Олег Борисович Антонов
Чтобы понять. Банкосы
Так и у нас – в первую группу отбирали людей определенного типа, способных к анализу и обладающих хорошей памятью, с устойчивой психикой и обладающих навыками исследовательской работы. После начала работ с полученными данными требования к донорам изменились – набираем тех, кто наиболее подходит для работы с визуализацией информации, но не это главное. Нам нужны наблюдательные люди с фантазией, способные к сопереживанию, глубоко чувствующие чужие эмоции… Так что не говори: «Гоп!», пока не пройдешь все этапы проверки. И учти, что результаты будут оцениваться еще и целой группой экспертов, не только входящих в наш проект. Компьютер дает только статистику, а решение всегда остается за людьми.
Стану нравилось в институте, и с каждым посещением все больше. В лаборатории, где самым старшим по возрасту был Игнат, ему было тридцать восемь, со всеми он был на «ты» с первого дня. И это не было игрой или условностью, о которой в издательстве талдычил психолог: мол, обращение на «ты» между работниками снимает напряженность, которая у современного человека возникает в коллективе, где есть люди разного возраста и служебного ранга… После некоторых раздумий Стан пришел к выводу, что такая атмосфера равенства и содружества, столь непривычная новичку, не возникла случайно, это создавалось намеренно, но ненавязчиво. Но вот было ли это как-то регламентировано правилами или было заложено в самой атмосфере института, он еще не разобрался, но склонялся в пользу второй гипотезы. Контраст между издательством, где он проводил день и институтом, который он посещал вечерами, вызывал возрастающее раздражение. И с каждым новым посещением института он все лучше осознавал причины своего недовольства и раздражения.
В издательстве он постоянно должен был помнить о том, что он служит хозяевам, должен зарабатывать деньги, а для этого должен угождать клиентам и, согласно правилам, забитым в его договор, стремиться выжать из них как можно больше денег. В лаборатории же он становился равноправным членом команды, стремящейся к общей цели, работающей не на «дядю», а для всей команды, а если задуматься, то и на все человечество, как бы наивно и патетически это не звучало. Он понимал, что СОЧ старается получить от своих проектов какую-то прибыль, но он был этому только рад, ведь деньги пойдут на расширение исследовательских работ, на поиск новых миров и новых разумов. То есть опять же на общую пользу. Все это заявлено в документах организации, входи в Сеть, заходи на сайт и читай. Черным по белому…
Ему импонировало, что СОЧ представляет собой организацию, объединяющую всех, кто стремится не просто заработать или добраться до власти, но и принести пользу обществу. Пусть это будет польза для маленькой группы людей, но она должна быть. Эта организация дает возможность работать в самых новых областях науки и техники, поддерживает все начинания, направленные на развитие, как отдельных сообществ, так и всего человечества. Принципы объединения были достаточно просты и приемлемы для любого человека, готового работать индивидуально или в команде на общее благо: открытость стремлений, желание принести пользу всем. Так, по крайней мере, он понял основные принципы организации, впервые прочитав Декларацию СОЧ. Уже после того, как согласился пройти проверку в институте. И мог бы узнать об этом раньше, если бы интересовался тем, что происходит в окружающем мире. И ведь слышал о СОЧ ещё в школе, когда школьников отправляли на профтестирование.
Он и сам прошел подобное тестирование и последовал рекомендациям специалистов городского центра профориентации, поступив после окончания школы в художественную Академию. Но только сейчас понял, что не обращал внимания на то, что тогда казалось обыденным. Ведь все школьники в городе могли пройти тестирование, бесплатное и полезное для будущего. Добровольно, конечно, но кто же откажется узнать, чем ему лучше всего заниматься по жизни? Хотя были и такие, кто отказывался. Тогда он не интересовался, кто проводит тестирование. Все пошли, и он пошел. И вот – новая проверка, только сейчас более сложная и специализированная, даже во время учебы в Академии он не сталкивался с такими тестами. Но ведь и работа будет более ответственной, но он уже чувствовал, что справится.
– Слушай, Игнат, – стянув через час тестирования шлем и почесав вспотевший от напряжения затылок, обратился Стан к завлабу, просматривающему результаты на мониторе. – А нельзя ли мне посмотреть что-нибудь из того, что уже расшифровали по Жемчужине?
