Джеорджина Норд
Новогоднее чудо
Пустой Город
Сергей Штир
Страшная зимняя сказка
Холодный ветер коснулся его, колко бросив в лицо горсть снежинок. Прерывисто вздохнув сквозь натянутый до носа шарф, юноша открыл глаза и с удивлением огляделся. Казалось, совсем недавно он, устав от предновогодней суеты и звонков с поздравлениями, выключил телефон и решил вздремнуть перед праздничной ночью. Алкоголь и разнообразную закуску он приобрел в ближайшем супермаркете. Для Нового года, который юноша собирался провести в одиночестве, большего было не нужно.
Ветер забрался под его короткую куртку, и молодой человек поежился, осматриваясь. Остатки сонной дымки моментально исчезли, и он нахмурился, оглядывая освещенную фонарями заметенную снегом узкую улочку, на которой едва могла разъехаться пара машин. Высокие сугробы окружали его со всех сторон, сапоги утопали в рыхлом снегу почти по щиколотку. Он чувствовал себя так, будто шел, не останавливаясь, несколько дней, и до сих пор пушистые хлопья, кружась на ветру, тихо падали с ночного неба.
Вокруг царила абсолютная тишина. Не было слышно ни шума машин, ни скрипа снега под ботинками припозднившихся пешеходов. Ни в одном окне в домах вокруг не горел свет, все они черными провалами смотрели на юношу, хотя, казалось бы, в предпраздничное время отовсюду должны доноситься музыка вечеринок и крики гуляк. Город был совершенно пуст, и парень не помнил, как и почему оказался на улице в столь поздний час. Скоро должен был наступить Новый год, и юноша был точно уверен в том, что никуда из дома не выходил.
Поискав по карманам, он наконец достал мобильный и, сняв зубами перчатку, попытался его включить. Оказавшись на морозе, его пальцы тут же закоченели, и юноша нетерпеливо нажал на кнопку несколько раз, прежде чем экран все же загорелся ровным белым светом. На улице было невыносимо холодно – телефон отказывался работать в таких условиях. Сунув бесполезный гаджет в карман, он закатал рукав пухлой куртки. Наручные часы, подаренные ему на совершеннолетие родителями, показывали, что с момента, как он уснул, прошло не больше десяти минут. Юноша поднес их к уху и напряженно прислушался – под слабым светом фонарей он не мог разглядеть секундную стрелку. Постояв так с минуту, он недовольно шикнул, надевая перчатки обратно. Механизм часов действительно не работал.
Нахмурившись, юноша огляделся по сторонам. Без мобильного он не мог определить свое точное местоположение, но улица, где он оказался, выглядела довольно знакомой. Если он все еще находился в родном городе, добраться домой не составляло труда. Сложнее всего было понять, где именно он оказался – юноша плохо помнил названия мелких переулков и тех мест, где он бывал всего лишь пару раз в жизни, поэтому смотреть на таблички домов не имело смысла. Выбрав направление, которое вело к большому скоплению огней, он предположил, что там находится какая–то площадь. Если это было так, то ему нечего было бояться – на площадях обычно находилось много людей, у кого он всегда мог спросить дорогу. Возможно, весь городской шум глушил падающий с неба крупными хлопьями снег.
Утопая по щиколотку в сугробах на заметенном тротуаре, он медленно побрел к площади. С каждым шагом тишина давила на него все невыносимее, и юноша сосредоточился на звуке своего шумного дыхания, которое вырывалось из его рта белыми облачками пара. По его подсчетам до площади было не так уж и далеко – всего лишь несколько минут, но казалось, что он шел уже больше получаса. Потеряв чувство времени и расстояния, он медленно брел вперед по пустынной улице.
Пушистые снежинки в свете фонарей походили на падающие звезды, кружащиеся в каком–то своем необычном танце. Они безостановочно падали с неба и окрашивали все в мягкий белый цвет. От него становилось как–то уютно и грустно одновременно. Юноша приостановился под одним из фонарных столбов и поднял голову. В затянутом тучами черном небе снег рисовал кружева и узоры. Засмотревшись, молодой человек едва не потерял равновесие, оказавшись на скользком месте. С него будто слетела туманная пелена, вместе со снегом, осевшим на его руках и плечах.
