Олег Борисович Антонов
Чтобы понять. Банкосы
Только представьте себе, Станислав, как это ужасно – потерять двадцать-сорок лет жизни в полете и не обнаружить ничего стоящего риска, и затем вернуться ни с чем… Были люди, которые соглашались отправиться к звездам, но это скорее всего были не очень умные люди, не осознающие всех трудностей и рисков, авантюристы. Научные исследования всегда убыточны на начальном этапе, и рисковать людьми, когда автоматы справляются с разведкой быстрее и эффективнее, бесчеловечно. Так решили экономисты и свернули программы полетов даже внутри Солнечной системы. С этим можно спорить, соглашаться или нет, но все решают ресурсы, которых всегда не хватает. Сейчас проектируют ТП-корабли, которые смогут перемещаться на межзвездные расстояния через подпространство, но это только проект и первые образцы. Скоро за год-полтора можно будет достичь звезд, до которых раньше приходилось лететь десятки лет, и вернуться. Только чем больше масса корабля, тем больше требуется энергии для перехода. А для экипажа в десяток человек требуется очень много запасов, масса корабля достигнет десятков тысяч тонн и для его полета потребуется компактный и емкий источник энергии, которого пока нет. Поэтому решили посылать автоматические исследовательские станции с огромным количеством датчиков и лабораторного оборудования, с их помощью можно тщательно изучать планетные системы, высылая на Землю только информацию. Субквантовая связь позволяет передавать информацию практически мгновенно, затраты энергии небольшие. Это оказалось очень экономично, гораздо выгоднее, чем посылать людей…
Стан подумал, что давненько он не слушал лекций. Но если рассуждать с точки зрения обычного, среднестатистического человека, то действительно, ему вот, больше всего нравилось смотреть видовые фильмы, смонтированные из записей первых экспедиций. Статистика и научные данные вызывали у него скуку и желание поспать. А дискуссии о том, надо ли продолжать исследование Космоса и поиски внеземного разума его не волновали, найдут инопланетян – хорошо, не найдут – он рыдать не станет. У него есть своя работа, интересная и занимающая все его время, а что там творится в глубинах Космоса – дело темное. Пусть ученые разбираются.
– Да, многое вышло не так, как ожидали, – продолжил Василий и невесело усмехнулся. На экране замерло изображение станции с торчащими антеннами, датчиками и большой тарелкой радиотелескопа.
– Но не буду тебя слишком нагружать, коротко подведу итоги. После некоторой эйфории, когда пришла информация от первой станции, принесшая доказательства того, что до звезд можно добраться, за дело взялись экономисты. И оказалось, что Земле не нужны новые миры! Современная мировая экономика не позволяет заниматься их колонизацией: слишком огромные расходы на переброску людей, самого необходимого для начала работ. Да и кому это нужно, если с новых планет что-либо вывозить экономически невыгодно? И что может заинтересовать сегодня среднего жителя Земли? Все, что ему нужно, производится здесь, технологии позволяют удовлетворить любые запросы, был бы спрос. А сырья достаточно и в Солнечной системе. Современному обществу потребителей нужны новые товары и развлечения, здесь и сейчас, никто не желает ограничивать себя в ожидании будущих чудес и открытий. После нас хоть потоп! – вот старый девиз, вновь поднятый на знаменах довольного человечества. Какое им дело до потомков? Пусть они думают, как жить, когда появятся. К тому же, слишком мало найдено таких планет, которые подходят человеку, или он подходит к ним, очень уж тонкая у нас настройка на земные условия. Магнитное поле, атмосфера, световой баланс, десятки других физических факторов… Попробуй, отыщи вторую такую планету! А освоение остальных требует таких огромных начальных вложений, что у обывателя, которому СМИ рисуют только жуткие картины обнищания Земли после начала колонизации других миров, волосы дыбом встают. Да и других проблем на Земле ещё достаточно, треть населения живет в нищете. Вот и угасли наивные надежды на то, что можно хоть завтра начать звездную экспансию.
