Наталья Игоревна Михеева
Лисий остров
Глава 2
1
Влюблённость. Боже, как давно я не испытывала этого чувства… Очень давно. Точнее сказать со школы.
Тогда, при виде Миши у меня скручивало живот, холодели руки, и я становилась дура-дурой… Но при малейшем проявлении внимания с его стороны за моей спиной словно вырастали крылья…
Позднее, после его отъезда, мне больше не доводилось испытывать подобных чувств. С Андреем мне было хорошо, тепло, надёжно. Его внимание – красивого, умного, успешного, – жутко мне льстило. Потом появилась привязанность. Андрей стал мне близким, и я спокойно жила с ним, ничего не ища, и прожила бы ещё долгие годы, не случись того, что случилось… Я твердо была уверена в том, что ТА влюбленность – была лишь проявлением возраста, и просто не может повториться.
Но жизнь непредсказуема. И вот, как когда-то в школе, я влюбилась… Я была переполнена ощущениями, и даже до ужаса заезженная метафора про бабочек в животе превратилась из приторной в тонкую и правдивую.
Я честно пыталась сосредоточиться на новой иллюстрации, но руки, словно принадлежа школьнице, а не взрослой женщине, старательно выводили на альбомном листе: «Рома…»
Я рассмеялась над собой… Но мне не хотелось винить себя за наивность и легкомысленность, не хотелось запрещать себе мечтать. Мне хотелось наслаждаться этим прекрасным моментом, который был самим воплощением гармонии и счастья. Теперь я слишком хорошо знала, насколько он ценен. Я бросила карандаш, увалилась на кровать, обняла подушку и уставившись в потолок с блаженной улыбкой на лице предалась мечтам.
«Пилип-пилип», – вдруг запищал мой телефон, сигнализируя о том, что на Viber пришло новое сообщение.
Это был ОН…
Роман: Доброе утро, Маргарита! Как спалось?
О Боже… Да! Да! Да! Моё сознание ликовало.
Я: Доброе утро! Спалось великолепно. Всю ночь снились пустые бутылки из-под алкоголя. К чему бы это? ☺
Роман: Хм… Кажется, я знаю ответ на этот вопрос… Ты уже завтракала?
Конечно, я завтракала. На часах уже 9.30, а проснулась я в 7. Но внезапно нарисованная моим воображением картина – я и он, завернувшись в тёплые пледы, завтракаем на залитой солнцем террасе какого-нибудь кафе – была слишком заманчива…
Я: Нет, еще не успела… Валяюсь.☺
Роман: Ну тогда может позавтракаем вместе? Я знаю одно место, там на завтрак подают шампанское… Получится сон в руку, так сказать… ☺
Я: Начать день с глотка игристого? Великолепно! Скажу тебе по секрету, я частенько это практикую. Ты разве не замечал, как горят мои глаза на работе по утрам? ☺…
Роман: ХА.ХА.ХА. Ну к твоему сведению, Людовик IV и его последователи частенько начинали день именно так…
Роман: И Пушкин приглашал своих друзей во французский ресторан «Талон» именно на завтрак с шампанским!
Роман: А Уинстон Черчилль К моменту его пробуждения – в 11 часов – дворецкий уже держал наготове его любимые 0,57…
Я: Ну-ну. Какие ещё аргументы найдутся у Google, чтоб оправдать твоё утреннее желание выпить? ☺
Роман: Это я ещё не успел написать про антиоксиданты и снижение артериального давления!
Роман: А вообще… Не хочешь – как хочешь!
Я: Ладно, ладно… Так и быть. В качестве исключения из правил составлю тебе компанию. А то пить с утра, да ещё одному, совсем уж как-то некрасиво… ☺
Роман: Спасибо тебе, Ритуль… Ты настоящий друг. Не дала скатиться по наклонной. ☺
Роман: А если без шуток, я искренне надеялся, что тебе понравится моё предложение. Но если оно тебя смущает, мы можем позавтракать в другом месте. Пить совсем не обязательно.