Площадь, на которой он оказался, была совершенно пуста. Праздничные украшения всех цветов радуги мерцали на фасадах пустующих зданий, фонарики перемигивались в ветвях деревьев, растущих в небольшом парке. Высокая световая конструкция, установленная на закрытом панелями летнем фонтане, изображала новогоднюю елку, бросая вокруг лучи лазерного проектора. Красивые картинки сменяли друг друга и, отражаясь от свежего снега, завораживающе переливались, привлекая к себе внимание. Больше на площади никого не было.
Юноша огляделся, но снег, покрывавший землю, был совершенно нетронутым. Он не увидел ни следов от ботинок, ни размашистых полос от метел или ручных снегоуборщиков перед дверьми небольших кафе и магазинчиков. Даже на дороге, плавно огибавшей площадь, не было отпечатков автомобильных протекторов. Пара припаркованных у тротуара машин была заметена снегом, будто бы их хозяева не чистили их несколько дней.
Юноша нервно обернулся и посмотрел на дорогу, по которой только что пришел. Снег уже успел припорошить его следы, и все равно их было отчетливо видно на фоне сугробов. Он снова огляделся. Где–то в его груди свернулся леденящий страх – не мог же город просто взять и опустеть за одну ночь. Поежившись из–за усилившегося ветра, пробравшегося под его теплую куртку, юноша побрел вдоль построенных полукругом домов, заглядывая в черные провалы окон.
Дойдя до середины, молодой человек увидел свет в одной из небольших кофеен. Он мог бы поклясться, что несколько минут назад панорамное окно было таким же безжизненным, как остальные. Отряхнувшись, он ускорил шаг и едва ли не побежал к нему. Вывеску кофейни он узнал еще издали – знаменитая «Musicoffеe», единственная в своем роде, где по праздникам хозяева приглашали музыкальные группы и различных исполнителей. Юноша хмыкнул, останавливаясь около украшенной новогодними рисунками двери. Его мать обожала эту уютную кофейню и очень часто сюда заходила. Усмехнувшись своим мыслям, он дернул за ручку.
Стеклянная дверь была заперта. Юноша с сомнением посмотрел на вывеску, но на ней золотистыми буквами действительно было написано «Открыто». Сквозь панорамное окно он почти ничего не видел – стекло запотело, но ему казалось, что внутри двигались какие–то силуэты. Юноша постучал в дверь, и эхо прокатилось по всей площади, но быстро утихло из–за глушащего звуки снега. Он подождал несколько минут, но ничего не произошло. Подумав, он постучал еще раз, на этот раз сильнее и громче – от его ударов дверь задрожала, но так и не поддалась. Нахмурившись, юноша откинул назад капюшон и прижался ухом к ледяному стеклу. Вязаная шапка буквально спасла его – он легко мог примерзнуть к двери.
Закрыв глаза, юноша прислушался. Обычно музыку, которая играла в кофейне, было хорошо слышно даже на улице, вместе с шумными голосами многочисленных посетителей. Его мать обязательно должна быть здесь в это время – ни один праздник она не проводила без чашечки кофе из «Musicoffеe». Но как бы юноша ни напрягал слух, изнутри не доносилось ни звука. Отпрянув, он внезапно понял, что вызвало в нем сомнения с самого начала – динамики, транслировавшие музыку на улицу, молчали.
Отскочив от двери, юноша испуганно огляделся по сторонам. Все здания на площади были погружены во мрак. Лишь фонари, новогодняя инсталляция и украшения освещали парк и дорогу вокруг него. Будто пробравшийся под куртку ветер, ледяные иглы страха прошлись по его спине, заставив вздрогнуть. Юноша обернулся. Свет в кофейне был выключен, запотевшее панорамное окно смотрело на него, будто слепой стеклянный глаз.
