Михаил Пырков
Стартап
30.
На самом краю полигона, в берёзовой рощице, имелось давно оборудованное место для неформального общения: большой деревянный стол, вкопанный в землю, две лавки вдоль него, несколько добротно сделанных деревянных же кресел, рукомойник и, в метрах двадцати, нужник. Мангал поражал своей монументальностью.
Подчинённые Березина оперативно развернули скатерть, выставили на стол напитки и закуски, разожгли мангал и были отосланы начальником «заниматься». Полковник отогнал Павловского от мангала и сам колдовал над мясом.
Выпили за знакомство, потом – за новые назначения. Третья (по традиции), за усопших. Некрасов с Павловским закурили. Все стояли, кроме Лазара – тот сел в кресло, положив травмированную ногу на костыль.
– Эх, вот денёк ухватили, – генерал с удовольствием посмотрел на небо, – когда ещё так выберемся? Ладно, оставим лирику. Владимир Георгиевич, у меня к Вам вопрос.
– Вы хотите задать его при всех? – удивился Павловский. – А протокол?
– Ну, что Вы, – засмеялся Некрасов, – какой протокол, так, личное любопытство.
– Коль так – валяйте.
– Скажите, почему Вы не стали играть в паре с Гореликом? – генерал пристально смотрел в глаза собеседнику. – Раздели бы этих шулеров до нитки.
– Во-первых, – вздохнув, ответил Павловский, – Петька их и так раздел. Если бы и я подключился, мы бы вообще оттуда не вышли. Во-вторых, я ведь Вам слово дал. Как и Вы мне.
– Приятно, что слово сдержали, – заметил Некрасов, – Очень похвально. Не зря я Вам поверил.
– Простите моё вмешательство, – вклинился в разговор Жилин, – ваши давние, судя по всему, отношения меня заинтересовали ещё с момента первого совещания в кабинете товарища полковника… Простите, генерала. Можно подробности, или это – тайна?
– Какая уж тайна, – легко улыбнулся Павловский, – могу поведать, если Юрий Николаевич позволит.
Генерал кивнул.
– Видите ли, Сергей Кондратьевич, много лет назад я был вхож в дом Гореликов. Мы много работали, обсуждали, часто спорили и, чтобы разрядить обстановку, Борис Иосифович предлагал «расписать пулю». Петька был третьим. Играли по копейке вист, чтоб не обидно было. Если проигрывал Горелик-старший, он беспрекословно расплачивался, если проигрывали мы – выполняли работы по хозяйству: Пётр пылесосил ковры и мыл пол, а я помогал переставлять мебель, это было любимое занятие Бориса Иосифовича.
– Горелик проигрывал? – удивлённо вскинул брови Жилин. – Фантастика.
– Он поддавался. – Павловский осуждающе посмотрел на профессора. – Таким макаром он снабжал меня и Петьку деньгами. Когда я это понял, настоятельно просил больше так не делать, а он только хмыкнул в ответ. Натаскавшись, я ходил по общагам и играл со студентами после выдачи стипендий. Я не наглел, не раздевал оппонентов догола, давал отыгрываться, меня ждали и зазывали, завелись свободные деньги.
– Потом Горелики эмигрировали. – продолжил Владимир. – В какой-то момент время для меня остановилось. Я был фактически один: наставник уехал, друзья подались в бизнес, от безденежья жена ушла к богатею… Как-то раз, на одной из посиделок, куда меня из вежливости приглашали приятели, кто-то предложил «сыграть партейку», я согласился, по итогу выиграл три своих месячных зарплаты. И понеслась.
Павловский подошёл к столу, разлил всем присутствующим, стукнулся рюмками со всеми, выпил, смачно зажевал кусочком горячего шашлыка и снова достал сигарету. Лазар выпил со всеми, подтащил кресло поближе к столу и уселся, с любопытством глядя на говорящих.