Я: Всё, поздно. Моя душа уже растравлена. Я очень впечатлительная, ты не знал? ☺
Я: Идём туда, где завтракают с шампанским! И точка. Пиши адрес. ☺
2
Это был безумно счастливый день. И я помню его по часам. До сих пор.
Завтрак с шампанским медленно перерастал в обед с вином, а мы всё никак не могли наговориться. Я, словно свечка, таяла в его сумасшедшем обаянии. И при этом я чувствовала такую лёгкость, почти невесомость. Мне не нужно было притворяться кем-то, казаться лучше… Я была собой. Но чувствовала себя самой красивой, самой смешной, самой лучшей на свете… А в голове постоянным лейтмотивом билась простая мысль: «Боже, как мне хорошо, как я счастлива…»
После обеда мы гуляли по городу, фотографировались, катались на сегвеях. И смеялись, смеялись, смеялись, опьянённые алкоголем, солнечным светом и друг другом…
Потом было кино. Один из тех незамысловатых фильмов ужаса, козырем которых является не затейливый сюжет, а жуткая рожа, со страшным криком выскакивающая из ниоткуда. Но какое значение мог иметь сюжет, если каждый раз, «пугаясь», я могла утыкаться носом ему в плечо?
Выйдя на улицу, мы наткнулись на плотную пелену дождя. Казалось, небо прорвало, и оно с облечением скинуло с себя тяжелейший груз. Капли бешено и радостно колотили о землю, и я почему-то подумала о том, что в точности такой же, маленький, но мощный ливень сейчас идёт в моей душе.
Люди столпились под козырьком у входа кинотеатра. Кто-то, ожидая, что дождь хоть немного стихнет, курил; кто-то, не желая тратить время, раскрывал зонт и отчаянно бросался в бешенный поток; кто-то звонил в такси…
– Ну что, по домам? Уже поздно, завтра на работу… – пытаясь казаться непринуждённой, сказала я.
Конечно, мне не хотелось домой. Но я просто не могла допустить того, чтобы эти слова сказал он…
– Да, сейчас вызову такси. – казалось, Роман был слегка расстроен, но особо виду не показывал.
Радовало одно – в городе был коллапс, и такси просто физически не могло приехать быстро.
Мы стояли на ступеньках. Роман обнял меня сзади, положив подбородок мне на голову. Я с наслаждением закрыла глаза. Я чувствовала его запах, его тепло, слушала дождь, в который раз желая остановить эту планету…
К моменту приезда такси дождь не отступил, и крупные капли свирепо били по стеклам и крыше автомобиля. Таксист явно был не доволен и тихо ворчал, злясь на погоду. Я же благодарила за неё Бога, и чувствовала себя невероятно уютно, сидя в сухой и тёплой машине под мощным холодным потоком воды.
Мы держались за руки. Я положила голову Роману на плечо, и он нежно погладил меня по волосам. А потом осторожно повернул моё лицо к себе и поцеловал.
Да, я до сих пор могу восстановить этот день по часам. Но та дорога почему-то всплывает в моём сознании как какой-то короткий, смазанный сон. Я не помню порядок действий и слов, помню лишь чувство – сильное, но очень приятное головокружение, затягивающее меня в воронку.
Когда мы подъехали к дому, дождя уже не было. Увидев свой подъезд, я словно проснулась.
– Приехали, – сказал таксист.
– Подождите, пожалуйста, я сейчас девушку провожу, и мы поедем дальше… – сказал Роман, и подал мне руку, помогая выйти из машины.
– Может быть поднимешься? – тихо сказала я, стоя у подъезда.
– Что? – удивлённо переспросил он, то ли правда не расслышав моих слов, то ли просто от неожиданности.
– Может быть в гости зайдёшь, говорю… – ответила я и смущённо уткнулась ему в грудь. – Не хочу тебя отпускать…
– Знала бы ты, как я не хочу… отпускаться… – Роман очаровательно улыбнулся, поцеловал меня в лоб и пошёл расплатиться с таксистом.
