваясь. – Забудь, что вчера была. Я выпила и… в общем, забудь. Давай собираться – скоро выходим.
Я лениво посмотрел на часы: «12:48». Уже был полдень. Полдня прошли впустую. Я попытался встать, но в голове была странная тяжесть, которая клонила в стороны.
– А куда мы сейчас? – спросил я, сворачивая свой спальник, а затем пристёгивая его к рюкзаку.
– Хочу проведать одно место, – ответила она, выдыхая дым. – Это рядом. Потом пойдём дальше.
– В Останию?
– Да. Сам слышал – у них там целый город. Если выжившие и остались, то они там, – Света докурила и бросила окурок в окно.
Мы вышли на прохладную улицу. Солнца не было видно, тёмные тучи заполонили небо.
– Будет дождь, – заключила Света. – Но не скоро. Мы успеем дойти, а там переждём.
Мы двигались быстрым шагом.
– Я вот всё не пойму, – начал я. – Откуда ты всё так хорошо здесь знаешь?
– Всё просто: здесь жила моя бабушка и я всё детство тут прожила, – она улыбнулась.
– Ты выросла здесь? – удивился я.
– Да. Тот книжный, где мы были – я туда маленькой ходила, сказки читала. Мы и мимо дома моей бабушки проходили.
– А почему ты никуда не зашла?
– Бабушка уже несколько лет как умерла, – задумчиво сказала Света. – Да и, наверное, не хотела портить образы в памяти. Пусть хоть там всё останется хорошо.
– Понимаю.
– Да не кисни ты, – сказала она. – Всё это ерунда уже. Жить прошлым – сейчас непозволительная роскошь.
– Да ты философ, – засмеялся я.
– А то! – Света тоже усмехнулась.
Мы прошли реку, магазин, свернули в сторону и шли вдоль большой дороги. Впереди маячили высотки. На удивление шли мы без проблем и никого не встречали – только один обычный восставший стоял напротив почты, но Света быстро с ним расправилась. Тучи с каждой минутой становились всё гуще и, вскоре, всё небо было ими заполнено до краёв, лишь только слабым светлым пятном выделялось солнце.
– Ой-ёй, – сказала Света. – Надо поторопиться.
Сразу после её слов воздух разрезал раскат грома. Мы перешли на бег.
– Туда, быстрее, – крикнула Света, указывая на красное круглое здание впереди. Вывеска на нём была в виде пиццы, от которой отрезали один кусок.
В лицо ударили первые капли, а затем обрушился ливень. Было такое ощущение, будто попал под внезапный водопад.
Мы забежали под крышу, Света принялась обыскивать карманы.
– Не могу найти, – сказала она.
– Что ты ищешь?
– Крючок свой, для взлома, – она безуспешно хлопала по карманам. – Был же всегда вот здесь, в левом нагрудном.
– А нельзя ли просто выбить окно? – я дёрнул за ручку, но дверь была наглухо закрыта.
– Тогда сработает сигнализация, – Света всё ещё пыталась найти свой инструмент.
– Какая сигнализация? Электричество давно не работает.
– Ты прав. Отойди, – Света взяла с земли небольшой красный кирпич, замахнулась, и бросила в окно – оно мигом раскрошилось, и посыпалось вниз.
Внутри что-то загудело.
– Я же говорила! – крикнула Света. – Стой здесь, я быстро, – она с разбегу запрыгнула внутрь.
Гудение усилилось, вдалеке послышалось мычание, а затем и резкий тонкий крик разрезал пространство, будто масло. Я опасливо оглянулся: сквозь стену дождя были видны быстро приближающиеся тёмные силуэты. Они плотной массой двигались к нам. Несколько бегунов вырвалось вперёд.
– Здесь у нас гости! – крикнул я, просовывая голову внутрь помещения. Сигнализация всё ещё гудела.
– Что такое?! – голос Светы шёл откуда-то изнутри.
– Восставшие! Много! – крикнул я.
– Сука! – ругнулась Света.
– Они почти здесь! Надо уходить!
– Я… – голос Светы резко оборвался. – Беги без меня! Я догоню! Жди меня на почте! Помнишь?
– Да, но… – начал я.
