Надежда Духовная
Бугенвиллея цвета фуксии
– Короче, – продолжала она, – наши два орла конкурс объявили на перевод стихов.
Двумя орлами Лена законспирировано называла новых американских менеджеров. Весь январь эти джентльмены занимались тренингом сотрудников отделов продаж и связи с общественностью. А теперь, видимо, обратили взоры в сторону Риты и её подчинённых. Оказывается, они взяли пробный проект на перевод поэзии – что-то, чем их издательство никогда раньше не занималось.
– И что за конкурс? – поинтересовалась Таня.
– Нужно перевести два коротеньких стишка с английского на русский, – трагическим голосом сообщила Лена. – Готовый перевод нужно выслать Кортнину до конца рабочего дня. И я чувствую, что не справлюсь.
– Ну, удачи тебе, – пожелала Мор.
Она не представляла, зачем Лена им всё это сообщает.
Но Лена не уходила. Она села на краешек стола Мор и остановила молящий взгляд на Тане:
– Я подумала, может, ты мне поможешь?
– Я? – удивилась Таня.
– Ну, да, ты же говорила, что умеешь переводить.
Дело приобретало интересный оборот. Лена вытащила из кармана юбки сложенный вчетверо листок бумаги и раскрыла его. Мор с Таней вытянули шеи. На листке было напечатано разосланное Ритой сообщение по электронной почте, а в нём – два стихотворения на английском языке.
– Короче, – опять затараторила Лена громким шёпотом, – я это оставлю тебе.
В ту же секунду она быстро встала со стола и убежала.
Таня прочитала первое стихотворение. Оно и в самом деле было коротеньким – всего четыре строчки:
Translators have but two regrets:
When we hit, no one remembers,
When we miss, no one forgets.
Таня оторвалась от листка и посмотрела на Мор.
– Ты хочешь перевести это вместо Лены? – поинтересовалась та.
– Я не знаю, – пожала плечами Таня.
Внутри у неё происходила борьба, и одна навязчивая идея требовала внимательного обдумывания.
– Лена рассказывала мне, что ты просилась в Ритин отдел, а она тебя не взяла, – неожиданно отвлекла её от этих мыслей Мор.
– Ну, да, -Таня отвела взгляд.
Она не знала, что так много людей вокруг знают эту историю. Мор тем временем продолжала:
– Мне кажется, если ты до сих пор хочешь заниматься переводами, ты должна сама участвовать в конкурсе.
– Ты так думаешь?
Таня вдруг почувствовала сильную усталость. Она вспомнила тот день, когда Рита смотрела на неё холодным острым взглядом. Мор наклонилась к ней ближе и, внимательно глядя на неё из-за больших очков, тихо сказала:
– Лена держится в отделе Риты только за счёт её помощи. А теперь она вообще боится, что новое начальство разберётся в том, что она не сильна в переводах, и уволит её. Мы с Ритой тоже раньше дружили. Только у нас с ней разные представления о дружбе.
Таня удивилась. До этого Мор никогда не была с ней так откровенна. Она предпочитала держаться особняком и, казалось, ничего её не интересовало.
– Я думаю, что попробую ещё раз, – наконец сказала Таня, тронутая участием своей коллеги.
– Конечно, а это мы потом обсудим, – Мор кивнула на открытый в компьютере документ.
Таня решительно встала и прошла на свое место. Она открыла новый текстовый документ, с которыми практически не работала здесь, в издательстве, и задумалась.
У них в университете была очень хорошая учительница по художественному переводу. До преподавания в университете она работала синхронным переводчиком в ООН. У Тани были неплохие переводы, в том числе и стихов. Что она хорошенько уяснила ещё тогда, на курсе, было то, что объёмы оригинального текста и переведённого редко когда совпадали. С поэзией же было и того сложнее – иногда приходилось менять размер строфы.
Таня вздохнула и принялась за дело. Скоро в новом текстовом документе были напечатаны следующие строки:
Нет у него ни друзей, ни защитников.
И успехов никто не запомнит в труде.