Поэтому тем, кто хочет познавать новые миры приходится самим зарабатывать на исследования. Как нам, например, для установления контактов с чужим разумом. Ведь и в этом вопросе все оказалось совсем не так просто, как об этом пишется в книгах и показывается в фильмах. СОЧ послала семь исследовательских станций, на этот год запланирован запуск восьмой.
Две системы с разумной жизнью, обнаруженные нашими станциями разбили все ожидания и надежды на установление быстрого контакта с иным разумом. Слишком велика оказалась разница между нами. По настоящему никто и не был готов к такому контакту, хотя готовились. Языки придумывали, правила контакта, методы общения…
Академик вздохнул, пожал плечами, словно выражая недоумение наивностью коллег-ученых.
– Мы ведь всех встречных готовы судить по себе, да иначе и невозможно. Антропоморфизм, никуда от него не денешься. Ты знаешь что-нибудь о кристалломорфах Каньона или водных жителях Жемчужины?
– Да, немного смотрел в Сети. Но ведь говорили, что они не обязательно обладают разумом, наши пчелы или термиты строят сложные сооружения, плотины и хатки бобров тоже впечатляют, – неуверенно заметил Стан, вспоминая те бурные дискуссии в Сети, когда учился в школе. Тогда еще на полном серьезе обсуждали строительство космического флота для отражения инопланетной агрессии.
– Но разве можно считать, что во Вселенной не найдется такой разум, который будет представлять для нас опасность? Который будет превосходить нас технически и легко сможет добраться до Земли в случае контакта? Кто знает, что им может от нас понадобиться. Может, действительно, не стоит нам спешить с поисками других разумов, пока сами не можем порядок на своей планете навести?
Но академик только пренебрежительно махнул рукой, отметая такие наивные доводы.
– О да, был всплеск истерии в СМИ, когда недалекие писаки подняли бородатую тему враждебного разума, спешащего покорить беззащитную Землю и поработить бедное человечество. Как же без этого?! Инопланетяне только и мечтают о наших красотках и шоколадках! Чушь и полный бред! Конечно, было бы замечательно, найди мы в Космосе своих двойников. Но природа всегда поступает по-своему, она создает жизнь в тех условиях, что присущи иным мирам. Вероятность совпадения с земными условиями слишком мала и мы должны принимать это без эмоций. Поначалу многие солидные ученые отказывались признать разумность этих существ, ведь они совсем не были похожи на нас. Их разумность проявляется в другом, мы доказали, что это не просто новые формы жизни, но разумные. Что для обывателей было только поводом для новых страхов и ксенофобии. Как же иначе, ведь они не строят железных дорог и небоскребов, нет у них радио или лазеров, не стремятся они и в космос. Значит, им все это нужно отобрать у нас… Преодолеть эти атавистические эмоции невозможно, убеждения на обывателей не действуют. Да и черт с ними, если бы ученые слушали обывателей, мир до сих пор жил бы в пещерах. Мы обрабатывали полученную информацию и добились кое-каких успехов. Новый разум найти можно, вот понять его – это проблема… Они познают окружающий мир и преобразуют его по-своему, это можно обнаружить и мы это сделали, доказали их разумность всем скептикам. Казалось бы, обнаружение иного разума должно всколыхнуть человечество, вызвать интерес и придать новый импульс исследовательским работам. Но все очень быстро успокоились, выяснив, что эти разумы не могут угрожать Земле в ближайшие десятки тысяч лет, ведь они не технологичные, как мы и в космос не выходили, и вряд ли собираются… И слава богу! – взмахнул свободной рукой академик и довольно хохотнул.
Стану было непонятно, что в этом веселого. Наоборот, ему всегда казалось, что надо было послать хотя бы одну экспедицию с людьми. Вдруг и удалось бы установить контакт, получить новые знания и поделиться своими технологиями. Собеседник, заметив его недоумение, тут же поспешил пояснить, почему он так рад отказу Земли от посылки экспедиций к этим мирам.