– Слишком долгая получилась прелюдия, да? – хмыкнул Владимир и продолжил. – Я играл не только на квартирах – во всех казино были недоступные для простых смертных залы для игры, эдакие цивилизованные катраны. Вот, таком катране я и встретил одного очень важного, напыщенного чинушу, которого просто распирало от денег и собственного величия.
– Он хамил персоналу, смотрел на всех свысока, – рассказчик потушил окурок, – в общем, я решил наказать этого борова. Он неплохо считал карты, но был очень жаден и купился на квит. Мы играли пять часов. В расчёт он отдал мне все наличные, перстень с бриллиантами, ключи от «Мерина» – не покрыл даже половины. На оставшуюся сумму написал расписку. А утром я очутился в кабинете тогда ещё капитана Некрасова.
– Я открою маленькую тайну. – заговорил после некоторой паузы генерал. – Вы оказались у нас, а не в милиции потому, что этот чинуша не хотел отдавать выигрыш. По совету сослуживца он накатал заявление, якобы Вы принуждали расплатиться гостайной. Расписка, изъятая при обыске, была косвенной уликой. Я нутром чуял, что дело нечисто, начальство же требовало результат. Вы вернули выигрыш, и дело замяли. Будь моя воля, боров бы уехал пыхтеть на зону за ложный донос, но у него были очень большие связи.
– Были?
– Именно были.
– А что с ним не так? – поинтересовался Лазар.
– Он утонул. Не смотрите на меня так многозначительно, – сказал Некрасов, – Мы здесь ни при чём. В конце нулевых он убежал за границу, купил виллу на Лазурном берегу, хорошенько обмыл её, пошёл искупаться и утонул. Без всякой посторонней помощи. Пить меньше надо.
– Ну и пёс с ним. – резюмировал Павловский. – За моё «спасение» господин генерал взял с меня обязательство больше не играть, вот я и не играю. Но подсказывать-то мне никто не запрещал!
Все засмеялись, кроме Жилина – тот сокрушённо покачал головой. Послышался звук подъезжающего автомобиля.
– Что-то быстро они вернулись, – озадаченно сказал генерал, посмотрев на часы.
Ведомая Иванычем машина остановилась, и из неё вышел Зиновьев. Один.
– А где Пётр Борисович? – строго спросил Некрасов.
– Товарищ генерал-майор! Разрешите доложить. – подчинённый вытянулся в струну. – Он на кладбище.
– Почему Вы не остались с ним?
– Господин Горелик потребовал, чтобы мы уехали.
– Подробнее давай.
– Могилу нашли быстро. Мы с Иванычем приближаться не стали, а Пётр Борисович подошёл к памятнику, поцеловал его, сел на землю и сидит. По-моему, он плакал. – Зиновьев вздохнул. – Там мимо мужики местные шли, с лопатами и граблями, ходили могилы родственников поправлять, остановились около нас и спросили, что мы здесь делаем. Я рассказал. Они тут же пошли к господину Горелику, подняли его, поговорили и стали убирать могилу. Памятник поправили, протёрли его, траву повыдергивали…
– И что они сейчас там делают?
– Самогонку пьют. У мужиков с собой было.
– Понятно. – генерал почесал затылок. – Быстренько перекуси и дуй обратно. Иваныча тоже позови, голодный, поди.
– Есть.
– На вот, – генерал начал складывать в пакет еду и водку, – отблагодари мужиков. Деньги есть у тебя?
– Не надо денег, – жуя, ответил майор, – Пётр Борисыч попытался рассчитаться с мужиками – они обиделись.
– Во как. – Некрасов снова почесал затылок. – Смотри, чтобы он там закусывал, а то самогонка на него не очень хорошо влияет.
Лазар и Павловский одновременно хмыкнули.
