Надежда Духовная
Бугенвиллея цвета фуксии
Таня
Утро на следующий день выдалось ясное и солнечное. Таня подошла к окну и увидела ворон, клюющих что-то на крылечке соседнего здания. Окна её спальни выходили во двор, а сверху было голубое небо с едва заметными белыми облаками. "Бабье лето, как и обещали", – подумалось ей.
Она пошла на кухню, где дядя Саша пил кофе. Тётя Валя заваривала чай в большом стеклянном чайнике. Чаинки закружились в кипятке, который она наливала. Они окрашивали воду в золотистый цвет, и от этого вода казалась густой и насыщенной. Славик вошёл за ней и зорко посмотрел на неё. Если не считать этого внимательного взгляда, всё было как всегда, и на какой-то миг Тане показалось, что всё происшедшее вчера ей просто приснилось.
Но нет, это был не сон, потому что дядя Саша, увидев их, спросил:
– Ну, как прошла выставка?
Славик снова быстро взглянул на неё и стал рассказывать про картины. Тётя Валя тоже заинтересовалась. А Таня подошла к окну и с тоской поняла, что теперь Айвазовский будет ассоциироваться у неё с тем самым вечером, когда она случайно узнала, что Славик потерян для неё навсегда.
Но, похоже, он вовсе не хотел теряться, наоборот, он позвал её за стол, втянул в разговор и сказал, что рассиживаться им некогда, их ждёт прогулка по Неве.
И вот они вышли на улицу, снова прошлись по Невскому к реке, повторяя Танин вчерашний маршрут. Но сегодня всё было по-другому, и хотя грусть все ещё была в Танином сердце, Славику удалось рассмешить её рассказом о том, как здесь у него ветром выворачивало зонтик. Он очень комично показывал эту борьбу со стихией. И Тане ничего не оставалось, как рассмеяться.
Они сели на небольшой уютный кораблик и поплыли вдоль берега, а затем и отдалились от него. Экскурсовод рассказывал о великолепных зданиях, которые они проезжали, и связанных с ними исторических событиях, и это было так здорово, так хорошо! Солнышко приветливо светило сверху, заставляя её зажмуриваться, и весь мир виделся сквозь полусомкнутые ресницы совсем не таким мрачным, как накануне.
Поездка длилась чуть больше часа, но им хотелось погулять ещё, и они, выйдя на площади возле знаменитого медного памятника Петру, решили взять автобусный тур. Это была прекрасная обзорная экскурсия, автобус останавливался возле главных достопримечательностей – у здания Биржи, напротив шпиля Адмиралтейства и, конечно, у Спаса на Крови. Таня поразилась красоте этого храма.
Он напомнил ей Гауди, и сразу вспомнилось, что ей очень хотелось побывать в парке Гуэля. Автобус уже удалялся, а она все ещё смотрела на высокие, как будто пряничные, купола, и пообещала себе ещё раз вернуться сюда на днях.
Они почти не разговаривали в это утро, только обсуждали виды и болтали о всяких пустяках, но Таня чувствовала, что рана её постепенно заживает. И внимательный взгляд Славикиных тёмно-карих глаз как будто обещал ей, что всё будет хорошо. Пока ещё неясно как, но обязательно будет.
Они вернулись уже после обеда, перекусив в ресторанчике на Невском, где Таня впервые попробовала щучьи пельмешки и угостилась отменным щавелевым борщом. Пельмени и борщ напомнили детство и родителей, и, вернувшись домой, она сразу же побежала всем звонить.
Славик сказал, что он должен съездить к Маше. Перед уходом он позвонил ей, как слышала Таня, и сказал, что им нужно поговорить.
Тане тоже нужно было поговорить со всеми, кому она обещала. Дядя Саша ушел на работу, тётя Валя – в магазин, и квартира замерла, проводив своих хозяев. Дома осталась только Таня.