Он почувствовал, как в горло поднялся комок, не давая ему вздохнуть. Сделав несколько шагов назад, он поскользнулся на замерзшей луже и упал в сугроб, больно отбив бедро, на которое приземлился. Прерывисто дыша, он пытался понять, что происходит, но ни одно объяснение не всплывало в его голове. Может быть, была объявлена всеобщая эвакуация? Но почему в таком случае он ничего не слышал? Снег не утаптывался ничьими ногами как минимум пару дней, но он просто не мог спать так долго. Его часы встали, а телефон не включался из–за мороза, и молодой человек не мог узнать точную дату.
Прижав руку к груди, юноша заставил себя сглотнуть и дышать ровно. Он не должен поддаваться панике. Может быть, это всего лишь дурной сон? Или какой–нибудь глупый кошмар? Стащив перчатку, он закатал рукав другой руки, стараясь не обращать внимания на холод, и ущипнул кожу. Боль отдалась по всему предплечью, и он, поморщившись, оделся обратно. Предметы вокруг него были реальными, он мог чувствовать обдувающий его ветер, холод снега, на котором он все еще сидел, и даже боль. Это не мог быть простой сон – он просто не мог поверить, что во сне все могло казаться настоящим.
Немного успокоившись, юноша поднялся на ноги. По крайней мере, он выяснил, где сейчас находился. Любимая кофейня его матери дала ему хорошую подсказку. Следовало пойти дальше, на центральную площадь, и уже оттуда выйти на шоссе, которое ведет прямо к его микрорайону. По дороге он будет проходить через самые людные места города, а значит, однозначно встретит кого–нибудь, кто объяснит ему, что происходит. Даже если это будет армия, как в каком–нибудь боевике, или же группа таких же потерявшихся отщепенцев, как он. Кто–нибудь определенно должен знать, что произошло в этом городе!
Он сделал несколько шагов в сторону широкой пешеходной улицы, ведущей к центральной площади. Снег тихонько заскрипел под ногами, и эхо отразилось от стен безлюдных зданий. Юноша остановился как вкопанный – он просто не мог ходить так громко, но звук не прекратился. Оглядевшись и прислушавшись, он смог определить, что неизвестный скрип доносится из крохотного переулка за кофейней. Едва не сбиваясь на бег и поскальзываясь на каждом шагу, юноша поспешил туда, пытаясь понять, что было его источником.
В переулок не доставал свет фонарей, и все, что он увидел – была высокая фигура, ковырявшаяся в мусорном баке. Даже если это был какой–нибудь бездомный, юноша не обратил бы на это внимания – сейчас важнее всего было узнать, что произошло, и почему он оказался один в городе, пустовавшем уже несколько дней.
– Эй, простите! – от морозного воздуха его связки хрипели, отдаваясь в горле неприятным зудом. – Эй, вы! Меня зовут Эйнар Сейран! Вы не знаете, что здесь произошло?
Фигура прекратила копаться в мусоре и повернула к нему голову, но промолчала. Юноша остановился перед самым проулком, ожидая ответа. Опустив свой широкий вязаный шарф к подбородку, он хотел было повторить вопрос, подумав, что его, скорее всего, не расслышали, но в этот момент находящийся в темноте переулка пришел в движение. Оттолкнувшись от бака, фигура высоко подняла голову, будто принюхиваясь, и опустилась на все четыре конечности. Это был не человек!
Ужас пронзил Эйнара насквозь, сковав все его тело. Покачав огромной головой, фигура медленно двинулась в его сторону, будто примериваясь для броска. Холодный пот, покрывший спину, заставил юношу вздрогнуть. Еще с детства он панически боялся собак, и оказаться с ней лицом к лицу в совершенно пустом городе, не зная, что случилось и почему пропали все люди – было для него шоком. Дыхание юноши сбилось, словно от долгого бега, но он заставил себя сделать шаг назад, отступив от края улицы. Ближайший фонарь осветил часть переулка, и длинная лапа с огромными когтями показалась из тени.
Создание, что появилось перед Эйнаром, лишь издали было похоже на обычного дворового пса. Невероятно длинные клыки торчали из приоткрытой пасти чудовища, клубы пара вырывались из его глотки, медленно растворяясь в морозном воздухе. Казалось, все застыло – лишь бугристые мышцы переливались под натянутой покрытой короткой шерстью кожей создания, и едва слышно хрустел настил под его огромными лапами. Налитые кровью глаза на короткой морде неотрывно следили за юношей.