Глава 2
1
Я правда всё понимаю. И тогда понимала тоже: влюблённость – это выброс окситоцина, спровоцированный иллюзией. И что скорее всего мой Рома – совсем не такой, каким я его себе придумала. И что рано или поздно должно что-то вылезти, ну не может всё быть ТАК хорошо! Но тем не менее, шло время (хотя нет, оно не шло, оно бежало, утекало как песок сквозь пальцы) – недели, месяцы, а расхождения между вымыслом и реальностью так и не произошло… Разве что в совершенных мелочах. И, вопреки всему скепсису этого мира, я чётко чувствовала, что нашла её – свою родную душу. И моя родная душу ни разу не позволила мне в этом усомниться.
Наши отношения развивались стремительно. Но почему-то у меня ни разу не возникло ощущения, что мы торопимся. Я абсолютно отчётливо осознавала, что не хочу терять ни дня на пустое кокетство и с головой погрузилась в этот сладкий омут.
Первые дни после нашего "завтрака с шампанским" мы продолжали работать вместе. Судя по всему, моё светящееся от счастья лицо было видно за километр, так как коллеги очень скоро начали задавать мне соответствующие вопросы. Да ещё и мой сумасшедший начальник, видимо, абсолютно не боясь за свою репутацию и мою работоспособность, вместо того, чтоб заниматься делом, написывал мне сообщения, от которых на моём лице появлялась глупая улыбка. Просто хорошим настроением мне было уже не оправдаться, и я призналась, что влюбилась. А на вопросы «Кто такой?», «Как зовут?», «Где познакомились?» загадочно отвечала: «Пока не скажу, боюсь сглазить…».
Работать толком не получалось. И взвесив все «за» и «против», я решила, что буду рисовать удалённо. Рома, хоть и не был в восторге, но с рациональностью данного решения поспорить не мог. И вскоре я без долгих колебаний покинула офис, сразу почувствовав, что начала дышать полной грудью.
А наши отношения продолжали набирать обороты. И не смотря на разные места дислокации, видеться мы продолжали почти каждый день.
Мы могли говорить часами. Мы обсуждали всё на свете, начиная с друг друга и заканчивая загадкой эмиграции леммингов и методами нейролингвистического программирования. Роман был умён, начитан, и мне казалось, что он разбирается во всем на свете. Он видел прекрасное в обыденном и учил этому меня.
Прекрасной была для него и я. Не видимость, не образ, созданный для других людей, а именно Я. Я нравилась ему такой, какая я есть – со всеми плюсами и минусами. Мне не нужно было постоянно держать планку, соответствуя ему. Но как-то само собой получалось, что рядом с ним я становилась лучше – спокойнее, мудрее, красивее.
Нам нравилось вместе танцевать, и это были самые потрясающие танцы в моей жизни. Нравилось вместе петь свои любимые песни, которые оказались одними и теми же. А ещё мы много смеялись. Порой над полнейшими глупостями. И между нами образовывалось пространство, принадлежащее только нам двоим…
Глава 3
– Сонечка, иди ко мне… У нас к тебе предложение: поехали парк! Покатаемся на осьминожках, вату поедим… – сказал Рома вцепившейся в игрушечного тигрёнка дочери.
– Мы пойдём вдвоём? – спросила Соня, исподлобья глядя на отца.
– Мы можем пойти и вдвоём, но Рита очень хочет пойти с нами. Она тоже мечтает прокатится, но одной ей страшно…
– Ррррррррр… – прорычала Соня от лица сидевшего на её руках тигрёнка. – Я не против. Но Шерхан не хочет с ней идти. Ничего не могу с ним поделать…
Я стояла в дверях и глотала ком в горле, совершенно теряясь перед этим ребёнком. С её отцом мы были вместе уже семь счастливейших месяцев, но на наше с Соней знакомство он решился лишь месяц назад.
Честно сказать, я была готова к нему и раньше. Причиной тому была и огромная любовь к человеку, находившему рядом, и мой нереализованный материнский инстинкт… Я с чистой душой мечтала о том, что мы полюбим друг друга и представляла нас одной семьёй. Но на деле все оказалось намного сложнее. Соня жутко ревновала, что, впрочем, было вполне объяснимо. И если поначалу я была полна энтузиазма и идей по налаживанию отношений, то после месяца безуспешных попыток начала постепенно никнуть…
А однажды Рома попросил меня забрать Соню из садика.