Родители не отвечали. А Лиза сразу же появилась в камере скайпа. Она внимательно выслушала все Танины горести, задумчиво поднимая брови в том месте, когда Славик оказался Машиным женихом.
– Ерунда какая-то, – пробормотала она, – а ты ничего не напутала?
– Конечно нет! – изумилась её странному вопросу Таня. – Я же тебе говорю, что стояла от них в двух шагах и всё прекрасно слышала. Да и Славик ничего не отрицал.
– Он же хотел поговорить с тобой и всё объяснить. Ты просто его не слушала.
– Конечно, хотел, но что тут объяснять. И так всё ясно!
Ленни приходил потереться о Лизино плечо. Он неодобрительно смотрел на изображение на экране, говорившее голосом их недавной гостьи. Лиза чесала его за ушком, и он, довольный, снова спрыгивал со стола.
На этом их разговор закончился.
Школьная подруга Женя тоже сразу ответила на звонок. Она была очень рада Тане. Оказывается, у Жениного мужа в Питере жила тётя. Женя сказала, что завтра же возьмет выходной и приедет к ней.
Уже под конец разговора с Женей в скайпе вдруг всплыло сообщение от Лёши. Таня нахмурилась. Конечно, нужно с ним поговорить, но не здесь в Питере, а по возвращению обратно. Не хватало только ещё вспоминать о прошлом, когда настоящее так туманно! Попрощавшись с Женей, Таня вздохнула и открыла Лёшино сообщение.
Оно было довольно спокойное и миролюбивое, в нем Лёша сообщал, что очень много думал над их отношениями, и пришёл к выводу, что он был абсолютным ослом. Здесь Таня улыбнулась и подумала, что лучше поздно, чем никогда признать свои ошибки. Дальше он предлагал встретиться и обо всем поговорить. Завершая свое сообщение, Лёша писал, что осознал, что во многом был неправ, и очень хочет извиниться перед Таней. Таня кратко ответила ему, что согласна встретиться. «Надо же как-то по-человечески расстаться”, – Вздохнув подумала она.
Славик вернулся, когда уже начинало темнеть. Небо становилось сначала тёмно-серым, а затем тёмно-синим, и первые звёздочки уже проглядывали сквозь облака, украшая эту синь весёлыми сполохами. Таня включила свет.
Славикины родители ушли гулять, видимо, поэтому, едва войдя в квартиру, он направился в единственную освещённую комнату – ту, в которой сидела Таня. Брови у Славика были нахмурены. Глядя ей прямо в глаза он сказал немного хриплым голосом:
– Таня, я расстался сегодня с Машей.
Это было неожиданно, особенно после того, как Таня уже смирилась с тем, что он и Маша женятся.
Как раз в эту минуту послышался скрип двери, и они поняли, что это Славикины родители возвращаются с прогулки. Больше они эту тему не обсуждали в тот вечер.
Славик
На следующее утро они пошли гулять, как и хотели. Сначала покатались на кораблике. Солнышко старалось во всю – река шла широкими светлыми бликами. Но осень всё равно уже явно чувствовалась в городе – от воды веяло холодом, темнотой и сыростью.
Экскурсовод сообщал им по дороге названия мостов и мостиков, которые они проезжали, вещал о знаменитых местах – вот шпиль Адмиралтейства, видный издалека, вот Биржа, всегда казавшаяся Славику похожей на здание театра.
Он иногда задумывался о том, какого это было бы – расти в Питере, ходить по этим улицам в школу и в магазин за хлебом, и приходил к мысли, что так даже лучше – попасть сюда взрослым и осознанно ощутить всю романтику этого волшебного города, а не принимать, как должное, его северную красоту.
Потом он смотрел на Таню, и думал о том, что влюбился в неё, хотя они росли вместе. И ещё он думал о том, что ему казалось, что он забыл её и разлюбил. Но вот она оказалась снова рядом, и сердце щемит от того, что скоро ей придется уезжать.