Но от взгляда толпы не укроется критиков,
Если вдруг он оступится где.
– Ну, что? – раздался вдруг совсем рядом, над ухом чей-то свистящий шёпот.
Таня вздрогнула от неожиданности. Это была Лена. Низко наклоняясь над Таниной головой, и откидывая со лба светлые волосы, она закрыла собой всё поле зрения.
– О, я вижу, есть успехи! – бесцеремонно заглядывая в Танин монитор, обрадовалась Лена. – Молодец!
– Да, я перевела первое стихотворение, – собираясь с мыслями сказала Таня.
– Классно! Пришлёшь мне его по почте? – Лена выпрямилась и собиралась уже уходить.
– Подожди, – остановила её Таня.
Лена остановилась.
– Что? Только никому не рассказывай! – тут же зашептала она и обернулась вокруг, проверяя, не слышат ли их.
– Я решила послать этот перевод от своего имени, – тихо, но твёрдо сказала Таня.
Она смотрела Лене прямо в глаза. Та замерла в удивлении и открыла рот.
– Ты что! – в ту же секунда Лена опять оказалась рядом с Таней.
Её взгляд предостерегал и гипнотизировал. Наклоняясь ещё ниже, она опять торопливо зашептала:
– Никто вообще не должен знать, что я послала тебе эти тексты! Это же внутренний конкурс, он касается только работников нашего отдела!
– Я уже всё решила, – также тихо и твёрдо ответила ей Таня.
Тогда Лена недовольно скривив рот схватила листок с заданием, кинула на Таню немой укоряющий взгляд и скрылась за дверью. Она не знала, что текст второго стиха уже был напечатан Таней во втором документе.
Незадолго до окончания рабочего дня, Таня выслала оба документа на электронную почту Кортнина.
На следующее утро в офисе царил ажиотаж. Когда Таня переступила порог офиса, то увидела стайку сотрудниц переводческого отдела, стоящих кружком вокруг Эллы. Они что-то оживлённо обсуждали и смолкли, когда Таня, расстёгивая на ходу куртку и спешно поздоровавшись со всей группой, проходила мимо.
– Таня! – окликнула её Элла.
Тане показалось, что секретарша смотрит на неё с интересом.
– Да? – Таня поняла, что тихо прошмыгнуть мимо не удастся.
– Кортнин просил зайти к нему, когда ты придёшь.
– Хорошо.
Таня почувствовала, как сильно забилось сердце. “Что-то будет!” – подумалось ей.
Мор выглянула из-за перегородки своего кубика, как только Таня вошла в зал отдела оформления.
– Таня, привет! Тебя Кортнин искал.
– Да, знаю. Я уже иду.
Таня оставила сумку и куртку и пошла к Кортнину, который теперь обитал в кабинете Ронни. Дойдя до двери в знакомый кабинет, Таня постучала.
– Войдите, – ответили ей по-английски.
Таня вошла. Майкл Кортнин был не один. Его неразлучный коллега, Джереми Вайс, сидел тут же. Они оба обернулись, когда Таня вошла.
– Доброе утро, я – Таня из отдела оформления. Вы меня вызывали, – представилась им она.
– Проходите, пожалуйста, – пригласил её Майкл.
Тане показалось, что эти двое тоже разглядывают её с интересом. Она смотрела на них во все глаза. Таня никогда ещё так близко с ними не общалась, только на официальных собраниях в числе остальных сотрудников издательства.
Она села на свободный стул возле стола Майкла. На другом таком же стуле сидел Джереми.
– Видите ли, Таня, – начал Майкл, – мы проводим конкурс на лучший перевод стихов среди наших сотрудников. Мы думали, что участвовать будут только сотрудники отдела переводчиков. Но вчера я получил Ваш текст.
Он помолчал и выжидательно взглянул на Джереми. Тот, как будто дождавшись своей очереди, заговорил:
– Мы не будем спрашивать у Вас, как к Вам попали тексты конкурсных стихов, хотя у нас уже был неприятный инцидент с утечкой информации. Но это вина руководства, а не Ваша. Мы хотели спросить Вас о другом.
