Левсет Насурович Дарчев
Обожженные «Бураном»
Неожиданная встреча
На следующий день Магомед вместе с механиком работал на площадке. Он еще издалека по походке узнал Владимира с техником, который нес чемодан с приборами. В тот же момент он заметил, как мужчина в гражданской форме бегом вырвался из дверей здания и устремился по направлению к самолету. Магомед насторожился. Через несколько секунд незнакомец обогнал Владимира и стал приближаться к нему. Стоп! Знакомое лицо. Боже мой! Это же Орлов. Магомед сделал несколько шагов навстречу и обнял его.
– Глазам не верю, – сказал Магомед, оттолкнув от себя друга на вытянутые руки. – Орлов! Ты откуда свалился?
Владимир дошел до Магомеда и странно стал наблюдать за трогательной сценой – как будто обнимались два фронтовика.
– Вы что знакомы? – Спросил Владимир Андрея Орлова в недоумении.
– Конечно. Ейское летное училище, – сказал Орлов с гордостью. – Когда я услышал фамилию Магомеда, не придал никакого значения, только потом постепенно стало доходить… Голова забита с этой аварией.
– Магомед, это я о нем тебе рассказывал, – вмешался Владимир, тронутый отношениями однокурсников. – У вас, наверное, есть что вспомнить – поселю я вас в одну комнату.
К вечеру, вернувшись в свой номер, Магомед заметил на соседней койке чужой саквояж. «Андрей был здесь», – подумал он и, проведя время перед телевизором, стал ждать. В десять часов ночи, не дождавшись друга, Магомед уснул. Утром в шесть будильник разбудил его, и сквозь все еще сонные глаза он заметил на соседней кровати свернувшегося калачиком Орлова – его обычная поза еще с училища. На тумбочке заканчивающаяся пачка сигарет и коробок спички. Магомед опустил ноги в тапочки, но не решился на шуточный подъем друга – годы установили между ними расстояние, и он не был уверен, остался ли Андрей таким же шебутным, как и раньше. Он встал, напялил спортивку и вышел на утреннюю пробежку. Воздух был сырой и холодный; люди, уставшие от напряженного труда над объектом, еще спали. Погода напомнила ему родное село, лица его детства; мать, вечно занятую по дому; сестру, которая умерла «от тоски». Он вспомнил учителя по физике, который был уверен, что «когда-то моя нога вступит на Байконур. Вот, я здесь». Он сравнялся с бегуном в капюшоне, который приветливо ему улыбнулся и поздоровался:
– Доброе…
Магомед, продолжая размеренный бег, подсознательно повернул голову вслед за добрым человеком, которого не знал. Кто он? Секретарь ЦК, министр, диспетчер, генерал или монтажный рабочий? Здесь люди не отличаются по рангам – у всех одинаковый статус. Было бы так и в обыденной жизни, а то в другом месте они не досягаемы друг для друга, отделенные высокими кабинетами, охраной, секретарями… «Интересно, Андрей еще спит?.. “Скажи, кто твой друг, а я скажу, кто ты”, Расул Гамзатов…» Юрий Шеффер что-то наплел про экстрасенса и 28 октября, а сегодня, какое число – 13 ноября. Может, он ошибся и надо опасаться 15 ноября – дня намеченного старта корабля? «Интересно, успокоилась ли моя жена, начал ли мой сын есть кашу по утрам?»
К семи он вернулся в номер – Андрей все еще спал, не меняя позы. Что ему снится? Он смахнул полотенце с хромированной головной ножки кровати, бесшумно залез в тумбочку, достал гигиенические принадлежности и ушел в душевую, тихо прикрыв за собой дверь. От прикосновения к горячей воде мышцы моментально расслабились, и он долго наслаждал тело под душем, а мысли витали вокруг «Бурана» и его следующего старта.
Он вернулся в номер и обнаружил пустую заправленную кровать. Андрей ушел и захватил свои сигареты. Неужели? Магомед быстро вышел в коридор, огляделся и в конце коридора перед приоткрытым окном заметил силуэт Андрея и клубок сизого дыма вокруг головы – его взгляд обращен на стартовую площадку, где величественно стоит «Буран» в нервном ожидании подъема в холодную, безжизненную пустоту.
Андрей, услышав за спиной шаги, повернулся.
– Привет.
– Доброе утро, Андрей. Ты спал, как убитый.
– Храпел?