– Беги! Всё будет нормально!
Я сорвался с места и побежал в сторону. Я не знал куда бегу и куда нужно было бежать. Для начала надо было хотя бы просто оторваться…
Через минуту я оглянулся: восставшие облепили пиццерию. Оттуда послышались выстрелы, но долго оставаться было нельзя – несколько восставших шли в моём направлении. Один бегун помчался в мою сторону.
Я бежал так долго, как только мог. Я пытался бежать петляя, чтобы меня было тяжело найти. Через какое-то время я выбился из сил, оглянулся – позади никого не было. Я был в каком-то небольшом квадратном дворике.
Добежав до беседки, я быстро раскрыл рюкзак, пытаясь найти атлас, в котором была карта города, вытащил его и начал суматошно листать страницы. От мокрых пальцев бумага размокла, но это меня не останавливало. Открыв на нужной странице – я начал перебирать воспоминания в голове, чтобы найти ориентир.
Дождь стихнул и уже просто слабо моросил.
Я вспомнил, что прямо перед двором я пробегал школу. Вроде бы на табличке была цифра «6». Глазами теперь я искал эту школу и через несколько секунд нашёл, а заодно определив двор, в котором находился. Отсюда до нужной почты оказалось всего ничего – метров четыреста.
Бежать особого смысла я не видел, да и мокрая одежда была балластом. Лучше было осторожно пройти, не привлекая лишнего внимания.
Вскоре я уже был на пороге этой почты – дверь, на удивление, оказалась открытой. Внутри на полу лежали угли.
Кое-как я смог пододвинуть шкаф, чтобы закрыть вход. Затем медленно обследовал каждую комнату – всё было чисто.
Сняв мокрые вещи, разложил их на деревянных стойках, а затем достал из рюкзака толстовку и надел, чтобы не замёрзнуть.
Походив снова по помещениям, нашёл два толстых почтовых каталога. Я порвал их на несколько частей и положил на угли.
Теперь осталось поджечь. Сразу с досадой вспомнил о том, что вся одежда теперь висела мокрая, а там, в куртке, лежали спички.
Я посидел немного, смотря на свой несостоявшийся костёр и вдруг вспомнил, что в рюкзаке держал запасной коробок. Быстро подбежал к рюкзаку, открыл сначала основной отдел, а затем скрытый карман – коробочка была сухая.
Через несколько минут я нашёл и принёс деревянный стул, разложил вокруг вещи, и теперь грел руки у костра.
Прошёл час, второй, третий – Света не появлялась. За окном начинало темнеть.
«Она не придёт», – сказал Голос.
– Она придёт, – сдерживая злость, ответил я.
«Ты знал, что так будет – это твоё проклятье. Теперь ты один».
– Она придёт! – твёрдо сказал я. Голос отступил, а я сидел и ждал.
* * *
Послышался детский смех. Совсем рядом. Я резко открыл глаза. В окно уже пробивалось утро. Света так и не пришла.
«Пришла она? – с усмешкой спросил Голос. – Я говорил тебе. Предупреждал тебя, а ты, как идиот, меня никогда не слушаешь – вот и снова умер человек. Ты виноват в этом.»
– Нет! Ты врёшь! Она придёт! – закричал я.
«Подумай сам: если бы она была жива, то почему не пришла? где она пропадает? Или ты наивно веришь, что в такой толпе она могла выжить?»
Мне нечего было возразить.
«Тем более, что она сама была готова. Вспомни её слова: если я не приду в течение суток – уходи».
– Но… но я не могу уйти. Может… может надо сходить туда? Посмотреть? Убедиться?
«Не трать время попусту. Не строй из себя ребёнка – ты знаешь, что с ней произошло. И не играй в героя – уже никто не оценит. Меня ты не обманешь», – заключил Голос.
Его аргументы были железными, а слова подавляли. Мне вдруг стало очень горько, я чуть не заплакал от бессилия, подошёл к стойке и больно ударился головой, упал на пол и скрутился.
«Он прав, нужно уходить».
«Молодец».
Я снял толстовку, одел высохшую одежду, затем сложил спальник, накинул рюкзак и пошёл к выходу. Отодвинув шкаф, вышел на улицу. Теперь я был один.