– Кстати, очень хорошо, что господина Горелика сейчас нет с нами. – генерал помолчал. – Руководством принято решение о том, что грядущее испытание установки – последнее под нашим началом. Затем есть два варианта. Первый: установка демонтируется, перевозится в Подмосковье и поступает в полное распоряжение Министерства Обороны. Боюсь, что такой вариант Петру Борисовичу не понравится.
– Он и мне не нравится, – перебил Некрасова Лазар. – Я вложил в этот стартап достаточно серьёзные деньги.
– Мы рассматривали такой сценарий. – невозмутимо ответил генерал. – Вам и господину Горелику будет предложена компенсация, а также отчисления за пользование авторскими правами. Ну, и возможность трудиться над дальнейшим усовершенствованием установки. Она требует существенной доработки.
– Второй вариант? – Лазар не был бы Лазаром, не просчитай он все шансы.
– Второй вариант прост: установка остаётся здесь, вы с господином Гореликом эксплуатируете её на свой страх и риск. Дальнейшие вложения в жизнедеятельность вашего стартапа осуществляете сами, из своих средств. Кто озвучит варианты Петру Борисовичу? – Некрасов обвёл взглядом слушателей.
– Я озвучу, – отозвался Лазар, – только не сегодня.
– Хорошо, – довольным голосом сказал генерал, – завтра даже лучше будет. Кстати, про завтра: Сергей Кондратьевич! Вы с коллегами сможете завершить все сборы к 16:00? Вечером вылетаем в Москву.
– Как к 16:00? – опешил профессор. – А кто же подготовит установку к испытанию?
– За главного остаётся Терещук.
– Терещук?! – в один голос воскликнули Жилин и Павловский.
– Именно Терещук. Он же так этого хочет. – Некрасов с интересом наблюдал за реакцией учёных. – Полагаю, что его компетенций и помощи местных сотрудников хватит.
– Господин генерал, – суровым голосом сказал Павловский, – мне нужно поговорить с вами наедине. Отойдём.
– Терещук не должен руководить испытаниями, – заговорил учёный, когда они отдалились на достаточное расстояние, – ведь это он…
– Да, он. – перебил Некрасов. – Именно он влез в систему управления установкой. Именно из-за его правок случилась авария. Мало того, я сейчас скажу Вам то, чего не должен говорить: помните, на первом совещании я упоминал об утечке информации?
– Так он ещё и шпион! – Павловский круглыми глазами смотрел на генерала.
– Нет, просто трепло. – попытался успокоить учёного генерал. – Он выбалтывает всё своей любовнице. Её-то мы и разрабатываем, а пока у нас нет полной картины, Терещук будет рядом с установкой. Вам всё понятно?
– Да.
– И большая просьба: пусть это всё останется между нами. Постарайтесь не сталкиваться с ним, а если столкнётесь – сделайте вид, что не замечаете его. Пусть он думает, что победил. – говорящие развернулись к столу, и Некрасов похлопал Владимира по спине. – Я верю в Вашу выдержку.
31.
В это утро Питер проснулся не от ощущения, что на него смотрят, а от запаха табачного дыма и непривычного гвалта за окном. Не открывая глаз, он одной рукой пошарил по кровати, а второй – под одеялом. Трусы были на нём, уже хорошо. И в кровати он был один, тоже неплохо. Кто же тогда курит?
Горелик разлепил глаза – он был в своем номере; затем сфокусировал взгляд: спиной к нему, оперевшись на подоконник, дымил в окно Павловский, стряхивая пепел наружу. По всей видимости, он был здесь достаточно давно – в комнате было изрядно накурено. Питер чихнул.
– Пробудился? – Владимир не спеша развернулся от окна. – Наконец-то. Ты горазд поспать. Пол-одиннадцатого за бортом.
– Доброе утро. – просипел проснувшийся и, как можно неторопливей, сел на край кровати.
– Как ты себя чувствуешь? – Павловский потушил сигарету в блюдечке, где уже было несколько окурков.
