Джеорджина Норд
Новогоднее чудо
Тут как раз Карачун и объявился.
– Эй, родственничек, – обратился хозяин зимы к низенькому и скрученному старику. – Что это ты за разбой в моих владениях учиняешь?
Леший сразу же притих, склонился к земле еще ниже и тихонечко проговорил:
– Да как же это твои? Когда они мои! Болота эти уже не одно столетие в мое пользование были отданы.
– Может, летом так оно и есть, – еще более грозным голосом заговорил Карачун, да так, что аж земля дрожать начала. – А зимой вся земля под моей властью! Что это ты там прячешь?!
А леший как раз старался в этот момент детишек шкурами, да одеялами накрыть.
– Да так, ничего. Поросяток вот решил на ужин приготовить.
– Поросяток говоришь? – прищурился Карачун.
– Дяденька помогите, – тоненьким голоском запищал Митя. – Мы не поросятки, мы дети!
– Ах ты, лгун гнусный! – Карачун подошел к лешему, схватил его за шиворот и стал трясти из стороны в сторону. – Ах ты, бревно гнилое с мухоморами! Обмануть меня решил? Детенышами человеческими полакомиться?!
– Не серчай, властитель вьюги! Я уже полгода нормальной еды не ел! А эти сами ко мне пришли, по доброй воле.
– Убирайся отсюда подобру–поздорову! – Карачун бросил лешего в сугроб и тот, боясь еще больше разозлить могущественного бога, бегом бросился в свое дупло и корой вход закрыл.
Карачун тем временем развязал детишек и не спускал с них своего сурового взгляда.
– Спасибо вам, дяденька, – заговорила Василиса и поклонилась ему в самые ноги. – А мы уже подумали, что смертушка наша пришла! Очень уж страшный этот старичок оказался.
– Вам повезло, что я вовремя подоспел, – ничуть не смягчившись, так же грубо продолжал говорить Карачун. – Где это видано, чтобы дети по ночам по лесу шатались? По ночам дети в избах должны сидеть да спать крепко. А коли за двор пойдете, то мгновенно добычей станете. Или вам что, сказки страшные не рассказывали?
И Митька с Васькой от стыда опустили головы и смиренно выслушивали нотации от божества зимнего.
– Не смогли мы дома усидеть, – наконец набравшись храбрости, заговорил Димитрий. – Матушка наша из леса не вернулась, отец уже несколько дней как на войну ушел. Испугались мы, что сиротами останемся, вот и отправилась матушку искать.
– Эх, бестолочи вы маленькие! – грозно проговорил Карачун. – Берите меня за руки, отведу я вас к матушке вашей.
Глава 9
Все это время Елизавета не находила себе покоя. Ходила из стороны в сторону. Волосы на себе рвала да кулаки кусала. Ядвига сначала как–то пыталась ее успокоить, да разговорами увлечь. Но женщина будто не обращала на нее никакого внимания. И, наконец, на поляне появился Карачун, а рядом с ним – и детки ее. Целые и невредимые. Только насмерть перепуганные.
– Васька, Митька! – закричала мать и бросилась к кровинушкам своим, обнимать их и целовать. – Как же вы меня перепугали! Я же приказывала – из избы не ходить!
– Прости нас, мамочка, – ревели детки и зарывались в густые ее волосы. – Мы больше никогда тебя не ослушаемся!
И пока семья воссоединялась, Карачун решил по–тихому посох свой забрать и в замок воротиться. Но Ядвига Петровна не хотела, чтобы этот старик так просто сбежал.
– Далеко собрались, Карачун Морозович? – спросила она, беря посох, и перекидывая его то в левую, то в правую руку. – Ничего нам на прощание рассказать не хотите?
– Ядвигушка, – заговорил старик так тихо, будто и не своим голосом вовсе. – Я ведь ничего плохого тебе не сделал? И скверной бабе детушек вернул. Отдай посох, и я уйду по–хорошему.