– Почему нет? – обернулся к нему через секунду Игнат с довольным видом. – Можно посмотреть, только тебе надо будет минут тридцать настраивать читающий шлем. Записи тогда делались примитивно, спектр эмоций был узким, объем инфы был небольшим. Сейчас техника помощнее и опыта у нас побольше, но стыковать старую технику с новой всегда проблемно. Уже поздно, если хочешь, сегодня настрой шлем, а завтра посмотришь. Я подберу что-нибудь.
– Отлично, – обрадовался Стан и, встав с кресла, с хрустом потянулся. – Только вот выпью кофейку. Замучили вы меня сегодня.
– Нет, лучше чайку выпей, – посоветовал Игнат. – А то потом всю ночь будешь ворочаться, не выспишься.
– Не-а, меня кофе бодрит на полчаса, потом опять спать захочу.
– Ладно. Гоша, – позвал лаборанта Игнат и, когда тот вынырнул из своего угла, отгороженного стойками с аппаратурой, с улыбкой кивнул на Стана. – Завтра наш кандидат желает посмотреть материал с Жемчужины, подбери что-нибудь, и четвертый шлем после настройки не трогай.
– Но там ведь ещё не всё оформлено, – недовольно скривил губы Гоша. – У Лорки пока одни кусочки надерганы, а записи сдали для копирования в архивную базу. Через два дня только вернут.
– Хорошо, я сам подберу что-нибудь из Лоркиных записей, – успокоил его Игнат. – Ты прибери второй шлем и закругляйся, девять часов уже.
– Как скажешь, начальник, – пожал плечами Гоша, забрал со стола Стана шлем и снова скрылся в своем углу.
Стан подошел к кофейному автомату и выбрал двойной черный.
–4-
Стан, терпеливо ожидавший, пока наполнится кружка, вздрогнул, когда в спину ткнули чем-то твердым.
– Вот, кандидат, – протягивал ему золотистый шлем с цифрой «4» на макушке Гоша, подошедший сзади неслышно. – Смотри картинки, нам не жалко.
– О, черт, ты меня напугал! – и тут же, забыв об испуге, Стан придирчиво перевернул шлем – прокладка внутри была свежей. Все-таки Гоша лаборант отличный, понимает, что к чему. И сердиться на него было невозможно. Длинный и тощий, с густой гривой каштановых волос и носом-пуговкой, обсыпанным веснушками, Гоша напоминал ему длинноного и неловкого щенка борзой, хотя ему за тридцать перевалило. Способностей у него особых не было, интереса к науке тоже, но аккуратность и тщательное исполнение поручений делали его ценным сотрудником лаборатории. Да и айтишное образование делало его хорошим помощником для Игната, который постоянно что-то новенькое конструировал.
– Я тогда на первое кресло сяду, для разнообразия, – попросил Стан.
– Можно, – флегматично отозвался Гоша, уже развернувшийся в сторону своего угла. – Я сейчас вернусь, помогу подключиться. Только тормозну тестовую программку…
– Ну что, сегодня тоже неплохо получилось, – с удовольствием глотая кофе с молоком и жмурясь словно кот, наевшийся сметаны, заметил Игнат, развернувшись от монитора.
– Шестьдесят пять, это хорошо. Ты не расстраивайся, Стан. Средний балл – это не главное. Сегодня тебя гоняли по части памяти, а оценить такие способности непросто. Ольга будет довольна, когда увидит твой результат.
– Да-а? – с сомнением протянул Стан, но решил последовать совету и не огорчаться.
–Слушайте, а почему других кандидатов я не вижу? Каждому свое время назначено или нас специально не показывают друг другу? – решил он поинтересоваться. Ему действительно только сейчас это пришло в голову, и он с интересом ожидал, что же ответит Игнат.
– А ты считаешь, что кандидатов так много, что они должны в очереди стоять, ожидая тестирования? – усмехнулся тот и, поставив опустевшую чашку на стол, развел руками.
– Нет, Стан, сейчас кроме тебя никого не проверяем. Если найдутся еще кандидаты в городе, то займемся ими без промедления. Но помимо нас отбором занимаются и региональные центры, а их в России почти три десятка. Если тебя интересует общее количество кандидатов, то спроси у Ольги, она завтра вернется из Питера. Я очно знаком только с пятью донорами, ещё четверо прошли проверку и готовы к работе.