«Ты никогда не будешь один – помни это», – поправил меня Голос. Но всё равно, я мог рассчитывать теперь только на себя.
День встречал меня весенней прохладой. Казалось, будто весь мир теперь стал холодным.
День 165
Снег неприятно проскальзывал внутрь сапог, к уже мокрым ногам. Ступни коченели. Идти становилось всё тяжелее. Ветер так и норовил сбить меня с небольшого каменного уступа. В лицо бил мокрый снег.
Оступился, нога соскользнула вниз, но я успел схватиться рукой за небольшой выступ в скале.
«Нужно быть осторожнее».
Я не знал зачем, но знал, что нужно идти вперёд. Нужно пройти эту треклятую гору и спустится вниз.
Возможно, там меня ждут. Возможно, и нет. Хотя, кто ещё меня может ждать? Кто ещё помнит обо мне?
Как же я устал.
Позади послышался крик – нужно было ускоряться. Оно приближалось.
Уступ становился всё меньше и меньше, и вскоре мне пришлось вовсе жаться к стене.
Позади, сквозь белую толщу снега, просачивался тёмный силуэт. Его красные глаза прожигали душу прямо до основания.
– Что тебе от меня надо? – не выдержал я.
Оно не ответило, лишь отступило, скрываясь в пурге. Что это – я тоже не знал, но преследовало оно меня уже давно.
Через несколько часов выступ сменился дорогой, каменные стены тоже исчезли.
«Теперь точно не сбежишь», – послышался где-то рядом зловещий хохот.
Я рванул со всех ног, но снег под ногами превращался в топь, захватывая и не выпуская ноги. С каждой секундой стальная хватка становилась всё сильнее.
– Чем больше ты сопротивляешься – тем больнее будет, – прошептал кто-то совсем рядом, но никого не оказалось.
– Кто ты?! – крикнул я, озираясь. – Что тебе нужно?
Я достал небольшой нож, выставил перед собой. Пытаться выбраться в этом болоте было бесполезно. Единственное, что оставалось – это перейти в оборону.
– Где ты? – я безуспешно озирался, но никого не было. Погода наладилась, снег на земле исчез, уступая место коричневой грязи. Стало жарко в зимней куртке.
– Я всегда рядом, – странная его тень склонилась надо мной. Там я отчётливо увидел красные огненные глаза и ужаснулся. – Нравится?
Я вскинул руки, надеясь попасть ножом в своего врага, но тот лишь рассмеялся. Я поднял голову и увидел, как нож медленно пропадает, растворяясь, в чёрном силуэте.
Топь превратилась в песок, и я смог выбраться. Оставалось только бежать. Бежать, куда угодно. Позади прозвучал припадочный смех – он громом раскатился в моей голове, сваливая на землю.
– Глупый! Глупый! – кричал он, становясь ближе с каждой секундой. – Тебе не сбежать! Я всегда, – тут этот силуэт возник прямо под моими ногами, – рядом.
«Это невозможно», – я отказывался верить, закрыв уши ладонями, сомкнул глаза и побежал прочь. Наугад, на удачу – лишь бы спастись.
Вдруг, я врезался во что-то и отлетел назад. Передо мной стоял человек в сияющих доспехах. Он склонился надо мной.
– Парень, ты чего? Замученный какой-то. Может, тебе отдохнуть надо? Так ты пройди внутрь, выпей, посиди, – стражник открыл дверь, приглашая. Я, быстро обернувшись, нырнул внутрь.
Здесь царила странная атмосфера: люди пили, ели, смеялись и играли. Выглядело так гармонично, только вот я, весь в грязи и безумным взглядом, не вписывался.
Официантка подошла ко мне:
– Вечер добрый, мил человек. Смотрю, вы совсем заплутали, – она указала на мою грязную одежду и достала откуда-то из кармана совсем новую рубашку и джинсы. – Ничего, исправим. Всё исправим.
Я прямо перед ней сменил одёжку. Сразу стало легче.
– Так-то лучше, – улыбнулась она. – Пройдите теперь внутрь, веселитесь!
– Можно мне покушать? – улыбаясь, тихо спросил я.
– Конечно. Здесь можно всё, – официантка скрылась в большой людской массе.