Ядвига покрепче вещицу заветную сжала и, уперев одну руку в бок, очень грозно проговорила:
– Ах, ты говоришь, ничего плохого не сделал? А разве не ты мать от детей похитил? А разве не ты ее насильно женой своей сделать хотел? И разве не ты морское чудище на столицу натравил, чтобы богатыря со свету сжить?
Теперь уже все глаза на поляне были уставленные на старика, и под тяжестью этих взглядов Карачун чувствовал, как сердце его ледяное начинает наполнять стыд за поступки его коварные.
– Как тебе известно, я тоже в родстве с богами состою! И тетка моя никто иная, как берегиня семьи и домашнего очага. И когда любящих мужа и жену пытаются счастья лишить, я очень сильно злиться начинаю!
– Хорошо, – наконец проговорил Карачун. – Признаю, это я брата попросил ящера наслать, чтобы Елизавету в замок забрать. Но и вы меня тоже понять должны! Мне очень одиноко в своей ледяной обители, а у всех семьи, тепло и уют. Вот мне к праздникам тоже такого захотелось.
До этого момента Елизавета Ивановна хотела собственными руками придушить мерзкого старика за злодеяния его. Но когда она поняла, что на самом деле он был очень одинокий и несчастный, ей стало его жаль.
– Но на чужом несчастье свое счастье нельзя построить, – заговорила она. – Мало просто украсть чужой уют, его нужно создать самому.
– Но я ведь бог зимы! Мой замок сделан изо льда. И все внутренности мои скованы вековой мерзлотой. Мне неизвестны тепло и ласка.
– А хотите, приходите к нам на Новый год? – заговорила Василиса. – Сами увидите, что такое семья, и как это весело быть всем вместе.
– А ведь это отличная идея, – восхищенно воскликнула Ядвига Петровна. – И я с вами пойду, на всякий случай, чтобы вы глупости по незнанию не наделали.
И все они в один голос рассмеялись, и сразу же воздух наполнился теплом и хорошим настроением.
– Только вот еще один должок у вас остался, – подмигнула Елизавета Ивановна Карачуну. – Гада морского отзовите, чтобы муж мой вернулся.
Эпилог
Вот так и закончилось это приключение предновогоднее. Карачун вернул Елизавету с детьми домой, а через несколько дней и Мирослав воротился с пряниками тульскими расписными и другими подарками столичными.
Елизавета рассказала мужу о всех событиях страшных да о знакомствах новых. Богатырь сначала сильно разозлился и хотел сам на Карачуна с войной пойти! Но жена его быстро успокоила и объяснила, что старик исправился и что к праздникам они с Ядвигой в гости обещали зайти.
А Карачун и Ядвига очень сблизились, много времени стали вместе проводить. И когда на Новый год в город пришли, выглядели как совершенно влюбленная пара.
Митьке и Ваське эта история тоже на пользу пошла. Больше они никогда не ослушивались родителей и в лес без взрослых тоже не совались.
А леший! А леший так в дупле до весны и просидел, перешел на растительную пищу и теперь лакомится только ягодами, грибами да кореньями и на людей не нападает
Осторожно, гололедица
Алексей Мельников
Мистическая история
елочной игрушки
2003 год
Павел возвращался домой, морозный воздух окутывал щеки и нос, от чего кожа слегка покалывала.
Будний вечер обычно загонял все работяг домой для ужина и телевизора, но следующий день все ждали целый год. На площадях стояли елки, увешанные разноцветными шарами и фигурками, на их макушках сверкали красные звезды, а за витринами горели огоньки.
Павел был из тех, кто спешил домой, чтобы скорее обнять своего сына и подарить ему то, чего он так любит. Жена Люба уехала ухаживать за своей матерью, но обещала вернуться утром, 31 числа.
Снег приятно скрипел под ногами, а руки уже устали нести целые сумки продуктов. Люба по профессии повар. С одной стороны, хорошо, когда на обед и ужин всегда что–то новенькое, но если дело касалось праздников, то доедать остатки приходилось целую неделю.
Павел улыбался, когда думал об этом, и не заметил, как уже подошел к двери квартиры. Опустив сумки на пол, он с облегчением выдохнул и нажал на звонок.
