Николай Кун
Боги и герои. Мифы Древней Греции

Смерть Орфея

Четыре года прошло со смерти Эвридики, но остался по-прежнему верен ей Орфей и не желал брака ни с одной женщиной Фракии. Однажды ранней весной, когда на деревьях пробивалась первая зелень, сидел великий певец на невысоком холме. У ног его лежала золотая кифара. Поднял её певец, тихо ударил по струнам и запел. Вся природа заслушалась дивного пения. Такая сила звучала в песне Орфея, так покоряла она и влекла к певцу, что вокруг него как зачарованные столпились дикие звери, покинувшие окрестные леса и горы. Птицы слетелись слушать певца. Даже деревья двинулись с места и окружили Орфея: дуб и тополь, стройные кипарисы и широколистые платаны, сосны и ели толпились кругом и слушали певца; ни одна ветка, ни один лист не дрожал на них. Вся природа казалась очарованной дивным пением и звуками кифары Орфея. Вдруг раздались вдали громкие возгласы, звон тимпанов и смех. Это киконские женщины справляли весёлый праздник шумного Вакха. Всё ближе вакханки, вот увидали они Орфея, и одна из них громко воскликнула:

– Вот он, ненавистник женщин!

Взмахнула вакханка тирсом и бросила им в Орфея, но плющ, обвивавший тирс, защитил певца. Бросила другая вакханка камнем в Орфея, но камень, побеждённый чарующим пением, упал к его ногам, словно моля о прощении. Всё громче раздавались вокруг певца крики вакханок, громче звучали песни, и сильнее гремели тимпаны. Шум праздника Вакха заглушил певца. Окружили Орфея вакханки, налетев на него словно стая хищных птиц. Градом полетели в певца тирсы и камни. Напрасно молил о пощаде Орфей: его, голосу которого повиновались деревья и скалы, не слушали неистовые вакханки. Обагрённый кровью, упал Орфей на землю, отлетела его душа, а вакханки своими окровавленными руками разорвали его тело. Голову Орфея и кифару бросили вакханки в быстрые воды реки Гебр^[120]. И – о чудо! – струны кифары, уносимой волнами реки, тихо звучали, словно сетовали на гибель певца, и отвечал им печально берег. Вся природа оплакивала Орфея: плакали деревья и цветы, плакали звери и птицы, и даже немые скалы плакали, – и реки стали многоводней от слёз. Нимфы и дриады в знак печали распустили свои волосы и надели тёмные одежды. Всё дальше и дальше уносил Гебр голову и кифару певца, пока не оказались они в открытом море, а морские волны не прибили их потом к берегам Лесбоса^[121]. С тех пор звучат звуки дивных песен на острове, а золотую кифару Орфея боги поместили на небе среди созвездий^[122].

Душа Орфея сошла в царство теней и вновь увидела те места, где искал Орфей свою Эвридику. Снова встретил великий певец её тень и заключил с любовью в свои объятия. С этих пор они могли быть неразлучны. Блуждают тени Орфея и Эвридики по сумрачным полям, заросшим асфоделами. Теперь Орфей без боязни может обернуться, чтобы посмотреть, следует ли за ним Эвридика.

Гиацинт

Изложено по поэме Овидия «Метаморфозы»

Прекрасный, равный самим богам-олимпийцам своей красотой, юный сын царя Спарты Гиацинт был другом бога-стреловержца Аполлона. Часто являлся Аполлон на берега Эврота, в Спарту, к своему другу и там проводил с ним время, охотясь по склонам гор в густо разросшихся лесах или развлекаясь гимнастикой, в которой были так искусны спартанцы.

Однажды, когда близился уже жаркий полдень, Аполлон и Гиацинт состязались в метании тяжёлого диска. Всё выше и выше взлетал к небу бронзовый диск. Вот, напрягши силы, бросил диск могучий бог Аполлон. Высоко, к самым облакам, взлетел диск и, сверкая как звезда, упал на землю. Побежал Гиацинт к тому месту, где должен был упасть диск, чтобы скорее поднять его и бросить, чтобы показать Аполлону, что он, юный атлет, не уступит ему, богу, в умении, но, упав на землю, он отскочил от удара и со страшной силой попал в голову юноше. Со стоном упал Гиацинт на землю, потоком хлынула алая кровь из раны и окрасила тёмные кудри прекрасного юноши.