– Хорошо, что никто, кроме СОЧ, не строит надежных межзвездных кораблей, а те, что имеются, находятся под международным контролем. Иначе какие-нибудь оголтелые ксенофобы с деньгами вполне могли отправить туда новых конкистадоров, вооруженных до зубов. Нет, для человечества еще не пришло время контакта. Сколько было разговоров о том, как надо устанавливать контакт и что считать разумом! Только на поверку все оказалось гораздо сложнее.
Что может сделать человек там, где все живет и развивается по неизвестным ему законам? Прилететь, выйти из корабля и протянуть руку с предложением дружбы и сотрудничества? Но к каким последствиям это приведет? Надо сначала узнать, как воспримут людей и такой простой жест хозяева планеты. Мы даже понятия не имели, как они воспринимают окружающий мир, что они делают и для чего… Экспедиция могла только навредить – ведь сколько лет понадобится ученым, чтобы выяснить самые элементарные вопросы, прежде чем решить, каким образом можно установить контакт, что нужно делать и каким образом общаться… Сколько лет на это уйдет? По нашим расчетам – не меньше пятнадцати, и то это оптимистические оценки. И все это время корабль должен оставаться на орбите, а изучение должно проводиться дистанционно. Скорее всего, через короткое время самые нетерпеливые головы добились бы разрешения на высадку, и вполне вероятно, что случиться не контакт, а конфликт с непредсказуемыми последствиями. Человек слишком нетерпелив, он стремится навязать себя Вселенной, а здесь нужно сначала понять с кем имеешь дело, а потом уж устанавливать контакты. Люди могут таких дров наломать…
– Но разве не могли наши ученые установить связь с такими же учеными, обитателями тех миров? Раз они стремятся к познанию, если их признали разумными, значит, они способны на контакт, – высказал предположение Стан, припоминая прочитанное по этому поводу. Но это были, в общем-то, фантастические книжки, ничего серьезного по этому поводу он не читал. А голливудская штамповка вызывала у него только раздражение и головную боль примитивностью сюжетов и плоскими шуточками. – У них должна быть какая-то связь, если не радио, то световая, лазеры какие-нибудь… Были же проекты по разработке универсальных трансляторов, даже языки искусственные создавали, специально для контакта…
– Да, все это было, – снова рассмеялся академик, заметив, что Стан замялся, не решаясь дальше углубляться в малоизвестную область. – Только все это рассчитано на человека и для человека, вот в чем проблема. Мы не можем вырваться из себя, отделиться от нашего тела, взглянуть на мир чужими глазами. Понимаешь, в чем соль? Мы не можем поставить себя на место чужака, потому что не знаем, что он такое, не знаем его мира. Мы сами можем увидеть его мир только таким, каким он представляется нам, а не ему. И наше представление может оказаться совершенно несовместимым с представлением аборигенов. Мы хотим с ними установить контакт – прекрасно! А вот надо ли это им? Может, они не желают общаться с чужаками из принципа? Смогут ли воспринимать нас как разумных существ? Сможем ли мы найти общий язык и на основе чего? Что нужно им и что можно взять у них? Это, и многое другое предстоит выяснить, прежде чем вступать в контакт. У нас ведь есть хорошая поговорка: в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Но как же тогда поступить?
Академик отложил пульт и, захватив со столика чашки, пошел за новой порцией кофе. Стан, уже весьма заинтригованный, начал прикидывать, что могли бы сделать посланцы Земли в мире кристаллоидов, но кроме почерпнутых из фантастических книжек вариантов, ничего серьезного не припомнил. Академик поставил перед ним дымящуюся чашку, кивнул в ответ на «Спасибо».
Словно поняв, чем сейчас Стан озабочен, академик отхлебнул кофе и продолжил: – Да, трудно придумать такой способ изучения, чтобы избежать влияния человека на результаты. Автоматы тоже не могут его заменить, они лишь могут собрать сведения о физической картине мира. Законы физики всеобщие, теперь мы это знаем точно. Да только от этого мало пользы, когда разум другой. Но решение было найдено, может и не самое лучшее, но нам кажется, что на сегодняшний день вполне эффективное. Свободная Организация Человечества, чьи станции нашли планеты с разумными обитателями и продолжают их изучение, решила пойти по другому пути. Чтобы понять чужого надо если и не стать им, то хотя бы на время очутиться в его шкуре. Пожить его жизнью, посмотреть на мир его глазами, послушать его ушами, потрогать его пальцами… Вот после этого можно будет подумать о том, как устроить встречу и познакомиться вживую. СОЧ объединяет лучшие умы планеты для реализации своих проектов и для этой проблемы тоже была создана большая группа, в которую вошли лучшие ученые. Но основа была заложена гораздо раньше.