Он замолчал и внимательно посмотрел на Таню.
– Да, пожалуйста, – ответила та.
– Скажите, Вы сами переводили эти стихи?
– Да, сама.
– Видите ли, мы сегодня соберём всех сотрудников и прочитаем лучший вариант перевода. Мы считаем, что это Ваш перевод.
Таня улыбнулась. Тогда оба американских менеджера тоже заулыбались, и Майкл спросил:
– Скажите, пожалуйста, Вы готовы работать над новым пробным проектом переводов? Тогда Вам придётся перейти в другой отдел.
Тане показалось, что её захлестнула горячая волна безграничного счастья. Вот уже много месяцев она мечтала попасть в отдел переводов. Наконец-то эта мечта сбудется!
– Я с радостью приму участие в этом проекте, – сказала Таня и сама услышала, как по-новому, радостно прозвенел её голос.
– Отлично, тогда мы договорились! – вставая со своего места, сказал Джереми.
Они оба пожали ей руку, и Майкл добавил:
– Общее собрание состоится сегодня после обеда. Вы получите приглашение по почте.
Таня поблагодарила их и вышла. С новым чувством удовлетворения и радости она шагнула за порог кабинета Майкла. Она дошла до своего места и подумала о том, что всё не зря, и жизнь её меняется в лучшую сторону.
Она едва дождалась двух часов пополудни, когда пришло письмо с приглашением на собрание по электронной почте. Оно было разослано всем сотрудникам. Мор сразу же высунула голову из-за своего кубика. Она увидела Танино выражение лица, и, кажется, Таня в первый раз за всё время своего пребывания в отделе иллюстрации увидела, как Мор улыбается.
– Тебя можно поздравить? – спросила она.
– Кажется, да, – ответила Таня.
– Ну, что ж, тогда я думаю, пора собираться.
Они пошли в зал для общих собраний, где уже сидело довольно много народа. Лена с Ритой сидели в самом первом ряду. Они синхронно повернули головы в Танину сторону, также синхронно отвернулись, увидев её и принялись шептаться. Но Таню это мало интересовало. Она смотрела, как все рассаживаются, как последними входят Майкл, Джереми и Яков и проходят вперед.
Яков выступил первым, как обычно. Он сказал, что в их организации ожидается реорганизация. Люси обрадованно захлопала шутке своего непосредственного начальника. Майкл улыбнулся в усы.
Они с Джереми следующими вышли и встали перед всеми.
– Здравствуйте, дорогие друзья, – начал Джереми, – как вы уже все знаете, наше издательство берётся за крупный проект перевода поэзии. Мы проводили конкурс среди наших сотрудников, чтобы определить, кто будет участвовать в проекте. Довольно неожиданным образом было обнаружено, что не все сотрудники, которые обладают талантом перевода, работают в соответствующем отделе. Так, например, победителем вышла Таня из отдела оформления. Таня, прошу Вас встать.
С громко бьющимся сердцем Таня поднялась и увидела, как все головы повернулись в её сторону. Она благодарно кивнула и села.
– А теперь, – продолжал Джереми, – позвольте зачитать вариант перевода победительницы нашего конкурса. Для тех из наших сотрудников, кто не участвовал в нашем соревновании и не знаком с текстом стихов, я, с вашего разрешения, прочту оригинал.
Он достал из кармана брюк белый листок бумаги и начал читать:
Reason
For every burden that we bear,
For every sorrow, every care,
There is a reason.
For every grief that bows the head,
For every tear-drop that is shed,
There is a reason.
For every hurt, for every plight,
For every lonely pain racked night,
There is a reason.
But if we trust God as we should
All must work out for our good.
He knows the reason.
Затем в полном молчании, Джереми оглядел аудиторию и продолжил:
– А теперь мой коллега Майкл прочтёт вариант перевода на русский, победивший в нашем соревновании.
