Ольга Александровна Волкова
Запретные сети
Глава 6
Башир.
Наше прошлое – это будущее наших детей, совершив неоправданные поступки тогда, теперь отражаются на настоящем сейчас. Кто бы мог вообще представить, что мактуб (судьба) бьёт по самым уязвимым местам, что, когда-то не представляли особого значения для нас. Теперь, вспоминая последовательность прошлых действий, совершенных мной, я с уверенностью могу указать на тот отрезок времени, где здорово повернул нити судьбы в другую сторону. Запутал их так, что не представляю хватит ли сил вновь натянуть по прямой линии. И что будет со всей нашей династией после. Буря надвигается, пусть мой сын сумел оттянуть этот момент, но он близится, и я это чувствую. Ошибки. За них приходится платить по самой высокой цене, порой, даже цена жизни недостаточно окупает наши грехи. О, Аллах, если бы можно было всё вернуть назад, то я отказался бы от права первенства ещё тогда, и теперь не обременял своего сына тяжким последствием. Но, что пока радует, Самир знает лишь часть правды, остальную ему не удалось найти, и мне бы хотелось, чтобы он никогда её не отыскал.
Поймёт ли он меня, поверит ли? Спорные вопросы. Одно я знаю точно, что вырастил сына слишком упрямым и прямолинейным, честным и справедливым. Конечно, заслуга Фатимы однозначно грандиозная, как мать, она сумела впитать в Самира любовь, которой мы были лишены сами. И видя, как сын встал на защиту девушки, как он влюбляется в неё, готовый к любой битве и неважно сколько придётся пройти испытаний, греет чёрствую душу. Я надеюсь, мой сын сумеет вылезти из этих сетей. Выпутаться и расставить все по своим местам.
Сам же возвращаюсь в прошлое, где именно я совершил первый промах. Мы с моей женой не были знакомы, когда наши родители заключили между собой договор о слиянии двух сильных семей в единое целое. Этот брак значил многое для двух династий, которые из покон веков отвоёвывали своё право первенства. Но, устав от бесконечных разборок, как внутриполитических, так и на мировой арене – борьба за скважины чёрного золота, за цены и лидерство, нашими родителями было принято решение заключить союз между своими детьми.
У меня был старший брат, Эмиль, его готовили к трону, как наследного кронпринца. Обучали политике, этикету, готовили к тому, чтобы мужчина обрёл свою манеру ведения политического режима. Никто бы не подумал, что решение родителей, женить меня на Фатиме, затем передать право первенства, сыграет в злую шутку между нами братьями. Эмиль был в ярости, когда узнал о планах семей, просил, чтобы Фатиму выдали за него, он не намеревался просто так отдавать то, к чему его готовили с детства. И я понимал своего брата, его ненависть, возникшую к нашим родителям, а после и ко мне. Семья Фатимы была категорически против, чтобы девушка становилась второй женой в династии Кхан, а, так как Эмиль к тому времени уже был женат, условием стало, что поженят меня с Фатимой и право первенства автоматически переходит ко мне. Такой расклад пришёлся не по вкусу брату, помню, как он просил меня отказаться, умолял, чуть ли не стоя на коленях. Но слово родителей превыше всего – даже братских уз. Тогда он предупредил меня о серьёзных последствиях, которые я сам на себя наложил.
– Башир, прошу тебя, откажись от права первенства, – взывает Эмиль к рассудку. Я же стою напротив него, глаза в глаза, иначе никак.
– Брат, я не могу, – отрицательно качаю головой, – ты тоже должен понять меня, – я повышаю немного голос, пытаюсь, как и он достучаться до него. – Ведь ты сам всегда мне говорил, слово родителей для нас закон, таковы традиции и обычаи. Это наше табу, аксиома, которую мы не имеем права менять.