– Нет.
– А ты храпел.
– Неужели? Я что-то не слышал.
Оба засмеялись.
– Чашка чая и сигарета – твой завтрак?
– Да, к сожалению. Без них мозги не начинают работать, – сказал Андрей, сделав последний глоток. – А ты?
– Я много ем, потому что имею дело с большими физическими нагрузками. Иногда думаю: съел бы целого барана.
– Из тех, что пас по склонам Согратля?
– Точно.
– Магомед, тебе не кажется, что все хорошее у нас позади? «Что за вопрос? У него любимая работа, – думал Магомед.
– Проблемы в семейной жизни?»
– Конечно, самое впечатлительное, самое раннее познание осталось там, в детстве. У нас с тобой – в училище.
– Общаешься с кем-нибудь?
– К сожалению, нет.
– Интересно, как там Шиндер, Видяев.
Магомед засмеялся, упершись спиной на холодную стену.
– Почему смеешься?
– Ты не слышал про Шиндера?
– Нет, что он натворил?
– Я служил в Германии, когда получили директиву: «Опыт ведения боя по низколетящим целям», – сказал Магомед. – Шиндер служил в ПВО на иранской границе, когда наземное слежение обнаружило две низколетящие цели. На перехват отправили одного капитана. Он, в условиях сильного тумана, приблизиться к цели близко не посмел и, сообщив о том, что вертолеты наши, вернулся обратно. Командир сомневался, и поднял на МиГ-23 другого летчика, которому верил как себе. Им оказался Шиндер. Он подлетел так близко, что увидел знаки Имперских ВВС Ирана – иранские «Чинуки». Он мгновенно докладывает об этом в часть, но там временное замешательство. И что Шиндер делает: выключает радиоприем с диспетчером, чтобы не мешал, и идет на штурм. Самонаводящимися ракетами он сбивает первый вертолет, потом вдогонку разрядил пушку, выпустив семьдесят снарядов в другой вертолет, который совершил посадку на нашей территории. В итоге – прецедент: первый опыт боя на самолете с изменяемой геометрией крылом по низколетящим целям и два сбитых вертолета.
– Молодец! Авантюра была чертой его характера, в нем было прекрасное сочетание дерзости и расчета. – Андрей изменился в лице, переключая тему. – Люба нашла пожарника?
Магомед засмеялся.
– Ей уже некогда об этом думать – трое детей. Расскажи о себе, Андрей: как семья, работа…
– Пойдем в номер, а то стало холодно. Поболтаем.
Время оставило отпечаток на лице Андрея: лицо вытянулось, что отражает негативную жизненную установку. «Он пережил что-то нехорошее», – подумал Магомед.
Орлов сел на кровать и вздохнул.
– Вот бы остановить время, лечь и уснуть. Я очень устал. Временами голова вообще не соображает.
– Это из-за «Бурана»?
– Да, конечно. Скорости, спешка, – Андрей откинулся к стенке, подперев корпус согнутыми локтями и спустив ноги на пол. – Нас сильно торопят – я не знаю, зачем. Я уверен, что ты не знаешь причину сбоя запуска ракеты…
– Рукав заклинил?
– Нет. Старт отменила наша команда. Мы обнаружили вмешательство в систему жизнеобеспечения «Бурана». О последствиях я даже не хочу говорить.
– Я иногда слышу, что там многое скопировано от американского челнока. Это правда?
– Магомед, ну что ты, – быстро среагировал Андрей. – Внешне – да. Аэродинамика и в Африке та же. Поэтому здесь не спорю. А вот начинка – дело совсем другое. Например, система управления «Бурана» – это мощнейший цифровой вычислительный комплекс с уникальным программным обеспечением. Более шести тысяч команд и трех тысяч алгоритмов управления бортовыми системами. В ходе подготовки к полету контролируется более пяти тысяч параметров. Не надо быть специалистом в этой области, чтобы понять, прочувствовать объем работ, проделанных разработчиками нашей фирмы под руководством Николая Алексеевича Пилюгина. Вот, например, три тысячи алгоритмов – это три тысячи вариантов работы системы управления с момента начала предстартовых работ и до остановки корабля на посадочной полосе после возвращения. Туда входит уникальная программа защиты от всевозможных отказов и аварийных ситуаций. Я могу, если хочешь, сделать сравнительный анализ американского аппарата и нашего.
– Говори.