– Не знаю пока. – Горелик осмотрелся. Его вещи были аккуратно сложены на стуле, пиджак висел на «плечиках», никаких следов пьянки не наблюдалось. Голова была тяжёлая, но не разламывалась от похмелья. – Я вчера опять хулиганил?
– Наоборот, – засмеялся Владимир, – по рассказам, ты был неотразим.
Так. Неотразим… Надо завязывать. Питер попытался восстановить хронологию прошедшего дня: полигон, разрушенная стена, генерал, дорога на кладбище, могила, какие-то мужики с лопатами… А дальше – как отрезало.
– Начинай. – Горелик стащил брюки со стула и стал их натягивать.
– Что начинать?
– Стыдить меня. – Питер встал, его качнуло, но он удержался. – Ты здесь прибрался?
– Нет, я ничего не трогал, – ответил Павловский, – только блюдечко взял. Ты дошёл до номера на своих ногах и, видимо, аккуратно снял штаны перед сном, что похвально. За что стыдить?
– Да, что-то с памятью моей стало. – Горелик потёр ладонями щетинистые щёки.
– Будем восстанавливать. – собеседник подошёл к холодильнику, достал из него минеральную воду, которую Питер моментально выхватил у него из рук и стал жадно пить прямо из горлышка.
Владимир сочувственно посмотрел на «болящего» и продолжил манипуляции с холодильником: на свет явились глубокая миска с солёными огурцами, затянутая пищевой плёнкой тарелка с нарезанным мясом, хлеб, запотевшая бутылка водки и две стопки. Мужчины сели за стол.
– Ну, за память! – Павловский разлил водку по рюмкам и поднял свою.
Питер махнул рукой на тостующего, не чокаясь, втянул в себя ледяную жидкость и, закрыв глаза, стал прислушиваться к реакции организма. Тот не возражал.
– Закусывай! – потребовал Владимир.
Горелик захрустел огурчиком. Павловский налил по второй, на этот раз обошлось без тоста. Водка разлилась теплом по организму, внезапно проснулся аппетит, Питер накинулся на мясо.
– Простите, сударь, огненный борщ будет на обед, – хихикнул Владимир, – завтрак Вы проспали, и на столе всё, что я смог отбить у голодающих.
В голове прояснилось, но память не восстанавливалась, хоть убей.
– Дак что же я вчера натворил? – Горелик взял сигарету.
– На кладбище вчера тебя не нашли, – Павловский дал прикурить Питеру и закурил сам. – Решили, что ты ушёл с мужиками. Их-то помнишь?
– Смутно.
– Поехали в деревню и обнаружили тебя там, около клуба. Ты читал собравшимся лекцию об устройстве Солнечной системы, галактики, Млечного Пути и клеймил плоскоземельщиков очень выразительными словами. – Владимир попытался жестами изобразить Горелика на трибунке.
– Какой позор. – Питер схватился руками за голову, представив себе нелицеприятную картину: он, размахивая руками, вещает о том, как космические корабли бороздят… Мужики на лавочке посмеиваются, лузгая семечки и сплёвывая шелуху на землю; бабы с сожалением и сочувствием смотрят на пьяного лектора; дети, устав от заумностей, разбежались по своим более насущным делам… Хоть сейчас пойти и застрелиться.
– Никакого позора, – возразил Павловский, – все слушали тебя, открыв рот. Никто и не подумал, что ты выпивал.
– Ну, а после лекции? – с надеждой спросил Горелик. – Меня привезли сюда?
– Нет, – Владимир широко улыбался, – вы всем коллективом пошли в школу.
– Я и там выступал? – ужаснулся Питер.
– Опять мимо. Ты осмотрел школу и очень расстроился. – говорящий снова налил. – Выйдя на крыльцо, ты поклялся купить им компьютерный класс, оборудовать школьную обсерваторию с телескопом и лично изготовить действующую модель Солнечной системы. После чего потребовал налить, выпил залпом стакан самогонки, с размаху разбил его о камень, обнялся с мужиками, поцеловал руку учительнице физики и сел в машину.