Майкл встал рядом с Джереми и тоже достал из кармана листок бумаги. Скользя взглядом по поверхности листа, он прочёл строчки, которые Таня написала накануне:
Причина
На каждый наш крест, что по жизни несём,
Тепло и заботу, в пути что найдём –
На всё есть причина.
На радость и горе,
На слёзы и ссоры –
На всё есть причина.
И раны, и бедствия – всё нам не зря.
Не зря одиноким застанет заря,
На всё есть причина.
Но если Всевышнему вверишь судьбу
И примешь, как должное, долю свою,
Увидишь, как путь тебя к счастью ведёт.
Хоть мучит, но учит и позже спасёт.
Ведь Он знает причину.
Неожиданно послышались аплодисменты. Невысокий смуглый парень из отдела переводчиков, сидевший где-то впереди, привстал со своего места и с сильным французским акцентом громко сказал на иврите:
– Даже я, не зная русского языка, слышу, что рифма очень удалась.
Люди в зале заулыбались и повернулись в Танину сторону. Послышались слова одобрения. Тане стало неловко. Затем Майкл и Джереми также зачитали варианты на второе и третье место. Они объявили, что в проекте будут участвовать трое, и Таня в их числе.
Затем со своего места встала Рита и тоже вышла вперёд. На пару с Джереми она зачитала переводы на иврит и французский, но Таня уже ничего не слышала. Она так долго мечтала об этом дне, а сегодня её мечта сбывалась у неё на глазах.
В этот же день она переехала в отдел Риты. Он оказался довольно большим. В нём одновременно работало около пятнадцати человек. Как потом выяснилось, были ещё сотрудники, которые работали из дома. Фрилансерами также были несколько редакторов и корректоров.
Высокий худой парень из отдела технического обслуживания пришёл налаживать Танин компьютер. Таня же, получив передышку, познакомилась ещё с двумя сотрудницами, с которыми должна была работать над новым проектом. Девушка в джинсах и свитере, с тёмными волнистыми волосами, собранными в высокий хвостик на затылке, представившаяся Дианой, позвала Таню к себе в кубик. Там сидела ещё одна девушка, тоже брюнетка. Присмотревшись, Таня разглядела у неё на голове парик. Девушка была соблюдающей религиозные традиции, о чём свидетельствовала её одежда – юбка, прикрывающая колени, и блузка с длинным рукавом.
– Привет, я – Дина, будем знакомы, – сказала девушка в юбке.
Так Таня познакомилась с обеими коллегами, отношения с которыми со временем переросли в крепкую дружбу. Как будто по заказу, они были примерно одного возраста, имели гуманитарное образование, а самое главное – испытывали большой интерес к своей работе, друг другу и со временем стали практически неразлучны.
Их проект продвигался довольно споро. В тот год их издательство решило выпустить целую серию стихов иностранных авторов. Задумка была в том, чтобы не переиздавать существующие переводы с имеющимися иллюстрациями, а перевести и проиллюстрировать всё своими силами. Поэзия переводилась не только на русский, но и на иврит, английский, французский и арабский. Это был довольно крупный проект, и работа во всех отделах закипела.
Очень скоро Таня поняла, какие ступени иерархии образовались в издательстве “Контекст”. Их американские менеджеры продолжали наезжать раз месяц в Тель-Авив. Работу на местах ежедневно курировали главы отделов: Мор вела отдел оформления, Рита главенствовала над отделом переводов, существовал ещё отдел продаж во главе с Данни, отдел службы по связям с общественностью, технический отдел Алекса и другие сотрудники, присутствующие в издательстве в единственном числе и не относящиеся к какому-либо отделу.
Что касается переводчиков, то Рита очень скоро нашла себе заместителя, и никто не удивился, когда эту должность заняла Лена. Народ перешёптывался и обсуждал это решение. Ведь были сотрудники, которые проработали в отделе дольше, и знание языков у них было намного лучше. Но Рита, предвидя вопросы, объявила, что главными качествами, которыми должен обладать её заместитель, были ассертивность и умение брать на себя ответственность. Этими качествами с лихвой обладала Лена.
