Павел Моисеевич Явербаум
Девяносто…
Светлана Павловна Булмасова. Она работала в лаборатории со дня основания. Закончила наш фармацевтический факультет. В ЦНИЛе она выполняла работу вместе со мной по изучению свинцовой интоксикации. Работа шла прекрасно, она выделяла митохондрии клеток печени и изучала, как изменяется их функция под воздействием свинца. В нашем отделе электронной микроскопии она получила отличные препараты митохондрий и описала их строение при сатурнизме в эксперименте на крысах. Нам посоветовали в Институте гигиены труда и профзаболевания АМН СССР изучить ещё и влияние меньшей дозы свинца и тогда можно было готовиться к защите на ученую степень кандидата наук.
Но в это время началась очередная реформа ВАКа и на несколько лет закрылись все защитные советы. У многих научных работников опустились руки. В это время на кафедре биохимии освободились 2 ставки ассистента, и Светлана Павловна перешла работать на кафедру. Её сразу же загрузили учебным процессом и на научную работу не хватило времени. Она так и не получила учёной степени. С приездом на кафедру нового заведующего – профессора В.И. Кулинского – ей выделили полставки старшего лаборанта – она стала подготавливать реактивы для практических занятий.
Галинская Елена Борисовна. Я знал её давно, но знакомство было, как говорят, шапочное. Она была немного старше меня и работала на кафедре гигиены питания ассистентом. Личность она была, несомненно, весьма одаренная, знала музыку, отлично играла на пианино, аккордеоне, знала иностранные языки, была кандидатом медицинских наук. Её отец умер, когда мама была на последних сроках беременности, и один из друзей семьи Галинских женился на женщине, которая должна вот-вот рожать. Естественно, родившуюся девочку он удочерил, дал ей свою фамилию. Это, кажется, произошло на Украине, но потом семья Галинских перебралась в Москву. Когда я сработался с Леной (позвольте мне называть её только по имени), я побывал в Москве в квартире Галинского и познакомился с приятным, уже давно не молодым человеком и с его младшей дочерью – пианисткой, преподавателем Московской консерватории. Это были очень симпатичные люди, очень культурные и гостеприимные. Я передал им что-то от Лены, мы провели замечательный вечер, я распрощался и ушел. Больше я их не видел… Лена разошлась с мужем и осталась с сыном. Сын – уже почти взрослый – работал на телевидении осветителем. Он с супругой поехал в Америку, там родился ребёнок, они получили вид на жительство и остались за океаном.
Галинская руководила небольшой группой, мы её называли «спектроскопическая». В этой лаборатории было два спектрографа, парочка пламенных фотометров и различные мелочи, нужные для работы. В лаборатории мы определяли микро- и макроэлементы, в том числе и свинец. Например, уже в 1969 году была опубликована в «Научных трудах» Иркутского мед. института статья Галинской, Явербаума и Морозовой «К методике спектрографического определения свинца в тканях». Когда ЦНИЛ начал разваливаться, Елена Борисовна вышла на пенсию.
Васильева Людмила Сергеевна – младший научный сотрудник морфологического отдела. В ЦНИЛе она защитила кандидатскую диссертацию, затем набрала материал на докторскую, защитилась и стала заведовать кафедрой гистологии. Вот примерно основные работы, выполненные полностью или частично сотрудниками лаборатории.
В момент работы над этой книгой у меня нет полной информации о научной продукции сотрудников ЦНИЛа, всё это подробно отражено в ежегодных отчетах, которые я сдавал проректору по научно-исследовательской работе.
Остаётся только написать несколько слов о Мурашевой Людмиле Семёновне – старшем лаборанте (хоз. лаборанте) всей Центральной научно-исследовательской лаборатории. Она была замечательным человеком, отлично ладила со всеми членами коллектива, следила за порядком и чистотой всех помещений, через неё я получал и отправлял корреспонденцию. Весь коллектив её уважал. К сожалению, она страдала сирингомиелией – тяжелым нервным заболеванием, основным симптомом которого было нарушение (резкое снижение) чувствительности кожных покровов, например рук. Однажды мы с Нэлей пригласили её поехать за грибами. Когда закрывали дверцу машины, то не заметили, что Людмила Семёновна держится за верхнюю кромку двери, и ей прищемили пальцы, пошла кровь, но она не почувствовала боль, увидела кровь на стекле и только тогда отдёрнула руку….
Прошу прощения, что не смог написать про всех.