– Ой.
– Что «ой»? Жалеешь, что наобещал с три короба?
– Нет, я про руку. – Питер смутился. – Подумают, что городской кобель на бл*дки приехал.
Он потянулся к бутылке, но Павловский опередил и убрал водку в холодильник.
– Всё, Петенька, хватит, – отеческим тоном произнёс Владимир, – нам ещё сегодня предстоит много и ударно работать.
– Ты прав, – вздохнул Горелик, – надо уметь останавливаться. А то будет, как после казино.
– Кстати, что было в «дипломате»? – спросил Павловский.
– Каком «дипломате»?
– В чемоданчике, что Иван принёс.
– Не знаю, – озадаченно ответил Питер, – не смотрел ещё. Давай, вместе глянем.
Он повертел головой по сторонам, увидел «дипломат» под кроватью, вытащил его, обдул-отряхнул, положил на стол, щёлкнул замками, открыл крышку и посмотрел внутрь.
– Я им ещё и школьный автобус куплю. – утверждающе произнёс Горелик, аккуратно закрывая чемоданчик.
––
Питер и Владимир шли к ангару. Лето катилось к закату, дул тёплый ветерок, от планов на будущее в душе пели райские птицы. Всё бы ничего, но Горелик обратил внимание на непонятную суету.
– Чего это они все бегают? – озадаченно спросил Питер.
– Ты ещё не в курсе? – ответил Павловский. – Ах, да, ты же вчера отсутствовал. Сегодня вечером мы улетаем.
– Кто это «мы»?
– Группа Жилина. Все, кроме Терещука. Он будет проводить финальное испытание.
– Ты меня бросаешь?
– Это приказ. Видимо, я больше никогда не буду заниматься эффектом Паиса. Мне предложили возглавить другое направление.
– И ты согласился? – с горечью спросил Питер.
– Согласился. – кивнул Владимир. – Твоя установка обрела законченную форму, осталось только точечно настроить. Моё присутствие рядом с ней бессмысленно.
– А мне что делать? – обречённо произнёс Горелик.
– Отладить установку и зарабатывать деньги. Ведь это было конечной целью?
– И да, и нет. Видишь ли, я – сын учёного, исследователя, первооткрывателя. Папа никогда не культивировал во мне бизнесмена. – Питер помолчал. – Весь этот проклятый стартап, он не про деньги – он про научную истину. Я доказал, что отец был прав. И что с того? Отца – нет, ты – уходишь, чем мне дальше заниматься, кто наставит меня на путь истинный?
– Оставь пафос. – твёрдо ответил Владимир. – Запускай установку, стриги с неё купоны и приезжай в Москву. Жилину дают целый НИИ, там и развернёшься, он тебе столько научных проблем насыпет, век решения искать будешь. Выше нос! Пойдём установку чинить.
32.
В кабинет Некрасова постучали условным «зиновьевским» стуком.
– Войди. – генерал смотрел в окно, как внутри ангара суетились белые халаты.
– Юрий Николаевич, разрешите доложить! – Зиновьев двумя руками держал в руках папку.
– Докладывай. – ответил Некрасов не поворачиваясь.
– За последние двое суток с территории объекта… – майор открыл папку, – неустановленный абонент трижды связывался с сопредельным государством.
– Каким?
– С Польшей. Также с территории Польши неустановленный абонент принял два звонка по «Скайпу», один из них – сегодня. Перехватить и идентифицировать не удалось.
– Таааак. – протянул, развернувшись, генерал. – Этого только не хватало. Есть соображения?
– Так точно!
В доклад вклинился зуммер телефона.
– Некрасов! – рявкнул начальник, нажав кнопку громкой связи.
– Товарищ генерал! Вас разыскивает профессор Жилин.