– Ладно, терпи и слушай. Наш аппарат способен вывести на орбиту не только корабль, но и дополнительные грузы массой до ста тонн, а также до десяти человек экипажа против семи у шаттла. Продолжительность полета «Бурана» тридцати суток против семнадцати у шаттла.
В «Буране» предусмотрена система экстренного спасения экипажа. На малых высотах работает катапульта для первых двух пилотов, на достаточной высоте, а в случае нештатной ситуации, «Буран» способен отделиться от ракеты-носителя и совершить экстренную посадку.
Все возможные неисправности под контролем и есть возможность перевода на резервный режим. Учти: это сделано впервые в ракетостроении.
Впервые в ракетостроении на космическом аппарате была использована система диагностики, охватывающая все системы корабля, подключающая резервные комплекты оборудования или осуществляющая переход на резервный режим работы в случае возможных неисправностей.
Система автоматического управления «Бурана» настолько совершенна, что при будущих полетах экипаж корабля в этой системе рассматривается лишь как звено, которое дублирует автоматику. В этом было принципиальное отличие «Бурана» от американских шаттлов – наш «Буран» мог весь полёт выполнить в автоматическом беспилотном режиме. Посадка же американских шаттлов осуществляется полностью на ручном управлении при неработающих двигателях.
Система теплозащиты допускает многоразовое использование материалов с диапазоном работы от минус ста тридцати до плюс тысячи шестисот градусов по Цельсию. Прецедент. Разработанная специалистами Всесоюзного института авиационных материалов теплозащита «Бурана» состоит из отдельных элементов – плиток из теплозащитного материала из особочистых кварцевых волокон с наружным стекловидным покрытием, которые приклеиваются к корпусу «Бурана» через демпфирующую фетровую подложку, которая, в свою очередь, приклеивалась к плитке с помощью нового эластичного клея. Тоже новшество. Фактически коллектив этого института создал тридцать девять принципиально новых материалов и двести тридцать технологий, но главное – это создание теплозащитных материалов, которые по своим характеристикам превосходили американские.
И наконец «Спейс шаттл» – это монолитный блок, который предназначен только для подъема космического челнока. Космический самолет «Буран» стартовал на самой мощной в мире ракете «Энергия», которую можно использовать самостоятельно для любых грузов. Другими словами, система «Энергия – Буран» состоит из двух независимых составляющих. Двигатели «Энергии» работали на жидком кислородно-керосиновом и на кислородно-водородном топливе, – у американцев же первая ступень, погубившая «Челленджер», работала на твердом топливе. Ступени «Энергии» включаются поочередно, у американцев же все вспыхивает с первой секунды – возможно, этот факт и стал причиной гибели их команды.
В проекте «Энергия – Буран» разработано шестьсот пятьдесят технологий. И они уйдут на гражданку и в авиацию, – Андрей оттолкнулся от стенки и сел, выпрямившись. – Вот и всё.
– Впечатляет, – произнес Магомед искренне. – Я горжусь тобой.
– А почему не спрашиваешь, с чего всё началось?
Магомед сморщил лоб.
– С той коробки, при помощи которой ты собирался посадить самолет?
– Я заболел этой идеей в радиотехническом институте, куда мне помог устроиться начальник училища. Помнишь его?
– Еще бы! Он умер через два года после нашего выпуска.
– Земля ему пухом. Так вот, после окончания института я попал в бюро Пилюгина. К тому времени эта идея оброслась математикой и физикой. Когда я ознакомил начальника бюро с проектом, он долго молчал, потом схватил меня за плечи: «Да это же уникальная идея». Вот так вот.
– Молодец. А личная жизнь как?
– Женат, имею одного четырехлетнего мальчика по имени Никола – моя радость и надежда.
– Поздравляю.
Уголки губ Андрея опустились.
– Женат второй раз, – добавил Андрей после непродолжительной паузы.
– Почему?