Подбежал испуганный Аполлон, склонился над своим другом, приподнял его, положил окровавленную голову себе на колени и попытался остановить льющуюся из раны кровь, но всё напрасно. Бледнеет Гиацинт. Тускнеют всегда такие ясные его глаза, бессильно склоняется голова подобно венчику вянущего на палящем полуденном солнце полевого цветка. В отчаянии воскликнул Аполлон:

– Ты умираешь, мой милый друг! О горе, горе! Ты погиб от моей руки! Зачем бросил я диск! О если бы мог я искупить мою вину и вместе с тобой сойти в безрадостное царство душ умерших! Зачем я бессмертен, зачем не могу последовать за тобой!

Крепко держал Аполлон в своих объятиях умирающего друга, и падали его слёзы на окровавленные кудри Гиацинта. Умер Гиацинт, отлетела душа его в царство Аида, а Аполлон стоял над телом умершего и тихо шептал:

– Ты навсегда останешься в моём сердце, прекрасный Гиацинт. Пусть же память о тебе вечно живёт и среди людей.

И вот, по слову Аполлона, из крови Гиацинта вырос алый ароматный цветок – гиацинт, а на лепестках его запечатлелся стон скорби бога Аполлона. Жива память о Гиацинте и среди людей, они чтут его празднествами во дни гиацинтий^[123].

Полифем, Акид и Галатея

Прекрасная нереида Галатея любила сына Симефиды, юного Акида, и Акид любил нереиду. Но не один Акид пленился Галатеей. Громадный циклоп Полифем увидел однажды прекрасную девушку, когда выплывала она из волн лазурного моря, сияя своей красотой, и воспылал к ней неистовой любовью. О как велико могущество твоё, златая Афродита! Суровому циклопу, к которому никто не смел приблизиться безнаказанно, который презирал богов-олимпийцев, вдохнула ты любовь! Сгорая от пламени любви, Полифем забыл своих овец и свои пещеры. Дикий циклоп начал даже заботиться о своей внешности: расчёсывал косматые волосы киркой, а всклокоченную бороду подрезал серпом, – не таким диким и кровожадным стал.

Как раз в это время приплыл к берегам Сицилии прорицатель Теллем и предсказал Полифему:

– Твой единственный глаз, который у тебя во лбу, вырвет герой Одиссей.

Грубо засмеялся в ответ Полифем и воскликнул:

– Глупейший из прорицателей, ты солгал! Уже другая завладела моим глазом!

Далеко в море вдавался скалистый холм и круто обрывался к вечно шумящим волнам. Полифем часто приходил со своим стадом на этот холм. Там он садился, положив у ног дубину, которая величиной была с корабельную мачту, доставал свою сделанную из ста тростинок свирель и начинал изо всех сил дуть в неё. Дикие звуки свирели Полифема далеко разносились по морю, по горам и долинам, доносились и до Акида с Галатеей, которые часто сидели в прохладном гроте на морском берегу, недалеко от холма. Играл на свирели и пел Полифем, но вдруг, словно бешеный бык, вскочил: это он увидал Галатею и Акида.

– Я вижу вас! – закричал он таким громовым голосом, что на Этне откликнулось эхо. – Хорошо же, это будет ваше последнее свидание!

Испугалась Галатея и бросилась скорее в море. Защитили её от Полифема родные морские волны. В ужасе Акид простёр руки к морю и воскликнул:

– О, помоги мне, Галатея! Родители, спасите меня, укройте меня!

Настиг пытавшегося спастись бегством Акида циклоп. Вот оторвал он от горы целую скалу, взмахнул ею и бросил в Акида. Хотя лишь краем скалы задел Полифем несчастного юношу, всё же придавило его и убило. Потоком текла из-под края скалы алая кровь Акида, но постепенно пропадал алый цвет, всё светлее и светлее становится поток. Вот он уже похож на реку, которую замутил бурный ливень. Всё светлее и прозрачнее он. Вдруг раскололась скала, раздавившая Акида. Зазеленел звонкий тростник в расщелине, и заструился из неё быстрый прозрачный поток. Из потока показался торс юноши с голубоватым цветом лица, в венке из тростника. Это стал речным богом Алкид.