Приблизительно за два года до моего отъезда в Москву по нашему университету прошел слушок о том, что нас закрывают в связи с тем, что в университете нет клинической базы для обучения. Эта чушь якобы просочилась из Минздрава, и ректор даже написал в многотиражную газету «Медик», очень хорошую с юмором статью о том, какая информация имеется в министерстве об одном из подчиненном ему старейших медуниверситетов восточной части страны. Кстати, в 2018 году отмечалось 100-летие со дня основания высшего медицинского образования в Иркутске.
Как же выглядит наш университет, в частности, его клиническая база? В Иркутском медуниверситете есть свои клиники, которые не входят в структуру областного отдела здравоохранения, главный врач подотчётен ректору университета. Это дополнительная лечебная база для Иркутской области и, главное, в каждой клинике размещена соответствующая кафедра. В штате института имеется главный врач всех факультетских клиник (сейчас доктор медицинских наук профессор Гайдар Гайдаров).
В общем дворе, в биологическом корпусе – располагаются учебно-административная часть университета. Второй корпус, где расположены кафедры анатомии, гистологии, оперативной хирургии в 80–90 годы был внутри перепланирован, тогда появилось больше аудиторий для чтения лекций. Это здание имеет историческую ценность; в нем располагались после революции белогвардейские солдаты, и за этот дом шли тяжелые бои. Наверно, поэтому маленькая улочка, на которой расположен этот корпус называется теперь улицей Красного восстания.
Ещё одно помещение в этом дворике-саде – отдельное здание кафедры физкультуры. Мне частенько приходилось на этой кафедре бывать в вечернее время – собирались шахматисты – как сотрудники института, так и студенты. Я хорошо помню заведующего кафедрой физкультуры Виктора Павловича Пхайко, который в годы моего студенчества очень содействовал развитию шахмат в институте. Да и последние годы кафедра шахматам уделяла много внимания.
В этом же дворе – помещение для хозяйственной части института, виварий. Ближе к Ангаре расположены три факультетские клиники. Обо всех клиниках медуниверситета написана хорошая книга. Здесь я кратко изложу то, что для меня кажется значимым и интересным. Клиника болезней нервной системы. На этой базе работает кафедра. Её с 1935 на протяжении четырех десятилетий возглавлял заслуженный деятель науки профессор Хаим-Бер Гершонович Ходос.
Моя жена, защитив кандидатскую диссертацию под руководством Х.Г.Ходоса была избрана на должность доцента кафедры. Она вела пару групп по неврологии и руководила физиотерапевтическим отделением, но вдруг какая-то комиссия, проверяя институт, нашла бумагу Минздрава о том, что курс физиотерапии должен читаться на кафедре факультетской терапии, а не на кафедре неврологии, и его вместе с доцентом, т. е. Нелей, перевели на другую кафедру. Это было ужасно. Кафедры физиотерапии не было, но количество часов занятий, выделенное на этот предмет, было такое, что нужен был дополнительный штат преподавателей. Этого в институте в тот момент сделать было невозможно, и моей жене пришлось читать лекции и проводить занятия там, где в плане был этот предмет (кафедры педфака, стомфака и др.). Она работала с утра до позднего вечера и на неё страшно было глядеть. Как она выдержала такую нагрузку? Никто не знает. К очередному отпуску она дотянула, но вскоре она была вынуждена уйти с работы …
Вспоминаю, как по праздникам сотрудники кафедры и клиника собирались и под баян, пели песню про дороги (Эх, дороги, пыль да туман…), танцевали, выпивали некрепкие напитки, говорили тосты.
Вторая клиника (и кафедра) – факультетской терапии. Трехэтажное здание, соединенное с клиникой нервных болезней закрытым переходом через вторые этажи. Когда я учился, кафедрой заведовал профессор Мочалин. Я его помню плохо, да и курс лекций тоже в памяти не остался. Долго заведовал кафедрой после Мочалина Степан Степанович Позднов. Наверно, это единственный случай в стране, когда кафедрой стал заведовать врач, не имеющей учёной степени. Но Позднов был выдающийся организатор и педагог, т. е. Врач с большой буквы, лекции он читал отлично, понятно, был замечательным диагностом. Его несколько сроков на заведование кафедрой избирал единогласно Учёный совет института. Степан Степанович любил и знал своё дело, но его, здоровье постепенно ухудшалось – все-таки годы… Последнюю лекцию он дочитал до конца, последнюю для него потому, что ему стало плохо с сердцем. Он вышел из аудитории, сел на стул в своем кабинете и умер…
Третья клиника (и кафедра) – факультетской хирургии. Эта кафедра для меня очень значима-там работала в должности доцента моя мама. Долгое время этой кафедрой заведовал Заслуженный деятель науки профессор Константин Петрович Сапожков. Он создал Иркутскую школу желудочной хирургии-значимое направление в оперативном лечении язвенной болезни желудка и 12 перстной кишки. Сапожков даже собрал необходимые документы и материалы по этому разделу хирургии и посылал их, тол и в Академию медицинских наук, то ли в Комитет по присуждению Сталинских премий, но, как мне рассказывала мама, все документы потерялись при пересылке. К.П.Сапожков был выдающимся врачом, ему была присвоена учёная степень доктора медицинских наук без защиты диссертации. Он сыграл большую роль в развитии хирургии не только в Иркутске, но и стал известен как выдающийся хирург нашей страны. К.П. Сапожков руководил кафедрой факультетской терапии до своей кончины в 1952 году. Моя мама Зинаида Тихоновна Сенчилло-Явербаум была его ученицей и в своей докторской диссертации, которую защитила в 1955, развила идеи своего учителя. С 1953 года мама возглавила кафедру госпитальной хирургии, которой руководила до 1972.