– Обязательно спрошу, спасибо. И ещё хотел узнать, – бросив взгляд на Гошу, слушает ли он тоже, Стан всмотрелся в лицо Игната, стремясь уловить его первую реакцию. – Что потом будут делать прошедшие проверку?
– Как что? Работать, конечно, – удивился Игнат, но, заметив недовольно поджатые губы Стана, поинтересовался: – Ты о чем хочешь узнать? Становятся ли доноры нашими штатными сотрудниками и чем занимаются?
Стан кивнул, подтверждая, что именно это его интересует.
– В принципе – неважно, чем заниматься. – Игнат рассеянно пожал плечами, видимо для него это не являлось чем-то значимым. – Если у них есть желание работать с нами с самого начала, то – пожалуйста, зачисляем в штат. Если нет – продолжают заниматься своими прежними делами до получения первой порции информации. Вот тогда начинается основная работа, и донор либо переходит к нам, либо берет отпуск на основной работе, ведь расшифровка требует полной сосредоточенности и много времени. А сколько у донора займет времени расшифровка и запись на кристалл, не знаю. Главное, чтобы человек хотел работать. Для этого мы создаем все условия, никто не жалуется. А если донор хочет выйти из проекта, то всегда может вернуться на прежнюю работу, в этом отношении у нас всё оформляется юристами. Тебя что конкретно волнует, Стан? Насчет зарплаты можешь не беспокоиться, уровень у нас высокий.
– Да я так, просто подумал… – смутившись, отвел глаза Стан. Не станешь же говорить сейчас, до окончания проверки, что он подумывает о том, как было бы здорово устроиться на работу в институт. Но сейчас об этом он никому говорить не будет, пока не завершена проверка. Остался ещё один сеанс тестирования, чего заранее планы строить?
Но теперь Игнат смотрел на него выжидающе, и не ответить было нельзя.
– Интересно ведь, что меня ждет, если я пройду проверку, – промямлил растерявшийся Стан. И, чтобы сменить тему, снова спросил: – А если я…, ну, донор потом не смог заняться расшифровкой по каким-нибудь веским причинам? Что тогда делаете? Такое уже было?
– М-м-м. Было, – не сразу подтвердил Игнат и вздохнул. – Только два случая за последние десять лет. Один донор отказался, а второй донор… погиб. Несчастный случай. А человек был хороший.
– А почему первый отказался? – с жадным любопытством подался к нему Стан, но тот не стал вдаваться в подробности.
– По семейным обстоятельствам, переехал в другой город. А ты что, уже сейчас испытываешь какие-то сомнения? Тогда лучше сразу скажи, ведь запущенный процесс остановить будет невозможно, твой репликант будет жить долго, но кто его данные потом сможет качественно обработать?
– Нет, я так просто спросил, – соврал Стан, и поднялся, чтобы скрыть румянец на щеках. Только сейчас до него дошло, что положительный результат проверки будет означать принятие на себя большой ответственности. В издательстве твой заказ могут передать другому визину, если с тобой что-то случилось или ты понял, что не справишься. Здесь же выходит так, что информацию с далекой планеты кроме него расшифровать будет некому, или будет тяжело другим. И впервые в жизни сердце его сжала холодная рука страха. Не за себя, а за будущую работу.
–5-
Ольга привычно мотнула головой так, что длинные золотистые волосы, словно крылья, взметнулись за спиной, и присела на край его стола. Стан вновь ощутил в груди волнение, которое вызывала в нем эта женщина. Она не была красавицей, но широкоскулое, загорелое лицо с большими синими глазами притягивало взгляд, словно неразрешимая загадка. Да ещё такие красивые волосы…. Это поразило Стана в первую же встречу, он даже попытался воспроизвести этот эффект загадочности в небольшой зарисовке, но пока ничего не получалось.
– Я вижу, ты подаешь большие надежды, – улыбнулась она, перехватив его взгляд из-под шлема. – Будем надеяться, что твой приличный результат не оставит экспертов равнодушными.
– Я старался, – ухмыльнулся Стан. Последний этап тестирования пройден, судя по её настроению, неплохо.
– Только не обольщайся, – предупредила Ольга, и постучала по столу. – Эксперты разные бывают, но я тебя в обиду не дам.