Как только отправилась первая звездная экспедиция, был запущен проект «Александрия», который, подобно мусейону, основанному Птолемеями в древнем Египте, собирает сведения о новых мирах и их обитателях. Я уже девятый координатор этого проекта, только теперь «Александрия» объединяет еще четыре проекта, запущенных позднее. В первом и основном, собираются все сведения, получаемые от АИС и различных зондов. На сегодняшний день мы имеем сведения о ста сорока семи планетах. Второй проект – «Гефест», был основан после запуска третьей станции, ещё до открытия планет с разумной жизнью и должен был разработать методику изучения разумных обитателей, конкретные способы и приборы. Последние тридцать пять лет мы используем для изучения чужого разума систему «Мнемосина», созданную учеными третьего проекта. Уже есть практические результаты по Жемчужине, сейчас идет расшифровка полученных там сведений. Для Каньона применение «Мнемосины» пока проблематично, все-таки там совершенно другая основа жизни, но исследовательские работы ведутся, по ним был развернут третий проект по изучению кристаллоидов «Сапфировые четки». А вот четвертый проект, «Песочный замок», был заложен совсем недавно, когда мы получили первую информацию с Эты Дракона. И для этого проекта сейчас набираем доноров.
Академик допил свой кофе, поставил чашку на блюдце и потер руки, словно разминая уставшие от работы с пультом пальцы. Стан сидел молча, глядя на матовую поверхность столика и пытаясь угадать, что же придумали ученые.
– В чем суть «Мнемосины»? – словно задавая за него вопрос, негромко произнес академик, и Стан удивленно вскинув голову. Он хотел задать такой же вопрос, ведь это уже могло иметь к нему непосредственное отношение. Академик встал и, прихватив пульт подошел к экранной доске. Выведя нужное изображение, принялся объяснять, водя пальцем по экрану.
– В самом начале начале работ, больше тридцати лет назад, репликанта ещё не было, тогда пробовали снимать данные по работе мозга живых существ с помощью сетчатых приемников или небольших имплантов. Но это оказалось ненадежным и малоинформативным способом, да и воздействие на аборигенов было шокирующим. Поэтому решили использовать технологию визионирования, уже отработанную на земных животных. Сейчас система основана на том, что в клонированное тело аборигена встраивается репликант части мозга человека, обладающий способностью собирать всю информацию, поступающую через рецепторы аборигена и связывать её ассоциативно с ощущениями чужого сознания. Репликант с помощью развитой сети нейронов создает свои образы, которые сохраняются и могут быть восприняты донором или другим специалистом. С репликанта считываются данные, накопленные за определенный период, и передаются через станцию к нам, на Землю. В опытах с земными приматами было обнаружено, что между двумя сознаниями собранных в одном организме обязательно возникает связь, не прямая и очень слабая, на уровне подсознания. Может быть эта связь у более развитых организмов в дальнейшем пробьет барьер и тогда два сознания начнут взаимодействовать… Пока подтверждений такому нет, но ведь и работы такие ведутся всего два десятка лет. Происходящие процессы сложно объяснить на пальцах, но этот симбиоз действует и позволяет собрать очень ценные сведения, без которых установление контакта вряд ли будет возможно. С помощью доноров, которые позволили снять их матрицу мозга и воспроизводимую в репликанте клона, мы уже можем видеть мир Жемчужины глазами аборигенов и последние сомнения в их разумности отпали. Конечно, при расшифровке накладываются искажения, ведь каждый донор – человек, он воспринимает мир субъективно. Оптимальным было бы использовать для расшифровки данных от одного аборигена нескольких интерпретаторов, но здесь есть сложности в процессе восприятия записей. Совместимость очень низкая, лучше всего данные воспроизводятся тем донором, чей репликант был внедрен в аборигена. Другие визины с трудом могут читать чужие записи.