Дверь открыла пожилая женщина в теле, ее голову оккупировали белые толстые бигуди. В своем синем халате она напоминала Фрекен Бок, кто–то в подъезде даже один раз пошутил по этому поводу.
Несколько секунд она пристально смотрела, заставляя этим Павла напрячься, но потом широко улыбнулась.
– Пашка, – звонко воскликнула женщина, – я думала ты воспользовался моментом и поехал к любовнице.
– Тетя Люд, не говорите ерунды, какая любовница, – ответил Павел, но потом решил подыграть, – хотя это отличная идея, заберу сына завтра…
– Папа! – из–за спины тучной женщины выскочил мальчик лет шести и схватил Павла за руку.
– Привет, Артемка, хорошо себя вел? – он нахмурил брови и внимательно посмотрел на сына.
– Да–да, – не задумываясь, ответил мальчик и стал дергать за уставшую руку отца, – принес?
– Принес, пойдем домой, – ответил Павел и переключил внимание на соседку. – Спасибо вам, тетя Люд, как всегда выручили.
Щеки тети Люды покрылись румянцем.
– Артем мне как родной. Идите уже, на площадке холодно, а ребенок в домашнем.
Отец еще раз поблагодарил соседку, и они с сыном ушли к себе в квартиру.
Пришлось снова поднимать тяжелые пакеты, но идти нужно было всего лишь до кухни.
– Пап, ну где? – требовал чего–то сын.
– Подожди, – ответил отец и стал распаковывать продукты по полкам холодильника, – если скиснет молоко, мама нам этого с тобой не простит.
Артем кивнул и изобразил серьезность на лице, на какую только способен пятилетний ребенок. После чего стал помогать отцу, доставая и протягивая содержимое пакетов.
За окном началась метель. Гидрометцентр обещал снежную и холодную зиму, не обманул. А на дорогах, как всегда, была гололедица.
– Кажется, мы справились, сынок, – констатировал отец и смахнул со лба воображаемый пот.
Артем повторил этот жест и оглушающе воскликнул:
– Ура! А теперь показывай!
Отец молча направился в большую комнату, мальчик поспешил за ним. Каждый ребенок ждет этот день, но не так, как взрослые. Ему все равно, что за тридцать первым декабря наступают полторы недели выходных, и приходят премии. Дети ждут его ради новогоднего чуда. Ради подарков и сладостей. А каникулы в этом возрасте каждый день.
Павел расстегнул рабочий портфель и медленно, с осторожностью хирурга, достал из него что–то, завернутое в плотную газету, возможно, что–то очень хрупкое. Артем уже знал, что его ждет, и от предвкушения хлопал в ладоши.
Отец передал сыну сверток, и он так же осторожно принял его. Лицо ребенка горело румянцем, а глаза сверкали.
Вот ради какого чуда Артем ждал Новый год, а для любящего отца, чудо – это видеть радость в глазах ребенка.
Клочки газеты полетели в разные стороны. Два родных человека улыбались, но каждый радовался по–своему. Вскоре вся обертка оказалась на полу, а сын, как зачарованный смотрел на подарок.
Артем каждый год получал в подарок елочную игрушку, но только уникальную, редкую. Отцу порой приходилось несколько месяцев тратить на поиски такой вещи для коллекции сына. Иногда удавалось найти сразу пару.
Ребенок на секунду отвлекся и обнял отца:
– Спасибо, пап, это лучшая игрушка и самая красивая, на всем белом свете!
Павел ничего не ответил и лишь потрепал без того лохматые волосы сына.
2
31.12.2003 год
– Хватит спать, сони. У нас куча дел, – Люба вернулась в девять утра, открыв дверь своим ключом. Дел действительно было достаточно, но в основном уборка и готовка, поэтому она сразу прошла в кухню.
Спустя полчаса, когда мать начала уже нарезать оливье, в кухню вошел Артем, а в его руке сверкал подарок отца.