– Ты не понимаешь, – Эмиль фыркает и толкает меня в грудь, – Меня учили и готовили к этому всю мою жизнь, лишили детства, юности, молодости. Вся моя жизнь прошла в пустую, но я тешился лишь тем, что получу в конечном итоге долгожданный приз, то, что предстанет ценой моей прошлой жизни. А сейчас, – он вновь тычет мне в грудь пальцем, глаза стеклянные, дышит тяжело, пытаясь сдержать свой темперамент, – меня хотят надуть, оставить у разбитого корыта, выкинуть посреди пустыни, даже не дав взамен глотка воды, – мотает головой, в голосе грусть и злость, смешанная так, что итог получается почти ледяным ручьём слов. – Откажись, Башир, по-хорошему, последний раз прошу, иначе я не отвечаю за свои поступки.
– Эмиль, брат, ну что ты такое говоришь, – я пытаюсь разрядить обстановку, обхожу его и достаю письмо, на котором стоит печать семьи Фатимы. В нем сказано, что назначена дата свадьбы, и, что сама девушка абсолютно чиста и нетронута. Таковы наши обычаи. Восток потому и славится жестокостью, что браки между мужчиной и женщиной должны заключаться до знакомства самих молодожёнов – печать Аллаха, заключающая души в одно целое, и лишь затем брак скрепляется девственностью девушки, словно она приносит в жертву каплю своей крови, скрепляя союз тел.
– Сегодня я получил от семьи Фатимы вот это, – я протягиваю листок Эмилю в руки, он берет его, просматривает бегло, затем рвёт напополам.
– Башир, прошу откажись, – рычит Эмиль.
– Не могу, – мотаю головой, а брата начинает почти трясти от ярости, – иначе вновь война, Эмиль.
– Плевать на распри, мы не первый и не последний раз с ними соперничаем, это далеко не новость, – брат со стуком по столу, возвращает разорванное письмо. – Значит, девушка чиста, – в глазах брата промелькнул какой-то замысел, но я не понимаю какой, поэтому никак не реагирую на эти слова. – Что ж, Башир, твоё слово против моего, пусть Аллах расставит все по местам, ибо я не намерен просто так сходить с пути.
– Эмиль, слово старших – закон, и ты это знаешь не меньше моего, – предупреждаю его, потому как во мне кроится сомнение, что теперь брат будет следовать этим законам. Эмиль ухмыляется, разворачивается и уже на выходе бросает:
– То-то и оно, брат, что мы пешки, а теперь я намерен сдержать своё слово.
О, Аллах, если бы я понял тогда, как он содержит своё слово…
Мои воспоминания прерывает Самир, он входит в зал, и затем садится на подушки рядом со мной. Предлагаю ему кальянную трубку, но сын отказывается.
– Салам алейкум, отец, – склоняет голову.
– Алейкум ассалам, сын, – тоже вторю его действиям. – Какими судьбами ты решил заявиться в родительский дом?
Самир достаёт из своей чёрной кожаной куртки свой мозговой центр – прибор, с которым не расстаётся ни на шаг.
– Слышал, что Бесов у нас сейчас? – начинает он, я киваю, этот потерянный парень сейчас ищет пути выхода из собственного лабиринта, в который втянулся довольно давно. Я дал указание своим ребятам следить за ним, потому как, знаю, что Максим не настолько прост, каким кажется на первый взгляд. И был крайне удивлён, узнав, что друг Самира делит свою жизнь на две части. Но он предан моему сыну, а это главное.
– Шейха Мухаммеда отправили на тот свет, – подтверждаю сыну, что знаю, о чём идёт речь.
– Именно, – он указывает на меня, – ничего сказать мне не хочешь.
Я уставился на сына, почти с открытым ртом, но вовремя сдержался.
– Не понимаю, о чём ты, – отмахнулся от него.
Самир вновь покрутил в руках прибор, затем выложил из сумки компьютер и подключил устройство. Я даже не заметил, что Самир припёр с собой сумку. Продолжаю втягивать дым, и выдыхая, создаю кольца, те плавно рассеиваются в воздухе, оставляя за собой лишь аромат. Так, как и я всю свою жизнь. Дела свершаются и исчезают, но тень всегда присутствует.
– Кто-то из твоих ребят, здорово тебя подводит, отец, – начал Самир, тем самым привлёк моё пристальное внимание.
– Кто? – задаю единственный вопрос. Самир что-то печатает, набирает символы и прибор оживает, на мониторе высветился портрет одного из моих подчинённых, паренёк, совсем недавно его приняли в штат сотрудников моей компании. – Ясно, – только и произнёс. – Что ещё скажешь?