Она появилась через несколько минут и поставила на мой стол большое блюдо с куском свинины.
– Прошу, – откланялась официантка и снова скрылась.
Я принялся за еду, осматривая людей. Всё здесь было хорошо, но что-то настораживало.
Да, люди здесь выглядели весёлыми, но то и дело я ловил на себе чужой хищный взгляд из этой толпы. И тут я понял: у всех были шапки. Абсолютно у всех. Я подскочил и сорвал шляпу у одного, по виду, богатого купца. Два чёрных рога вырвались наружу.
– Зачем ты так? – спросил он, раскрывая острозубую пасть. – Так ведь неинтересно. А как же поиграть?
Все окружающие начали срывать с себя одежду, оголяя волосатое демоническое тело и выпуская острые хвосты. Свет в здании начал гаснуть. Я рванул к двери, но лишь дьявольская насмешливая улыбка показалась в проёме, удерживая дверь.
«Я предупреждал тебя. Столько раз уже… Ты так глуп», – пронёсся чей-то голос в голове.
* * *
Я в ужасе открыл глаза. Сел, осматриваясь. В окно в соседней комнате умеренно тарабанил дождь. Я кое-как перевёл дыхание, посмотрел на светящиеся стрелки часов: было около шести часов. Лёг обратно, уставившись в потолок.
«Почему мне это снится? Это ведь не первый раз уже».
Ответа не было, Голос молчал. В последние дни он вообще не даёт о себе знать – меня это даже начало волновать.
Я лежал и думал о всяком. Целые сотни мыслей пролетали в голове длинным составом. Сотни образов сменяли друг друга. Вспоминал прошлое, мигом переключался на то, что могло бы быть или чего не будет никогда. Обычное состояние, когда не можешь уснуть.
Таким образом, прошло несколько часов, стало светлее. Сквозь дверные щели проникал утренний свет.
Вставать не хотелось.
Я мог пролежать весь день, никуда не выходя. Мог вообще больше никуда не выходить, но будет ли тогда смысл в том, что я прошёл? Будет ли смысл в тех жертвах, что отдали люди за меня? Будет ли тогда хоть в чём-нибудь смысл? Я должен был идти.
Я закрыл лицо руками, вдохнул полной грудью, выдохнул, снова вдохнул, снова выдохнул, и встал. Здесь главное было не начинать считать. Просто резко встаёшь, и всё – вот и весь секрет волевых людей.
Было немного неприятно надевать остывшую за ночь одежду. Я быстро протиснул ноги в тёмные джинсы, просунул голову в водолазку, натянул её на тело.
«Чем быстрее оденешься, тем быстрее согреешься».
Вышел в небольшой светлый зал, подошёл к барной стойке, за которой лежали мои вещи.
После этого достал из рюкзака литровую бутылку воды, пачку сухариков. Съел, запивая, а затем взял ножницы и достал небольшое зеркальце.
Волосы уже лезли на лицо, нужно было их состричь. Иногда грязные волосы плохо поддавались, да и ножницы были туповаты. Пару раз волосы больно затянуло.
После этой процедуры было тяжело признать своё отражение: грязное, с сильно натянутой кожей, более грубое. Будто какой-то другой человек смотрел на меня с зеркала. Не помню, когда уже и видел себя. Тёмные волосы кривыми клочками торчали из головы.
Нужно было отсюда уходить: за последние дни восставших становилось всё больше – они будто чувствуют меня. Да и приходится заходить всё дальше, ресурсы кончаются. Необходимо было менять место, где мог бы паразитировать.
Я достал из рюкзака потрёпанный атлас, раскрыл его прямо на стойке. До Остании оставалось ещё километров пятьдесят. Совсем рядом находилась небольшая деревенька – можно было бы остаться там на ночь, а утром двинуться дальше.
Я закрыл свой путеводитель, кинул его обратно, встал, накидывая рюкзак на плечи.
Брать с собой какие-либо вещи было бессмысленно: если мне нужно что-то, я просто это нахожу. Сотни магазинов одежды остались без посетителей. Только нормальную еду найти всё сложнее: с каждым днём всё больше продуктов портятся.