Стан тоже постучал по столу костяшками пальцев, и они улыбнулись друг другу, словно сообщники.
– Будешь смотреть? – кивнула она в сторону открытого пенала с кристаллами, который ему сегодня вручил Игнат.
– Да, хочу посмотреть сами записи, – с некоторым вызовом ответил Стан, потупившись. – Надо же попытаться, попробовать. Вдруг я смогу что-то увидеть…
– И не только увидеть, – спокойно продолжила Ольга, не обращая внимания на вызов. – Я поначалу даже боялась смотреть записи с Жемчужины, думала – а смогу ли хоть что-то понять? Чужой мир, чужие глаза… И ничего не получилось, я ведь не визин, к сожалению.
– А Лоркины записи смотрела? – Стан и поднял на нее глаза.
– Да, это мне под силу, – улыбнулась Ольга. – Она у нас самая упрямая, полгода уже работает над записями. Приходится силком выгонять из филиала института в Питере, она готова дневать и ночевать на работе. Совсем не умеет сдерживать себя, торопится облагодетельствовать человечество.
– Профи? – спросил Стан и торопливо добавил, заметив взметнувшиеся вопросительно брови: – Ну, кто она по профессии? Визин или так, свободный художник?
– Она раньше работала в Питерской студии, оформляла экскурсионные ролики по историческим местам. Значит, можно считать её профессионалом. А свободный художник – это что – те, кто нелегально визионированием занимается?
– Ну да, пишут то, что в голову взбредет. На любительском оборудовании, качество не фонтан, и многие без тормозов в голове. Потом продают из-под полы. В основном, всякую муть на потребу публики, но попадаются и классные штучки. Мне как-то попался «Заповедник гоблинов», по Саймаку. Очень хорошо сделано, не так, конечно, как у профи, монтаж слабоват и образы иногда невнятные. Но смотреть было интересно.
– Понятно. Принеси кристалл посмотреть, если не жалко. А что касается Лорки… Давай-ка, сделаем так, – хитро прищурилась Ольга. – Ты сначала посмотри ее записи, потом выскажешь свои предположения – кто она по образованию. Вроде пари. Если угадаешь, я дам посмотреть свой любимый кристалл. Если не угадаешь, я скажу, где она училась и как попала к нам. А ты принесешь мне «Заповедник». Лады?
– Еще одна проверка, да? Пари принимаю, – усмехнулся Стан и хлопнул по протянутой ладошке. Социолог, доктор наук и просто хороший руководитель, как говорит Игнат об Ольге. Она Игнату очень нравится и совсем не похожа на крыс из отдела ПС его издательства.
Стан покачал головой, отгоняя игривые мысли, которые у него появлялись сразу, едва Ольга оказывалась поблизости. Но с этим он ничего поделать не мог, это было на уровне подсознания. Эта женщина была старше лет на десять, и у нее был муж, которого она очень любила. Об этом его проинформировал Игнат, заметив в первый же день, каким взглядом он провожал Ольгу. Так что ему остаются только несбыточные мечты о подобной женщине, которые он даже воплотить в образы не может. Не получается, вот ведь беда!.. Стан тяжко вздохнул и аккуратно вытащил из пенала первый кристалл.
–6-
Зеркальная поверхность сомкнулась вверху, заходили по ней складки, переливаясь и искажая отражения подруг, спускавшихся вниз. Рыбная мелочь, словно свита, потянулась следом, вытягиваясь золотистым шлейфом за каждой из них. Аквамариновые заросли приближались, распускаясь тысячами розово-синих цветков, почувствовав их приближение; несколько диких собак поспешили убраться подальше в заросли, предостерегающе похрипывая и выпуская струйки оранжевых пузырьков. Вдали прогудел космач, выбиравшийся из нижнего уровня и требующий очистить ему дорогу.
Сегодня вода была теплее, чем ожидалось, видимо потоки с Разделяющего хребта оказались мощнее и за ночь добрались до города. Скользя между верхними ветками, она заметила внизу, у развилки ствола мелькнувшее серое пятнышко панциря и поспешила за ним, резким криком стараясь испугать моллюска и заставить его замереть. Он оказался среднего размера, таких надо десяток, чтобы наполнить заплечную сумку, тогда малышам хватит на обед.