– Не до него сейчас. – отрезал Некрасов и собрался прекратить разговор.
– Виноват, Юрий Николаевич, но он в панике, буквально мечется, утверждает, что случилось ЧП.
– Вот чорт. Понял! Отбой. – Некрасов посмотрел на подчинённого. – Сопроводи профессора сюда.
Зиновьев выскочил в дверь, а генерал вернулся к окну. Жилин и впрямь метался по ангару: полы халата развевались; хватая за рукав, он останавливал всех и о чём-то эмоционально спрашивал. Майор подошёл к профессору и моментально был ухвачен за предплечье. Евгений что-то кратко ответил и указал рукой на дверь, скрывавшую лестницу на второй этаж.
Жилин подбежал к входу, подёргал за ручку, затем стукнул себя по лбу и приложил карту доступа к сканеру. Замок не сработал. Подошедший Зиновьев приложил свой пропуск, механизм щёлкнул, профессор стукнул себя по лбу второй раз и вихрем полетел вверх по лестнице.
– Господин генерал, у нас ЧП! – разом выдохнул ворвавшийся в кабинет Жилин.
– Успокойтесь, профессор! – Некрасов протянул руку внезапному посетителю. – Во-первых, здравствуйте! Во-вторых, присядьте. Может, чайку?
– Какой, к лешему, чай?! Юрий Николаевич, голубчик! Маша пропала!
– Какая Маша? – не понял сперва Некрасов. – Как Маша? Сергеева Мария Александровна?
– Да, Маша, Мария, Машенька!
– Когда?
– Со вчерашнего дня никто не видел. – волнуясь, говорил Жилин. – Я вспомнил, что не выпил с утра лекарства, а куда девал открытую пачку – забыл, и послал за Машей, у неё вся моя аптечка. А её нет! Дверь в комнату закрыта, но не заперта.
– Наружный контроль! – сказал генерал, снова включив громкую связь.
– На связи.
– Где сейчас находится Сергеева Мария Александровна?
– Сергеева покинула территорию объекта на закреплённом автомобиле №4 вчера, в 17.23. – после нескольких секунд паузы отозвался телефон. – Автомобиль вернулся без пассажира в 18.16 того же дня. В данный момент Сергеева на территории объекта отсутствует.
– Час от часу не легче. – напрягся генерал. – Майор! Осмотрите комнату Сергеевой.
Зиновьев снова выскочил в дверь.
– Водителя четвёртой машины сюда, живо! – Некрасов снова рявкнул в телефон и, заложив руки, стал ходить вдоль окна. Жилин с надеждой смотрел на генерала. Через пару минут в дверь постучали.
– Войдите!
– Товарищ генерал… – начал было доклад вошедший водитель.
– Куда вчера вечером Вы отвезли свою пассажирку? – Некрасов оборвал говорящего и подошёл к нему на расстояние вытянутой руки.
– В Островец, в торговый центр «Zami».
– Почему вернулись без неё?
– Она сказала, что завтра улетает, хочет купить сувениры, и что это надолго. Ещё сказала, что её через пару часов заберёт Иваныч. Я и уехал.
– Вы понимаете, что грубейшим образом нарушили инструкцию?! Кто Вам позволил оставить её одну?
– Виноват, товарищ генерал! – побледнел водитель. – Я думал…
– Думал он! – зарычал Некрасов. – Ладно, потом с тобой разберёмся. Свободен. Пока свободен.
Шофёр исчез. Генерал опять подошёл к телефону.
– Радиоконтроль!
– На связи.
– Где сейчас находится телефон Сергеевой?
– Запрашиваемый аппарат последний раз находился в сети вчера, в 17.51, после чего был выключен. На сей момент в сети не зарегистрирован.
– Принял. – Некрасов отключил громкую связь и снова заходил по кабинету.
Майор постучал в дверь и после разрешения, зашёл.
– Докладывай.
