Мира Брат
Звери Стикса. Часть 1. Контрольная служба «Смерть»
– Да… Да, конечно…
Кира чувствовала себя ужасно неловко. Он явно от неё чего-то хотел, но она не могла понять, чего именно. Маэстро уже битый час бубнил что-то путано, но очень эмоционально – о гастролях, нерадивых учениках, бездарных протеже и жадных агентах. Сначала Кира внимательно слушала, а затем поняла, что старик ходит кругами. Он вообще сильно сдал за те несколько лет, что она его не видела, и сейчас выглядел не лучшим образом. Похудел, посерел, сгорбился. Особенно сильно изменился взгляд – глаза красные, отёкшие, бегают и совсем не ищут ответного взгляда, напротив, всё время ускользают куда-то в сторону. Ей было немного грустно. Раньше Мантичини был прелестнейшим человеком, сильным, стремительным, ярким, воодушевляющим. А от бубнёжа этой тени она уже устала,
На улице быстро темнело.
– Да.. Да.. Маэстро, я… уже так поздно. Сейчас придут уборщики…
– Не придут, милочка, я их всех отпустил на сегодня.
– Зачем это? – Кира стала между делом подвигаться к высокой ажурной двери выхода в холл. Здание Дома Оперы было выстроено в стиле сказочного дворца. Серые каменные стены, широкие лестницы, лампы освещения в виде факелов и свечей, огромный камин в фойе. Мрачно, но очень живописно. Для поддержания всей этой красоты в здании должны были трудиться толпы работников. Она только сейчас отметила, какая стоит ледяная тишина.
Старик, видимо, заметил поползновения девушки и резко, неожиданно сильно схватил её за руку. Это было похоже на бросок кобры и не вязалось с хрупким и пухлым деятелем искусства. Жест был какой-то нереальный. Она хотела вскрикнуть, но голос как замкнуло. Мантичини тянул её к себе, и притом с такой силой, что всё её вежливое сопротивление осталось незамеченным. Его узловатые руки тряслись – то ли от дряхлости, то ли от нетерпения.
– Ты такая молоденькая, девочка…
Он притянул руку к самому своему лицу и рассматривал её пальцы с таким вниманием, словно обнаружил новый вид бабочки.
– Такая молоденькая… Кира, я всегда видел, как ты талантлива… И ты такая молодая… Совсем не то, что я – умирающий старик.
Она смотрела на него и не верила своим глазам и ушам. Неужели её профессор свихнулся? Его лицо заострилось, стало жёстким, сухим, злым.
– Старик… Ты знаешь, что я задумал новую пьесу? Огромный проект! Я вынесу на сцену подводный мир! Ты представляешь!? Киронька! – он посмотрел на неё. Сейчас это было воодушевлённое лицо её старого учителя искусств, которое она так любила. Кошка недоверчиво улыбнулась. Профессор уже увлёкся своей идеей, отпустил её пальцы и устремил мечтательный взгляд куда-то в стену позади неё. – Представляешь? Огромный, до потолка аквариум. И в нём действо! Все актёры будут настоящими русалами, водяными и жаберными. Никаких фикций! Это будет великолепный балет! Трагедия прекрасной молодой русалки, у которой есть великий талант, и нет голоса…
Тут он вдруг вернулся. Взгляд вновь приобрёл затравленность и нездоровый блеск.
– Она такая же молодая, как ты, Кира. А я слишком стар, чтобы успеть поставить этот балет.
– Ну что вы, профессор, вы ещё вполне… – она уже вплотную подошла к двери и даже как бы невзначай уцепилась вспотевшей лапой за ручку. Не нравилось ей больше разговаривать.
– Что вполне? – он не спросил это, а прошипел. Глазки, злые, потемневшие, безумные, вперились в её лицо. – Что я вполне? Вполне молод? Здоров? Вы, одарённая молодёжь, разбрызгиваете своё время впустую, как воду! Вы ленитесь! Спите целыми днями!..