Жду ответа от сына, тот всматривается в меня, проверяет, затем не получив ответной реакции, вновь набирает комбинацию клавиш и поворачивает монитор.
– А что скажешь на этот счёт? – обращаю внимание на картинку, где видны сплошные цифры, перевожу взгляд на Самира.
– Зачем спрашиваешь, если уже знаешь ответ.
Сын кивает головой, затем жмёт клавишу уничтожить. Я с благодарностью улыбаюсь ему в ответ. Самир качает головой, затем обращается ко мне.
– Отец, я понимаю, что компания твоя добром не пахнет, и не смею тебе говорить что-либо, просто прошу, будь осторожен. Если шейха убрали, убрать могут и нас. Кто-то сидит в тени, и ищет способы подобраться к нам.
Внимательно выслушав своего сына, понимаю, что передо мной сидит не мальчишка, как раньше, а достаточно взрослый мужчина, знающий, о чём говорит.
– Мы чистим истории таким же, как мы сами, Самир. Нечего теперь волноваться, что нас не приберут к рукам, слишком многое мы знаем.
– Значит, нужно ограничить наши возможности, отец, Бахтияр роет под нас, и не удивлюсь, если этот паренёк его рук дела, – не унимается сын. Взмахиваю рукой, останавливая таким образом его речь. Самир мгновенно замолкает.
– Если этот некто задействован с Бахтияром, я уверен, твой кузен первый об этом скажет.
Самир согласно кивает, смирившись с тем, что я не намерен менять правила в своей собственной игре.
– Отец, я ищу способы найти хоть что-то, что могло бы сместить кузена с трона. И даже согласен, отдать тому, кто его достоин, – Самир вздыхает, затем отключает устройство и убирает компьютер, смотрит на меня в упор, ищет подсказку, о которой я не смею даже словом обмолвиться. – Но я что-то упускаю, это нечто рядом, а я не вижу.
Я соглашаюсь с ним, но продолжаю тянуть дым, который успокаивает меня, давая возможность обдумать каждое слово.
– Ты виделся с Аминой? – перевожу тему в другое русло. Самир засиял, и от этого вида даже сам я – старик позавидовал своему сыну.
– Да, – коротко отвечает. – Мы снова обговорили всё, и она не против замужества, хвала Аллаху.
– Хвала Аллаху, – в одно время произносим молитву. – Значит завтра едем обсуждать условия, а затем устроим сватанье. Посмотрим, что Фархад выдаст.
Самир слегка замялся, я вижу, как напряглось всё его тело, только от одного упоминания имени будущего свёкра. – Что тебя беспокоит?
Самир смотрит на меня, толи не знает, как подобрать слова, или же думает, втягивать в свои переживания. Эх, сын, это качество ты точно от Фатимы унаследовал, мысленно улыбаюсь, как только вспоминаю свою жену.
– Есть одно "но", отец, – начинает Самир, – знает ли Амина, что её матери уже давно нет в живых.
– О, Аллах! – восклицаю я и бросаю трубку. – Ты уже и их семью всю проверил. Самир, ты действительно заигрался в хакера.
– И об этом мне говорит человек, у которого компания построена на хакерстве, – фыркает сын, затем встаёт. – Не бери в голову. Я просто поделился.
Самир берет сумку и собирается направиться к выходу, оборачивается, ждёт моего последнего слова.
– Нет, Амина, не знает, – коротко отвечаю ему, и сын сжимает плотно губы, понимая, чем здесь всё попахивает. – Фархад тоже ещё не знает, – предупреждаю его, чтобы знал, если соберётся как-то принять эту информацию в оборот. – Амина высказала пожелания к браку?
– Нет. Но я хочу, чтобы ты принял за нас разумное решение. Единственное, от меня, чтобы Фархад отдал её документы ей, а не мне. Амина свободная девушка, а не пленница.
– Это будет не просто, сын. Но я что-нибудь придумаю, – киваю Самиру и тот уходит.
Я не стал сообщать сыну, что на совет поедет и сам Бахтияр, так как мы семья короля, он тоже обязан присутствовать на встрече.