– Привет, родной, – Люба сразу заметила игрушку и прошептала, – он все–таки нашел ее.
– Привет, мам, гляди, что мне папа подарил, – такие игрушки чаще можно было встретить у коллекционера, нежели на елке. Стеклянная снежинка, с виду очень хрупкая, в каждой веточке отражалась комната, концы были специально затуплены, чтобы не поранить руки.
– Она прекрасна. Почему ты ее не повесил на елку?
– Я не хочу ее вешать, – мальчик виновато опустил глаза.
– Почему, родной?
– Если я ее повешу, она может упасть и разбиться. А это лучшая снежинка на всем белом свете, пусть она будет у меня.
Матери пришлось согласиться. Подарок дорогой, но, что поделаешь, не хочется портить сыну праздник.
– Тогда будь осторожен, – улыбнулась мать. На кухне пахло колбасой и вареной картошкой.
Люба спешила успеть до девяти вечера. Каждый год своей маленькой семьей они выходили в это время гулять, пока на улицах было все спокойно и не было шумных подростков с петардами в руках. А до вечера еще нужно успеть отдохнуть.
Павел проснулся через час, Артем уже играл в своей комнате, Люба поставила варить кофе.
– Доброе утро, любимая, как мама? – сказал Павел, присаживаясь за стол.
– Доброе утро. Все так же, радикулит. Но сил на пироги с рисом для любимого зятя у нее хватило, – сказала жена и хихикнула, – возьми в том пакете, и кофе уже как раз готов.
3
31.12.2003 год
21:05
– Артем, может оставишь снежинку дома? Мы же собирались на каток, ты ее можешь там разбить.
– Ну мам! – Артем обиженно посмотрел на мать и перевел взгляд на отца.
– Люб, он будет осторожен.
Спорить с двумя у Любы не было сил, и ей пришлось уступить.
– Ура, спасибо, мам! – Артем подпрыгнул на месте и потянулся, чтобы открыть дверь.
Счастливая семья отправилась на площадь, падал легкий снег, теплый свет фонарей отражался в елочной игрушке, Артем крепко сжимал ее маленькими пальцами.
С площади доносилось: «Новый год к нам мчится, скоро все случится…», – любимый мотив можно было услышать за две улицы.
Радио прервалось на новости. Пара позитивных сообщений, поздравления текли со всей страны. А в конце всех предупредили о сильной гололедице.
22:30
– Паш, ты видишь эти огни? – Люба крепко сжала ладошку Артема, в тишине можно было расслышать легкий хруст.
– Вижу, – Павел застыл на месте.
Рев мотора становился громче с каждой секундой, фары стали ярче, ослепляя всех вокруг.
– Паш…
Через мгновение послышался хлопок. Свет погас, и лишь что–то сверкнуло перед глазами. Елочная игрушка сына. Слух еще улавливал крики и мольбы…
4
31.12.2013 год
– Пашка, открой дверь, – голос Фрекен Бок совсем не изменился. Лишь на лице прибавилось морщин. – Я тебе оливьешке принесла, ты меня слышишь?
За дверью тишина. Но женщина продолжила барабанить в дверь.
– Ты от меня просто так не отделаешься!
Послышался звон стеклотары и через пару минут открылась дверь.
На пороге своей квартиры стоял Павел, когда–то стройный, подкачанный молодой человек. Теперь его щеки впали, цвет кожи потерял румянец, а под серыми глазами появились мешки.
– Дурно выглядишь, дружочек, – женщина покачала головой.
– И вам доброе утро, тетя Люда.
– Так, пожалуй, этот Новый год ты встретишь со мной. Много не налью, но зато накормлю, что из–за стола вылезти не можешь, исхудал ты, – тетя Люда попыталась улыбнуться, но ее состояние выдали глаза на мокром месте. Прошло уже десять лет, а она до сих пор не могла забыть события той ночи.
***
Гололедица послужила причиной страшной аварии, унесшей жизни нескольких людей. В тот вечер Павел потерял жену и сына, а сам еще месяц провел на больничной койке. Тетя Люда старалась навещать его каждый день.
