Лидия Луковцева
Не от стыда краснеет золото
Желание сердца – голове морока
Людмила Ивановна с кряхтеньем выползла из палатки, дотянулась до стоявшего у стенки стула, придвинула его и, упершись крепко руками, начала распрямляться. Она распрямлялась медленно, как обезьяна в процессе эволюции.
Достигнув позы, в которой японцы кланяются особо уважаемым людям, – поясного поклона – она передохнула. Потом осторожненько дистанцировалась от стула и оттолкнула его, отделившись, как ракета-носитель от выведенного на орбиту космического корабля. Дальше процесс разгибания пошел быстрее.
Распрямившись окончательно, она сунула ноги в стоявшие рядом с палаткой шлепанцы и, мурлыча «что день грядущий нам готовит?», пошлепала в ванную.
Пятиэтажка, где обитала Людмила Ивановна, перевалила полувековой рубеж. Может, по причине преклонного возраста, может, из-за близости к поверхности почвы подземных речушек-ериков, коими изобиловал их край, но в подвале их дома уже несколько лет вода не высыхала даже летом. Населяющие подвал комары летом предпочитали жить на воле, зимой же возвращались под родной кров.
Крупные, откормленные, веселые и злые, они, как все мутанты, были непобедимы, и казалось, умели проникать сквозь стены и с легкостью вспархивали на пятый этаж. А Людмила Ивановна жила на третьем. Разрекламированные реппеленты и электроотпугиватели были бессильны справиться с их количеством.
Жильцы пятиэтажки, которым национальная черта – российская смекалка – тоже не была чужда, стали думать и гадать. Кое-кто полез на антресоли и в складированные на лоджиях чемоданы и выудил марлевые пологи, хранящиеся по принципу «авось когда-нибудь пригодятся!». В них когда-то бабушки и деды коротали летние ночи во дворах, спасаясь от жары и еще не столь оборзевших в те времена комаров.
Транжирам, избавляющимся от старья, к которым относилась и Людмила Ивановна, пришлось пожалеть о своей недальновидности. Транжиры вынуждены были приобретать палатки. Кто – двухместные, со всякими наворотами и прибамбасами, то бишь повышенной комфортности и, соответственно, запредельной ценой. Люд попроще – и Людмила Ивановна тоже – подешевле.
Первое время палатка, как предмет насущной, еженощной необходимости, располагалась в центре комнаты. Мила раскладывала ее по вечерам, а утром, как рачительная хозяйка, убирала. Согласитесь, занятие нудное и для немолодой женщины проблематичное. Это же не постель с дивана собрать и в шкаф затолкать.
Поразмыслив, она сделала небольшую перестановку: позвала на помощь соседа Толика, и тот сдвинул ее шкафы. В освободившийся угол Людмила Ивановна втиснула палатку, и та стала даже не предметом мебели, а стационарной спальней. Теперь ее восемнадцатиметровая однушка в момент стала двушкой безо всяких незаконных перепланировок. И еще один плюс появился: отпала необходимость убирать постель. Вылез из палатки, задернул замок – и все! Гости могут приходить неожиданно.
– Что ты ее закупориваешь?! – отчитывала подругу Люся. – Спальню надо проветривать в первую очередь.
– Открытая в спальню дверь и святого введет в соблазн, – отмахивалась Мила.
Но как во всем плохом надо находить что-то хорошее, так и наоборот! На диване, проснувшись, свесишь ноги, наденешь тапки – и поднимайся. Организм легче собрать. В крайнем случае, обопрешься о диван. А в палатке?! Как встать с пола, чтоб у тебя нигде не защемило, не вступило, не заклинило? По утрам приходилось собирать организм в кучку пошагово, поэтапно.
После водных процедур и завтрака Людмила Ивановна ненадолго задумалась: как распланировать день. Принцип «не надо откладывать на завтра то, что можно сделать послезавтра» ей очень импонировал, но другая мудрость настоятельно рекомендовала: куй железо, пока горячо. Надо было ковать и идти в музей, подавать заявление на увольнение. А то, остыв, она уже начинала сомневаться в разумности своего вчерашнего выступления перед подругами.