Диоскуры, Кастор и Полидевк

Женой царя Спарты Тиндарея была прекрасная Леда, дочь царя Этолии Фестия. По всей Греции славилась она своей дивной красотой. Стала женой Зевса Леда и родила ему двух детей: прекрасную, как богиня, дочь Елену и сына, великого героя Полидевка. От Тиндарея у Леды было тоже двое детей: дочь Клитемнестра и сын Кастор.

Полидевк получил от отца своего бессмертие, а брат его Кастор был смертным, но оба прославились как великие герои Греции. Никто не мог превзойти Кастора в искусстве править колесницей: мог он усмирить самых неукротимых коней. Полидевк же не знал равных в кулачном бою. Во многих подвигах героев Греции участвовали братья Диоскуры. Всегда были они вместе, самая искренняя любовь связывала братьев.

У Диоскуров было два двоюродных брата, Линкей и Идас, – сыновья мессенского царя Афарея. Могучим бойцом был Идас; брат же его Линкей обладал таким острым зрением, что оно проникало даже в недра земли; ничто не могло скрыться от Линкея. Много подвигов совершили Диоскуры со своими двоюродными братьями. Однажды во время смелого набега угнали они из Аркадии стадо быков и решили поделить между собой добычу. Делить стадо должен был Идас. Захотелось им с братом завладеть всей добычей, и решили они прибегнуть к хитрости. Разрезал Идас быка на четыре равные части, поделил между собой, братом и Диоскурами и предложил отдать половину стада тому, кто съест свою часть первым, а вторую половину – тому, кто съест вторым. Идас быстро справился со своей частью и помог Линкею.

Страшно разгневались Кастор и Полидевк: ведь Идас обманул их, – и решили отомстить своим двоюродным братьям, с которыми их связывала до этого неразрывная дружба. Вторглись Кастор и Полидевк в Мессению и похитили не только стадо, угнанное из Аркадии, но и часть стада Идаса и Линкея. И этим не удовлетворились Диоскуры: похитили ещё и невест своих двоюродных братьев.

Знали Диоскуры, что не простят им этого Идас и Линкей, и решили спрятаться в дупле большого дерева и подождать, когда начнут их преследовать. Надеялись Диоскуры застать их врасплох, так как опасались вступить в бой с могучим Идасом, который однажды отважился даже на борьбу с самим Аполлоном, когда сребролукий бог спорил с ним за прекрасную Марпессу^[124]. Но не могли скрыться Диоскуры от зорких глаз Линкея: с высокого Тайгета увидал он братьев в дупле дерева. Напали на Диоскуров Идас и Линкей, и прежде чем те успели выйти из засады, Идас ударил своим копьём в дерево и пронзил Кастору грудь. Бросился на них Полидевк. Не выдержали его натиска Афареиды и обратились в бегство. У могилы их отца настиг их Полидевк, убил Линкея и начал смертельный бой с Идасом. Но Зевс прекратил этот поединок, бросив сверкающую молнию и испепелив ею и Идаса, и труп Линкея.

Вернулся Полидевк туда, где лежал смертельно раненный Кастор. Горько плакал он, видя, что смерть разлучает его с братом. Взмолился тогда Полидевк отцу своему Зевсу и попросил дать и ему умереть вместе с братом. Явился громовержец своему сыну и предложил сделать выбор: или жить вечно юным в сонме светлых богов на Олимпе, или же пребывать вместе с братом один день в мрачном царстве Аида, другой – на светлом Олимпе. Не захотел Полидевк расставаться с братом и выбрал общую с ним долю. С тех пор братья один день блуждают по мрачным полям царства теней умерших, а другой день живут вместе с богами во дворце эгидодержавного Зевса. Чтут греки братьев Диоскуров как богов. Они защищают людей от опасностей, охраняют в пути как на чужбине, так и на родине.