Шли годы, Павла уволили с предприятия за пьянки и прогулы. Пришлось устроиться сторожем в магазин у дома, где он в любой момент мог залить свою рану.
Тетя Люда пыталась убедить его жить как раньше, но ее сил хватило только на год. Тормозной путь перечеркнул Паше жизнь, и вытащить себя из ямы способен был лишь он сам.
***
– А если я откажусь? – усмехнулся Павел.
– Тогда я умру от одиночества и мой образ будет приходить к тебе во снах, с бигудями на голове, как ты любишь.
Павел улыбнулся по–доброму, но промолчал.
– Значит жду тебя в одиннадцать вечера, за час как раз наедимся и довольные встретим Новый год.
Его губы растянулись в широкой улыбке, и он закрыл за собой дверь в квартиру. Если бы не она, думал он, то не смог бы протянуть и года.
Голова гудела, внутри звоном отражались все звуки. Виски пульсировали, а желудок сводило. Он вдруг что–то осознал, увидев горы бутылок, с ним происходит что–то неладное.
«Ради чего я живу?»
Инженер с одиннадцатым разрядом скатился до сторожа.
Единственное, что он не перестал делать, это собирать редкие елочные игрушки. Каждый год он тратил по несколько тысяч рублей. Но он теперь собирал только стеклянные снежинки. Ему удавалось найти за год от одной до десяти игрушек. Но мечтал он найти снежинку, ту самую, что держал в последнюю секунду жизни его сын.
Первым делом после выхода из больницы, он поехал на место трагедии. Там висел венок на столбе, а под ним лежала мягкая игрушка, фотография и осколок снежинки сына.
Павел обыскал каждый сугроб, но поиски оказались тщетны. С того дня он купил около сотни подобных игрушек, но той, что потеряла осколок, он так и не нашел. Возможно, ее выкинули и давно уже переплавили, думал он. Но из года в год, его тянуло найти украшение, словно оно могло спасти его от проблем.
Бутылки громко звенели, падая в мусорный пакет. Через открытые окна, морозный воздух уносил неприятные запахи.
Когда день подошел к концу, по телевизору шел «Огонек» за прошедший год. Довольные «звезды» поднимали бокалы, с чем–то, напоминающим шампанское, и наигранно улыбались. Павел сам не знал ради чего смотрел эту передачу.
Стук в дверь отвлек его от размалеванного артиста. Он пел что–то про настоящего блондина.
– Кто там?
– Выходи, подлый трус, – сказала тетя Люда.
– Я не одет? – ответил Паша и хотел уйти в комнату.
– Давай–ка не дуй мне в уши, Пашка. Мясо стынет, а шампанское скоро выдохнется. Надевай подштанники и вперед, – женщина еще пару раз ударила ладонью по двери. – Прояви уважение к старшим, иначе позову Митьку, он тебе дверь вскроет за бутылку, и мы увидим тебя в семейниках.
– Тихо–тихо, я сейчас приду, – ответил Пашка и открыл дверь.
– Ну вот, а говоришь не одет, зачем нервы бабушке трепать? – лицо женщины словно помолодело, морщинки расправились, а взгляд заблестел.
– Я хотел концерт досмотреть и сразу бы пришел, – оправдывался мужчина.
– Знаю я тебя, сейчас бы выпил стопочку и спать.
– Вы же знаете, что на Новый год я не пью, – немного обиженно ответил Павел.
– Прости, старую…
– Ничего ты не старая, теть Люд, в шестьдесят восемь жизнь только начинается.
– Смейся–смейся, я тебе устрою.
– Я сейчас все выключу и приду. Можешь открывать шампанское и майонезить оливье.
***
Павел искал елочную игрушку по сугробам на протяжении недели и уже потерял надежду, но ему на встречу попался старик, глаза его поразила катаракта, но обаятельная улыбка заставила Павла прислушаться.
– Я точно видел, что игрушку забрали. Не знаю кто, но точно забрали.
Старик не смог назвать даже пол воришки, не говоря про другие приметы.