Спустя некоторое время ко мне присоединяется сама Фатима, садится рядом, кладёт руку на бедро, сжимает, словно даёт добро на новые размышления.
– Слуги сказали, сын приезжал? – она смотрит на меня, но нет этой искры, любви. У нас всё по обоюдному согласию. Мы привыкли к друг другу, и понимаем, что наша жизнь – это наш сын и его будущее.
– Да, был. Я не стал ему говорить, что Бахтияр намеревается ехать со мной завтра.
Фатима согласно качает головой, берёт со столика чашку с ароматным чаем. Внимательно всматривается в неё, словно там написаны все ответы.
– Ты правильно поступил, Башир, – вновь обращает свой взор на меня, изучает моё лицо на каждую морщинку, – но что тебя тревожит больше всего.
Да, дорогая жена, изучила за все эти годы своего мужа так, что скрыть ничего невозможно от прекрасной женщины, мудрой, а главное честной. Я до сих пор восхищаюсь её мужеством, то, как она не побоялась мне сказать правду, думая, что я отвергну её. Нет, я наказал того, кто посмел к ней притронуться без её согласия.
– Меня беспокоит только то, что Самир слишком увлёкся своими запретными сетями. – Фатима отставляет пиалу.
– Ты о чём? – голос обеспокоенный, наверняка приняла на свой счёт. Но я успокаиваю свою жену, обнимаю её и целую в лоб.
– Наш мальчик нашёл информацию про Валентину, мать Амины, та скончалась. – Фатима отстранилась, а я продолжаю. – Это случилось недавно. Сам Фархад ещё об этом не в курсе. И было бы прекрасно, если бы не узнал до того, как мы заключим соглашение на свадьбу детей.
– Ничего не понимаю, – жена нахмурилась, – какая нам разница, что в их семье происходит.
Я рассмеялся, потому как понимаю, что сейчас шокирую свою женщину.
– Разница есть, дорогая жена. Амина унаследовала империю матери. Отец Валентины оставил дочери своё состояние, он не просто богатый человек, а председатель совета правления компании по сбыту газа. Но даже сама Валентина об этом не знала и до конца своих дней прожила в невыносимых условиях, на которые обрёк её любимый муж.
Фатима ахает, так как понимает, что Фархад, узнав правду, непременно захочет получить этот куш, и тогда Амина точно навсегда будет заперта в доме своего отца, или ещё чего хуже, выдана замуж по расчёту. От этих мыслей появился неприятный привкус жёлчи, от понимая, что бедной девушке может достаться такая судьба, от которой и сбежать некуда будет.
– Башир, прошу тебя, согласись на условия Фархада в разумных пределах, – просит Фатима, вновь прижимается ко мне и целует в щёку.
– Сын тоже просил об этом, – я обнимаю её в ответ и начинаю покачиваться вместе с ней. – О, Фатима, Аллах справедлив и посылает нам всем испытания, и я боюсь, что Самир рано или поздно, но доберётся до правды, тогда в его глазах многое станет иным.
Жена отстраняется, заглядывает в глаза, словно видит мою чёрную душу.
– Самир умный мужчина, мы воспитали достойного сына. Но и я волнуюсь, мне бы не хотелось, чтобы сын узнал подробности нашей прошлой жизни.
Фатима с сожалением произносит эти слова и опускает взгляд.
– Башир, дорогой, – сквозь слёзы жена обращается ко мне, – я до сих пор не понимаю, как ты смог меня принять.
Поднимаю её голову за подбородок, движение лёгкое и тёплое.
– А у меня был выбор? – это риторический вопрос, даже скорее задан сам себе, чем жене. Она отрицательно качает головой, подтверждая мою мысль. – Именно, его у нас не было.
Фатима встаёт и оставляет меня одного наедине с собственными мыслями, терзающие мою душу. То, что мой родной брат сошёл с ума на фоне семейных обстоятельств – было видно всем, но кто же знал, что он наплюёт на честь самой семьи. Аллах… Вздыхаю и ладонью провожу по лицу, будто стираю неприятные воспоминания. От одной только мысли, что, если бы Фатима меня не предупредила и не рассказала о случившемся, даже не могу представить какими были последствия вообще.