Ну правда, можно ведь и поработать еще, до установки сигнализации. Не так уж много осталось. Куда этот Сарай денется? Лето еще впереди. И чего выпендрилась? Эмоции захлестнули. А если сейчас отложить с заявлением – так, гляди, и совсем передумаешь! Перед девочками неудобно.
Итак, в музей!
Вчера все так скомкано получилось. И у Зайки не вышло торжественно свой презент преподнести, и она сама с заявлением не сунулась из-за Никиткиного гостя. Все карты им спутал этот Шпигалев.
Они, чувствуя несвоевременность своего прихода, поспешили ретироваться, бурно обсуждая, кто таков, откуда взялся и что бы это означало – «из раскопа». Клад-то – их собственный, в музейной земле отрытый.
Допустим, кто такой и откуда взялся, Зайка им подробно объяснила. Почему взялся – Никита Михайлович сказал: старый друг и наставник приезжал по работе в археологическую группу, которая вела раскопки и на территории местного кремля – крепости, по-местному. И только по поводу последнего, самого интересного пункта, информации не было, поэтому у подруг родилось множество версий.
Они так увлеклись их обсуждением, что, распахнув калитку, снесли мужика. Это был не первый подобный случай, Никита все планировал переделать калитку, чтоб открывалась во двор, а не на улицу, да как-то очередь не доходила. Пока жалобу кто-нибудь из пострадавших не накатает.
Мужик был здоровый, довольно молодой, поднялся с земли и приласкал женщин ядреным матом. Они, чувствуя за собой вину, в первый момент хотели броситься на помощь, но застыли, ошарашенные сочной тирадой. Люся потом, позже, говорила с некоторой даже долей уважения:
– Наверно, в доке грузчиком работал. А может, вообще, боцманом плавал. Я такого еще не слышала!
Мила взорвалась и – мужику:
– А нечего под калиткой торчать! Вы что, не слышали, что к калитке люди подходят, значит, собираются ее открыть!
– Пока что я людей тут не вижу, – огрызнулся пострадавший. – Только трех старых кобыл! – и похромал прочь.
Вот где логика? Если пришел в музей, то почему уходит прочь? Не убили же его, в конце концов! Мимо шел или, может, высматривал чего? Что тут можно высматривать? Заходи в музей – и смотри, сколько влезет.
А хромать, кстати, перестал довольно скоро. Не так уж сильно и зацепили его.
– Хам! – пискнула вослед с опозданием Зоя, просто чтобы оставить за собой последнее слово.
– Какая странная походка, – задумчиво проговорила Мила, глядя ему вслед.
– Как будто два мешка подмышками несет, – добавила Люся.
– Я совсем недавно где-то уже такую странную походку видела, – попыталась вспомнить Зоя. Впрочем, безрезультатно.
* * *
– Я с вами не пойду, – категорически заявила Зайка. – Уже как-то даже и неудобно: в отпуске я или нет?! Чего шляться туда-сюда! Идите без меня. У меня дел полно, вчера день убила с этой экскурсией…
– А как насчет – поддержать морально подругу? – озлилась Мила.
– Люся поддержит! Мысленно я с вами!
– Ну, я это тебе когда-нибудь припомню! – пригрозила Мила. – Еще попросишь ты меня куда-нибудь с тобой сходить!
Проводив подруг, Зоя Васильевна с чашечкой чая присела к телевизору – местные новости послушать. И – опа! – не зря.
Стас Петров, который нередко раздражал ее настырностью и беспардонностью во время своих интервью, но, надо отдать ему должное, из чьих уст артюховцы узнавали самые свежие новости, порой весьма неприятные и неудобные для городского руководства, вещал. И с экрана на Зою Васильевну смотрел вчерашний Никитин гость – Дмитрий Евгеньевич Шпигалев!