Опять расставание! Сколько же можно расставаться? А вдруг оно станет последним, и их история так и закончится ничем?
Много мыслей роилось у Славика в голове в этот день, пожалуй, никогда в последнее время по приезду сюда он так много не думал. С самого первого дня прибытия, всё куда-то помчалось, ускоряя темп, множество событий сменяли одно другое. Славик почувствовал, как будто долго куда-то стремительно летел, а теперь остановился задуматься, куда и зачем. И это были драгоценные минуты, когда он ощутил, что незачем больше бежать, всё, что ему дорого находится рядом, нужно только погрузиться в это ощущение безграничного счастья и довериться ему.
После этого, как будто им не хватило впечатлений, Таня со Славиком решили взять автобусную экскурсию. Они ехали на втором этаже, высоко над проезжающими мимо машинами, и смотрели по сторонам. И Славик будто впервые увидел город Таниными глазами, вобрал все, что любит она – изящную архитектуру, вековые деревья, гладкую поверхность воды, к которой выезжал автобус, когда маршрут поворачивал к Неве.
Нагулявшись и наглядевшись вдоволь, они усталые вернулись домой.
Таня пошла звонить родителям, а Славик вспомнил, что назначил себе важную миссию. Он должен поехать к Маше и поговорить с ней обо всём. Этот разговор виделся не таким уж тяжёлым – Славик всегда чувствовал, что их отношения носят какой-то формальный характер. Он не верил, что Маша любит его, и что он дорог ей всерьёз.
А для самого себя он уже решил, что больше не может с ней встречаться. Если раньше его отношения с Машей ему виделись продуктивными и стабильными, то теперь он понял в чем состояла эта стабильность – эти отношения продолжались, потому что они были нужны друг другу. Это была своего рода сделка. Маша позволяла ему забыть его прежние чувства к Тане.
Именно от обиды на неё он и нашел Машу – полную Танину противоположность. Но, видимо, сердце имеет свою память, а душа живет своей, независимой от ума жизнью, если едва вспомнив о Тане, внутри потеплело, будто оттаял лед, в котором он бережно хранил свою любовь. И оказалось, что не нужно больше ничего замораживать внутри, когда снаружи всё согрето её взглядом. Можно продолжать жить как раньше, и даже лучше, потому что за это время он проверил себя.
Эти мысли придали ему сил, когда он, сосредоточенно собравшись, позвонил Маше.
Славик думал, что Маша занята новым проектом, но на работе он её не застал. Настя, Машина помощница, торопливо сообщила ему, что Маша позвонила ещё утром, и сказала, что в офисе сегодня появляться не планирует.
– А что планирует? – озадаченно осведомился Славик.
– Кажется, сидеть и ждать тебя.
– Ааа… – ещё более озадаченно протянул Славик, поблагодарил Настю и позвонил Маше на домашний.
Маша действительно была дома. Она сообщила Славику, что давно его ждёт.
– Ждёшь меня? А чего? – все больше озадачивался Славик.
– Так у нас же сегодня важный разговор или как? – Маша была сама нежность.
Он представил, как она стоит с трубкой в руке перед зеркалом, произнося эти фразы.
– Ну, так я сейчас приеду, – сообщил Славик.
– Давай-давай! Жду!
Скоро он уже поднимался в лифте к ней на этаж.
Маша открыла ему в каком-то разноцветном шёлковом платье, похожем на халат. Волосы у неё были распущены по плечам, и Славик удивился и стал мучительно вспоминать, что сегодня за дата. Вроде знакомились они в феврале, так что он вроде ничего не пропустил.
Он зашёл в салон и увидел два бокала шампанского на круглом журнальном столике. Эта картина окончательно выбила его из колеи.
Маша ходила вокруг оживлённая и посверкивала на него серебристыми тенями, которые, как ей казалось, нравились Славику. Ему стоило огромного труда ни разу не обмолвиться о том, что на самом деле они ему не нравились совсем.