– Рит, выручай. Мне действительно больше некого попросить…Няня загремела в больницу с аппендицитом. Моя мама – за городом, она чисто физически не сможет приехать ко времени… Брат в командировке. А у меня через час встреча с оптовиками – перенести возможности нет, люди прилетели из другого города…
– Ром, я всё понимаю. Но если она со мной не пойдёт? К тому же, насколько мне известно, не может чужой человек вот так вот запросто прийти и забрать ребёнка из детского сада…
– Я предупрежу воспитателя и скину ей копию твоего паспорта. А Соня не так уж плохо к тебе и относится. Она просто вредничает. Поверь мне, если бы было иначе, я бы ни за что тебя не попросил…
– Да? Хотелось бы верить…
– Всё будет хорошо. Я даже думаю, что без меня она будет более дружелюбной… Не переживай. Если что звони – я буду на связи.
– А куда мне её везти? К себе?
– Да, езжайте к тебе. А я как освобожусь – сразу к вам примчусь.
– Хорошо… Я попробую… – сказала я и представила, как недовольно будет качать головой воспитательница детского сада, когда Соня наотрез откажется уходить со мной…
Но всё сложилось иначе.
Войдя в группу, я увидела рыдающую Соню, которая сквозь слезы что-то объясняла воспитателю. Рядом стояла ещё одна девочка и тоже плакала, но тише. Воспитательница стояла ко мне спиной, девочки тоже не замечали моего присутствия, и у меня было несколько секунд, чтобы понаблюдать за происходящим.
– Соня! Драться – нехорошо! А ну-ка извинись перед Златой!
– Но ведь она… – от плача Соне не хватало воздуха. – Она сказала, что я вру! А я не вру! Моя мама – космонавт! Она улетела на небо!
– Врешь! Ты врушка! И ещё дерёшься! Я все расскажу своей маме! И она заступится за меня! А за тебя никто не заступится! – провизжала вторая девочка.
Моё сердце сжалось от жалости… Я сделала шаг вперёд.
– Здравствуйте! Меня зовут Маргарита. Я за Соней. Что здесь происходит?
– Здрасьте, здрасьте… – сказала воспитательница, измерив меня оценивающим взглядом. – Да, Роман Владимирович меня предупредил. А происходит вот что: Соня ударила Злату. Потому что та ей не поверила, что её мама – космонавт…
– Злат, а почему ты не веришь Соне? Она не врет. Её мама действительно улетела в космос. – сказала я.
Девочки перестали хныкать, а воспитательница удивлённо подняла брови.
– Правда? – спросила Злата.
– Правда.
– А вы кто такая?
– А я – Сонина подружка. Меня зовут Рита.
– Взрослая подружка?
– Совершенно верно. Я нахожусь рядом с ней, пока её мама далеко. Я тоже очень люблю Сонечку, и всегда буду её защищать.
– Моя мама тоже всегда меня защищает… А ещё она лечит животных. А вы кем работаете?
– Я рисую картинки для детских книжек.
– Для детских книжек? А можно их посмотреть?
– Конечно можно. Эти книжки есть у меня дома. Я дам одну из них Соне, но сначала вам нужно помириться.
– Но она меня стукнула! – сказала Злата и снова нахмурила брови.
– Сонь, Злата тебе верит. Попроси, пожалуйста, у неё прощения. Ты же добрая девочка и не желаешь никому зла.
Честно говоря, я не была уверена в том, что мои слова на что-то повлияют и ждала обратной реакции. Но абсолютно неожиданно для меня Соня ко мне прислушалась.
– Извини меня… – тихо сказала она.
– И ты меня извини. Теперь я тебе верю. Раз твоя взрослая подружка тоже так говорит. Взрослые же не будут выдумывать…
3
– А куда мы сейчас? И почему меня забираешь ты? – спросила Соня, когда мы вышли за ворота детского сада.
– Дело в том, что твоя няня заболела… Мы сейчас поедем ко мне, а вечером папа тебя заберёт. Ты ведь не против?