Вчера в крепости, в самом отдаленном ее углу, где велись раскопки, в месте безлюдном, огороженном веревками с красными флажками и изрытом траншеями, на знаменитого археолога было совершено нападение.
Произошло это в обеденную пору, когда все на территории вымирает. Будний день, гуляющих в этом пустынном месте и в другое-то время почти не бывает. А тут еще и сами археологи, ведущие раскопки, отлучились ненадолго, купить чего-нибудь поесть-попить.
Потерпевший утверждает, что никого не видел, ударили его сзади. Возвратившиеся коллеги, к которым Шпигалев приехал решить некоторые производственные вопросы, нашли его лежащим в одной из траншей без сознания. Полиция предполагает нападение с целью грабежа – украдены кошелек и телефон. Потерпевший находится в больнице, состояние его медики определяют как среднетяжелое, но жизни его ничего не угрожает.
На этом Стас Петров, первым в городе изложив свеженький факт, традиционно перешел к обобщениям-обличениям, общему состоянию преступности в городе и вопросам правопорядка.
Ошеломленная Зоя Васильевна даже чай допить не успела, как во двор ворвались ее дорогие подруги, как будто их на вертолёте доставили.
– Собирайся! – рявкнула Мила с порога, – Такси ждет! Говорила же, чтоб с нами шла! Не пришлось бы ехать за тобой! Деньги тратить!
Увидела включенный на местном канале телевизор, протянула разочарованно:
– А-а-а, ты уже знаешь! А говорила – дел полно!
– Какое такси?! – пискнула Зоя.
– Желтое, с шашечками! – озлилась Милка. – Не задавай глупых вопросов!
– Мы тебе по дороге все расскажем, – пообещала Люся.
…Мила опять не успела написать заявление – прямо не судьба! Никита Михайлович собирался в управу, срочно вызвали. Какое-то внеочередное совещание по вопросам развития культуры. Собирая бумажки в папку, он тоже слушал местные новости.
– Прямо застыл, как соляной столб, когда про Шпигалева услышал!
– И давай сразу Лизе звонить, чтоб немедленно в больницу ехала. А та ему – ты что, забыл, к Костику врача вызвали, как я поеду!
– Так он нам деньги сунул – говорит, умоляю, дамы, поезжайте, проведайте моего друга, я очень беспокоюсь!
– И непременно передайте ему привет от меня! И скорейшего выздоровления! Непременно!
– Ну так само собой! Зачем же мы еще едем?
– А если к нему не пустят?
«Умоляю, костьми лягте, но пробейтесь! Людмила Ивановна, вся надежда на вас!» – рассказывала Зое весьма польщенная Мила уже в такси.
– А если… – сказала она тогда Никите.
– Никаких «если»! Это вопрос жизни и смерти!
– Чьей?
– Боюсь, что теперь уже моей, – вздохнул Никита.
– Вы не преувеличиваете? – испугалась Люся.
– Ну… почти. И звоните! Сразу же, как повидаете его. А лучше – дайте ему телефон, я сам с ним говорить буду!
– Прямо-таки весьма и весьма загадочно! Что уж он так обеспокоился? Сказали же, что жизни ничего не угрожает!
– Неладно что-то в нашем королевстве, – вздохнула Зоя Васильевна.
– «Король Лир»? – попробовала угадать Мила.
– «Гамлет». Но там – в Датском.
– Да, и еще, чуть не забыли! – вклинилась Люся. – У калитки музея опять чуть не столкнулись со вчерашним мужиком.
– Каким?
– Ну, боцманом! Что мешки подмышками таскает!
– Господи! Чего он там отирается?
– Вынюхивает что-то, гад!
– Может, это он – Шпигалева?! Не зря же трется!
– Нет, девочки, – сказала Зоя Васильевна, немного поразмыслив. – Если бы Шпигалева – он, чего бы он возле музея терся? Он же тогда должен искать его или в морге, или в больнице.