Уже наступали сумерки, и Маша зажгла светильники над столиком, по обе стороны которого стояли мягкие серые кресла. Славик опустился в одно из них и взглянул на Машу. Весь её вид говорил о том, что она чего-то ждала. Но чего?
– Ты заказала еду? – спросил он осторожно.
– Нет, но если хочешь, мы можем заказать. Может, лучше пойдем куда-нибудь сегодня вечером? – Маша опять как-то заговорщицки взглянула на него.
Славик окончательно смутился. Он не знал, с чего и начать.
– Думаю, сегодня лучше никуда не ходить, – сказал он наконец осторожно.
И Маша с большим энтузиазмом согласилась.
"Ну всё, – приказал сам себе Славик, – дальше уже некуда тянуть. Пора приступать к делу".
И он решительно посмотрел на неё и сказал:
– Я хотел сегодня серьёзно поговорить с тобой.
Маша молчала и призывно смотрела на него. Славику стало как-то неуютно под этим не соответствующим моменту взглядом. Что-то шло не так, а что, Славик не мог понять.
– Мы уже почти два года как встречаемся. Это долгий период. Я считаю, что настало время принять какое-то решение, ведь мы оба понимаем, что уже достаточно узнали друг друга.
Он говорил очень серьёзно и медленно, не желая ненароком задеть Машу неосторожно сказанным словом. Он хотел объяснить ей, что дело вовсе не в ней, она чудесная девушка, очень самостоятельная и современная. Он уже правильно сложил эту фразу в голове, как Маша, не вытерпев явно накопившегося в воздухе напряжения, вскочила и радостно сказала:
– Да уж, речи говорить ты не мастак! – она засмеялась и дальше выдала что-то совсем непонятное. – Ладно, облегчу уж тебе задачу! Я согласна! – и кинулась к нему на шею.
Это было уж совсем неожиданно. Мучительное чувство комичности и трагичности этой ситуации настигло его, и он с ужасом взглянул на неё.
– Маша, с чем ты согласна? – выдавил он наконец.
– Как с чем?! Согласна стать твоей женой!
О, Боги! О святая простота эгоцентризма! Именно концентрация на собственных представлениях об этом мире приводит к нашей полной отстранённости от реальности и отрыву от неё.
Славик чувствовал, как бледнеет и не может сдержать разочарованного возгласа. Ему стоило огромных усилий спокойно отстранить Машу и усадить её обратно в кресло. Сам он встал рядом и положил руку ей на плечо.
– Маша, прости меня, если я ввёл тебя в такое заблуждение. Я хотел сказать совсем другое. Совсем, совсем другое, – медленно, почти по слогам сказал он.
И тут она поняла. Сначала она замерла и растерянно посмотрела на него, а потом слезы брызнули у неё из глаз. Она сбросила его руку со своего плеча и разрыдалась.
Славик растерянно моргнул и, кажется, открыл рот, чтобы что-то сказать, но через мгновение понял, что забыл его закрыть, так ничего и не произнеся.
Потом он устало опустился в соседнее кресло и внезапно почувствовал, как все силы оставили его. Такого поворота событий он не ожидал.
В это время Маша резко подняла залитое слезами лицо и выкрикнула, сильно наклоняясь к нему вперед:
– Никто никогда не будет тебя любить так, как я!
Это было ещё более неожиданно. Маша плакала напротив него в кресле, опустив голову на сложенные перед собой на столике руки. Он силился вспомнить, видел ли он её когда-либо вообще плачущей, и не мог.
– Маша, – позвал Славик.
– Уйди и оставь меня в покое!
Кажется, у неё начиналась истерика.
– Я принесу тебе воды.