– Первая умерла, – сказал Андрей и отвел глаза в сторону. – Ее звали Ангелина. Она училась на параллельном курсе и увлекалась теорией Теслы. Она надеялась, что найдет источник космической энергии и лазейку в параллельный мир. Мы вместе считали звезды и решили, что это миф, капкан для человеческого разума: он будет вечно искать и никогда не найдет. Мы решили, что Эйнштейн обманул науку, построив свою теорию относительности на гипотезе о том, что безвоздушное пространство – это мертвая зона. А на самом деле – это эфир и исходный материал, из которого состоит физическое тело. Мы решили, что человеческая мысль материальна и она обладает энергией, то есть силой – так что телепортация – не миф, а реальность. Она знала, когда умрет – за месяц – и попросила назвать сына по имени Теслы – Никола. Но, к сожалению, умер и мальчик. Но у меня родился мальчик от другой женщины, и его назвал Николой, – Андрей замолк. Его глаза выглядели устало, как будто погасла жизнь. Его рука потянулась к пачке сигарет, затем остановилась. – Дурная привычка – курить, хотя и знаешь, что от нее умирают.
– Кури, если хочешь, Андрей – не надо выходить в коридор.
Тяжелый выдох.
– Спасибо, друг. Нет, я лучше воздержусь, – он крутил сигарету между пальцами. – Мы создали аппарат, который умеет думать, считать, сравнивать, видеть и действовать. Мы создали аппарат, который способен решать вопросы создания колоний вне Земли. Для чего? Для того чтобы подготовить почву для миграции разума. Что это такое? Это то, что принадлежит Земле, а не человеку: он лишь на время подключается к этому разуму как физическое тело. Меня предупреждали, что я «опережаю время». Ладно, пора остановиться.
– Говори, очень интересно.
– Нет, хватит. Я устаю об этом думать. Есть вещи, которые опасны для гравитации Земли. Взрыв ядерного оружия в космосе или же бесконтрольное изменение массы Земли недопустимы. Законы физики могут перестать действовать, и тогда конец единственной зеленой планете в галактике. Мы существуем для того, чтобы это предотвратить. «Буран» нужен для человека, чтобы у него в нужное время была возможность балансировать на грани возможного и невозможного и чувствовать хозяином своей солнечной системы, перемещая грузы по космосу тысячами тонн и создавая свои колонии. – Андрей замолк, моргая глазами. Разговор вслух с самим собой. В наступившей тишине Магомед начинал осознавать разницу между собой и другом. Философия, мистика, теория и глубокие физические расчеты. Андрей работал над собой и достиг ошеломительных высот в деле, которому он посвятил свою жизнь. Магомед вспомнил слова Шеффера и не хотел погружаться в мир, которого он не знал.
– Андрей, как ты думаешь, то, что происходит в нашем отряде – это мистика или спецслужбы или?..
– Трудно сказать, – ответил Андрей, – но не сомневаюсь, что есть силы, которые не хотят, чтобы мы заработали по программе «Энергия – Буран». – Он встал и задумался. – Еще. Я ведь могу забыть и не предупредить тебя – для истребителя сопровождения есть один опасный момент. Будь осторожен при перехвате «Бурана» при спуске и сопровождении перед глиссадой. «Буран» будет видеть тебя, и он в любой момент может совершить непредвиденный маневр, не предусмотренный по регламенту, ну, типа воздушного боя. Не расслабляйся и близко не приближайся. Хорошо?
– Хорошо, Андрей.
Вторая попытка
Старт «Бурана»
Старт корабля был назначен на 15 ноября местного времени. Владимир, зная, что выехать из Ленинска и сделать все дела к 6:00 к запуску «Бурана» не успеет, остался ночевать на полигоне.
Многие остались на объединенном командно-диспетчерском пункте, собравшись в зале «телевизионщиков», с замиранием сердца наблюдая за процессом заправки носителя компонентами топлива на стартовом комплексе. Ракету, наполняемую жидким кислородом и водородом, начало обтекать парами от испарений. Владимир вспомнил, как несколько лет назад от избытка кислорода в воздухе заживо сгорели солдаты, которые стали играться, поджигая веревки. Когда загорелась синим пламенем их одежда, даже пожарные не смогли помочь им.
Напряжение растет. Владимир перебрался в диспетчерский пункт, где на единственном диване перед взлетом досыпал полковник Попов, начальник авиационной группы Космических войск. Он убедился, что вся линия воздушного пространства над полигоном перекрыта. Рядовые Красильников и Анопко энергично следили за посадкой и взлетом летательных аппаратов в районе аэродрома. В соответствии с режимом полетов там мог находиться и летать только один самолет – МиГ-25 Магомеда Толбоева.