«Ну всё. Точно сбрендил».
–…Вы не бережёте то, что у вас есть!! – его голос стал не просто громким. Он начал раскладываться на странные потусторонние шумы. В нём появились одновременно пищащие и низкие булькающие тоны.
Это было выше её сил. Кира толкнула дверь так, что та грохнула об стену и с потолка посыпалась пыль, и вылетела в коридор второго этажа, прямо рядом с широкой плоской лестницей, украшенной горгульями.
– Спасибобольшое–мнеуженадо бежать…. – пролепетала она на ходу, сбегая вниз.
– ВАМ НЕ НУЖНА ВАША ЖИЗНЬ?! ОТДАЙТЕ ЕЁ МНЕ!! Я ВОЗЬМУ ЕЁ!! МНЕ ОНА ОООЧЕНЬ НУЖНА!!
Она смотрела под ноги и поэтому на полном ходу врезалась в пса на пролёте лестницы. Он, правда, не растерялся, а поймал её за руки и максимально смягчил торможение.
– Где тебя черти носят? – грубо рыкнул он. Девушка испуганно вскрикнула, но быстро сориентировалась.
– Слава богу…
«Вот сейчас я тебя рада видеть»
– Быстрее, старик, кажись, свихнулся…– она начала толкать его в обратную сторону, к выходу. Но телохранитель уже смотрел наверх, туда, где осталась открытая дверь. Она машинально отметила, как его брови поползли вверх в изумлении.
– МНЕ НУЖНА ТВОЯ ЖИЗНЬ, КИРА! – шипение, визг, рокот, вой, скрежет – что угодно, но не человеческий голос, гораздо ближе за спиной, чем она хотела бы слышать. – ОТДАЙ ЕЁ МНЕ!!! МОЛОДОСТЬ!!!
– Убегай, – коротко сказал пёс, с силой пихая её вниз и становясь между ней и маэстро. Она пролетела всю лестницу по инерции и только чудом не упала. Когда она обернулась, то увидела, как бурая фигура пса быстро и ловко вертится, сдерживая НЕЧТО, что оказалось на лестнице вместо старого профессора. Нечто чёрное, расплывчатое, высокое и вязкое. Чёрная гора, слепленная из теней, огромный воющий студень.
К ужасу девушки в тот момент, когда она оглянулась, этот студень с леденящим душу треском и неимоверной силой и скоростью обвил щёлкающего зубами пса толстыми щупальцами и, подняв высоко вверх, грохнул его спиной об стену. Дальше она смотреть не стала, а пулей вылетела наружу.
Осенний ветер сразу же вцепился в её длинное вечернее платье и поднял мурашки на голых плечах. На улице было пасмурно, темно и безлюдно. Кошка перескочила через дорогу, пробежала под закрученной колоннадой Городской картинной галереи и спряталась за самой дальней колонной, чтобы отдышаться. Что делать дальше она не знала. Более того, до неё начало доходить, что произошло что-то невероятное и совершенно жуткое. Тело начало отпускать и потряхивать, к глазам подступили предательские слёзы.
«Спокойно! Ты боец или как? Собралась, сопли вытерла и пошла вперёд»
Самотерапия как обычно сработала. Подступающая паника отхлынула. Кошка выпрямилась, глубоко вдохнула и решительно сделала шаг на тротуар. И тут же завизжала, подпрыгнув на полметра вверх, растопырив когтистые лапки. Потому что кто-то навалился на неё сзади.
– Это я. Я. Бегом сейчас, – прохрипел пёс, схватил её за руку и потянул за собой. Только что улица была совершенно пуста, Кира могла в этом поклясться. Высокая мощная темно–синяя лошадь появилась из ниоткуда, на ходу поднырнула под руку хозяину, и рванула вперёд. Девушка крякнула, когда стальная лапа телохранителя вздёрнула её вверх и усадила на хребет впереди себя.