Он встал и медленно пошёл на кухню. Какое-то облегчение вдруг опустилось на него откуда-то сверху, будто он освободился от тяжкого бремени, которое взвалил на себя очень давно, и так привык к нему, что не замечал его тяжести. А тут внезапно новая, забытая волна лёгкости прошлась по всему телу, как бы проверяя, что он жив, здоров и готов радоваться жизни.
За спиной послышались всхлипы. Это Маша пришла за ним на кухню. Она стояла на пороге с распухшими глазами и зло смотрела не него.
– Это всё из-за неё! – крикнула она.
– Из-за кого? – не понял Славик.
– Из-за этой твоей израильской подружки! Я видела, как она на тебя смотрит!
– А как она на меня смотрит? – поразился Славик.
Но Маша махнула на него рукой и вышла.
Славик медленно налил воду в стакан и так же медленно поднял голову. В окне он увидел своё собственное отражение. "А как она на меня смотрит?" – спросил он у этого отражения. Он вспомнил Танин взгляд обращённый к нему – спокойный и внимательный, и ему вдруг стало тоже спокойнее на душе. Он понял, что поступил правильно, придя сюда и сказав всё, что должен был сказать. Он медленно выпил воду, потом опомнился и налил ещё один стакан.
Он вернулся из кухни и поставил стакан на столик рядом с Машей.
– Прости меня, пожалуйста. Я думаю, лучше нам расстаться сейчас. Я не хочу морочить голову ни тебе, ни себе. И Таня здесь ни при чём.
Маша подняла лицо с внезапно ставшими сухими глазами. Слёзы, как по команде, перестали течь.
– Когда-нибудь ты очень пожалеешь об этом, – сказала она, – но будет уже поздно. Боже, а я шампанское приготовила, думала, ты придёшь делать мне предложение!
– С чего ты вообще это взяла? – изумился Славик.
– Ну, ты же сказал, что нам надо серьёзно поговорить!
Он промолчал и только подумал, чего же только может придумать сконцентрированный только на себе человек.
– Маша, я от всей души желаю тебе счастья, – сказал ей Славик наконец.
Она лишь недовольно махнула в его сторону рукой.
Он очень тяготился создавшейся ситуацией,
не знал что ещё сказать, поэтому, не придумав больше ничего, вышел из комнаты, аккуратно снял куртку с вешалки в прихожей и, ступив за дверь, так же аккуратно закрыл её за собой.
Он вышел на улицу. Уже начинало темнеть, и на тускло-синем небе начинали проглядывать первые звёзды. Он вдохнул как можно больше воздуха и поразился тому, какой он чистый и свежий. Кажется, что он уже давно так свободно и глубоко не дышал, как человек, совершивший честный и правильный поступок. Сколько можно обманывать себя и Машу? Улыбнувшись, Славик подумал, что долго бы ещё так обманывался, если бы не Таня. Она снова появилась в его жизни и все расставила по местам.
Удивительным образом события происходили в правильной последовательности и оставляли след удовлетворения в душе. Почувствовав рядом её присутствие, ощутив заново себя, он понял, что в его сердце нет места лжи. Она просто не может там больше находиться, потому что будет уныло напоминать каждый раз при каждой неискренне сказанной фразе, насколько жалкой будет его дальнейшая жизнь, если он и дальше будет так заблуждаться.
Славик шёл по осенней улице, и жёлтые листья кружили вокруг него хоровод. Уже совсем стемнело, когда он добрался до дома. Славик поднял голову и увидел, что свет в окне его комнаты горит, как маяк, возвещая, что он на верном пути.
Мама с папой ушли гулять, и Славик думал, что он расскажет обо всём Тане наедине. Но только он хотел бросить несколько ничего не значащих фраз, чтобы начать разговор, как послышался звук открывающейся двери – родители вернулись.
– Таня, я расстался сегодня с Машей, – всё-таки успел сказать Славик и умолк.
Таня застыла и посмотрела на него.