Встаю и направляюсь к выходу, намереваюсь отправиться в свою компанию, потому что назрел серьёзный разговор с тем пареньком. Мне нужно знать, что успел выведать и передать третьему лицу. Но, боюсь, этот молодой человек навлёк сам на себя не самый лучший исход, потому что все предатели оказываются всегда в одном месте, из которого выхода нет ни у кого.
Через несколько часов, я стою и вытираю руки от крови. Передо мной сидит этот мальчишка: из носа хлещет кровь, глаза заплыли, нижняя губа разбита. Мужчина почти рыдает, просит о пощаде, но я не даю никому её.
Меня не щадили и не спрашивали моего мнения.
– Господин Кхан, умоляю, смилуйтесь, – он плюётся кровью, дыхание тяжёлое от боли. Я цыкаю, но понимаю, что если не остановлюсь, то убью мальчишку.
– Я жду, – коротко отвечаю ему.
– Мне нечего вам сказать, только то, что заплатили хорошую сумму денег, чтобы я нарыл информации из ваших источников. – Он с сожалением смотрит на меня, ищет понимания, но меня это не покупает.
– А что, разве я недостаточно плачу вам? – в удивлении приподнимаю бровь, парень смотрит на меня, но соглашается.
– Достаточно.
– Так, в чем же истинная причина, а? – вновь даю шанс искупить свою вину, признаваясь в содеянном.
– Наркотики, – коротко отвечает он и опускает голову из-за того, что стыдится собственной болезни.
– Эх, парень, твои мозги на вес золота, а ты их травишь химией, убиваешь себя, но, – замолкаю я, и парень обращает на меня внимание, почему вдруг остановился, – Не делай из меня идиота, ты думаешь, я поверил тебе. – Парень выпучивает глаза, принимая от меня ещё один удар по лицу. Слышен хруст и из носа фонтаном хлынула кровь. Парень застонал и чуть ли не потерял сознание, мотает головой, словно болванчик. Подношу ему тряпку с нашатырём, молодой человек вдыхает и морщится. Затем зову своих ребят и велю им бросить парня в подвал, чтобы хорошенько подумал к следующему разу.
– Не кормить, но бутылку воды дать, – приказываю охране. – Мы ведь не варвары.
Охранники ничего не отвечают, лишь кивают головами, соглашаясь со мной. Я вновь подхожу к молодому человеку, толкаю ногой по ноге, тот поднимает голову.
– Даю сутки на размышления, если ответ меня разочарует, считай ты уже никогда не увидишь белого света.
Парень никнет на глазах, но не перечит. Я разворачиваюсь и выхожу из своего второго дома.
Теперь меня ждут новые дела, поговорив с Фархадом по телефону, понимаю, что некогда близкий друг теперь далеко не приятель. Наши пути разошлись довольно давно, но осадок всегда остаётся. Мы не сталкивались много лет, и я бы никогда не подумал, что однажды вновь начнут оживать давно забытые дела. Нашим детям суждено было полюбить друг друга, пусть я сам никогда не познал этого. Но как сама Фатима рассказывала об Амине и Самире, то, что двое молодых людей тянутся друг к другу, но их разум затуманился своими проблемами, а теперь, когда нависла угроза и соперник, Самир, наконец, словно очнулся и понял, что может упустить.
Мысленно улыбаюсь про себя, ведь мы с женой дали согласие, что не против Амины в нашей семье, и для нас неважно её наследство. Этой информацией Самир сам распорядится, если захочет – откроется своей невесте, а нет – Амина в любом случае останется с приличным приданным от своего жениха.