Она понимала свои обязанности очень своеобразно, и к каждому сотруднику у неё было свое отношение.
С Дианой и Таней Лена соблюдала нейтралитет. Дину же она откровенно невзлюбила. Скорее всего, поводом для этого послужил Динин язычок. Именно Дина громче других удивлялась Лениному скорейшему продвижению по службе. Дина уже работала с Леной над другими проектами и была лучше, чем кто-либо осведомлена о компетентности Лены, как переводчика.
Риту Лена боготворила. То и дело слышалось ”Рита сказала…”, “я спрошу у Риты”. Когда они собирались тесным кружком обсудить проделанную за неделю работу, связанные с этим вопросы и предложения, Лена всегда приносила два стула – для себя и Риты. Она садилась бок о бок с начальницей и, казалось, отслеживала её реакцию на слова и поведение других сотрудников. И действовала в зависимости от того, одобряла ли Рита чьё-то предложение или отклоняла его. И даже слабое знание иврита не мешало Лене чувствовать себя среди сослуживцев, как рыба в воде.
Но не обходилось и без промахов. Как-то раз Лена пришла к ним, чтобы рассказать о нововведениях. Отныне им нужно будет посылать Лене в конце дня отчеты о проделанной работе. А также не обращаться с каждым вопросом напрямую к Рите, а сначала обсуждать любые непонятные моменты с Леной. Таня, Диана и Дина переглянулись. Такая ступенчатость иерархической лестницы грозила усложнениями и распространенной проблемой, известной в народе как “испорченный телефон”. Но спорить было как-то не с руки, уж очень уверенно объявляла об этих новшествах Лена. Она не приглашал к обсуждению, и не собиралась выслушивать отзывы. Она констатировала факт.
Буквально через месяц, когда Лена заболела, Таня отправилась к Рите, чтобы спросить, кому же теперь отправлять ежедневный отчёт, может, самой Рите. Последующий диалог многое объяснил в поведении Лены за последнее время.
Сведя брови к переносице, как каждый раз, когда она слышала что-то неожиданное, заставляющее её останавливаться и недоумевать, Рита спросила:
– Какой отчёт?
– Тот самый, который мы все трое посылаем Лене в конце дня, – удивилась в свою очередь Таня.
– А кто вам сказал его посылать? – продолжала допытываться Рита тоном человека, разговаривающего с малым ребёнком.
– Лена и сказала.
– А-а-а-а. Ну, можете мне прислать.
Таня поняла по Ритиному лицу, что та не заинтересована продолжать разговор, но ей всё-таки нужно было выяснить до конца свои дальнейшие действия.
– Так теперь всё время, пока Лены не будет, присылать отчёты тебе? – уточнила Таня.
Рита, видимо, раздражаясь от такой настойчивости, быстро тряхнула головой, как будто прогоняя назойливую муху, и также быстро произнесла:
– Нет, ты знаешь, вы можете не посылать никаких отчётов. Понимаешь, каждый сотрудник на руководящем посту по-своему рассматривает свои обязанности. Насколько мне известно, указание посылать такие отчёты никогда не поступало.
Видимо, Рита уже представила себе объём сыплющихся в её почту отчётов в конце каждого дня.
Таня ушла от начальницы с чётким ощущением, что Лена просто придумала это задание для них, чтобы почувствовать собственную важность. Она поделилась этим соображениями с Дианой и Диной, и вместе они пришли к выводу, что, скорее всего, Таня права.
Во время совещаний Таня, Диана и Дина садились вместе. Иногда Тане казалось, что переводчики составляют какой-то единый фронт, которому приходится защищать свою точку зрения и держаться заранее выбранной линии поведения. Бывало так, что чувствовалось, если фраза будет сказана недостаточно уверенным голосом, то ей не поверят или не примут всерьёз. Реплики во время обсуждений лучше было подавать убеждающим тоном, твердо смотреть в глаза собеседнику и не “юлить”, как это называла Рита. Этому всему сотрудники отдела переводов учились на собственном опыте.