Атрей и Фиест

Сыновьями великого героя Пелопса были Атрей и Фиест. Проклял некогда Пелопса возничий царя Эномая Миртил^[125], предательски убитый Пелопсом, и обрёк своим проклятием на великие злодеяния и гибель весь род Пелопса. Тяготело проклятие Миртила и над Атреем и Фиестом. Ряд злодеяний совершили они: погубили Хрисиппа, сына нимфы Аксионы и отца их Пелопса, на что подговорила их мать Гипподамия. Совершив это злодеяние, бежали они из царства отца, боясь его гнева, и укрылись у царя Микен Сфенела, сына Персея, который женат был на сестре их Никиппе. Когда же умер Сфенел и погиб от руки матери Геракла Алкмены сын его Эврисфей, захваченный в плен Иолайем, стал властвовать над Микенским царством Атрей, так как Эврисфей не оставил после себя наследников.

Завидовавший Атрею брат его Фиест решил во что бы то ни стало отнять у него власть и похитил у своего брата с помощью жены Атрея Аеропы подаренного ему богом Гермесом златорунного овена. А сделал он это потому, что сказано было богами: «Властвовать над Микенами будет тот, кому принадлежит златорунный овен». Похитив овена, Фиест потребовал и власти над царством. Разгневался на Фиеста Зевс-громовержец и небесными знамениями дал понять жителям Микен, что нечестивым путём пытается захватить Фиест власть. Отказались микенцы признать царём Фиеста, и он, спасаясь от гнева брата, принужден был бежать из Микен. Мстя брату, он тайно увёл из Микен сына Атрея Полисфена и воспитал на чужбине как родного сына, внушив ему великую ненависть к Атрею. Хотел коварный Фиест воспользоваться Полисфеном как орудием мести своему брату.

Когда вырос Полисфен, Фиест послал его в Микены, приказав убить Атрея, но юноша сам пал от руки своего отца. В ужас пришёл Атрей, когда узнал, кого убил, и поклялся отомстить брату, для чего придумал коварный и жестокий план. Атрей притворился, что готов примириться с Фиестом, и позвал его обратно в Микены. Когда Фиест вернулся, они с Аеропой опять стали строить козни против Атрея, помышляя лишь о том, как бы его убить. Знал об этом Атрей, и ещё больше окрепла в нём решимость отомстить коварному брату. Велел он тайно схватить сыновей Фиеста, юных Полисфена и Тантала, и убить, а из их тел приказал приготовить своему брату ужасную трапезу.

Пригласил он Фиеста на пир и поставил перед ним яства из мяса его сыновей. Громы Зевса раскатились по небу. Разгневался громовержец на Атрея за это злодеяние. Содрогнулся от ужаса и лучезарный бог солнца Гелиос, повернул свою колесницу и погнал крылатых коней назад к востоку, чтобы не видеть, как отец будет насыщаться мясом своих сыновей. Фиест же, ничего не подозревая, сел за трапезу и спокойно принялся есть, а когда насытился, вдруг смутное предчувствие великого несчастья овладело им, и он спросил Атрея о своих сыновьях. Тот позвал слуг и велел им показать Фиесту головы и ноги Полисфена и Тантала. Зарыдал Фиест, увидав, что погибли его сыновья, и стал молить выдать ему трупы сыновей, чтобы похоронить. Но Атрей ответил брату, что сыновья уже похоронены им самим, но не в земле, а в нём самом. В ужасе понял Фиест, что за кушанья только что ел, опрокинул стол и с ужасным воплем рухнул на пол. Обезумев от горя, вскочил он наконец и, проклиная Атрея и весь его род, выбежал из дворца. Ничего не помня, ничего не видя, бежал из Микен Фиест. Долго скрывался он потом в пустыне, наконец пришёл к царю Эпира Феспроту, и тот дал ему пристанище.

Прогневались боги на Атрея за совершённые им злодеяния и, чтобы наказать его, наслали неурожай на Арголиду. Ничего не произрастало на тучных полях. Голод воцарился во владениях Атрея. Тысячами гибли жители. Обратился к оракулу Атрей, чтобы узнать о причине несчастья. Оракул дал ответ, что бедствие прекратится только тогда, когда будет возвращён в Микены Фиест. Долго разыскивал по всей Греции Атрей своего брата, но не мог открыть его убежища. Наконец нашёл он его малолетнего сына Эгисфа, привёз в свой дворец и воспитал как сына.