Она сунула в щель панциря острие ножа, приоткрыла створки и вставила кусочек ветки, чтобы моллюск не дергался, сунула добычу в сумку и осмотрелась кругом. Голоса подруг раздавались поблизости и были полны азарта, видимо сегодня сбор будет удачным. Над головой проплыло, извиваясь, длинное пурпурное тело коровьего пастуха, справа засвистели сторожевые собаки, почуявшие диких родичей, но пастух глухо гукнул, и они послушно отозвались, перегоняя на другое пастбище стадо молочных коров.
Деревья распускали цветки-приманки при её приближении, стараясь ухватить рыбную мелочь, плывущую следом. Впереди, между заросшими синим мхом скалами, мелькнуло что-то бледно-серое, и она с азартом бросилась туда, надеясь, что это на самом деле окажется то, о чем она даже не мечтала сегодня – молодым кальмаром, решившим полакомиться свежими плодами огурцового дерева, раскинувшего свою густую крону над скалами. Но это оказалось лишь старым лоскутом кожи кальмара, застрявшим в расщелине. Каменный еж видно не успел доесть чьи-то останки и бросил, испугавшись шума. Надо поискать на среднем ярусе, там теплее, моллюски еще не успели спуститься вниз. Как это она сразу не сообразила…
Сняв шлем Стан с удивлением отметил, что просмотр шел сорок восемь минут. Ему показалось, что прошло не больше тридцати. Да, Лорка обладает даром создания образов, ей удалось передать и звуки, и ощущения окружающего мира во всей полноте. Обитатели Жемчужины напоминают тюленей, только более стройных, что ли. И эти руки… непривычно видеть перед собой перепончатые руки. Но какие глубокие, насыщенные цвета! Никогда бы не подумал, что под водой можно увидеть такое буйство красок, покачал он головой. Но вот насколько верно она определила ощущения? Такое необычное чувство по отношению к детенышам, словно внутри тебя горит огонек, ласковый и нежный… Ладно, он ведь не женщина, сравнивать такие ощущения ему не с чем. Жаль, не получается с просмотром оригинальных записей, девять кристаллов – и ни одного включения, хотя Игнат предупреждал о возможной несовместимости. Было бы здорово сравнить то, что он сам бы увидел с тем, что записала Лорка.
Надевая шлем, чтобы успеть посмотреть еще один фрагмент Лоркиной записи, Стан вспомнил о пари с Ольгой. Надо будет обязательно встретиться с Лоркой. У неё больше уклон на чувства, ощущения очень хорошо передаются. Но заметно, что она не училась на визина. Стиль записи другой, более свободный, что ли…Очень много поясняющих меток, и нет присущего визинам чувства времени, когда надо уложить в десяток минут целый сюжет. Лорка увлекается, ей хочется показать как можно больше подробностей, деталей и она много времени тратит на ввод новых понятий через метки. А зритель не любит длинных сюжетов. Может, она училась на художника? Вроде тех, кто по старинке рисует картины кистями и красками…
– Нет, Стан, не угадал, – звонко рассмеялась Ольга, запрокинув голову. – Давай еще раз!
– Ну, если не художник… Тогда актриса, наверняка! – по улыбкам собравшихся за столом Стан понял, что снова не угадал и нахмурился. Ему казалось, что они его разыгрывают, ведь после второго фрагмента у него появилась твердая уверенность, что Лорка натура артистическая, пусть и не визин по образованию. В этом он был твердо уверен. Слишком много свободы, нет ограничений по времени, упор делается на эмоции. Кто же еще может так хорошо передать такие ощущения, как вкус пищи или эмоциональную окраску беседы?
– Даже не знаю, что еще можно предположить. Может, музыкант? Нет? Но ведь и не балерина, а? Нет? Все, тогда сдаюсь.
– Она закончила педагогический университет, работала сначала учителем в школе, потом продавщицей в салоне одежды! – сжалившись, раскрыла тайну Ольга. Стан недоверчиво посмотрел на Игната и Гошу, они с ухмылками покивали.
– Но… как вы ее нашли? Это ведь талант, настоящий талант! – все еще сомневаясь, протянул Стан. – В нашу Академию таких берут без экзаменов, как же она проскочила мимо центра профтестирования?