Время от времени Тане казалось, что в определённые дни Рита просто была настроена на то, чтобы спорить и доказывать, что чей-то перевод никуда не годится, и нужно всё переделывать заново.
Особенно часто от вспышек недовольства начальницы страдали переводчики французского. Наверно, потому что не до конца уяснили себе девиз этого отдела, который гласил: “Начальник всегда прав”.
Сосредоточенно сдвинув на переносице чёрные брови на смуглом лице и глядя Рите прямо в глаза, Галит, тщательно подбирая слова на иврите и переглядываясь со своими коллегами, очень часто была вынуждена защищать свою версию перевода. В такие минуты, обе с насупленными бровями, они казались зеркальным отражением друг друга.
Казалось, было бы логично то, что глава отдела должен знать большинство языков перевода, чтобы определить качество работы. Рита действительно знала французский, но очень слабо, и ничего, казалось, не могло убедить её в обратном, если она утверждала, что “строчка не звучит”.
Редактор французского языка, он же редактор арабского и иврита, Моше, который, в отличие от Риты, в большинстве случаев был согласен с переводчиками французского, появлялся в таких случаях на их собраниях и авторитетно заявлял, что он пропускает тот или иной перевод, ему он “звучит”. Он оглядывался на роптавших переводчиков французского, и бросал пару ободряющих фраз на их родном языке, подтверждая своё мнение. Моше был выходцем из Марокко, и знал в совершенстве три языка.
Галит, обретя необходимую поддержку в лице редактора, обращала возмущённый взгляд на Риту, но та была непоколебима. Она открывала словарь и потрясала найденной страницей, где было написано, какие нюансы имеют то или иное слово или фраза. И если то самое значение, использованное переводчиками французского, в словаре отсутствовало, то перевод приходилось переделывать.
Таня с Дианой, которые тоже знали французский и могли следить за этими перепалками, были молчаливо солидарны с Галит и её коллегами. Но однажды настал такой момент, когда они тоже оказались на баррикадах и были вынуждены защищаться.
Их троица была занята переводом стихов Матушки Гусыни с французского и английского языков. Сказки известного сборника не входили в их проект.
В числе остальных, Тане выпало переводить знаменитые строчки стихотворения “Remedy”:
For every evil under the sun
There is a remedy or there is none.
If there is one, try and find it.
If there is none, never mind it.
Таня уже интересовалась переводами своих предшественников. В различных источниках само слово “remedy” было переведено как “лекарство”, “излечение”, “решение” и “спасение”. Но Таня продолжала крутить в голове оригинальные строчки, и слово “evil” – “зло” в данном контексте не давало ей покоя. Её ум искал чего-то более подходящего концепции зла, чем лекарство или спасение.
Наконец, она напомнила самой себе, что занимается литературным переводом, и, следовательно, придерживаясь основной смысловой линии, может позволить себе проявить творчество. Так родились следующие строки:
В чертогах светлых Немезиды
Зло наказание найдёт.
Хоть иногда, как ни проси ты,
Она на помощь не идёт.
Найти попробуй наказанье
Поступку злому или же
Не мучай сердце ожиданьем
И не ищи его уже.
Когда Таня показала перевод Диане и Дине, те на мгновение умолкли. Они уже знали, что Таня потратила много времени на поиски рифм и размер стиха, но результат всё равно был неожиданным и, конечно же, спорным.
– А ты уверена, что “remedy” можно перевести, как наказание? – осторожно спросила Дина.
Она сидела, сложив руки на чёрной узкой юбке, традиционно прикрывающей колени.
– Ну, не совсем, – неопределённо протянула Таня.
Теперь она повернулась к Диане и ждала ответа от неё. Та продолжала вчитываться в строчки на Танином экране и молчала.
– Ты понимаешь, что Рита это не пропустит? – наконец спросила она.
Теперь она смотрела Тане прямо в глаза. Её взгляд был твёрдым и серьёзным.
– Да, понимаю, – вздохнула Таня, – и именно поэтому и спрашиваю вас.