Глава 7
Амина
Если и существует небытие, то я точно оказалась в нём. В мире грёз и моих фантазий, где главную роль играет Самир. Кажется, будто я летаю, когда рядом со мной пролетает тысячи зеркал, создавая бесконечный коридор с моим изображением. Я притрагиваюсь к одному из них, стекло ледяное, отдёргиваю руку, а на нём остаётся мой отпечаток. Вижу, как ко мне подходит Самир, обнимает, нежно целует мочку уха, что-то нашёптывает, но я не понимаю смысла его слов, они похожи на поток иероглифов, которые сложно понять и прочесть. Затем Самир опускает руки ниже, и одной так бесстыдно разводит мои бедра, открывая себе путь к заветной цели. От чувственного прикосновения, ощущаю пульсацию между ног, с закрытыми глазами отдаюсь его власти над моим телом, которое, напротив, желает скорее оказаться в его опытных руках. И только я разворачиваюсь в его объятиях к нему лицом, как вдруг все исчезает, но не те ощущения, которые я почувствовала при его касании. Вновь вижу своё отражение, затем появляется вдали мама, машет рукой, зовёт меня к себе, чтобы я подошла ближе к ней, и я иду навстречу, но стоит сделать шаг, как она удаляется от меня все дальше.
– Мама! – зову её. Но она печально опускает голову, замечаю на её лице слёзы, я снова ускоряю свои шаги, затем вдруг передо мной появляется девушка, та, что облила меня кислотой. Как и тогда, я успеваю отскочить в сторону, но и здесь она достигает своей цели. Бедро жжёт, но нет той боли, что я испытала на самом деле. Чувствую, как сердце стало колотиться с удвоенной силой, и в этот момент я распахиваю глаза, сажусь на своей кровати. Пытаюсь отдышаться. Руки трясутся, поэтому я прижимаю их к себе, чтобы унять её, то волнение, слишком сильно сковало сердце. Я скучаю по маме, очень. Последний раз мы виделись с ней почти пять лет назад. Тогда она посадила меня на самолёт и отправила к отцу, я спрашивала её зачем, но она ничего не отвечала, лишь крепко прижала к своей груди, убаюкивала у всех на глазах. Меня пригласили в качестве модели поработать на родине, я до последнего оттягивала этот момент, но потом как гром среди ясного неба мама заявила мне, что это отличная возможность вырваться из жизни, в которой мы оказались по непонятной мне причине. И вот, мы стоим обе в обнимку, мама напевает мне детскую песенку, словно вновь я для неё стала маленькой девочкой – единственным ребёнком, которого она родила живым. Каждый момент стоит ценить в то время, когда он свершается в эту секунду. Мы привыкли к тому, что жизнь течёт по тихой реке, но это не так. На каждом повороте есть свои трудности и перепады. Если бы я знала, что-то материнское тепло будет последним, и больше у меня не будет возможности с ней поговорить, вернуться обратно – то запечатлела в памяти наши секунды, или совсем передумала её оставлять. Отец отобрал у меня всё, с помощью чего могла бы связываться с мамой. Иногда закрадываются мысли, что девушка модель была подослана мне им самим. Мысль есть, и она не даёт мне покоя. Его свирепый взгляд, обращённый на каталоги в журналах, где я позирую фотографу, буквально прожигал бумагу насквозь. Бесконечная борьба быть свободной от него в итоге привела к тому, что я оказалась в его доме. Отец приходил в ярость, что я позорю честь семьи, выставляя своё тело напоказ, и не важно в каком виде: будь это купальник или паранджа.
– Это неслыханно, чтобы семья Рашид обзавелась проституткой! – орал на меня, как только я переступала порог дома после долгих съёмок. Наставляет на меня свой палец, постоянно тычет носом по самым больным местам: – Я предупреждал тебя, Амина, и не раз, – в нём столько ярости и злости, создаётся не самая лучшая дремучая смесь. – Прекрати позорить меня, иначе, пожалеешь во сто крат. Аллах видит твоё неповиновение, он все записывает. И когда придёт твоё время, – бьёт себя по плечам, – спросит, как ты жизнь прожила и была ли честна с остальными. Ты позоришь не только себя, – замолкает. Что-то обдумывает. – Подумай о своих младших сёстрах, зная твой образ жизни, кто их захочет взять в жены!? – срывается на крик.
– Я не делаю ничего такого, чтобы могло осрамить твою семью, отец, – спокойно отвечаю ему, но эти слова не возымели на него никакого эффекта.
– Ещё как позоришь, Амина. Ещё как.
– Отдай мне мои документы, и я вернусь к матери, если ты переживаешь за будущее своих остальных дочерей, – намеренно выделяю себя из общего числа его детей. Отец уставился на меня, нервно трясёт рукой, поднесённой к лицу.