– Я не очень сложно объясняю? – спросил академик и Стан, задумчиво разглядывавший схему на экране, вздрогнул от неожиданности.
– Да нет, пока все понятно, – пожал плечами Стан. Вопросы у него были, но второстепенные, суть он уловил. А что до трудностей с восприятием чужой информации, то он с таким не сталкивался. Пока. Все «сырые» записи, что он брал у коллег, воспринимались нормально. Но здесь ведь предстоит воспринимать совершенно по-другому записанную информацию, заранее ничего сказать нельзя. Носитель-то не человек! Или все-таки человек? Но что об этом сейчас гадать, сначала надо пройти проверку. Может, он и не подойдет для такой работы.
Академик кивнул с сомнением, но дальше выяснять ничего не стал и продолжил лекцию.
– Полгода назад мы получили данные о новом мире, населенном разумными обитателями в системе Эты Дракона. В наш каталог добавились восемь новых планет и третий разум. Мы назвали планету «Хризолит», издалека она золотисто-зеленая, воды там мало. Ты видел записи, переданные станцией? Прекрасно смотрится с орбиты, верно? Остальное еще в обработке, но скоро будет возможность посмотреть записи зондов-разведчиков, запущенных станцией. Планета расположена близко к местному солнцу, слишком жарко на поверхности и разумная жизнь сосредоточена в пещерах. Вот для этой планеты мы и готовим группу доноров. Тебе предлагается пройти отборочную проверку, чтобы стать нашим сотрудником. Если ты пройдешь, с твоего мозга снимут копию, запишут её на кристалл памяти и данные с лунной станции связи перешлют на станцию «Поиск-6», она находится на орбите Хризолита. Там репликант твоего мозга вырастят в теле клонированного аборигена, похожего на кенгуру, только без хвоста. Маленький детеныш будет доставлен на поверхность планеты и продолжит свое существование среди аборигенов. Каждые полгода накопленную информацию с аборигена будет снимать зонд-разведчик, затем станция будет отсылать её на Землю. Вот тогда и начнется твоя главная работа – расшифровка полученной информации. Работа рассчитана на много лет и пока только донор может её сделать хорошо. Понимаешь теперь свою роль?
Академик снова задал вопрос неожиданно, но Стан уже не отводил от него взгляда и ответил сразу, стараясь всем своим видом показать, что ему все понятно.
– Да, вам нужны именно визины. Там делается запись, здесь она с моей помощью переводится в доступную для всех форму. Восприятие образов записанных мною на кристалл не требует специальных знаний или подготовки. Одел шлем – и воспринимай все, что я записал. Так ведь?
– Молодец, правильно мыслишь. Визины подготовлены для этого дела лучше всего. Мы, конечно, готовим и новичков, у кого есть потенциальные возможности. Но это занимает много времени, а доноры нужны уже сейчас.
– Только учти, – нахмурился академик, выключив экран и усаживаясь напротив. – Проверка будет очень сложной, вполне вероятно, что ты не пройдешь. Кандидатов мало, но нам нужны самые лучшие. Не будет потом обид, если не пройдешь?
Стан пожал плечами и криво усмехнулся.
– Будем надеяться, Василий Аркадьевич, что пройду. Нет, так дальше буду рекламой заниматься.
– Хочешь увидеть чужой мир? – напряженно подался вперед академик, заглядывая ему в глаза. – Хочешь почувствовать себя чужаком? Ощутить то, что он чувствовал? Не побоишься?
– Да, хочу, – выдержал его взгляд Стан и добавил с усмешкой: – И не боюсь. Чего тут, на Земле, мне бояться?
Он на секунду представил, что сможет увидеть совершенно другой мир. Да к тому же ещё и чужими глазами! И в груди захолодело от предчувствия чего-то необычного, пугающего и манящего своей неизвестностью. Но страха у него не было, да и чего бояться? Он сможет увидеть то, что никто до него не видел! Это ведь такое…никто такого не придумает, он будет первым, кто сможет увидеть чужой мир чужими глазами, а затем показать его остальным. Это покруче любой компьютерной анимации, такое не под силу самым изощренным визинам!