– Не против… – спокойно ответила Соня. – А ты далеко живёшь?
"Слава Богу…" – пронеслось в моей голове, и я наконец-то выдохнула.
– Нет. Совсем рядом. Мы сможем дойти пешком…
Соня выглядела потерянной и грустной. Мне хотелось как-то подбодрить её, и я купила ей большой рожок мороженного.
– Дома покушаешь? Или, если хочешь, можем посидеть на лавочке или пойти на качели… Смотри, какое солнышко на улице. – как можно веселее сказала я.
– Давай посидим на лавочке.
Мы сели. Соня молча кушала, а я не прерывала её молчания, думая о своём. Я вспоминала свой апрель прошлого года. Вспоминала, как я также сидела около на лавке около дома, разбитая и мечтающая заполнить свою пустоту…
– Рит… – вдруг сказала Соня.
– Да, Сонь?
– Спасибо… За морожку…
– Не за что, кушай на здоровье…
– А ещё за то, что сказала им про маму… – и её подбородочек немного задрожал, выдавая подступающие к глазам слёзки.
– Ну тише, тише, малыш… – я легонько погладила девочку по голове.
– Я знаю, что мама умерла. Но папа говорит, что она улетела на небо и смотрит оттуда на меня. Смотрит, и радуется, когда у меня получается красивый рисунок, когда я хорошо себя веду… И поэтому я придумала, что она – космонавт. А Злата рассказывала сегодня про свою маму – она у неё ветеринар. И мне захотелось… – по Сониным щёчкам потекли тоненькие струйки.
– Я понимаю, милая. А папа прав. Твоя мама действительно тебя видит…
– Я тоже думаю, что мой папа не будет врать. А ты не расскажешь ему о том, что я подралась?
– Конечно, нет.
– Это хорошо. Я не хочу, чтобы папа расстраивался. – Соня вытерла слёзки кулачками.
– Тогда решено: папе ни слова.
– Да, решено. – сказала Соня и наконец-то улыбнулась.
Придя домой, мы принялись разбирать мои старые детские книжки, попутно рассматривая их и читая. Соня задавала много вопросов, а также рассказывала мне что-то сама, забавно рассуждая. Рома был прав. В отсутствии отца она не чувствовала ревности и, следовательно, я переставала быть её «врагом». Мне хотелось затронуть эту тему, сказать ей: "Ну что, Сонь, мы теперь друзья?". Но я боялась. Боялась разрушить хрупкое доверие, внезапно появившееся между нами.
Во время чтения Соня уснула – прямо на моих коленях, положив голову мне на грудь и обняв одной ручкой. Я долго не решалась перенести девочку в кровать – боялась потревожить её сон. А может быть просто в первый раз за тридцать лет поняла, какое это счастье держать на руках спящего ребёнка.
4
– Привет, Антош! – Рома поцеловал меня в губы, легонько приобняв за талию, погрузив в омут своего аромата смешанного с запахом улицы.
Я шутливо дала ему подзатыльник.
– Ещё раз назовёшь меня Антошкой – получишь лопатой! – наигранно обиделась я. – Я – не рыжая, я – медная. И, если ты конечно обратил внимания, не имею ни веснушек, ни конопушек!
– Ну и как тогда прикажешь тебя называть? Рыжая-бесстыжая? Ржавая? Или может Джигурда? Как тебе? – стараясь не смеяться громко, Рома разделся, прошёл в гостиную и уселся на диван.
Я бросила в него подушку.
– Я смотрю, у кого-то хорошее настроение?
– Да! Я бы даже сказал – отличное! Встреча прошла более чем результативно – мы заключили договор.
– И всё благодаря комуууу…? – сказала я с шутливо-томным голосом и уютно устроилась на диване рядом с Ромой, закинув ноги ему колени, которые он тут же обнял.
– Конечно же тебе, моя рыжая Мерри Поппинс! Ну как вы тут? Соня спит?
– Да. Уснула в семь, и всё никак не проснётся… Может останетесь у меня? Я думаю, не стоит её будить.