Теперь о других факультетских клиниках. Не далеко от центрального участка – биологического корпуса-на улице Свердлова почти рядом стоят два здания – клиника глазных болезней и клиника ЛОР-болезней. Они расположены в исторических зданиях бывшего приюта с родильным отделением, построенного в 1880-х. В этих клиниках работают соответствующие кафедры. Клиника глазных болезней объединена с Сибирским центром МНТК (центром микрохирургии глаза) заведует кафедрой директор МНТК профессор А.Г.Щуко. Я являлся частым посетителем этой клиники-у меня была сильная близорукость, но в те времена кроме очков не было никаких средств для улучшения зрения. Только после появления работ С. Фёдорова и открытия в стране (в том числе и в Иркутске) сети институтов микрохирургии глаза, появилась возможность путём замены хрусталиков избавляться от миопии. После такой операции жизнь для меня стала совсем другой!
Кафедра ЛОР болезней и клиника находятся в меньшем помещении, чем клиника глазных болезней. В пору моей учёбы заведовал кафедрой профессор И.Круковер. Сейчас кафедрой заведует профессор А.Г. Шантуров – замечательный человек, педагог и ученый. У него много заслуженных и почетных званий. Он написал много книг об Иркутском медуниверситете, книгу «Иркутские врачебные династии» и др.
Стоматологическая клиника расположена недалеко от биологического корпуса; в этом помещении размещены профильные кафедры факультета с научной базой. Совместно с профессором В. Г. Васильевым, когда я работал в медуниверситете, мы опубликовали учебное пособие «Биохимия полости рта».
Кафедра кожных и венерических болезней расположена в соответствующей клинике, достаточной для проведения занятий со студентами и лечения больных. Долгое время кафедрой заведовал профессор М.С. Каплун, который в годы войны был директором мединститута.
В 1920-е годы (100 лет назад!) ассистентом на этой кафедре работал мой отец – Моисей Яковлевич Явербаум, правда недолго.
На этой кафедре работает доцент Чащин – прекрасный шахматист – когда мы встречались, нет-нет да и сыграем пару партий …
Теперь напишу о кафедре биохимии, на ней преподавали науку, которая – я это твердо знал ещё со средней школы, будет моей профессией.
На кафедре биохимии трудились великолепные ученые преподаватели. Заведовал кафедрой профессор Шершнев Павел Алексеевич. Это был человек энциклопедических знаний и большой культуры. Он прекрасно знал все разделы химической науки – неорганическую, физ-коллоидную (по этому предмету он издал в конце 30-х годов небольшой учебник), аналитическую и, конечно, биологическую химию. Блестящий лектор, очень простой в общении, знаток иностранных языков – английского, немецкого, французского и даже латинского. Знал основную отечественную и иностранную литературу, свободно разбирался в философии, умел стенографировать. Во время работы над учебником физической и коллоидной химии у Шершнева родилась дочь, и он назвал её Мицеллой – это химический термин – «частица». Доценты Виктор Власович Овчинников и Антонина Ильинична Фёдорова. Виктор Власович был очень доброжелательным, он хорошо знал немецкий язык. Антонина Федоровна была не простым человеком. Характер у неё был, как мне казалось, не женский, была достаточно строга со студентами, да и сотрудникам кафедры от неё порой доставалось. Мне кажется, что её «побаивался» и сам шеф – профессор Шершнев. Я сам слышал, как она позволяла себе не очень тактично разговаривать с заведующим кафедрой. Короче – все Антонину Ильиничну побаивались, да и я тоже.