– Хорошо. Я надеюсь, что Евгений не ошибся, когда предлагал тебя, – кивнул довольный Василий, затем резко встал. – Что ж, не будем терять времени даром. Пойдем, познакомлю тебя с группой проекта «Песочный замок», дальше все вопросы будешь решать с ними. Лаборатория за тебя крепко возьмется, но запомни одно – это очень ответственная работа. Нельзя потом взять и отказаться. Записи с твоего аборигена кто-то другой не сможет четко воспринять, придется много возиться. И не беспокойся, твоим сознанием чужой разум не овладеет. Это только в примитивных фильмах человек может стать монстром, если с его сознанием соприкоснется чужой разум. До сих пор еще никто не смог поставить под полный контроль сознание человека, хотя на Земле очень старались такое сделать. Времени вот только пройдет немало, пока клона вырастят, и первая запись придет.
Они прошлись по бетонной дорожке между высоченными соснами и добрались до двухэтажного серого дома, перед входом которого был разбит ухоженный цветник. Запах цветов чувствовался за десяток шагов, Стан успел только выхватить взглядом желтые и бардовые розы. Академик приложил ладонь к сканеру на стене и пропустил Стана вперед. Проход от двери разделялся на два коридора вдоль здания, они свернули направо и вошли во вторую по ходу дверь, на которой кроме цифры «4» ничего не было. В светлой комнате с двумя офисными столами и тремя креслами их встретила темноволосая женщина лет сорока, явно обрадовавшаяся академику. Стану, после его представления академиком, она протянула узкую руку и слегка задержала его ладонь в своей.
– Ольга, координатор группы, – представил её академик и сразу же попрощался. – Ну, я тогда пойду, а вы тут пообщайтесь.
– Очень надеюсь, что Стан пройдет тесты и начнет с нами работать, – улыбнулась Ольга и кивнула на прощание академику.
– Я тоже на это очень надеюсь, – повернувшись к двери, бросил академик и вышел.
Вечером, просматривая в Сети информацию об институте, Стан узнал, что в сорок пять лет Василий Аркадьевич уже является ещё и членкором двух зарубежных академий. А он с ним так увлеченно говорил, будто Стан уже коллегой стал. Послезавтра начнется проверка, посмотрим, на что годен и какие перспективы откроются.
О возможности влияния чужого разума на свой Стан ещё успеет подумать. Сначала надо проверку пройти. Да и возможно ли такое? Раз академик говорит, что нет, то сомневаться не стоит. Они ведь уже давно этим занимаются. Интересно другое. Получается, главред его как самого лучшего своего сотрудника предложил? Но почему не сказал об этом ему, Стану, сразу? Чтобы не возомнил о себе лишнего или решил посмотреть, что покажет проверка?..
–3-
Шлем тестовой установки был очень похож на тот, которым Стан пользовался на работе, возможно, что и начинкой они не сильно различались. Оборудование, компактно расположенное вдоль глухой стены и в двух стойках, делящих комнату на три части, четыре стола с мониторами и два кресла для визинов – всё это представляло интерес для технаря-инженера. Стана гораздо больше занимало то, что происходило в лаборатории, её сотрудники и их отношение к нему. Лаборант Гоша проверил крепление шлема на его голове, закрепил на руках и ногах десяток датчиков и запустил тестовую программу. Стан уже третий раз приходил сюда, но процесс тестирования все еще захватывал его внимание полностью. Что программа предложит сегодня? Экскурсия по Марсу, полет на спутники Сатурна или путешествие по джунглям Амазонки? Во время тестирования он не только успевал работать с заданиями, но ещё и продолжал прокручивать в голове накопившуюся за последнюю неделю информацию.