Ноги Эйнара подкосились, и он попятился, пытаясь удержать равновесие скорее рефлекторно, нежели действительно обдумывая следующий шаг. В голове не осталось ничего, кроме страха и пульсирующей мысли, вытеснившей собой все остальное: «Он должен бежать!». Как можно быстрее и дальше, лишь бы не видеть этого ужасного гипнотизирующего взгляда, пригвоздившего его к месту. Юноше хотелось кричать, но из его горла доносились лишь слабые стоны и прерывистое дыхание. Морозный воздух жег легкие, попадая внутрь, и лишь усугублял страх. Вокруг звенела снежная тишина, пульс в ушах звучал все громче с каждой секундой.
Время будто бросилось вскачь, стоило ему наступить на край бордюра. Ботинок заскользил по его покатой поверхности, и Эйнар, оступившись, развернулся на месте.
Слишком вовремя, чтобы быть правдой. Чудовище, ростом оказавшееся ему практически до пояса, подошло так близко, что в один прыжок могло бы сбить его с ног, но парень уже бросился бежать, тяжело дыша ледяным воздухом. Он слышал, как огромные лапы разбрасывают снег за его спиной, но не останавливался. Скованный ужасом, он не обращал внимания на боль в боку и рвался вперед, утопая в нетронутом снегу по щиколотку.
«Быстрее! Быстрее!» – билось в его висках, пока он бежал сквозь парк в центре площади. Еще немного, и он окажется на другой стороне, и неизвестная тварь прекратит его преследовать!
Запнувшись обо что–то, он упал навзничь и покатился по снегу. Будто играя с ним, зверь остановился всего в нескольких шагах от юноши, водя в воздухе своим вздернутым носом. С огромных клыков, торчащих из его пасти, на снег капала слюна. Эйнар перевернулся на земле, оказавшись с неизвестным чудовищем лицом к лицу. То, будто собака Баскервилей, возвышалось перед ним, сверля его взглядом.
– Уходи! – крикнул Эйнар, взмахнув рукой. Существо перестало принюхиваться и не сдвинулось с места ни на шаг.
– Уходи! – повторил юноша. Его голос хрипел и норовил вот–вот сорваться, в глазах стояли слезы.
Зверь выразительно открыл свою огромную пасть, демонстрируя клыки, и издал низкий рык. От ужаса Эйнар затаил дыхание. В городе больше никого не было. Лишь он и эта неизвестная тварь, готовая убить его в любой момент. Никто не придет его спасти. Никто.
Зверь прыгнул. В тот же момент, лежа на спине, юноша инстинктивно оперся на локти и сделал рывок ногами, метя прямо в голову приближающейся твари. Так близко она выглядела еще более опасной, от страха он зажмурился и, наконец, почувствовал удар. Его ноги с силой врезались во что–то тяжелое. Мелкие льдинки и снег брызнули во все стороны, осыпав его лицо и грудь. В тот же миг все стихло. Город снова погрузился в безмолвие.
Секунды тянулись, словно часы. Эйнар лежал на спине, закрыв глаза и тяжело дыша, его ноги упирались во что–то твердое. В ушах, затмевая все остальное, грохотал собственный пульс. Холод медленно пробирался под его куртку, заставляя юношу дрожать всем телом. Он боялся, что, открыв глаза, увидит перед собой распахнутую пасть огромной твари, которая только и ждет, чтобы впиться в его горло, когда он ослабит бдительность. Он готовился к боли, но она не приходила, и наконец, продрогнув окончательно, Эйнар открыл глаза.
Вокруг было совершенно пусто. Ногами он упирался в большой сугроб, внезапно возникший прямо посреди парковой дорожки. Ужасного создания будто бы никогда не существовало – и только следы огромных лап на снегу говорили о том, что оно не было видением, созданным его испуганным подсознанием. Холод пробирал его насквозь, и Эйнар с трудом поднялся на ноги, все еще боязливо осматриваясь вокруг. Снег продолжал, кружась, падать на пустой город.