Жёлтые фонари мелькают со страшной скоростью. Простая лошадь не может так быстро двигаться. И выламывать брусчатку из земли по ходу движения не может. И воплощаться из теней тоже. Зловещее синее чудовище скакало так, словно за ними гнался дракон. Это была, наверно, самая ужасная поездка в её жизни. В платье неудобно, жёсткие кости ходят ходуном под тонкой сёдельной подкладкой, отдача от земли передаётся заднице практически в полном объёме. Скорость зашкаливает и ничерта не видно впереди. Так мало всего этого, горе–телохранитель ещё наваливается всем телом, прижимая её к самой лошадиной шее.
В это время в оперативном центре КС-СМЕРТЬ.
– Redlight. Квадрат семнадцать\ шестьдесят восемь, регистр «Судья», – молоденький оператор быстро среагировал на изменение рисунка и появление светлячковых линий на водной глади большого во всю стену экрана, защёлкал клавишами своего сетевого компьютера . – Это F.J.Death.
– Фауст? – сегодня дежурным куратором был Коган, седеющий эльф с искусственным глазом, глава седьмой десятины. Ему приходилось бывать координатором Фауста несколько раз. – Господи, что с ним-то могло случиться? Черти ему зону безопасности. Он на Лошади?
– Да.
– Направляй её.
– Уже.
Пёс что-то тихо буркнул, и Лошадь резко сменила направление, свернув в боковую улицу. Скорость немного уменьшилась, зато поворотов прибавилось, и тряска только усилилась. Кира еле держалась, всё время ожидая момента, когда же, наконец, выпадет, но пёс крепко обхватил её за пояс, вцепился в предплечье и прижимал к себе.
«Синяк будет». Мелькнуло у нее в уме. Уж чего–чего, а синяков она, конечно не боялась. Но ей было неприятно. И так дистанция была сломлена. Хоть она и понимала, что обстоятельства соответствуют, что телохранитель ее сейчас спасает, а не лапает, но не могла ничего поделать с собой. Ей хотелось вывернуться из его захвата и хоть немного отодвинуться.
Лошадь Фауста
Она всматривалась в дома, пытаясь определить, куда же их везет лошадь. Точно можно было сказать только то, что они удаляются от театра. Пёс немного ослабил хватку на её руке,
…«Всё равно синяк будет»…
…но в то же время завалился ещё ниже.
– Ты меня придавишь, придурок! – наконец возмутилась она. Никакой реакции не последовало. Она извернулась и заглянула ему в лицо. Глаза зажмурены, на губах розовая пена и всё время что-то шепчет.
– Черт..те. Чертите…же…
«Боже мой, да он же не смотрит, куда мы едем!»
Сначала она испугалась, но быстро взяла себя в руки. Поднапряглась, сильно наклонилась влево, нащупала под седлом маленькую кнопку. Щелчок, и вокруг них блеснул радужный пузырь дорожного щита. Ветер тут же стих, скорость перестала так сильно чувствоваться. Лошадь, казалось, неслась сама по себе. Девушка снова попыталась повернуться лицом к Фаусту и, рискуя утратить равновесие, слегка тряхнула его, чтобы привести в чувства.
– Куда мы едем? Слышишь? Куда мы так летим?!
Пёс через силу разлепил глаза и тихо сказал: «Не волнуйся. Она сама выведет». Словно в ответ на его слова, кобыла начала тормозить. Пёс снова закрыл глаза. Из носа у него потянулась блестящая струйка тяжелой черной крови. Кира огляделась. Самый обычный тихий и тёмный двор. Старые кирпичные дома в английском стиле. Спальный ничем не примечательный район. Впереди длинная череда общественных стоил. И снова никого.