Прошло много лет. Как-то случайно сыновья Атрея, Менелай и Агамемнон, открыли, где скрывается Фиест. Им удалось схватить его и привезти в Микены. Не примирился Атрей с братом: заточил его в темницу и решил убить. Призвал он Эгисфа, дал ему острый меч, велел пойти в темницу и убить узника. Не знал Эгисф, на какое страшное дело посылает его Атрей, которого считал своим отцом. Лишь только вступил Эгисф в темницу, как тотчас узнал в нём своего сына Фиест и открыл ему. Тут же в темнице отец и сын придумали план, как погубить Атрея. Эгисф вернулся во дворец и сказал Атрею, что исполнил его приказание: убил узника. Обрадовался Атрей, что наконец-то удалось ему погубить брата, и поспешил на берег моря, чтобы принести жертву богам-олимпийцам. Здесь-то во время жертвоприношения ударом в спину и поразил его насмерть Эгисф тем самым мечом, который дал ему Атрей, чтобы убил им отца. Освободил Эгисф Фиеста из темницы, и вместе стали они править Микенами. Сыновья Атрея, Менелай и Агамемнон, принуждены были спасаться бегством. Защиту нашли они у царя Спарты Тиндарея, и тот отдал им в жёны своих дочерей: Менелаю – прекрасную, как богиня Афродита, Елену, а Агамемнону – Клитемнестру. Через некоторое время Агамемнон вернулся в Микены, убил Фиеста и занял место своего отца. Менелай же после смерти Тиндарея стал царём Спарты.

Эсак и Гесперия

Изложено по поэме Овидия «Метаморфозы»

Эсак был сыном царя Трои Приама, братом великого героя Гектора. Родила его на склонах лесистой Иды прекрасная нимфа Алексироя, дочь речного бога Граника. Выросший в горах Эсак не любил город и избегал жить в роскошном дворце отца своего Приама, предпочитая уединение гор и тенистых лесов, простор полей.

Редко показывался Эсак в Трое и в совете троянцев, но, несмотря на уединенную жизнь, характер его не стал диким и грубым. Эсак был приветлив, с сердцем, открытым для любви. Часто встречал юный сын Приама в лесах и полях прекрасную нимфу Гесперию и, наконец, пламенно полюбил её. Нимфа же, лишь только увидит Эсака, скрывалась.

Однажды он застал на берегу реки Кебрен красавицу Гесперию в то время, когда она сушила на солнце свои пышные волосы. Увидала нимфа юношу, испугалась и бросилась бежать, но Эсак погнался за ней.

Вдруг прятавшаяся в траве змея ужалила нимфу в ногу, и яд змеиных зубов остался в ране. Вместе с жизнью кончилось бегство. Упала на руки подбежавшего Эсака Гесперия. Обезумев от горя, прижал к груди её юноша и воскликнул:

– О горе, горе! Как ненавистно теперь мне это преследование! Не думал я победить такой дорогой ценой! Мы оба убили тебя, Гесперия! Смертельную рану нанесла тебе змея, и виноват в этом я. Я буду коварнее змеи, если не искуплю своей смертью твою смерть!

Бросился Эсак с высокой скалы в пенистые волны моря, которые бились с шумом о берег. Сжалилась над несчастным юношей Фетида, ласково приняла его в волнах и одела всего перьями, когда погрузился он в морскую пучину. Не постигла сына Приама смерть, которой он так желал. Выплыл уже птицей Эсак на поверхность моря. Негодует он, что должен жить против воли. Он высоко взлетает на своих только что выросших крыльях и с размаху бросается в море, но перья защищают его при падении. Ещё и ещё бросается в море Эсак, чтобы найти гибель в морской пучине, но нет ему гибели! Он только ныряет в волнах моря! Худеет тело Эсака, ноги становятся сухими и тонкими, шея вытягивается, и обращается он в нырка.