В кармане завибрировал телефон. Юноша вздрогнул и быстро достал его – он был четко уверен, что тот не включился, когда он попытался сделать это в первый раз. Экран блокировки показывал иконку с фотографией его матери, и Эйнар поспешил снять перчатки и ответить на вызов. Как только он приложил телефон к уху, перед глазами на миг все поплыло.
– Да, слушаю? – устало произнес юноша, тяжело вздохнув, и посмотрел на часы. Рабочий день близился к концу, минутная стрелка неуклонно ползла в сторону двенадцати. Еще немного, и он наконец сможет поехать домой и опробовать новую гарнитуру, а через два часа он уже должен быть в online–игре и помочь паре знакомых пройти сложные локации.
– Прости, Энни, – произнесла его мать сиплым голосом и закашлялась в трубку. Эйнар тут же отодвинул телефон от уха. Женщина подхватила простуду пару дней назад и теперь лечилась дома, даже не пытаясь выйти на улицу. Ее звонок, как и всегда, предрекал нарушение планов. Юноша снова покосился на часы, стоящие в углу стола, и недовольно засопел – работу, от которой его отвлекли, тоже надо было закончить в срок.
– Энни, солнышко, – медленно произнесла его мать, как только приступ кашля закончился. – Ты не мог бы заехать и купить продуктов? Врач говорил, что мне нужно есть разные фрукты, можешь купить мне пару апельсинов и яблок?
– Извини, мам, я не могу, – отозвался он, откинувшись на спинку своего офисного кресла и посмотрев в потолок. – Я занят вечером.
– Это не займет много времени, Энни, – отозвалась та, все еще немного покашливая. – Ты можешь забежать в магазин у моего дома, до него всего пять минут. А потом поедешь к себе.
– Мне нужно сделать большой крюк до твоего дома, – фыркнул Эйнар, рассматривая документ на экране. Его нужно было доделать, а голос матери сильно отвлекал. – На обратном пути однозначно в пробку попаду на шоссе. Я не хочу опаздывать…
– Энни, пожалуйста, – женщина снова закашлялась. – Я не хочу просить соседку, а папа приедет из командировки только завтра днем.
– Я напишу ему, чтобы он забежал в магазин, когда поедет с вокзала домой, – вздохнул юноша и посмотрел на часы. За оставшиеся пять минут проверить весь документ он уже не успевал. – Все, ладно, у меня работа. Пока.
Эйнар тут же завершил вызов и по привычке убрал телефон в карман куртки. Офис пропал, он снова оказался в заметенном снегом городе. Натянув шарф на лицо, юноша огляделся. Сугроб и следы никуда не пропали, окна все так же смотрели на него безжизненными черными провалами. Фонарики мерцали, но некому было наслаждаться этими яркими переливами – улицы все так же были пусты.
Будто опомнившись, он достал мобильный и попытался его включить, но тот все так же не отзывался на нажатия клавиш. Чертыхнувшись, Эйнар оставил его в покое и натянул перчатки – от холода пальцы покраснели и едва гнулись. Стряхнув с себя снег, он медленно сделал несколько шагов прочь от того места, где упал. Теперь ему стоило быть осторожнее, возможно, по городу бродит еще не одна подобная тварь. Вздрогнув всем телом, он, напряженно озираясь, вышел из парка и направился в сторону центральной площади.
С неба продолжал хлопьями падать белый снег, который будто прекратился, когда он встретился с тем страшным зверем. Икры почти не болели, несмотря на то, что ему пришлось бежать через сугробы, как не саднили и колени, которыми он сильно ударился при падении. Эйнар попытался обнять себя руками за плечи, чтобы успокоиться, но толстый пуховик не дал ему этого сделать, натянувшись на плечах. Сунув руки в карманы, он медленно побрел вдоль улицы.