Ещё мгновение назад никого. Двор был пуст, тих, все жители спали или, во всяком случае, тихонько сидели по домам, просматривая перед сном вечерние передачи. Но стоило Лошади приостановиться, как её тут же принял под уздцы невесть откуда взявшийся прохожий в тёмной невзрачной одежде. Не поймал или схватил, а именно принял, потому что зверюга остановилась точно, как калькулятор. Животное всхрапнуло, но повиновалось. Люди в тёмных костюмах повылезали мгновенно, словно тараканы из щелей, и устремились к ним со всех сторон. Они были словно ожившие тени. Один подскочил и взял Лошадь с другой стороны, шлёпнув ей над глазами какую-то чёрную переливчатую полоску. Та сразу успокоилась и расслабилась. Давление на спину прекратилось, рука освободилась, и девушка с изумлением почувствовала, как пёс начал безвольно заваливаться на бок, как мешок с картошкой. Четверо человек бережно подхватили тело её защитника и оттащили в сторону. В свете фонаря она увидела, как из его рта тут же густым потоком потекла кровь. Люди действовали быстро, чётко и деловито, как техники на гонках, натренированные менять колёса за три секунды. Они уложили его на брусчатку, надели кислородную маску, налепили каких-то датчиков и нашлёпок.
– Кира?
Коротко стриженный молодой человек приятной наружности в светло–сером свитере с высоким горлом и простой кожанке подошёл к лошади и протянул ей руку, чтобы помочь спуститься.
– Да. Это я, – она замешкалась, но приняла помощь и спрыгнула. Всхрапывающую Лошадь тут же увели в неизвестном направлении. Кира оценила кобылу под светом фонаря, и поняла, что с животным явно было что-то не так, и не только по комплекции. На боках, груди и ногах зверюги зияли крупные поблескивающие язвы. А точнее просто дыры в шкуре, через которые виднелась серо–фиолетовая мускулатура. Но ни это, ни металлические стяжки то там, то здесь, ей явно не мешали и никак не влияли на самочувствие.
– Меня зовут Ник. Николай Сэмь'эль. Я побуду с Вами, вместо Фауста… пока ситуация не прояснится.
– Хорошо…
«Точно. Фауст… Фауст Джонатан чего-то там».
Она обернулась. Команда техников склонилась над распластанной на земле фигурой пса, копошились, трудились. Кошка решила подойти ближе. Частично из-за любопытства, но ещё ей вдруг стало стыдно. В конце концов, хоть он и был злобным отморозком, но оказался в нужный момент в нужном месте. Сунулся в самое пекло и, не раздумывая, кинулся ей на помощь. Непонятно, что там эта чёрная гадость с ним сделала, и была ли она вообще, но ему сейчас явно было хуже, чем ей. Невзирая даже на ломоту в спине и синяк на предплечье.
Тут к Фаусту протиснулся ещё один человек, тоже непонятно откуда взявшийся. Он по–особенному выделялся среди остальных. Вроде такая же тёмная простая одежда, но он словно светился изнутри. Мягкое грустное лицо, лёгкая озабоченность в глазах, волнистые пушистые волосы до плеч. Девушка быстро смекнула – это Ангел. Мистические существа, состоящие из доброты и милосердия примкнули к КС-СМЕРТЬ со дня основания и стали основой лекарского оперативного корпуса. Мужчина быстро, но плавно положил бледную руку на голову псу и медленно повёл её вниз. Когда довёл до живота, Фауст оскалился, глотнул воздух пастью, разбрызгивая кровь, и выгнулся дугой, запрокинув голову.
Киру охватил страх. Не за себя. За свою сохранность она на самом деле не боялась – были у нее на это причины, о которых она просто не хотела рассказывать ни Волфтейну, ни кому-либо еще. Но вид страдающего живого существа всегда приводил ее в панический трепет. Она не выносила чужой боли. Девушка машинально обняла себя за плечи, бессознательно стараясь успокоить саму себя. Пёс истекал кровью. Выплёвывал её тяжёлыми густыми кляксами.
«Это чудо, что он вообще сюда доехал. Эгоистка, я ещё хотела, чтоб он мне что-то ответил. Не помер бы».