Больше уже он ничего не говорил. Родители вошли в квартиру. Они ходили в Михайловский парк, благо что до него можно было дойти пешком. Они радостно раздевались в маленькой прихожей, а увидев Славика с Таней, сказали, что принесли им варёной кукурузы.
Сидя на зелёном диване в зале, придвинув поближе завёрнутые в фольгу куски кукурузы, они грызли их, посыпая солью и обжигаясь. Кукуруза была ещё горячая.
Всё это время Славик бросал быстрые взгляды на Таню, чтобы понять, что она думает, и досадуя на то, что не успел с ней поговорить.
Уже поздно вечером, когда все разошлись по своим комнатам спать, Славик столкнулся с отцом на кухне.
– Папа, ты был прав, – сказал ему Славик. – Я поступил очень необдуманно, позвав в гости Таню, не расставшись с Машей. Сегодня я исправил эту ошибку.
Кажется, папа взглянул на него с интересом, по крайней мере, так показалось Славику при свете кухонной лампы.
– Ну, если ты чувствуешь, что поступил верно, – ответил папа, – то молодец, сынок. – Он замолчал и испытывающе смотрел на Славика.
Славик тоже помолчал, а потом сказал:
– Я чувствую, что поступил верно, но не ожидал такой реакции с её стороны. Дело в том, что она подумала, будто я пришёл делать ей предложение. Как она могла такое подумать? Ведь мы же никогда особо не ладили.
– Да, но она об этом не догадывалась, – мягко и примиряюще ответил ему папа, и Славик в который раз удивился, насколько его родители всё замечают и понимают.
– Ну, ничего, не расстраивайся. Она ещё встретит подходящего именно ей человека, – сказал папа.
На этом инцидент был исчерпан, и Славик вновь почувствовал лёгкость, приятную до головокружения, заново осознав, что завтра ему не нужно звонить Маше или избегать её звонков, потому что жаль её и не хочется её расстраивать неминуемым расставанием.
Как будто сложился пазл, который Славик пробовал собрать много времени, в нём не хватало последних нескольких кусочков. Теперь всё было решено. Какое облегчение! С этой мыслью он пошёл спать в тот вечер.
Таня
Неожиданное продолжение последовало поздно ночью, когда Таня уже спала. Она проснулась от неясного света, и поняла, что это экран её телефона зажёгся в темноте комнаты. Она подумала, что родители написали ей что-то, и открыла папку сообщений. Со сна, она не сразу поняла, в чём дело, и подумала, что кто-то ошибся.
Ей были присланы сообщения с незнакомого номера. Одно из них гласило: "Ты всё равно не сможешь быть счастлива с ним, разрушив нашу любовь". Таня растеряно открыла следующее сообщение, такого содержания: "И это называется женская солидарность?". Таня удивилась ещё больше. И только последнее послание разъяснило тайну его отправителя, вернее, отправительницы. Таня прочитала: "Это Маша. Микрюков дал мне твой номер".
Таня в изумлении выключила телефон и села на кровати, перебросив волосы на спину. Сна как не бывало. Боже, так Маша считает, что это она причина их расставания со Славиком? Как же могло так получиться? Ведь она как раз наоборот, смирилась с неизбежным, решив не стоять у Маши на пути.
Если бы Маша не подписалась в последнем сообщении, Таня ни за что не догадалась бы сама, кто ей пишет. Этот импульсивный поступок так не шёл тому образу, который составила Таня об этой успешной бизнесвумен! Маша казалась ей взрослой и независимой, такой уверенной в себе! А эти сообщения были просто ребячеством.
Не зная, что и думать, Таня все же решила оставить всё до утра, и снова легла спать.
На следующий день Таня со Славиком отправились на встречу с Женей. Женина тётя жила где-то в другом районе, поэтому они договорились встретиться возле станции метро «Площадь Восстания».
Запах метро! С каким забытым удовольствием вдохнула Таня этот полузабытый запах! Она наткнулась на него случайно, носом, как будто нырнула в знакомый мир. В Израиле не было метро. Она помнила этот запах ещё по Ташкенту.