Широкую дорогу полностью замело снегом, автобусная остановка, мимо которой он проходил, почти превратилась в огромный сугроб. Будто бы в городе не осталось красок – только белое, серое и черное. Даже разноцветные фонарики, которыми были увешаны фасады, казались невероятно поблекшими, будто пропущенными через какой–то неудачно подобранный светофильтр. Эйнар старался не смотреть по сторонам, сосредоточившись на дороге. Ветра почти не было, и снежинки не пытались попасть ему в лицо, залепив глаза. Он медленно добрел до ближайшего перекрестка, остановившись перед светофором.
Меняя цвета, он продолжал работать, несмотря на то, что автомобилей не было и дорогу давно замело небольшими сугробами. Все места на небольшой стоянке какого–то офисного центра были заняты, и слой снега покрывал их так же, как и те машины, что раньше видел Эйнар. Вдоволь насмотревшись, как мигает светофор, регулируя несуществующее движение, юноша спустился с тротуара и перешел перекресток на «красный».
Впереди маячили огни центральной площади, но чем ближе он подходил, тем больше понимал, что впереди его ждет то, что он уже видел – заметенные снегопадом тротуары, и дороги, и одиноко сверкающие новогодние украшения. На краю улицы он остановился, не поднимая глаз от покрытого снегом асфальта перед собой. Будто боясь увидеть то, что ждет его впереди. Холодный ветер забрался под куртку, и Эйнар выпрямился, твердо посмотрев перед собой. Он должен понять, что случилось, должен разобраться во всем этом сам, если больше никого вокруг не осталось.
В этом пустом городе повсюду его подстерегала опасность, и это тоже надо учитывать. Откуда взялся тот странный зверь, не похожий ни на одно из существующих животных – этот вопрос также вертелся в его голове, и Эйнар поискал взглядом вокруг. Центральная площадь всегда была очень чистой, и потому он не заметил ничего, что могло бы сойти за оружие. Оставалось надеяться лишь на себя самого. Собравшись с силами, юноша глубоко вздохнул и сделал шаг вперед, выходя на пешеходную улицу.
Как и раньше, здесь не было совершенно никаких следов, но из–за сильного ветра с реки здесь было намного холоднее. Эйнар поежился и еще сильнее натянул шарф на лицо. Если бы он был в очках, их стекла сразу же запотели бы из–за неровного дыхания. Не останавливаясь, он огляделся. Маленькие улочки между зданиями смотрели на него опасными черными провалами. Ему стоило бы держаться подальше от них, больше не повторяя своей ошибки – кто знает, что могло ждать в тени каждого из этих закоулков.
Выйдя на середину площади, по которой обычно ездили автомобили, Эйнар огляделся, выбирая дорогу, идти по которой будет безопаснее всего. Возможно, такой была высокая набережная, но, с другой стороны, там всегда дул очень сильный ветер. Повернувшись к этой части площади спиной, юноша направился к улице, почти параллельной отмененному им пути. Других вариантов у него не было – он больше не хотел встречаться с неизвестными существами, таящимися во тьме переулков.
На повороте, ведущем на выбранную им широкую улицу, намело высокий сугроб, и Эйнар едва не упал, пока штурмовал его в своих сапогах со стертыми подошвами.
Соскользнув с наста с другой стороны, он оказался прямо перед красивой лестницей – центральным входом Театра имени какого–то известного поэта. Эйнар не был фанатом различных спектаклей и постановок, предпочитая им спецэффекты фантастических фильмов, но именно здесь он познакомился с Никой. Это была прошлогодняя осень – она стояла на ближайшей к театру остановке и безуспешно пыталась дождаться автобуса. Несмотря на штормовое предупреждение и сильный дождь, она была без зонта. Как истинный джентльмен, он просто не мог пройти мимо.
Предавшись воспоминаниям, Эйнар засмотрелся на обвитые гирляндами резные двери. Они были открыты, и в окошке под надписью «Касса» горел свет. Почувствовав облегчение, юноша поспешил подняться по ступеням, но тут же упал, на коленях скатившись вниз – тонкий слой снега скрывал образовавшуюся ледяную корку. Выругавшись себе под нос, Эйнар отряхнул колени и снова посмотрел наверх. В отличие от него Ника просто обожала театр и всегда с восхищением наблюдала за игрой любимых актеров. Она во всем находила что–то хорошее, и ее позитивный настрой сейчас пришелся бы как нельзя кстати. Вдвоем бродить по этому городу было бы не так страшно.