Когда я подготовил кандидатскую диссертацию к защите, то сначала я должен был пройти обсуждение по месту выполнения – предзащиту. Предзащита проходит порой очень трудно, много бывает замечаний, после которых надо доделывать как-то работу. И я, зная характер Фёдоровой, решил посоветоваться с Овчинниковым, как избежать недоброжелательных замечаний Антонины Ильиничны. Почему я решил посоветоваться с Виктором Власовичем? Дело в том, что с Овчинниковым у Фёдоровой были самые лучшие отношения, чем у всех остальных кафедральных работников. Реакция Фёдоровой была незамедлительна – на другой день Антонина Ильинична увидела меня и возмущенно спросила, почему я считаю, что она может сделать мне именно недоброжелательные замечания? Я, конечно, растерялся и попросил её вечером принять меня у себя дома (проживала она совсем близко от меня). Она согласилась, и я, собрав все черновики, пришел к ней домой. Я показал ей фотоплёнки статей, которые мне сделали в Московской медицинской библиотеке для обзора литературы, все расчёты и имеющиеся у меня документы. Она просмотрела мои бумаги и сказала, что ей теперь всё ясно и она не возражает, чтобы я защищался.
Над кандидатской диссертацией я начал работать, будучи практическим врачом, заканчивал диссертацию уже в должности заведующим ЦНИЛ ИГМИ.
Моим руководителем был заведующий кафедрой биохимии профессор Павел Алексеевич Шершнев. Работа называлась «Изменение некоторых биохимических показателей при производственном контакте со свинцом» (1965). Я определил, что у людей, которые имеют контакт с этим металлом и чувствуют себя здоровыми, в определённом проценте наблюдений имеются отклонения от нормы у некоторых биохимических показателей.
Александр Григорьевич Булавинцев и Ольга Алексеевна Булавинцева. Он доцент – она старший преподаватель. Саша был главным в этой паре, он часто замещал заведующего, вел курс органической химии, был заметным профсоюзным организатором. Кандидатскую диссертацию он писал на тему об экспериментальном сахарном диабете. Читал курс органической химии, который вскоре был переведён на кафедру химии. В 2017 году у Саши был обнаружен рак желудка, ему сделали операцию. Последнее время он работал в сельхозакадемии, т. к. не смог сработаться с Кулинским. Сейчас он перешел в ранг пенсионеров. Кафедрой заведует доцент Бахтаирова Вера Ильинична.
Хочу сказать, что Вера Ильинична стала активно продолжать дело, начатое Шершневым, Одушко и Кулинским. Характер её ровный, Вера всегда говорит спокойно, в достаточно мягкой форме, указывает на недостатки в работе. Заведовать образованными кафедрами (биохимическая, биоорганическая и бионеорганическая химия) – очень трудно, это коллектив почти из тридцати человек. Да и предметы различные. Они договорились работать как два независимых лагеря под одним заведующим. Кажется, получается. Но заведующему очень трудно. Хотелось бы, чтобы эти кафедры разъединились и всё было бы по-старому. Потихоньку, Верочка, нажимай на ректора, так, чтобы всё-таки структура кафедр химии вернулась в прежнее состояние.
Трудятся Ирина Эдуардовна Егорова, Зоя Алексеевна Леонова, Всеволод Сергеевич Лалетин, Михаил Владимирович Ясько, Антонина Ильинична Суслова. Из жизни уже ушла Светлана Павловна Булмасова.
В настоящее время в наш университет принято много студентов из Африки, сформировалось несколько групп, с которыми занимается доцент Лалетин на английском языке. С научными исследованиями пока похуже – все время занимает учебный процесс.
Вот кратко о нашей кафедре биохимии. Последним профессором, который заведовал кафедрой, был Владимир Ильич Кулинский, он был сложный человек, большой учёный, прекрасный лектор. Он перестроил учебный курс биохимии, создал биохимическое отделение на новом факультете.
Теперь о других кафедрах и их заведующих. В пору моей учебы кафедрой общей химии заведовал Николай Александрович Решетников. С моей точки зрения, он был великолепным лектором, замечательным организатором и просто отличным человеком. Лекции его были интересны, доступны, понятны. Он был единственным доктором химических наук в медицинских институтах Сибири и Дальнего Востока. Наверно он был первым лектором, которого я слушал с большим интересом. На мой взгляд, замечательным преподавателем был заведующий кафедрой физиологии профессор Алексей Иванович Никитин. Великолепно читал курс нервных болезней заслуженный деятель науки профессор Хаим-Бер Гершонович Ходос. Его лекциями увлекались почти все студенты. Он был одним из самых известных профессоров Иркутского мединститута, пользовался огромным авторитетом у студентов и всех сотрудников. В 1967 году ему первому в истории города было присвоено почетное звание «Почетный гражданин Иркутска». Умер он в 1995 году, не дожив до 100 лет немного более одного с половиной года. Я был знаком почти со всеми членами семьи профессора, с его женой – Верой Павловной Авербург мне посчастливилось работать в 1956 году в Областной клинической больнице. Хорошо я знал его дочерей Дину и Мириам и их мужей Исая и Семена Пинского – последний – профессор, зав. кафедрой общей хирургии.