В голове у Владимира чувства причастности к событию запуска нового корабля перемешались с сомнениями: что, если опять не получится? Он еще не свет вышел вниз на площадку и зашагал по магистральной рулежной дорожке, остановился и бросил взгляд на шестиэтажное диспетчерское здание – оно светилось, как новогодняя елка, внутри вовсю кипит работа. Волнение нарастает. Он посмотрел на горизонт и увидел в свете ослепительных огней прожекторов обращенный в небо величественный корабль – «Буран». А в сплошных низких облаках огромное тусклое пятно отраженного света рисовал замысловатый рисунок – такое ощущение как будто небо и облака не хотят отпускать корабль в небо. Только большой коллектив не сдается и не спит. «Неужели, опять не получится? – рассуждал Владимир. – Надо запустить любой ценой и это произведет фурор в мировых средствах информации, близкий к полету первого человека в космос…».
Ветер против «Бурана»
Ветер сильный и, буйствуя, метет все по пустыне и несет в себе песок, забивая глаза вперемешку со снежной крупой. Он грохочет в железном настиле и давит на стекла окон, пытаясь вырваться внутрь. Сплошная низкая облачность. Солнце взошло, но его не видно.
Начальник полетов Корсак сцепил руки за шеей и закрыл глаза. Все с нетерпением ждут его решение, за которое, если что, ему придется отвечать головой. Метеоусловия против инструкции по запуску. Но Бакланов! Зачем он торопит? Политика сегодня впереди телеги. Корсак со вздохом опускает руки: «Всё! Взлетаем». Это его личное обдуманное и мужественное решение. Люди понимают – всю ответственность он взял на себя.
– Соедините меня с Чилингаровым… Артур, дайте согласие на запуск. Я решил запустить корабль.
Молчание.
– Запустить «Буран» в буран?
– Так точно.
Ожидание.
– Ветер еще не затихнул, Василий Дмитриевич, Он может только усилится. Но если так, тогда давайте все вместе. Лично я подписываюсь.
– И я уже собрал пятьсот подписей от всех служб и специалистов.
– А вы не подумали о самолете наблюдения?
– Я о нем забыл.
– Я с ним поговорю, – сказал Артур.
* * *
– Магомед! – механический голос Артура по радиосвязи.
– Я слушаю Вас.
– Магомед, смотри сюда, – сказал Чилингаров, – скорость ветра сто двадцать километров в час, низкая сплошная облачность, видимость минимальная. Ты готов в таких метеоусловиях взлететь? – В нотках его голоса звучала просьба.
– Готов, – коротко отчеканил Магомед, не оставляя для себя мостов для отступления. – Я готов.
– Ты подумал о посадке? Ветер не утихнет, наоборот усилится.
– Я готов.
Владимир, стоявший рядом с Магомедом, изучал его лицо, пытаясь понять, чем он аргументирует свое решение – ведь одного мастерства против стихии может оказаться недостаточным. Он почувствовал, что в этом молодом летчике есть сила, которая может убеждать других.
Такое ощущение, как будто и небеса настроены против «Бурана». И только коллектив не сдается, не спит и не отдыхает. На совещании главный конструктор Лозино-Лозинский больше молчал с опущенной головой, думая о чем-то о своем, и лишь в конце сказал:
– Проделана огромная работа, товарищи. Накануне пуска всем нужно успокоиться и привести свои чувства и нервы в порядок, чуть-чуть отдохнуть, не расслабляясь до конца.
Такое чувство, как будто он знает то, о чем никто не догадывается. Но что?
Команда на взлет
Постановка задачи на 15 ноября 1988 года
Владимир, устав стоять за спинами операторов, ушел в комнату, где продолжал отдыхать Толбоев. Как-то, примостившись на стуле, он задремал, но вскоре его разбудил голос дежурного офицера, который дал команду Толбоеву готовиться к вылету.
* * *
Утром в 6.00.
– Пятьдесят пятый!.. Пятьдесят пятый!.. – прозвучал сигнал с командного пункта. Магомед, услышав свой позывной, быстро отреагировал.
– Девятьсот пятьдесят пятый на связи.
– Готовьтесь к взлету!
– Есть!
Магомед начал одеваться в летный скафандр. Лямка запуталась, и Владимир подошел и помог с узлами, внутри себя желая удачного полета. Многое будет зависеть от того, как поведут себя четыре спускаемых двигателя, без которых, если их в будущем не спускать парашютами для многоразового использования, программа может стать неподъемной для страны. Это понимали все.