Ольга вздохнула, словно вспомнила что-то грустное.
– Она сама нашлась. Приехала девчонкой в Питер из глухой деревушки на Урале, где и компьютеров-то не видели. Устроилась на работу в детский садик, поступила в университет на дистанционку. Работала и училась, некогда было тестирование проходить. Начала работать в школе, но не поладила с директором и районным начальством. Потом подружка перетащила ее в элитный салон одежды. Там она за год поднялась до старшей продавщицы, клиенты были от нее без ума. Она ведь нутром понимала, видела лучше всякого дипломированного дизайнера, что им идёт, что нет. Хозяйка на неё едва не молилась… Но ей это было не интересно. По Сети вышла на сайт нашего института, потом пришла на тестирование и мы, когда получили результаты, чуть не обалдели. Сразу ее разыскали и предложили к нам пойти работать. Она ведь не сразу нам поверила, уже обжигалась с торгашами, которые её наперебой зазывали рекламу делать. Пришлось долго убеждать, Игнат тогда постарался. Лорка оказалась умницей, быстро освоилась со всем этим хозяйством, – Ольга кивнула в сторону мониторов и стоек с аппаратурой.
– Да, не было счастья, да несчастье помогло, – добавил после некоторого молчания Игнат и покачал головой, словно удивляясь причудам судьбы. – Девчонку дед воспитывал и учил всему, а когда помер, она в город подалась. Но всё-таки нашла свое призвание, хотя и не сразу.
– Точно, – отозвался Гоша и усмехнулся, почесав в затылке. – А то бы ходила и дальше по тайге, охотница…
– А, вспомнил, как получил от нее? – хихикнул Игнат, бросив быстрый взгляд на Ольгу, которая сразу озабоченно всмотрелась в Гошу.
Оказывается, и она не все знает о том, что происходит в лаборатории, удивленно отметил про себя Стан.
Гоша покосился на Игната и буркнул: – Я к ней не приставал, кто же знал, что у нее такая реакция.
– И рука тяжелая, хоть и женская. Да я это так, для общего сведения, – примирительно похлопал его по руке Игнат и пояснил Ольге, требовательно приподнявшей брови.
– Лорка полгода назад к нам приезжала. Примеряла как-то новый шлем, а Гоша решил настроить кресло, чтобы ей удобнее было сидеть, полез регулировать. А она решила, что он хочет поближе с ней познакомиться, и дала разок… Гоша потом полдня лёд к уху прикладывал.
– Да ладно, – смутился Гоша. – Я сам виноват, не предупредил, что только отрегулирую кресло…
Стан усмехнулся, впервые увидев, как флегматичный Гоша краснеет.
– Что ж, надеюсь, урок пошел впрок, – сделала заключение Ольга и усмехнулась, бросив на Стана мимолетный взгляд, словно предупреждая.
Стан понял намек. Теперь он еще больше хотел познакомиться с такой интересной девушкой. Только бы она не была похожа на тех деревенских девчонок, что приезжают на выходные в город, стайками бродят по улицам в наушниках, лузгая семечки и поругивая матом парней, пристающих к ним.
–7-
– А откуда такое имя взялось?
– Это всё дед. Мать родила меня непонятно от кого, да через год в город сбежала, там и пропала. Вот он меня, безотцовщину, и окрестил. В церковь отнес, да и у попа справился, как назвать. А тот и брякнул с похмелья – Глафира… Вот и стала я Глафирой Генриховной, отчество тоже от деда досталось, – Лорка тряхнула русой головой и улыбнулась невесело. –Только ему самому это имя не нравилось, пока живой был.
Стан вертел в руках свой золотистый шлем, чувствуя себя не в своей тарелке. Зря он спросил об этом, для неё это должно быть не самые приятные воспоминания.
– Извини, – выдавил он из себя и удивленно покосился на нее, услышав добродушный смешок.
– Да ладно, чепуха все это. Не бери в голову. А дед у меня был самый лучший, и он меня всегда Лоркой звал. Глаша – это как-то не звучит, а Лорка – просто и со вкусом. Я ведь была шебутная, с пацанами больше пропадала. Вот и решила, когда паспорт получала сменить Глафиру на Лорку. Деда тогда уже в живых не было, царство ему небесное, как у нас бабки говорили. Но он бы не против был.