Где–то неподалеку скрипнул снег, и Эйнар резко обернулся. Около автобусной остановки маячила чья–то тень. Юноша мог бы поклясться, что только что там никого не было, но понял, что не смотрел в ту сторону вовсе, когда перебирался через высокий сугроб.
– Эй, кто Вы? – крикнул он издали, не собираясь подходить ближе, но внимательно осматриваясь по сторонам, чтобы заранее выбрать путь побега. Забраться по лестнице у него не выйдет, как и вернуться на площадь – оставалось лишь попробовать проскочить. Из–под козырька автобусной остановки вышла высокая фигура и встала перед ним в полный рост. Сердце Эйнара тут же забилось быстрее, когда он увидел, что та стоит на ногах, терпеливо ожидая, когда он подойдет ближе.
– Эй, послушайте, – крикнул он, махнув неизвестному рукой, и направился в его сторону. – Меня зовут Эйнар Сейран, скажите, что…
Фигура вышла на свет фонаря, покачивая головой с алыми глазами на тонкой шее. Прижав к груди передние лапы с огромными когтями, новый зверь обманул его той же уловкой. Эйнар остановился, чтобы оглядеться – бежать было некуда, он уже слишком далеко отошел от сугроба, на который можно было попробовать забраться и вернуться на площадь, где у него было больше шансов на побег.
Дыхание зверя вырывалось из его приоткрытой пасти клубами пара, но он не спешил нападать. Будто присматриваясь к нему, чудовище вытянуло свою шею и понюхало ледяной воздух. Эйнар не двигался, страх, который он чувствовал при встрече с первым зверем, все еще крепко держал его в тисках. Чудо, которое спасло его, придало ему уверенности в себе, и та застилающая разум пелена первобытного ужаса так и не появилась. Несмотря на дрожь во всем теле и холодный пот, вновь выступивший на спине, он мог мыслить, не впадая в то неконтролируемое состояние паники.
Существо сделало несколько шагов в его сторону, продолжая принюхиваться. В отличие от того, что Эйнар видел раньше, оно не стало опускаться на передние лапы, а оставалось стоять прямо. Где–то на задворках мыслей промелькнуло, что фигура зверя стала похожа на человеческую – грудная клетка раздалась вширь, раздвигая плечи, а форма головы стала более округлой. Скорее всего, именно из–за этого он снова обознался, приняв его за какого–то горожанина. Существо приближалось. В свете фонарей Эйнар увидел, что косматая серая шкура создания поредела, и на его поднятых передних лапах в проплешинах поблескивала кожа.
Эйнар сделал шаг назад. Оборачиваться к неизвестному зверю спиной было ошибкой – лишь счастливая случайность спасла его в первый раз, но теперь все иначе. Ему некуда отступать, и пока он будет метаться из стороны в сторону, пытаясь найти выход, тварь уже догонит его, и тогда его конец будет очевиден. Мысли мелькали в голове Эйнара чередой страшных картин, но он не мог придумать ни одного подходящего варианта. Чем ближе подходил к нему зверь, тем все выше по горлу поднимался комок ужаса, не давая вздохнуть и думать рационально.
Дыхание вновь участилось, Эйнар попытался сглотнуть, но не смог – во рту пересохло, и все тело начало гореть, когда в кровь снова попал адреналин. Юноша пытался удержать себя на месте, но ноги подгибались, все его естество требовало, как и тогда, просто броситься прочь, бежать и не оглядываться. Из–за диссонанса мыслей и рефлексов, перед его взором поплыло – остались только две гипнотизирующие сияющие алым точки, которые неумолимо приближались. Эйнар застонал от головной боли, которая внезапно отдалась в висках – он перенервничал и был уже на грани.