– В комнате полный порядок. Постель заправлена. Все личные вещи, включая нижнее бельё (профессор поморщился) на месте. Чемодан в комнате. «Косметичка» и гигиенические средства на месте. Аптечка профессора на месте. Шкатулка с ювелирными изделиями, наличными и бижутерией в морозилке.
– В морозилке? – удивился генерал и посмотрел на Жилина.
– Женские «тараканы». – махнул рукой профессор. – Она думает, что там искать не будут.
– Продолжай.
– Все вещи на месте, признаков сбора нет.
– Ясно. Найди Ивана, пусть подымает всех местных на уши. Потом обратно ко мне.
– Есть!
– Да, профессор, очень странная ситуация. – Некрасов сел напротив Жилина. – Но я уверен, что мы найдём Марию Александровну. Не переживайте.
– Как не переживать? – сокрушённо ответил Сергей Кондратьевич. – Она мне больше, чем дочь, я без неё, как без рук.
– А Вы всё подготовили к отъезду?
– Какому отъезду? Бросить Машу?! – Жилин вскочил. – Я без Маши не поеду никуда!
– Сергей Кондратьевич, – генерал тоже поднялся из-за стола, – пожалуйста, не надо условий. Мы ещё ничего не знаем. Может, несчастный случай, и она в больнице, тогда всё скоро выясним. А может, мимолётное увлечение, и Маша сама объявится. Не паникуйте, продолжайте сборы.
– Маша? Увлечение? – профессор зло посмотрел на собеседника. – Вы, генерал, умеете успокаивать.
Жилин развернулся к выходу и столкнулся в двери с Евгением. Майор с удивлением посмотрел на профессора – вместо извинений тот что-то буркнул и оглушительно хлопнул дверью, да так, что Зиновьев втянул голову в плечи.
– Садись. – начальник показал рукой на стул. – На чём мы остановились?
– Местные коллеги проверяют больницы и камеры наблюдения в торговом центре.
– Это понятно. Ты свои соображения давай.
– Лазар.
– Ты опять за своё? – генерал вскочил, кресло из-под него отлетело на пару метров, он подошёл к вытянувшемуся подчинённому с целью сказать ему «пару ласковых», но взял себя в руки.
– Аргументируй.
– За последнюю неделю Лазар трижды покидал территорию объекта с неизвестными целями. Общая продолжительность отсутствия – Шестнадцать часов. Товарищ генерал! Объективно, больше некому.
– Радиоконтроль! – Некрасов снова начал терзать телефон.
– На связи.
– Устно доложите о контактах Лазара за последнюю неделю.
– Два исходящих звонка, Горелику и Павловскому. Один входящий – Горелик. Два входящих смс-сообщения, спам. Всё.
– Где сейчас абонент?
– На территории объекта.
– Принял. Отбой.
Генерал посмотрел на майора.
– Наружный контроль!
– На связи.
– Доложите о перемещениях Лазара за последние сутки.
– Лазар покинул объект с Вами, товарищ генерал, в 11.44 и вернулся с Вами же, в 22.47. В данный момент на территории объекта.
– Где конкретно?
– Секунду… У курилки.
– Что делает?
– Сидит в шезлонге, читает книгу, что-то пьёт из маленькой чашки и курит сигару.
– Сигару?
– Так точно, сигару.
– Принял. Благодарю.
Генерал сжал губы и подошёл вплотную к Зиновьеву.
– Тебе что, майор, звезда на погонах глаза застила? – зашипел начальник. – Или у тебя личные счёты с ним? Если ты ещё раз мне это фуфло принесёшь (генерал вырвал папку из рук Евгения и швырнул её в угол), я тебя лично застрелю. Спишем на неосторожное обращение с оружием. Понял?
Зиновьев сглотнул.
– Я тебя спрашиваю, понял?
– Так точно… – прохрипел майор.
– Пошёл вон.