Запомнился мне заведующий кафедрой госпитальной терапии академик Константин Рафаилович Седов. Во время Великой отечественной войны он служил в медсанбате, попал в плен к немцам, которые назначили его начальником госпиталя для пленных российских солдат. На этом месте работы он спас много пленных советских военнослужащих, оформив их как умерших. Этих людей забирали партизаны и отправляли в тыл. Константин Рафаилович был отличным организатором. Он создал коллектив способных и толковых врачей. Седов подготовил двух докторов наук и около десяти кандидатов.
Яркой личностью был Сигизмунд Болеславович Байковский – заведующий кафедрой судебной медицины. Он был кандидатом медицинских наук, доцентом. Докторскую диссертацию он писал столько лет, сколько я его знал, а познакомился я с ним в 1954 году. Это был высокий красивый мужчина, немного портила его какая-то болезнь одной ноги – он заметно хромал. Но это нисколько не ухудшало его внешний вид. Лекции он читал интересно, приводил много случаев из своей практики, был доброжелателен к студентам и своим коллегам. Меня на экзамене он спрашивал весьма оригинально. Когда я сел отвечать, он отложил билет в сторону и стал беседовать по всему курсу судебной медицины. Так проговорили мы примерно минут тридцать. В конце дружеской беседы (иначе я не могу назвать эту форму экзамена) он улыбнулся и поставил мне 5.
Несколько слов о профессоре Ефиме Израилевиче Беляеве. Он заведовал кафедрой акушерства и гинекологии. Яркая личность, блестящий хирург. Он первый в Иркутске удалял матку, яичники и окружающие ткани и делал это блестяще. Зимой он ходил на каток, который был на центральном стадионе. Умер он рано, ему было чуть более 50 лет. Профессор Беляев нам в шутку говорил: «Хорошо учиться будете – хорошими врачами будете, плохо учиться будете – главными врачами будете».
Помню я доцента кафедры психиатрии Иванова, который читал нам курс по истории медицины. Почему психиатр вдруг читает такое? Не знаю. По-видимому, это было какое-то хобби доцента. Однажды ни с того, ни сего, нам объявили, что с такого-то числа в помещении фармкорпуса ежедневно с 18 д 20 часов нам будут читаться лекции по истории медицины И вот первая лекция. На кафедру поднялся невысокий человек и тихим голосом начал что-то говорить. Сначала все шумели, потом стали переговариваться шёпотом, а потом стали слушать. И мы почувствовали, власть лектора. 10 дней после рабочего времени Иванов рассказывал нам как развивалась медицина от древней Греции до наших дней. На последней лекции он заканчивал курс, подвёл итог и вдруг …замолчал. Студенты тоже молча смотрели на Иванова. А он улыбнулся и сказал: «Ну, что же вы не шумите, я ведь закончил». Все встали и зааплодировали. Иванов через несколько дней уехал на защиту докторской диссертации по психиатрии, кажется, в Ростове-на-Дону. Дальнейшая судьба этого человека мне не известна.
И, наконец, я не могу ничего не сказать о доценте кафедры психиатрии Равиле Хисамудиновиче Газине. После окончания аспирантуры и защиты диссертации он работал сначала ассистентом, затем доцентом и долгое время – заведовал кафедрой. Первый год после аспирантуры он начал преподавать. И, наверно, случайно ему досталась наша группа. Его занятия были очень живые, интересные и, как ни странно, запомнились надолго. Психиатрия мне очень нравилась, но я носил очки и это было серьёзным фактором, возбуждающим больных, поэтому я их побаивался, а это – важный аргумент, чтобы отказаться от такой профессии.
Всё осталось в памяти, и я благодарен судьбе, что учился у прекрасных преподавателей. Это относится и к тем замечательным людям, с которыми пришлось работать в этом теперь уже медицинском университете, и я бесконечно рад, что мой труд – крупинка в деле подготовки врачей – тоже вложена в общий итог.