– Да я с удовольствием… Тем более, что завтра выходной. Проведём вместе целый день.
– Надеюсь, он пройдёт также гладко, как и сегодняшний вечер… Вроде бы Соня сменила гнев на милость. Хотелось бы, чтоб завтра, в твоём присутствии, ничего не изменилось… – сказала я и положила голову Роме на плечо.
– Всё будет хорошо. Всё уже хорошо. Все нереально хорошо. Ты вообще понимаешь, насколько я счастлив? – Рома нежно поцеловал меня в висок.
– Я понимаю. Я тоже очень счастлива с тобой…
– Наслаждайся, Ритуль… Ведь совсем скоро период твоего безоблачного счастья закончится…
– Ты о чём?
– Ну не может же наш конфетно-букетный период длиться вечно? Мне уже, честно говоря, хочется познакомить тебя с истинным Ромой – пукающим и неряшливым. Именно таким я и буду, когда мы начнём жить в месте.
– Если это все скелеты, что есть в твоём шкафу – поверь, они меня не пугают.
– Может проверим?
– Да легко!
– То есть ты хоть завтра готова к нам переехать?!!!
– Я же сказала – легко…
– Чёрт… – Рома сделал испуганное лицо.
– Что «чёрт»?
– Вообще-то, я думала, ты откажешься…
– Вот гад! Ну что же ты за гад! Всё, ты меня разозлил! – я схватила подушку, прижала к его лицу и начала душить.
Глава 4
1
Когда мы сообщили Соне о том, что собираемся съехаться, она, на удивление, была не против. Мне даже показалось, что эта новость стала для неё радостной.
– А ты будешь каждый день читать мне книжки? – спросила она меня.
– Буду. Обещаю. Я сама с детства люблю это дело. И книг у меня целая коллекция. Я давно уже собираюсь их перечитать. Так что заберём всё с собой, и каждый вечер я буду читать тебе понемножку. Как Шахерезада царю Шахрияру.
– Кто это? – Сонин ротик умилительно приоткрылся.
– А об этом ты узнаешь из сегодняшней сказки… – я ласково потрепала Соню по макушке и продолжила собирать вещи.
Не могу сказать, что всё было идеально. Да и нужно ли оно?
Соня была очень импульсивной, ранимой и довольно избалованной. Роман понимал, что его дочь рано лишилась матери, и всячески старался это компенсировать: и вниманием, и развлечениями, и игрушками. Я же сразу заняла стороннюю позицию, подумав, что не имею права критиковать его действия. Тем более, что сама до конца не могла ответить себе на вопрос: а так ли уж он и не прав?
Я решила стать Соне другом. Я никогда не пыталась воспитывать её, даже если она вела себя более чем ужасно, потому что понимала: с моей стороны это будет воспринято слишком болезненно. Но тем не менее, если Соня спрашивала моего мнения – я всегда его озвучивала, даже если считала, что она не права. Просто озвучивала – обычным тоном, без нравоучений и упрёков. И Соня воспринимала его спокойно. Конечно, всякое бывало. Несколько раз, закатывая отцу скандал, Соня и в мой адрес кидала не самые приятные эпитеты…
– Вот и иди к своей вонючей Риточке! Ты похоже любишь её больше, чем меня! – выкрикнула она однажды в порыве злости и гордо ушла свою комнату, не забыв при этом громко хлопнуть дверью.
Я в это время находилась в другой комнате и заканчивала одну из иллюстраций. Спустя несколько минут, уже спокойная Соня, видимо, решив, что я ничего не слышала, как ни в чём не бывало подошла ко мне.
– Красиво получилось… – ласково сказала мне маленькая лисичка.
– Спасибо.
– Ты уже закончила?
– Да.
– Тогда… почитай мне, пожалуйста… – с улыбочкой попросила Соня и сунула мне в руку толстую книжку про «Незнайку».
– Нет, Сонь, прости. У меня другие планы.
– Какие? – девочка удивлённо подняла брови, явно не ожидая такого ответа.
– Хочу помыться… А то одна маленькая девочка почему-то считает меня вонючкой… – по-доброму, но слегка обиженно ответила я.