Лицо Ангела стало хмурым и озабоченным.
– Держите, – донеслось до неё. Или она это додумала? Холодный спокойный голос раздался будто бы в голове. Так или иначе, но четверо санитаров тоже услышали инструкцию, навалились на руки и ноги несчастного, придавили его голову к земле и зажали пасть. Лекарь плавно и уверенно перевёл обе руки к груди пса.
А потом он погрузил их в его тело. Этот момент Кира всю оставшуюся жизнь считала самым жутким из всего, что ей приходилось видеть. Она не могла объяснить, почему её так ужаснула работа Ангела, но тогда она поняла, что никогда, даже в самой крайней необходимости, не позволит так проникнуть в себя. Её пробрала такая ледяная дрожь, что чуть сосульки не посыпались.
Лекарь сосредоточенно что-то нащупывал. Пса под его руками свела и вывернула судорога, несмотря на все усилия четверых здоровых мужчин. Он не кричал, и это было ещё страшнее. Он не издал ни одного звука. Только тихий стонущий выдох, когда пытка, наконец, закончилась. Ангел также плавно поднял руки, встряхнул ими и удручённо покачал головой.
– Увозим, – снова этот голос, ясный, прохладный. Санитары, всё также молча, засуетились, засобирались.
На плечи девушки легла тёплая мягкая тяжесть. Сэм’ель по–своему трактовал охватившую её дрожь и укрыл своей курткой. Она благодарно кивнула.
– Здравствуйте, Кира.
На этот раз она вздрогнула от неожиданности. Сильный строгий голос принадлежал подошедшему сзади высокому плечистому человеку с длинными сухими волосами песочного цвета.
– Меня зовут Коган, я дежурный куратор. Рад, что Вы не пострадали.
Вот и официальное лицо. Девушка кивнула и указала на пса.
– Что с ним?
– Если честно, то я надеялся, что это Вы мне расскажете, – Коган нахмурился, его белесый немигающий взгляд напрягал. Сухое лицо, тонкие сведенные брови цвета высохшей травы, сухие эмоции. – Кира, скажите, Вы видели, что произошло?
Девушка неуверенно покачала головой.
– Я что-то видела, но я не поняла, что это было. Я разговаривала с директором театра, потом… отвернулась, вышла из комнаты и наткнулась на эээ… Фауста. И это… то, что на нас напало, было у меня за спиной.
«Боже мой. Я же всегда думала, что это просто галлюцинации. Просто детские фантазии… как всё оказалось серьёзно. Это всё правда, всё–всё правда! Какой кошмар, ну почему это меня преследует!»
Она вдруг почувствовала сокрушающую усталость. В голове запищало, ноги стали ватными, в глаза словно щедро засыпали по ложке мелкого речного песка. До нее вдруг дошло, что ее детский сон только что повредил человека в реальной жизни. И от этой мысли она покачнулась.
Ник участливо дотронулся до её локтя.
– Вам плохо?
Она отрицательно мотнула головой, но он всё равно отвёл её немного в сторону и усадил на припаркованную в тени корявой ивы красную лакированную телегу.
– Касио! Ты нужен здесь, – Коган махнул кому-то из врачей. Отозвался Ангел. Он бросил заботливый взгляд на своего подопечного и плывущей походкой направился к ним. Он смотрел Кире прямо в глаза, и от его светло–серого взгляда кружилась голова. Запахло озоном и повеяло прохладой. Он весь был удивительно мягким – мягкие черты лица, мягкие волосы…
– Здравствуйте.
…мягкий голос. Его присутствие успокаивало.
– Вы позволите? Я врач.
Он протянул руку к голове Киры. Мягкое прохладное прикосновение. И тут её пронзил испуг. Она на секунду представила, что он сейчас также погрузится в её тело, как только что входил в Фауста. Ангел тут же отдёрнул руку, словно обжёгся.