– А если он его найдет в больнице?! – заорала Мила. – А если уже нашел?! Да прибавьте же вы газу, что вы ползете, как беременная черепаха!
– Вообще-то, черепахи откладывают яйца, – не преминул поправить водитель. Он с заметной опаской слушал разговор своих пассажирок.
– Значит, как черепаха, беременная яйцами!
– Ты не нас слушай, а следи за дорогой, сынок! – вклинилась Люся, обидевшись за подругу. – А то ненароком переедешь беременную черепаху.
Грамотный нашелся.
Медсестричка, прелестная, как розовый бутон, – в розовых брючках и курточке, с бейджиком «Кристина» на кармашке куртки, раздраженно дернула плечиком:
– Прямо жор на вашего Шпигалева! «Ищут пожарные, ищет милиция…»
– А при чем тут пожарные?! – Мила сегодня не попадала в струю.
– Ну не пожарные, газетчики! Родственник тут какой-то нарисовался, прямо за горло брал – пустите его! А Шпигалев ваш никого видеть не хочет! НИКОГО, сказал!
– Нас захочет! Вы скажите ему, что мы от Никиты Владимировича!
– Щаз-з-з! – скривилась куколка, – Митькой звали вашего Шпигалева!
– Так его Митькой на самом деле зовут!
– Тьфу, да я не об этом. Сбежал ваш Митька! Даже следователя не дождался!
– Как сбежал? В состоянии средней тяжести?!
– Ага! – злорадно подтвердила Кристина.
Подруги уставились друг на друга.
– И что ж теперь делать?
– Звонить Никите, – пожала плечом Зоя Васильевна.
Никита долго не отвечал, потом перезвонил сам.
– Я не мог говорить, – объяснил. – Ну, что там у вас? Как сбежал? – у него даже голос сорвался. – Куда? – и сам понял, что сморозил глупость.
– Вот что… Дорогие мои дамы. Раз уж я вас в это дело впутал, помогайте мне и дальше. Я потом вам все объясню. Я сейчас продиктую домашний адрес Дмитрия Евгеньевича, берите такси и поезжайте к нему домой. Скажите ему только это – что я передаю ему огромный привет. Потом перезвоните!
Дома Дмитрия Евгеньевича тоже не было.
– Покидал кое-какие вещички в рюкзак и рванул, как будто за ним черти гонятся, – сказала не на шутку обеспокоенная жена. – Ничего не объяснил, обедать не стал, голова забинтована, морщится от боли, таблетки все глотал. Я его никогда таким не видела. Что случилось, вы не знаете?! Что Никита сказал?
– Да что вы, ничего страшного не случилось, Никита Михайлович просто беспокоится о его здоровье. Они же только вчера встречались, и вот на тебе!.. А Дмитрий Евгеньевич ничего вам не рассказывал про случившееся?
– Говорю же, ничего! Сказал только, чтоб не волновалась, что скоро увидимся, что перезвонит, прыгнул в машину и – привет!
– А куда поехал, не сказал?
– Нет, но, судя по походному комплекту, назад в экспедицию.
– У него машина серенькая такая? – спросила Люся, вспомнив, что вчера возле музея стояла серая машина, когда они приходили.
– Ну да, мокрый асфальт.
– Иномарка?..
– Ну да, «Тойота».
– Такой… джип?
– Ага. Внедорожник. Скажите ему, чтоб позвонил обязательно! – крикнула вслед. – Или сами мне позвоните, пожалуйста!
При этом она как-то выпустила из виду, что своего номера не сообщила.
– Тебе зачем это? – спросила Мила чуть позже, когда дамы, простившись с женой Шпигалева, ехали в такси. – Знаток иномарок.
– Не знаю. Так, на всякий случай спросила.
– Ты бы уж тогда и номера спросила.
– Не догадалась. Сама бы и спросила!
– Так мне не надо.