– Нет. Ты моя кровь, и жить ты будешь со мной, а не с матерью.
Таким образом, отец ссылается на свои обычаи, в которых прописано, что дети, рождённые в браке, после развода остаются с отцом и мать не имеет никакого права заявлять свои права, так как в Коране сказано, что семя, данное женщине для зачатия, это подарок Аллаха, за все испытания, которые ей предстоит пройти во время родов, после которого она обретёт счастье в материнстве, если сумеет сохранить семейный очаг.
От мысли, что моё дитя могут у меня же отобрать, становится дурно, поэтому я трясу головой, будто могу избавиться от этих мыслей. Встаю с кровати, подхожу к шторам и распахиваю их, моему взору предстаёт удивительная красота ночного города. Звёздное небо, полностью усыпанное бриллиантами, накрыло, словно одеяло, наш прекрасный мир. Я даже представить не могу, какого на него смотреть посреди пустыни, наверное, бедуины и кочевники не случайно отправляются в дали, и пытаются слиться с горизонтом, где граница этой красоты касается наших песков. Улыбаюсь тому, как в голове пронеслись картинки этой бесконечности, они манят меня к себе, зовут, словно там я сумею найти ключ к своей свободе, но моя свобода теперь в руках моего Самира. Моего. Сама себя обнимаю и закрываю глаза, вновь представляю тот момент во сне, когда он прикасался ко мне так откровенно. Вновь зарождается это чувство пульсации между ног и бабочки летают в животе.
Затем моё внимание привлекает щелчок, оборачиваюсь, застывая на месте. Алия, наряженная в танцевальный костюм, осторожно входит в мою комнату, не замечая меня в полумраке, так же защёлкивает дверь обратно. Я продолжаю молча стоять и смотреть за этой хулиганкой, взломщицей. Скрестив руки на груди, думаю в какой момент дать понять ей, что содеянное не прошло сквозь пальцы. Девушка чуть хихикнула, но тут же закрыла рот ладонью. Мне тоже стало смешно, ведь это так похоже на меня. Алия не видит, что я стою возле штор, хотя лунный свет здорово освещает мою комнату, только она собралась к моему камину, и я начинаю покашливать.
– Кхе, Кхе.
Алия, как ненормальная валится на попу от испуга, застигнутая врасплох, девушка задрожала, но вовремя закрыла свой рот, не закричав от неожиданности.
– Чокнутая, – зло бросает мне, – Ты чего, как приведение, шатаешься по комнате?
Подхожу к ней и протягиваю руку, помогая ей подняться. Прохожусь по ней взглядом, затем вокруг её оси.
– Так, так, – стучу пальцем по своим губам, прищуриваю глаза и смотрю на сестру в упор. – Куда собиралась в таком виде, – киваю на её одёжку. Алия запахнула верхнюю кофту, словно застеснялась.
– Амина, прошу тебя, дай мне воспользоваться твоим запасным ходом, ну пожалуйста, – складывает руки в молитвенной позе, глазки округлила – вся нежность и невинность.
– Мы вроде с тобой договорились, что я подумаю, – напоминаю младшей сестрёнке. Она кивает мне головой, но затем, отвечает, и тон голоса из нежной умоляющей девушки превращается в коварный и ледяной.
– Мы же не хотим, чтобы папа узнал, как ты с Самиром обнималась за гостиницей, а, Амина?
Вот дрянь мелкая, значит это она следит за каждым моим шагом. Подхожу к ней ближе, в глазах девчонки проскальзывает страх, и это хорошо, пусть знает на что подписалась только что.
– Вот, значит, как ты заговорила, – начала я, хватаю её за руку и заламываю за спину. Алия хнычет от боли, но не подаёт звуков плача и мольбы, чтобы я прекратила над ней пытку. Беру её за волосы и приближаю к себе, девушка учащённо дышит, пытается справиться с причинной мной ей боли. – Куда собралась? – вновь спрашиваю у неё, и она начинает смеяться. Я толкаю её от себя, мне противно от мысли, что отец во всем винит меня, и напрочь не видит во что превращается его вторая дочь. Даже глупый поймёт, куда девушка собралась посреди ночи, да ещё в костюме для танца.