– С Вами всё хорошо, Кира. Просто перенервничали и синяк на руке. Выспитесь как следует. Вам повезло.
– Что с Death'ом? – спросил Коган.
Касио погрустнел.
– Плохо. Я не могу представить себе силы, которая могла так его помять. Множественные ушибы, повреждения внутренних органов и обильное кровотечение в перикарде, небольшой разрыв в левом легком.
«Не жилец», похолодела Кира.
– Странно то, что удар прошёл словно насквозь, минуя всю броню и плакоскелет. Не знаю, как выразиться… оно ударило его в самую душу, – он посмотрел вслед увозящему Фауста фургону. – Ему сейчас очень больно.
Столько заботы было в этих словах, доброты, участия… что Киру обдала волна восхищения чуткостью этого неземного создания и вины за собственное бессердечие. Всё–таки она отчаянная эгоистка. Стоит тут живая здоровая, со своим синяком на руке, в то время как совершенно непричастный человек теперь не выйдет из больницы раньше следующего лета и еще год будет восстанавливаться.
– Когда он сможет вернуться к исполнению? – словно прочитав её мысли, спросил Коган.
– Через две недели, не раньше. – Кире показалось, что она ослышалась. Коган присвистнул, зацокал языком.
– Две недели! Ничего себе… Действительно, сильно его…
«Две недели… он каменный?»
Неожиданно Касио улыбнулся и повернулся к ней.
– Я ему передам.
– Что?
– Вашу оценку. Каменный – очень точная характеристика. Я скажу ему, когда он придёт в себя. Мне теперь пора. До свидания, Кира.
Ангел кивнул Когану. Отвернулся и пошёл прочь мягкой размашистой походкой.
«Передай лучше спасибо», – запоздало подумала девушка. Врачеватель слегка повернул голову, будто услышал и обернулся. А может, и нет, и она это только придумала.
Улица опустела. Пять минут весь двор был заполнен людьми, делами, светом, эмоциями и суетой. А сейчас осталась только она, строгий куратор Коган и скромный Николай. Ангел уже исчез, растворился в темноте, хотя она отвела от него взгляд всего на секунду. Теперь здесь было совершенно тихо, и эта тишина сгущалась, обнажая далёкие шумы вроде грохота коляски по мостовой, скрипа дерева, щелчка затвора на окне где-то на верхних этажах…
– Ну что ж. Я вижу, Ник уже представился. Сэмь'ель заменит Фауста. Он будет с Вами, пока Судья не восстановит силы.
– Может не надо, я сама как-нибудь разберусь, – сморщилась девушка, по привычке сопротивляясь очередной попытке контроля.
Коган взял её за плечи и заглянул прямо в глаза. Его губы были сжатыми, тонкими, белыми.
– Кира? После того, что произошло с Вами сегодня, Вы хотите, чтобы я оставил Вас одну? Вы действительно этого хотите?
Пожалуй, впервые она поняла значение этих слов. Это не было войной за её самостоятельность, никто не посягал на её умение постоять за себя. Ей просто предлагали не быть одной. Она вдруг представила, что они действительно сейчас развернуться и уйдут, и она останется посреди этой спящей улицы – одна. В пустоте, наедине со своими мыслями, памятью и тем, что снова выползало из прошлого. Притаилось где-то рядом, осторожно спряталось за стеной дома или в тени от света фонаря…
Ник галантно предложил ей свою руку и отвел к стоящему за углом новомодному автомобилю. Серебристая капля, похожая из-за больших овальных окон и треугольной обтекаемой формы на голову насекомого с тихим шипением открыла перед ней автоматическую дверь.
Такие современные летающие автомобили были запрещены в Ганолвате, он относился к техногенной зоне. Но, видимо, контора пробила экстренный пропуск. Кира еще раз обернулась, поежилась, заметив поблескивающие кровавые лужи на асфальте, благодарно кивнула Когану и решительно уселась в комфортное кожаное кресло автомобиля.