День сегодня был не очень: холодный влажный ветер обдувал лицо, немного волновалась вода в пруду, солнце было высоко в чистом небе и не светило сильно, скрывшись за тучами, а деревья тихо шумели листвой. Но всё это лишь внешнее спокойствие. Расслабишься – и ты труп. Я присмотрелся: чуть дальше, за деревом, пошатываясь, стоял восставший. Он молча смотрел в сторону пруда, немного задрав голову.
Я тяжело выдохнул, мне было до сих пор противно, но ничего не поделаешь: им необходимо дать упокоение. Тем более, одной угрозой меньше. Без него будет только лучше.
Я достал нож, тихо подкрадываясь сзади. Почти подобрался, но ветка под ногой предательски хрустнула, и восставший резко обернулся ко мне, показывая всё своё гнилое естество. Он бросился на меня – я замешкался и упал. В нос ударил затхлый запах, от которого могло бы раньше стошнить, а зубы потянулись ко мне. Несколько тёмных капель упали мне на щёки. Но всего секунда и из его головы потекла тёмная жидкость, которая раньше была кровью – тело, обмякшее, навалилось на меня.
Я быстро отбросил труп в сторону и тут же огорчился: водолазка была наполовину заляпана большими кровавыми пятнами. Ещё больше удручало то, что переодеться сейчас не было возможности.
Я вытер нож и спрятал в чехол. Нужно было идти дальше.
Временами мне приходили мысли о прошлом. Особенно они были активны во время таких вот прогулок. Глазу всё равно не за что было зацепиться. Хотя граффити на стенах и потрескавшиеся записи на асфальте вроде «Зая, я люблю тебя» радовали. Хоть это и были частицы мёртвого прошлого, но оно ещё не ушло. Как будто человек физически оставил о себе память во времени. Конечно, вряд ли, и «зая», и тот, кто это написал, были живы, но всё равно… Память о них останется ещё надолго.
Солнце уже перевалило за линию полудня и теперь медленно ползло вниз. Я подходил к границе этого небольшого города. По пути, внутри одного ларька, нашёл две пачки чипсов, и теперь поглощал их. Я поднялся на холм и увидел впереди две тени: два восставших стояли, запрокинув головы – крикуны. Их нельзя тревожить – лучше обойти.
Я пригнулся и небольшими перебежками пробрался мимо, прямо в густой зелёный лес. Здесь тоже нужно быть бдительным: охотники могут ждать тебя в любой куче, в любой яме, в любой луже. Я не знаю «как» они это делаю, но получается что на каждом шагу опасность. Такое ощущение, будто они эволюционируют, становятся лучше. И это пугает. Невозможно ориентироваться только по ушам и глазам – теперь нужно иметь какое-то шестое чувство, невероятную внимательность. Шевельнулись листья в куче? Лучше всего стрелять, а вот бежать нельзя – можно попасть на другого охотника. Я видел такую картину: восставшие дерзали мёртвого бедолагу, а рядом были три развороченных кучи листьев. Поэтому лучше обходить стороной все подобные места.
Пару дней назад я попробовал охотиться сам. Пробовал подстрелить зайца, но промазал. Даже не знаю: намеренно или случайно это случилось. Теперь осталось девять патронов. Больше не буду пробовать.
Примерно через час лес оборвался, уступая место огромному полю. Прямо за полем виднелись тёмные деревянные домики, заходящие уже в другой лес.
Пусть трава ещё не успела вырасти, всё равно нужно было идти аккуратно.
«Странно, что они построили деревню, не вырубая лес подчистую», – подумал я.
На то, чтобы перейти поле, у меня ушло добрых полчаса. Стало жарко, но снимать водолазку нельзя – это обманчивое тепло. Да и так хоть какая-никакая защита есть.
Оказалось, что подходы к деревне огорожены разным мусором. Возможно, внутри тоже кто-то есть.
Сначала лучше понять есть ли кто, чтобы уйти по-тихому, если что.
Я тихо перемахнул через забор и подобрался к одному из домов вплотную. Никаких разговоров, шума – ничего. Заглянул в окно – чисто. Подошёл к двери – она оказалась открытой. Было здесь какое-то странное спокойствие, тишина – я насторожился, и медленно вошёл в дом, прошёл немного. Казалось, люди здесь жили ещё совсем недавно: пыли было мало, и вообще было как-то убрано.