– Что это? Где-то рядом метро?
– Ну да, станция Восстания, – ответил Славик с удивлением.
Таня не знала, стоит ли говорить Славику о её ночных бдениях и их причине, и потом решила промолчать. Она рассудила, что вдруг совсем скоро, когда она уедет, а может даже раньше, Славик с Машей снова помирятся, и тогда уже Маше будет очень неудобно за то, что она в отчаянии писала Тане ночью.
Они стояли и смотрели по сторонам, и совершенно пропустили Женю, пока та хохоча и взвизгивая не обняла Таню сзади за плечи. В скайпе Женя казалась взрослее и серьёзнее, но вживую оказалась совершенно такой же, как была раньше – высокой, улыбчивой, немного полноватой, только волосы отросли. В школе Женя всегда носила очень короткую стрижку, под мальчика, но выйдя замуж, отпустила каре. Это каре ей очень шло и делало её похожей на младшую сестрёнку Ксюшу.
С неё Женя и начала рассказ. Оказывается, Ксюша тоже в Москве, она мечтает о карьере то ли манекенщицы, то ли актрисы – ещё пока не решила. Пока она закончила курсы маникюра. Таня улыбалась, слушая её рассказ, вспоминая Ксюшу, Жениных родителей, их дом в Ташкентской махалле.
– Кстати! Вот новость – Ксюша выходит замуж! И знаете за кого? За Артёма!
– За нашего Артёма? – удивилась Таня.
Они все переглянулись.
– Да, они уже давно встречаются, – продолжала Женя. – Если хотите, приезжайте на свадьбу в феврале!
Таня не верила своим ушам! Артём женится на Ксюше! А она привыкла представлять её себе маленькой сестрёнкой Жени с таким же круглым лицом, полными губами и каре!
Славик тоже внимательно слушал. Потом он рассказал про себя. Про Таню они оба всё знали. Похоже, Женя всё-таки была удивлена тем, что Таня приехала к Славику в гости, хотя во время разговора в скайпе не подала виду. Может, дело было в том, что Славик изменился после школы? Он уверенно шагал рядом с Таней, а на светофоре даже взял её под локоть. Женя наблюдала за ними с интересом.
Она была в светлом длинном плаще и сыпала историями про маленькую дочку. Этим она казалась Тане и Славику намного старше их самих. Впрочем, Женя же вышла замуж сразу же, как закончила в Ташкенте пищевой техникум, она была кондитером. Тане тогда казалось, что лучше бы Жене поступить в университет, получить высшее образование и стать, например, учительницей. С её лёгким терпеливым характером и любовью к детям это было бы самое то. Но Женя ушла от них в девятом классе, познакомившись с Сеней.
Таня не знала, кем он был по профессии. Он был старше Жени, и у них была пасека. Оказывается, в Москве Сеня тоже открыл своё дело – он продавал мёд, который собирал отец. Они с Женей собирались открыть свою кондитерскую и кафе.
Это были удивительные планы. Тане казалось, что Женя очень уверенно чувствует себя в Москве. Они с Сеней были такие простые и такие свои, что она поняла, что соскучилась, о чём сразу же и сказала ей. Женя засмеялась и пригласила Таню в гости в Москву.
– Может быть, в следующий раз, – благодарно улыбнулась Таня.
В этот день они решили пойти в Эрмитаж. Выяснилось, что Женя в Эрмитаже тоже не была.
Подходя к огромному, величественному зданию музея, они увидели Петра и Екатерину, которые позвали их фотографироваться. Сначала сфотографировались все вместе, а потом, когда августейшие особы удалились мерным шагом, держась за руки, они фоткали друг друга, и Таня подумала, что у неё появилась первая фотография в Питере вдвоём со Славиком.