Она знала, что Ритино определение художественного перевода практически исключало творчество. Рита была фанатом построчного перевода с минимальными отступлениями от оригинала, даже если это шло вразрез с проявлением индивидуальности переводчика. “Машинный перевод”, как однажды в пылу спора назвала это Галит. Рита тогда нисколько не смутилась такому сравнению. Наоборот, она, казалось, была согласна с таким определением и не находила в нём ничего предосудительного. Была бы её воля, она, скорее всего, ограничилась бы подстрочником, поступившись поэзией с её нюансами и многозначностью.
Диана неуверенно пожала плечами. Таня снова вздохнула. Их краткая дискуссия не привела ни к какому результату. Они разошлись по своим местам. В конце дня Таня помедлила, но затем всё же послала спорный перевод Рите. Авось, пронесёт!
Не пронесло. До общего собрания в четверг было ещё два дня, но на следующее же утро Лена забежала к ним и попросила всё переделать. Ей некогда было слушать Танины контраргументы. Лена торопилась. Шла вторая неделя апреля. Надвигались праздники. Песах длился целую неделю, в течение которой их издательство будет закрыто, поэтому многое нужно успеть сделать, чтобы начальство в Нью-Йорке не требовало ледяным канцелярским языком быть внимательнее к качеству перевода.
Нью-йоркское начальство никогда не выходило из себя и не опускалось до гневных выговоров, заканчивающихся улыбками и дружескими похлопываниями по плечу, как было принято раньше. Вместо этого, послания, обнаруживаемые рано утром в электронной почте, были суше, конкретнее и официальнее.
Иногда Рита оставалась в офисе позже остальных – ждала звонка от начальства, которое только-только появлялось в это время на работе и посылало свои указания уже после того, как сотрудники тель-авивского филиала покидали свои рабочие места.
Но в этот день все офисные баталии отошли для Тани на второй план. Дело в том, что накануне вечером объявился Славик. Он давно не давал о себе знать, был занят, как он сам объяснял, “расширением дела на восток”. Их фирма открыла филиал в Казахстане, куда Славик даже летал на неделю, чтобы “налаживать производство”, как из-за его плеча сообщал дядя Саша, когда Славик, наконец, вернулся, и они обеими семьями собрались у экранов компьютеров разговаривать. Повод был уважительный – тридцатилетний юбилей свадьбы Мариных.
Родители Тани послали по такому случаю им посылку, а Антоша, увлечённый общим настроением, даже достал скрипку и сыграл в прямом эфире марш Мендельсона.
Уже после, когда все разошлись, и Таня со Славиком остались одни, если это можно было так назвать, они обсудили самую главную новость. В Тель-Авиве открывался какой-то очередной съезд рекламщиков, и Славик с коллегами должен был там представлять свою организацию. Это было невероятно! Так далеко географически их фирма ещё не забиралась. Это был прорыв, которым Славик очень гордился лично.
Таня внимательно кивала и понимала, что он очень волнуется от возложенной на него ответственности.
– И на сколько ты приедешь? – поинтересовалась она, когда он выжидающе замолчал и хлебнул из стоящей рядом кружки, одним глазом всё равно косясь на неё.
– Дней на десять. Здорово, да?
– Да, конечно!
– Мы сможем погулять! Надеюсь, что сможем, там такая программа плотная, я уже смотрел.
– Ты ведь ни разу не был у нас в гостях, – подала голос Таня.
Ей ещё не верилось, что он сможет вот так сесть на самолет и прилететь. Между Израилем и Россией не было безвизового режима, хотя этот вопрос уже обсуждался.
В тот вечер они долго болтали. Новость не отпускала их обоих. Казалось бы, уже больше года они не встречались и уже не рассчитывали на продолжение, а тут сама судьба преподносит такой сюрприз!
Вот почему на следующее утро по пришествии на работу, Таня довольно равнодушно отреагировала на Ленино замечание, которое в другое время заставило бы её отстаивать своё мнение. Тане не хотелось споров и войны. В её душе воцарился нерушимый мир, и всё вокруг улыбалось.