* * *
Время старта неумолимо приближается. Ветер не стихает. При низкой облачности серый горизонт кажется предательским, заставляя людей волноваться и переживать. А какое было небо чистое и радушное 29 октября! Почему тогда не получилось!
Владимир заходит на диспетчерский пункт и, мысленно посчитав скорость звука и движение ударной волны, дает команду операторам:
– Если увидите вспышку, – язык не поворачивается сказать «катастрофа», – всем лечь возле стены и не шевелиться…
Он видит Толбоева, приближающегося к самолету – такое ощущение, как будто вместе с «Бураном» взлетает именно он.
МиГ разбегается и уходит в облака. Владимир выбежал на балкон пятого этажа: он должен успеть заметить и зафиксировать.
Владимир отсчитывает секунды до 6:00. Он тяжело дышит, еле сдерживая волнение. И вот он – пуск, которого ждали столько лет.
Ровно в 6:00 свет прожекторов начинает отступать под надвигающимися облаками выхлопных газов, и через несколько секунд это огромное бурлящее огненным красным светом творение медленно приходит в движение. За спинами операторов все руководство из Москвы затаило дыхание. Тысячи глаз в разных концах полигона приковали свои взгляды к кораблю и ожидают чуда.
Медленный ход неистовой силы, окутанной огнем и черными газами, впечатляет до слез. Через секунду сзади вырисовывается кометный мерцающий хвост. В воздухе стоит рокочущий гул, смешанный с непрекращающимся завыванием небывалого ветра.
Еще через секунду свинцовые облака полностью проглотили корабль, сделанный человеком, который по воле Земли все больше и больше втягивается в изучение других планет. У человечества, как и у человека, есть своя судьба. Оно сегодня сделало еще один шаг.
Все опустили головы, задранные к небу, и с облегчением вздохнули, жалея о том, что все так быстро закончилось, завидуя лишь двоим, кому посчастливилось наблюдать за дальнейшим подъемом «Бурана» – это были летчик Магомед Толбоев и бортоператор Сергей Жадовский.
* * *
Они парили над облаками, с напряжением ожидая появления «Бурана».
Голос радиосвязи оператора Корсака.
– Пошла! Курс?
– Девяносто, – отвечает 955-й, позывной Толбоева.
– Берите влево тридцать.
– Тридцать, – отвечает 955-й.
– Наблюдаете?
– Пока нет, – с волнением произносит Магомед. – Наверное, проскочили.
Доносится взволнованный голос руководителя полетов:
– Девятьсот пятьдесят пятый… Наблюдаете?..
– Нет пока, – у Магомеда сердце колотится. – Проскочили, наверное.
– Сзади посмотри. С каким курсом?
– Проскочили, наверное. – У Магомеда тихо начинается паника.
«Не дай бог провал. Столько надежд: “Толбоев – лучший…”», – едкая ирония проскользнула в голове, вспомнились слова Владимира.
– Вправо бери… Курс девяносто!.. Наблюдаешь, пятьдесят пятый?.. – голос оператора.
– Да!.. Вижу! – Вдохновенно. Сердце Магомеда заликовало. – Пошла! Хорошо идет! Мощно! Очень устойчиво! Хорошо! Ложится на горизонт по тангажу.
Секундой позже Магомед продолжает:
– Четко видно, как горит. Боковики еще не видны… А вот, видны боковики по курсу. Ракурс хороший.
Ракета вырвалась из облаков. Ее толкает мощный огненный хвост. Законы физики. Солнце отсвечивалось. От одного вида у Магомеда перехватило дыхание и странно, что он еще мог говорить и докладывать. Глаза с восхищением смотрели на чудо – произведение человеческих рук, их детище, их коллективный мозг и разум, воплощенные в металл и конструкцию. Молодцы! На Марсе две станции, на Венере две, в днях уступили американцам. Гонка на выживание. Кто первый? Конечно, мы.
Секундой позже:
– Режим работы двигателей меняется. Курс сто восемьдесят. Подходим. Вот уже лег на горизонт. Боковики отошли. Пошли к земле! Устойчиво-параллельно падают!.. Вошли в тропопаузу. Отойду на километров тридцать-сорок, сделаю разведку погоды в этом районе.
Руководитель полетов:
– Пятьдесят пятый, наблюдаешь?..
– А он уже все – ушел! – с удовлетворением доложил Магомед. – «Буран» ушел за горизонт!