– Не знаю я ничего, отстань от меня, – сказал пожилой мужчина и махнул рукой, словно отмахиваясь от надоедливой мухи.
***
Оставался всего час до наступления Нового года. Паша согласился на второй бокал шампанского, а за окном началась метель.
– Как в тот день, десять лет назад, – Павел, как заговоренный смотрел на окно.
– Ох, Пашка…
– Я хочу тебе кое–что показать.
– Надеюсь, я не пожалею об этом? – на лице тети появилась хмельная улыбка.
– Пару минут, – мужчина выскочил из–за стола, деревянный стул с грохотом рухнул на пол.
– Куда ты так полетел? – крикнула Фрекен Боку вслед.
Он не обманул и уже через пару минут стоял посреди комнаты, держа на руках коробку из–под телевизора.
– Знаешь, что здесь? – его лицо излучало счастье, словно коробка доверху набита золотом.
– Боюсь представить, – засмеялась женщина.
– Тьфу на тебя.
Павел поставил коробку на ковер и стал доставать из нее елочные игрушки. Одну за другой он выкладывал их на полу, пока вся комната не была усеяна всевозможными стеклянными снежинками, словно зимнее небо в свете фонарей.
– Сколько их, Паш?
– Девяносто девять, – без промедления сказал мужчина. Его глаза сверкали как у ребенка, а руки слегка тряслись.
– Это прекрасно…
– Я собрал почти все. Дело в том, что из этой серии игрушек в нашем городе было всего сто штук. Затем завод перенесли в другой регион. Они все ручной работы, и после переезда решили сменить серию на дутые игрушки.
– Значит тебе не хватает одной?
– Да, – он опустил голову, – той, что держал в руке Артем, десять лет назад, – он опустил руку в карман, а затем протянул ее тете Люде. – Вот единственное, что мне удалось найти.
На его потрескавшейся ладони лежал осколок три сантиметра длиной. Зайчики от снежинок на полу покрыли потолок и стены во всей комнате.
– У меня для кое–что есть, – по щекам тети Люды текли слезы.
Паша не понимал, в чем дело.
***
– Зачем вы берете эту игрушку? – поинтересовался старик.
– Я боюсь, что она потеряется, – ответила женщина.
– Хапуга, – возмутился старик, в его глазах, покрытых дымкой, читалось недовольство.
– Так, эта игрушка многое значит для моего друга, в аварии погибли его родные. Я не хочу, чтобы он ее сейчас нашел, его может это сильно ранить.
Старик молчал и хмурился.
– И еще, если скажешь кому, я приду и нос тебе откушу. Ты меня понял?
Он широко открыл глаза, не ожидая такого от женщины, но так ничего и не ответил.
– Думаю, понял.
После того, как тетя Люда покинула место памяти, пожилой мужчина подошел ближе к венку и положил рядом осколок:
– Хапуга… память не украдешь.
***
Тетя Люда заливалась слезами, держа в ладонях перед собой игрушку без одной части.
– Это она? – дрожащим голосом спросил Паша.
Женщина молча кивнула.
По телевизору начался отсчет курантов, люди по всему городу подняли бокалы и приготовились поздравлять друг друга.
Павел соединил осколок с игрушкой и за спиной что–то грохнуло. Закружилась голова, все вокруг поплыло, ноги подкосились и в голове раздалась боль.
– Паш… – кто–то крикнул, словно через туннель, – Паш…
Он открыл глаза и увидел перед собой Любу, а рядом с ней стоял Артем.
– Слава богу. Я думала, ты проспишь весь праздник.
– Что произошло? Где тетя Люда? Авария…
– Тетя Люда к подруге убежала, а про какую аварию ты говоришь? – жена улыбнулась, – если ты про свое падение у подъезда, то все хорошо.
– Ничего не понимаю.
– Тут нечего понимать, нужно лучше под ноги смотреть. Вставай, и пошли за стол, шампанское выдохнется, – Люба развернулась у двери и добавила, – и поговори с соседом, он снова нам фейерверком в балкон попал…