Проверка будет комплексной, пояснил в первый же день, заведующий лабораторией Игнат Коротков, насколько Стан запомнил с первой встречи – доктор технических наук и кандидат по социальным наукам. Компьютер будет проверять его восприятие, физиологические реакции, кратковременную память и объем сохраняемой в долговременной памяти информации… Стан должен посетить лабораторию пять раз, пройти пять тестов, после чего ему сообщат результат – годен ли он для проекта «Песочный замок» или нет.
Название проекта вызывало у него некоторый внутренний протест. Как-то не увязывалось название проекта с теми целями, которые были заявлены академиком на собеседовании. Или это связано с пустынями на планете, где аборигены строят замки из песка? Но на тех фото с Хризолита, что он просматривал, никаких замков не увидел. Или название связано с тем, что сам проект может рассыпаться, как подсохший песочный замок, что летом строят дети на берегу моря? Игнат, выслушав это предположение, удивленно задрал выгоревшие брови и восхищенно покрутил головой.
– Интересная аналогия, если смотреть в перспективу. Мы, значит, выступаем в роли играющих детишек? Неплохо, очень даже интересно. Хризолитяне! Бойтесь, землян, дары приносящих и замки строящих на песке! Надо будет сказать Ольге, пусть заценит юмор кандидата в сотрудники.
Шутки шутками, но у Стана было твердое убеждение, что координатор проекта именно это и имела в виду, когда давала такое название проекту. Когда он беседовал с ней сразу после того, как их познакомил академик, она произвела на него впечатление человека сомневающегося, но умело свои сомнения скрывающего за маской деловитости. Он только не смог разобраться, в себе она сомневается или в своей работе. Обсуждать это с кем-то из сотрудников института не хотелось, ведь и здесь, наверняка, есть своя субординация и служебная этика. Сначала надо попасть в команду, стать своим, потом уж свое мнение высказывать. Пока что он успел заметить, что здесь, в институте, отношения между людьми строились по-другому и сходства с той корпоративной этикой, которая повсеместно насаждалась в коммерческих компаниях, об этом он знал и на собственном опыте и по разговорам со знакомыми, почти не было. Коллективная работа без бюрократии не может обойтись, считал Стан. Только здесь это проявлялось совсем не так, как в его издательстве, откуда он после работы приезжал на тестирование. С этим различием он хотел разобраться до окончания проверки, которую он надеялся пройти, и уверенность в положительном результате с каждым сеансом только крепла. Об этом говорили и сами сотрудники лаборатории, что его поначалу удивляло.
Здесь не старались придать своей работе таинственность и многозначительность, не пытались произвести впечатление на новичков или посетителей. Принцип открытости, лежащий в основе работы всех подразделений СОЧ и зафиксированный в уставе, воспринимался сотрудниками как должное и удивлял только новичков, да и то, поначалу. После каждого сеанса Стан мог ознакомиться с результатами тестов и узнать, насколько они отличаются от того уровня, который считается проходным. После первого сеанса он набрал семьдесят девять баллов из ста, после второго – восемьдесят один, что было близко к идеальному образу, созданному компьютером на основании обработанных результатов всех, проходивших тестирование. Средние значения укладывались в шестьдесят восемь –семьдесят шесть процентов.
– Это вовсе не значит, что ты обязательно пройдешь проверку, – на полном серьезе заявил ему Игнат, когда он высказал свои соображения по этому поводу после второго сеанса. – Отбор доноров для Жемчужины проводился впервые много лет назад, я ещё пешком под стол ходил. Тогда не очень-то представляли, каким должен быть донор, какими навыками и способностями должен обладать. Выбирали людей с устойчивыми психическими параметрами, наблюдательных и обладающих навыками исследователя. Только многое оказалось не совсем нужным. Это примерно так, как было в первые годы космонавтики, когда в пилоты отбирали только летчиков, способных выдерживать огромные перегрузки, маленького роста для экономии веса и обладающих отменными физическими реакциями на резкое изменение окружающей обстановки. Потом, когда выяснили, что в космосе нужны не военные, способные быстро и без раздумий выполнять команды и слепо следовать инструкциям, а исследователи, способные проводить научные программы, думать и импровизировать при изменении условий работы, от этих жестких требований отказались. Единственное ограничение теперь к космонавтам – только по общему состоянию здоровья.