Боль, заполонив собой все его мысли, будто заставила его действовать. Тихий стон превратился в крик отчаяния, и Эйнар бросился вперед, не дожидаясь, пока зверь сам настигнет его. Зажмурившись, он прикрыл голову руками и прыгнул, метя в широкую грудь ужасной твари. Почувствовав удар, юноша затаил дыхание и упал, увлекая противника за собой. Вокруг тут же воцарилась полная тишина.
В голове все еще билось навязчивое желание вскочить и бежать, но ужас от пережитого будто сковал все его тело. Кислород в легких закончился довольно быстро, и Эйнар перевернулся на спину, пытаясь перевести дыхание, но тут же скатился со склона высокого сугроба, в котором он оказался. Как и в прошлый раз, вокруг не было ни следа зверя – лишь куча рыхлого снега, словно появившаяся из ниоткуда.
Эйнар посмотрел прямо перед собой. С черного неба, покрытого плотной завесой зимних туч, блестя в свете фонарей, бесшумно падал снег. Крохотные снежинки походили на звезды, и юноше хотелось загадать желание:
«Пусть все это закончится. Пусть все вернется, когда я открою глаза…»
Будто в ответ на его мысли в кармане завибрировал телефон. Вздрогнув, Эйнар тяжело сел, стряхивая с себя снег, и быстро достал его. Не без труда стащив с опухшей руки перчатку, он кое–как нажал на экран, приняв звонок. Стоило ему поднять телефон, как перед глазами на миг потемнело.
– Да, я слушаю, – грубо ответил он, буквально выдергивая свое пальто из рук пожилой гардеробщицы. Та едва не упала, но на его сухое «простите» ответила лишь разочарованной нервной улыбкой и так же медленно вернулась на крохотный стульчик за стойкой, на котором оставила свое вязание. Дойдя до ближайшего диванчика, он бросил на него верхнюю одежду и, кое–как зажав телефон плечом, пошарил по карманам, проверяя, все ли на месте.
– Эйн, куда ты ушел?! – возмущенно воскликнула Ника, и ее голос эхом отдался на фоне. Видимо, холл уже опустел, раз девушка разговаривала с ним, не пытаясь перекричать шум. – Антракт закончится через пару минут, уже был третий звонок, ты где?
– В гардеробе, – кратко отозвался Эйнар, вытаскивая из рукава шапку и аккуратно надевая ее, чтобы не выронить свой мобильный. – Домой собираюсь, а что?
– Ты издеваешься? – прошипела девушка, и по его спине от ее тона пробежали мурашки. – Я этой премьеры год ждала, а ты хочешь все испортить?!
– Я не собираюсь больше смотреть эту нудятину, – фыркнул он, убрав телефон, чтобы накинуть на плечи пальто и аккуратно его поправить, а потому пропустил следующую гневную тираду от своей девушки. Дождавшись, пока она закончит, Эйнар вновь прижал его к уху: – И нотации я от тебя слушать тоже больше не собираюсь.
– Я сделала тебе всего лишь одно замечание, – продолжила девушка, и где–то на фоне послышалась музыка. Второе действие спектакля уже начиналось.
– Ага, ногу на ногу не клади, так не сиди, шоколадкой не шурши, засыпать прекрати, – пробубнил он, аккуратно завязывая шарф и поправляя его перед зеркалом. – Напишешь, когда закончится. Я вызову тебе такси.
– Сама доберусь, – Ника моментально отключилась. Недовольно посмотрев на телефон, Эйнар хмуро сунул его в карман. Небольшое помещение гардеробной последний раз обдало его теплом и исчезло. Он снова находился на заснеженной улице пустого города. Безжизненные серые дома продолжали следить за ним невидящими взглядами черных окон.
Задрожав от холода, юноша достал телефон и снова попытался включить его, но тот ожидаемо не откликнулся на команды клавиш. Неопределенно хмыкнув, Эйнар вернул его на место дрожащими от холода пальцами. От неприятного воспоминания ему стало неуютно, и он с виноватым видом обернулся к зданию Театра. Почему он вспомнил об этом именно сейчас, он не знал, но ему стало не по себе. Будто город играл с ним, неотрывно наблюдая и заставляя действовать по неведомым правилам.