– Ну и молчи тогда!
– «Серенькая такая»… джип, одним словом!
– Тебе на том свете черти индивидуальное наказание назначат: языком сковородку лизать!
– Я вот стопроцентно уверена: соседнюю сковородку будешь лизать ты.
– Господи, – взмолилась Зоя, – и когда ж вас мир возьмет! Еще вчера так дружили!
– Да что ж ты так переживаешь! Мы же любя. Перчику добавляем в отношения.
– Да горечь несусветная получается!
– Ну, это как на чей вкус! Ты же у нас вообще острого ничего не любишь.
…Эта перепалка была потом. А пока – таксист терпеливо их ожидал. На подходе дамы увидели, как от окна водителя отлепился толстый мужик и торопливо пошагал прочь.
– Небось, перебить нам поездку хотел? – обратилась Люся к таксисту. – Двойную плату предлагал?
– Не-е, – меланхолично ответствовал водила. – Спрашивал, кого привез. Не мужика ли с забинтованной головой. Я сказал – трех баб.
Головы трех баб синхронно повернулись в сторону улепетывающего мужика, но тот уже скрылся за поворотом.
– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – задумчиво промолвила Мила. – Но откуда-то же он знает про мужика с забинтованной головой!
С дороги позвонили Никите: доложили обстановку. Сказали, что едут в Пороховое, водитель такси попался хороший, не отказался везти, ждал их все время.
– И такой молодец! Так быстро едет! Мы скоро уже будем на месте!
Произнося эту хвалебную тираду, Мила подмигивала, гримасничала и взглядом показывала подругам в сторону водилы: вот, дескать, какой я дипломат и льстец!
И сглазила, как выяснилось впоследствии. Но пока она уселась на переднее сиденье, но тут же развернулась к подругам – а как иначе разговаривать!
Никита похвалил за инициативу и обещал возместить транспортные расходы. Голос у него был замогильный, тон – похоронный.
– Крепко нашего Никитку прижало!
– Не иначе, втянул его во что-то его друг разлюбезный! А он – нас.
– Не нравится мне это все! И эта погоня тоже…
– Да уж… Чем только это все кончится?
Интересовалась-то Люся у шпигалевской жены его автомобилем и не зря, как выяснилось. Где копают археологи, подруги не знали. Единственный ориентир, бывший в их распоряжении: стоянка археологов находится где-то поблизости от Сарая-Бату. А посему рванули к ордынскому городу, рассудив, что там люди подскажут.
И уже на подъезде, с дороги увидели шпигалевский автомобиль: он стоял у одной из юрт.
– Это юрта шамана, – в недоумении произнесла Зоя Васильевна. – Что ему тут-то понадобилось?
– Чем дальше, тем страшнее, – резюмировала Людмила Петровна.
– Совета у шамана спросить хочет, – добавила Людмила Ивановна.
Зоя Васильевна обратилась к водителю:
– Вы нас подождите еще, мы быстро.
Водила из реплик и намеков, услышанных за дорогу, сделал для себя какие-то выводы, для дам нелестные, и заявил:
– Расплачивайтесь, и я уезжаю! Ждать не буду! Мой рабочий день закончился!
– Да как же так! Вы же нас не бросите? Мы только спросим, – залопотали подруги хором, но таксист был непоколебим. Он чего-то опасался.
Люся показала пальцем в спину водилы, а Миле – на ее рот, и помахала выразительно пятерней, что означало: бла-бла-бла, мол, хреновый ты дипломат и льстец. Милу перекосило.
– Самим надо было меньше языками молоть! А то – «каляк-маляк…»! Конспираторы!
Она протянула водиле деньги:
– По тарифу!
– Как это по тарифу?! Вы обещали в двойном размере!
– О двойном размере никто не говорил. Мы обещали не обидеть.
– Ну?
– Баранки гну! Не обидеть – это за добросовестную работу, когда назад доставишь. А ты, сынок, хочешь нас, старых беспомощных женщин одних в пустыне бросить! Все равно ведь пустым назад поедешь!