Они прошли внутрь, полюбовались роскошной лестницей, и пошли по залам. Все было интересно Тане – и макеты рыцарей в полный рост в Рыцарском зале, и уютная, вся из дерева, библиотека Петра, и предметы быта древних племён Алтая, и, конечно, Малахитовая гостиная.
Будучи на три четверти русской, воспитанная на русской культуре, Таня впервые попала на историческую родину.
Она привыкла к тому, что исторической родиной евреи называли Израиль, но раз в ней течёт и русская кровь, то она тоже имеет прямое отношение к этому городу Пушкина и Достоевского, где старина на каждом шагу, и все так знакомо по книжкам, по фильмам. Таня заново влюблялась в эту культуру и в свой родной язык. Она осталась очень довольна этой прогулкой и про себя улыбалась, видя как Женя всё порывается спросить о том, какие отношения у неё со Славиком, но не решается сделать это в его присутствии.
В обед они вышли перекусить и зашли в ресторан прямо на Невском. Там поддерживалась атмосфера советской эпохи, звучали песни в исполнении Муслима Магомаева и Анны Герман, в общем, это было отличное место поностальгировать. Видимо, поэтому было так много людей пожилого возраста. Их же привлекло меню, обещавшее бефстроганов и блины с красной икрой.
Они сидели, болтали, вспоминали школу, уплетали блинчики, и жизнь казалась такой простой и понятной, потому что уехав в другую страну они попали в ту же среду, в которой выросли.
Вечерело, и Таня со Славиком проводили Женю до метро – ей нужно было вернуться к тёте за вещами и уезжать обратно в Москву.
По дороге обратно, в молчании перебирая воспоминания уходящего дня, Славик вдруг нарушил тишину:
– Кажется, Женя была немного удивлена тем, что решив приехать в Россию, ты остановилась у меня, а не у неё.
– Ну, мы же всегда дружили, – ответила Таня. – Нет ничего удивительного в том, что я приехала тебя навестить. К тому же, у неё небольшая квартира, в которой они живут вдвоём с маленьким ребенком.
Славик помолчал. Потом, видимо, решился, наконец:
– Таня, я начал тебе рассказывать вчера о том, что расстался с Машей.
– Да, я помню, – спокойно ответила Таня.
– Я хотел сказать тебе, что очень скучал по тебе ещё в Ташкенте, когда ты уехала.
Таня молчала, она смотрела на него во все глаза. Ей очень не хотелось услышать, что если бы она не приехала так неожиданно, Славик был бы счастлив с Машей.
– Так вот, я хочу продолжать с тобой общаться. Может, мы сможем встречаться чаще. Как ты думаешь?
– Я думаю, что это непросто – мы живем в разных странах. Послушай, – сказала вдруг Таня. – Мы не должны торопиться. Может быть, твоё расставание с Машей было импульсивным и слишком быстрым.
Вспомнив ночные сообщения, Таня добавила:
– Мне кажется, Маша любит тебя. Мне бы очень не хотелось думать, что мой приезд как-то повлиял на ваши отношения. Я не хочу вставать между вами. Ведь мы с тобой друзья. Я хочу, чтобы ты был счастлив.
Славик смотрел на неё как-то ошарашенно. Он даже остановился на минуту. Тане тоже пришлось остановиться.
– Таня, мое расставание с Машей было абсолютно трезвым и обдуманным поступком. Я расстался бы с ней в любом случае, неважно, как повернулись бы события. Я хочу, чтобы ты знала, что даже когда ты скоро уедешь, я всё равно буду надеяться, что мы больше не будем теряться.
– Конечно, мы больше не потеряемся. Я просто не хочу мешать твоей жизни.
Он ещё сказал что-то о том, что хочет, чтобы они встретились опять, но Таня уже приняла решение. Она скоро уедет, именно тогда и будет понятно, расстались ли Славик с Машей из-за неё, и тогда они снова продолжат общаться, или же их отношения естественным образом достигли своего финала.