Лорка уже надела шлем и готова была погрузиться в свою работу, но Стан решился задать еще один вопрос, ради которого, он собственно и затеял этот разговор.
– Скажи, Лорка, а ты не боишься работать с этим?.. – он кивнул на пенал, в котором лежали кристаллы Жемчужины. – Я вот попробовал месяц назад, да только ничего не получилось.
– М-мм. Как тебе сказать… – Лорка посмотрела на него с некоторой досадой, мол, отвлекаешь от дела, но затем молча отодвинулась вместе с креслом от стола. Словно подальше от соблазна нажать кнопку и запустить программу.
– Поначалу я совсем не боялась. Когда с меня профиль снимали, пока тренировалась, было интересно и весело. А потом, когда начала представлять себе, что там, – Лорка закатила вверх глаза, и Стан невольно последовал за ней взглядом, но кроме потолка с точечными светильниками ничего не увидел и с запозданием сообразил, что она имела в виду Жемчужину, – происходит… Вот тогда я занервничала, чуть не сбежала. Зонды ведь прислали видеозаписи, я их смотрела много раз. Эти бури, серые низкие облака и фиолето-черный океан с серыми шапками пены… Мне казалось – ну что хорошего может быть на такой планете, как можно постоянно жить в непроглядной глубине, куда не пробивается голубой свет? Среди жутких подводных страшилищ, да ещё рядом с вулканами? Тоска там одна, борьба за выживание. Так я думала…
– А потом? – напомнил Стан о себе, выводя Лорку из задумчивости, в которую она погрузилась.
– Потом? – она посмотрела на него недоуменно, пожала плечами и усмехнулась. – Потом мне Ольга сказала, что жемчужники видят все совсем по-другому, и я начала представлять, что они могут видеть, как… Доставала всех своими вопросами, наш планетолог в Питере, Иван Герасимович, заставлял меня изучать всё, что собрали о планете. Я начала бояться, что у меня ничего не получится. Я ведь физику-химию не люблю, душа не лежит к точным наукам. Ольга меня успокаивала, Игнат уговаривал, Гоша пылинки со шлема сдувал… Но все оказалось совсем не так, как я придумывала. Совсем не так, как на записях с земными гибридами, понимаешь?!
Стан кивнул, но говорить ничего не стал. Ему еще только предстояло возиться с учебными записями, подготовленными лабораторией биологического симбиоза и адаптации.
– Когда первый раз подключилась к проектору памяти, то боялась, что ничего не увижу. Наши психологи меня обработали, внушили уверенность… А после первого подключения, я поняла, что придется еще очень многому учиться. Нашему, земному. Ведь надо что-то иметь для сравнения, понимаешь? А я ведь почти ничего и не знала о том, что есть на Земле. Ведь я записываю информацию для людей, а их так много и все они разные.
Стан покачал головой из стороны в сторону, давая понять, что не очень-то понимает.
– Ну, к примеру, если ты не пробовал дыню, то когда там, на Жемчужине твоя… копия ест что-то похожее, ты не можешь… идентифицировать такой вкус. Понятно? Или со звуками та же проблема. Я ведь на море никогда до этого не была, под водой не плавала и не знала, что там так красиво. Вот и приходится мне теперь, много чего пробовать… Институт мне заказывает всякую экзотику, я сама стараюсь покупать то, чего раньше не ела, в лесу ведь выбор не такой богатый, как в городе. С аквалангом поплавала неделю на Черном море. Да и по чужим записям можно получить разные представления. А вот как быть с тем, что переживает та… особь, что живет в том мире? О чем она думает, чего хочет, о чем мечтает? Хорошо, что я… моя копия вместе с ней начала жить, учится всему заново. Я вместе с ней привыкаю к тому миру, постепенно. Это наши хорошо придумали. Если бы мою копию поместили в теле взрослого, то я ничего бы не поняла. А так получается, что-то вроде ребенка, который еще ничего не понимает, но может постепенно во всем разобраться…
– Но чужие мысли и чувства ты же хорошо воспринимаешь. Я же смотрел твои записи, ты очень глубоко погружаешься …
– Вот этого я тоже начала бояться. Хорошо, что Василий Аркадьевич мне рассказал, обо всех предположениях ученых и о том, как память записывают. Мне легче стало.