В углу висела деревянная икона – она молча смотрела на меня, и вообще следила за всем домом. Я прошёл вдоль шкафов – ничего толком там не было: заплесневелый хлеб и пачка макарон. Особо этим не наешься.
Вошёл в небольшую комнату, откуда шёл тошнотворный запах: на кровати, навсегда упокоившись, лежали два разлагающихся трупа: парень и девушка – вроде как молодые, но уже особо не разберёшь. В руке парня покоился пистолет. Я осторожно подошёл к ним для проверки – в голове каждого была дыра. Я ужаснулся и припал к стене.
«Как… так?» – я съехал по стене вниз, прикрыв рукой глаза.
Меня не испугали сами трупы – в этом мире смерть уже стала делом привычки. Меня напугал вопрос «зачем?»: зачем молодым людям убивать себя? Людей и так осталось совсем мало… Да и, видно, умерли они не так уж и давно, так как они только начинали гнить.
«Я уже видел много смертей. Надо вставать и идти дальше. Нельзя останавливаться. Надо проверить дом и идти дальше. Надо идти. Надо», – сказал я себе. Медленно встал и, тяжело вздохнув, решил проверить комнату.
– Извините, – попросил прощения у давно мёртвых людей. Выхватил пистолет из мёртвых крепких рук, случайно оторвав часть пальца мертвеца – я испугался и отбросил в сторону ствол вместе с иссохшим суставом. А затем присмотрелся: на тумбочке, рядом с кроватью, лежал небольшой белый листок. Я развернул его и начал читать, пытаясь разобрать кривой почерк:
«Интересно: будет ли кто-то это читать вообще? Ай, ну и ладно!
Ира мне говорит, чтобы я ничего не писал, но хочу и буду! Тем более, это наши с ней последние часы. Хочется, чтобы меня кто-то вспоминал. Вот ты же читаешь, а? Мы как будто говорим – прикольно, да? Меня зовут Сергей. Ох, не знаю, как же описать всю ту суматоху, что в голове засела. Столько мыслей! Блин, а писать предсмертные записки – это не так и просто, как я думал. В фильмах же как – взял, да за пару секунд написал. А вот когда собираешься уйти из жизни, реально уйти, то в голове полнейший хаос: попадёшь ли куда-то, переродишься или это всё, конец? Ладно, читатель, не буду тебя мучить.
Мы убили себя не просто так. Это наше добровольное решение. Винить никого не надо. Мы решили, что лучше умереть сейчас и, возможно, кого-то спасти, чем медленно умирать от голода всем вместе. Леонидыч сказал, что, если оставить человек семь, может и выживут они до конца зимы, а там уж как-нибудь проживут – можно же и в город пойти. Вот мы и решились.
Надеюсь, это реально всех спасло, и вы сейчас читаете, думаете “Спасибо Лёше и Ире за то, что они сделали!”. А иначе, зачем это всё?
Хорошо, конечно, что эти твари до нас не добрались – и то спасибо Богу за это. Но, вот, уйдём по-другому.
Эх, как же жить охота, вы бы только знали! Но наша смерть даст жизнь другим людям – не так хоть и страшно. У нас и малыши ведь есть, пусть они поживут. Надеюсь, если рай есть, то меня пустят в нашу жертву.
Это ведь я нас двоих убивать буду – может и не пустят.
Убийство… Я понимаю, что это всего секунда: выстрел, и всё, но придётся убить самое важное, что у меня есть… Но Ира сама не сможет себя. Нет. Я должен сам. Так будет правильнее. В общем, потомки, передаю вам привет из прошлого! Увидимся там!
Сергей, зима 2015 года».
Было тяжело дышать. Внутри всё сжалось. Я посмотрел ещё раз на два трупа: на их обезображенных лицах было что-то вроде улыбки, а руки были скреплены вместе. Слеза прокатилась по щеке, но я её быстро смахнул – сейчас не время горевать. Я теперь просто не мог что-то тут взять, нарушить их покой – поэтому положил пистолет обратно и пошёл к выходу.