– Не ваше дело! Подберу кого-нибудь! Мамаши мне нашлись, «старые беспомощные»! Может, вы шахидки? Приехали тут взорвать кого-нибудь! Или зарезать… А меня потом феэсбешники таскать будут как соучастника! Мне проблем не надо!
– Да ты часом не оборзел, сынок? Я тебе сейчас дам шахидок! – Мила, вцепившись в дверцу одной рукой, замахнулась на таксиста сумочкой.
– Старые клячи! – с чувством вымолвил шоферюга, выдирая из цепких Милиных ручек дверцу, – Связался я с вами на свою голову! – и газанул, подняв облачко рыжей степной пыли.
Пыль медленно рассеялась.
– Обалдеть! – сказала интеллигентная Зоя Васильевна неинтеллигентно. – Как с цепи сорвался. Козёл!
– Я бы сформулировала по-другому, – добавила меланхолично Людмила Петровна.
– Девочки, что это в последнее время на нас то матом ругаются, то обвиняют, не пойми в чем? – недоумевала Людмила Ивановна. Это мы-то – шахидки?!
Пока длился весь этот базар, машина Шпигалева исчезла, а юрта шамана оказалась закрытой. И на обычной деревянной двери, ее закрывавшей, висел обычный замок.
А день уже клонился к вечеру. Туристы поразъехались, и место сразу стало пустынным. Обычная мрачная степь.
Правда, городские ворота еще были открыты, и откуда-то доносились тихие голоса: жизнь в музее под открытым небом не полностью замерла. Может, это охрана обходила город перед тем, как запереть ворота, может, уборщики ликвидировали последствия туристического нашествия. Но чувство сиротства дам оставило.
– Вы хотели приключений? – спросила Зоя. – В Сарай-Бату попасть, шамана увидеть? Вот вам и приключения!
– Но мы вовсе не планировали, чтобы они начались так скоро, – возразила Люся.
– И не таким образом, – добавила Мила. – Что теперь будем делать?
– А что тут можно делать? Идем в Пороховое своим ходом. Тут всего-то километра два-три будет. Ну, может, четыре-пять…
– Надеюсь, ты не станешь считать до десяти?! – перепугалась Мила.
– Сейчас обогнем Сарай с торцевой стены, а за ней – грунтовая дорога. Вдоль ерика, вверх по течению. Места красивые, заодно и полюбуемся. За час, надеюсь, доберемся. Если постараемся.
– А в Пороховом?
– А в Пороховом, если Вася, родственник мой, не на Каспии с рыболовецкой бригадой… Попросим его, чтоб отвез нас домой на своей «девятке». Если она на ходу.
– И если он согласится!
– А если не согласится? И если не на ходу? Если он на Каспии?
– Переночуем, – вздохнула Зоя. – В летней-зимней кухне. А утром уедем с первым автобусом.
– Там же Анжела ночует!
– Да она уж, наверно, в городе, если Вольдемара перевезли.
– А если не перевезли?
– Мила, ты прямо почемучка! А если не перевезли, и если не уехала, познакомитесь с владелицей салона красоты. Ты разве не хочешь познакомиться с владелицей салона красоты?
– Вообще-то, конечно! Но с этой поганкой!..
– Ну, это по моему субъективному мнению. Может, вам она и не покажется поганкой!
– Мы твоему субъективному мнению полностью доверяем!
– Как же это мы будем ночевать в Пороховом, – обеспокоилась Люся, если у нас дома наши некормленые животные! Ну, Никита, подсудобил!
Мила, известный любитель всякой живности и вообще друг природы сказала, как отрезала:
– Не сдохнут за одну ночь ваши животные! Твоей Ксюне уже давно пора эту твою легендарную мышку поймать! Пусть добудет себе ужин. Она у тебя – лодырюга несусветная!
– Она просто немолода! – заступилась Люся.