– Я… Я… – Соня не нашла, что ответить и снова убежала в свою комнату.
А через полчаса на своём письменном столе я нашла кусочек красной цветной бумаги с кривенькой, но очень трогательной надписью: «ПРАСТИ МИНR», что означало: Соня раскаивается.
2
В общем, не считая мелких инцидентов, между мной и Соней всё было мирно. Со временем мы попрощались с няней, и я сама стала забирать её из детского сада, что совсем меня не тяготило: со мной Соня не капризничала, кушала всё, что дают, и была довольно самостоятельной.
Мы многое делали вместе – убирались по дому, создавали в нём уют. Квартира была новой, Рома приобрёл её меньше года назад. Ремонт был качественным, мебель – добротной, а домработница регулярно поддерживала необходимую чистоту. Но тем не менее, как мне казалось, в квартире не было души – деталей, создающих ощущение уюта: скатерти, диванных подушек, ковриков, картин… Соня с энтузиазмом поддерживала моё желание улучшить обстановку. А когда я предложила переделать балкон в уголок для чтения, её счастью не было предела. Вытащив весь хлам, мы поставили туда мягкую софу, постелили коврик и повесили гамак, в котором Соня в последующем частенько укладывалась спать.
Рома тоже радовался, как ребёнок: и нашей с Соней дружбе, и появившемуся в доме уюту. И радость эта была лучшей наградой за мои старания.
Однажды мне захотелось украсить интерьер Сониной комнаты фотографиями, напечатанными на холсте.
– Слушай. У тебя ведь должны быть красивые Сонины фото в хорошем качестве? Возможно, с праздников или фотосессий? – спросила я Рому.
– Ты имеешь ввиду те самые фотосессии, где люди сидят в непривычной одежде в чужих интерьерах и натягивают на себя эмоции, которых в данный момент не испытывают? – усмехнулся тот.
– Ну… совсем не обязательно… – растерялась я.
– У меня есть кое-что получше. – Рома взял ноутбук и плюхнулся на диван.
Я села рядом, положив подбородок ему на плечо.
– Когда-то фотография была моим увлечением. Я таскал свой любительский зеркальный «кэнон» всюду, пытаясь ловить интересные моменты. И даже, не взирая на периодически возникающее сопротивление, накопил приличное количество забавных компроматов на своих друзей.
– Ммм… Как интересно.
– Да, это была золотая коллекция. Я уже представлял, как буду вручать эти шедевры им на пятидесятилетия, но к моему великому сожалению и чьей-то радости, мой компьютер подхватил вирус и всё уничтожилось. Но зато привычка ловить моменты объективом камеры осталась со мной еще на какое-то время.
– Давай уже, не томи…
– Сейчас. – сказал Рома, открывая папку. – На, листай.
Фотографии действительно были завораживающими.
Пожилая пара, танцующая под аккордеон уличного музыканта. В его глазах – нежность, в её – радостное смущение.
Молодая женщина у дороги, обрызганная с ног до головы проезжающим мимо авто. На бежевом пальто – грязь, по безупречно накрашенному лицу стекают серые капли. Она – в недоумении и судя по всему через секунду будет очень зла.
"Синий берет", стоящий в фонтане в попытке поймать прыгающую к нему на руки подругу. Её юбка бесстыдно задрана, а волосы промокли, но очевидно, что героев снимка такие мелочи мало волнуют – им хорошо…
Среди Роминых работ присутствовали и пейзажи, и натюрморты, но больше всего внимания он уделял именно людям – живущим в своём застывшем мгновении.
Я рассматривала фотографии и погружалась в них, слыша звуки аккордеона, шум мотора, крик, смех, плеск воды…
Снимки из папки под названием «Соня» тоже были полны жизни: где-то она кормила вафлями козу; где-то шла по зимней тропе из бани, закутанная, как капуста; где-то сидела, нахмурившись, с воздушным шариком в руке…
Для её комнаты я выбрала яркий портрет, где она ещё совсем малышкой, вся перепачканная, уплетает мороженное, сидя на фиолетовом пледе.