– Так ты дашь мне пройти? – Алия растирает свою руку, глаза сверкают, подобно змее, которая только что своим ядом пропитала продукты, а теперь ждёт момент, когда добыча, вкушая их, начнёт задыхаться и корчиться от боли.
– Нет, – отрицательно мотаю головой. – В этом доме бунт устраиваю только я. Или ты хочешь, чтобы отец начал и тебя проклинать?! – немного повышаю голос на неё.
– Значит ты сама нарываешься на войну между нами, – не унимается Алия.
– Ты глупая идиотка, – бросаю ей вслед. – Ты зависишь от него, Алия, а я фактически нет.
– Ты ещё не вышла замуж, чтобы так говорить, – скептически уставилась на меня, будто я открываю ей Америку.
– Дело не в замужестве, глупая, а в том, что мне нужны мои документы. Вот в чём я завишу от нашего отца, ты понимаешь.
Алия согласно кивает.
– А если я их принесу тебе сейчас, – начала она и тут же замолчал, словно сболтнула что-то лишнее, и я обернулась к ней, с интересом слушая предложение в обмен на пропуск через тайник.
– Продолжай, – подбадриваю её, а сама подхожу к камину и жму на статуэтку, стена отъезжает, заманивая Алию в свои сети.
– Предлагаю обмен, – с уверенностью говорит она. – Документы на свободный доступ к тайному ходу.
Я усмехаюсь себе под нос и отрицательно покачиваю головой, девчонка стоит, выпучив свои глаза.
– Нет, не пойдёт. Мои документы и только сейчас я позволю тебе пройти этим ходом.
Девушка стоит в сомнении, соображает, принять это предложение или нет. Только глупый человек согласится на шантаж не имея преимущества.
– Хорошо, – вдруг соглашается Алия и тихо выходит из моей комнаты. Я снова закрываю дверь тайника, чтобы не привлекать лишнего внимания. Затем через пару минут слышу крик отца, выбегаю из комнаты, не на шутку испугавшись за свою сестру. Рамиля стоит возле дочери, обнимает её, защищая от нашего отца. Я же стала позади всех, и меня пока никто не видит.
– Как ты посмела зайти в мой кабинет и без спроса рыться, Алия!? О, Аллах, – причитает отец и крутит в руках чётки. Алия рыдает не переставая, вся косметика размазалась по лицу, но ни мать, ни отец не замечают её одеяние в такой поздний час. – Что тебе надо было здесь? – немного успокоившись, задал вопрос папа, была очевидна разница, как он говорит со мной и как с остальными детьми. Сердце щемить начало от понимания моей участи в этой семье.
– Меня Амина заставила, – девушка надула губы и жалобно уставилась на мать. В эту секунду я точно стояла, как вкопанная с открытым ртом, весь воздух покинул мои лёгкие. Чувствую, как во мне закипает кровь со злостью, срываюсь с места и набрасываюсь на свою младшую ядовитую гадину сестру. Рамиля, видя меня в бешенстве, отскочила в сторону от неожиданности. Я повалила Алию на пол, оказавшись сверху на ней, со всего размаху залепила пощёчину, звук эхом раздался по комнате, как немного ранее, только от отцовской руки по моему лицу. Рамиля пришла в себя и начала разнимать нас, сестрёнка стала пинаться и пытаться тоже сделать мне больно, мы сцепились с ней, как кошки, сражаясь за своё место.
– Сука, – кричу на неё, а отец смотрит на нас и никак не реагирует на устроенное представление. – Пусть Аллах поджарит тебя на костре и сократит твои дни, дрянь.
– Сама виновата! – кричит мне в след.
Я снова бросаюсь на неё, но Рамиля уже стоит между нами. Сестрёнка встаёт, затем стирает кровь с губы, зло смотрит на меня. Гадюка.
– Ахах, Аллах видит, как ты своим телом налево и направо раздаёшь, и это он тебя накажет, а не меня, – смеётся, затем поворачивается к отцу и заявляет: – Амина заставила меня надеть этот танцевальный костюм, чтобы я пошла в дом Самира в качестве подарка.