По дороге с работы уже не было темно, вовсю цвели жакаранды и акации. Воздух был наполнен весной, теплом и надеждами. В этом воздухе не было места пререканиям с начальством. Поэтому, пожав плечами, Таня просто переписала прежний перевод:
В чертогах светлых Немезиды
Любой спасение найдёт.
Хоть иногда, как ни проси ты,
Она на помощь не идёт.
Найти попробуй то спасенье
От духа злого или же
Не мучай сердце сожаленьем
И не ищи его уже.
Диана с Диной довольно закивали. Никому не хотелось участвовать в изнурительных дискуссиях с Ритой, которые, к тому же, были просто бесполезны.
Но к их удивлению, этим дело не обошлось. Таня послала обновлённый вариант с утра, чтобы не ждать конца дня. Но это не спасло её от последующего обсуждения этого варианта. Лена прибежала примерно часа через полтора:
– Идём, тебя Рита зовет.
Диана и Дина как по команде выглянули из-за своих мониторов. Диана вопросительно подняла бровь. Таня в ответ лишь пожала плечами.
Рита ждала их с Леной в своем кубике.
– Таня, садись.
Кажется, разговор обещал быть долгим. Обычно у Риты никто долго не задерживался. Она ценила оперативность и чёткость работы. Таня присела на краешек стула. На следующий основательно уселась Лена, положив ногу на ногу и скрестив руки с распечатанными листами на коленях. Краем глаза Таня успела увидеть, что это – оба варианта её перевода.
Рита понеслась сразу же с места в карьер. Чётким, звенящим голосом, в котором явственно слышалось нетерпение от вынужденной необходимости заниматься воспитанием нерадивой сотрудницы, она выпалила:
– Таня, мы уже так долго обсуждаем стандарты нашей работы. Ты присутствуешь на заседаниях, проводимых по четвергам. Почему же я должна вызывать тебя отдельно и тратить время на дополнительные разговоры?
Вопрос был задан, но Таня не знала, что ответить. Когда же она, наконец, собралась с духом, и, набрав в грудь побольше воздуха, была готова извиниться за вызванные неудобства и объяснить, что вовсе и не собиралась нарушать стандарты чего бы то ни было, то Рита, не дождавшись ответа, вперив в собеседницу колкий взгляд, продолжала:
– Никого не интересует, какие именно художественные обороты ты будешь использовать в своих переводах. Всё, что от тебя требуется – это правильно, – тут она повысила голос, – перевести каждое слово. Это понятно?
Таня собиралась выдохнуть и сообщить, что понимает, о чём вещает начальница. Но, похоже, последний вопрос, как и предыдущий, был риторическим.
Тане осталось только кивнуть. Тогда Рита тоже удовлетворённо кивнула и сказала:
– Ты можешь идти работать.
На этом её монолог был закончен.
Таня вернулась к себе и первым делом проверила телефон. Она боялась пропустить сообщение от Славика, в котором он должен был назвать дату и время прилёта. Нет, ничего не было.
Дина с Дианой выглянули из-за Дианиного компьютера, где обе что-то увлечённо обсуждали.
– Ну, что? – первой не выдержала Дина, удивляясь, что Таня молчит и не посвящает их в детали только что состоявшегося разговора.
– Да ничего, – махнула рукой Таня. – Всё то же. Я перепишу, мне не трудно.
– А что она сказала? – спросила в свою очередь Диана, ожидавшая оживлённого рассказа, а не этой апатичной реплики.
– А что она может сказать? Всё то же самое.
Дина с Дианой переглянулись.
– А ты что сказала? – поинтересовалась Дина.
– Ничего, – пожала плечами Таня в ответ.
– Ты так это оставишь? – уточнила Дина. – Не будешь защищаться?
– А что мне делать? К адвокату идти?
– Дождаться четверга и поднять этот вопрос на собрании, – твёрдо сказала Дина.
Она явно пребывала в боевом настроении.
– Да ну их, – снова отмахнулась Таня.