Лана Шеган
Горгона. Начало пути
Как не странно о Земле я вспоминала редко. Ведь там у меня осталась серая и пустая жизнь. Может быть, моя сущность подавляла во мне все порывы на счастье, дружбу любовь, чтобы потом не рваться назад в спокойный, но не родной мир. Здесь у меня появились друзья, а может быть, я еще найду родственников. И уж спрошу у них, за что же меня в ссылку отправили, кому помешала. Я закрыла глаза и погрузилась в сон без сновидений.
16 глава
Сначала я даже не поняла, где нахожусь, но по мере приближающихся звуков борьбы осознала, что происходить. Кто-то напал на лагерь. Мысленно спросила стража и получала утвердительный ответ. Эриухи. Мелкие каннибалы решили пополнить запас продовольствия. Почему меня не разбудили. Я возвела вокруг щит, который переливался серебряными сполохами и, подхватив таиллиры вывалилась наружу. Полог палатки оказался завязанным, поэтому я буквально вырвала его. Защитники. Дневное светило выглянула из – за деревьев. Уже утро, но пока свет был слабый. Быстрый взгляд вокруг и озноб страха пронзил все существо. Как их много. Я расширила щит, стараясь захватить больше места вокруг себя. Он был хорош еще тем, что в его структуре была плетенка малого исцеления. Сколько я смогу его поддерживать не знаю. Одно дело нежить издалека убивать и совсем другое самой участвовать в битве. Жуть. Совсем рядом бился Дроб. На него насело сразу трое эриухов, но гном оглашая поляну свирепым ором, махал топором как заведенный. Щит вспыхивал, отражая отравленные дротики, которыми так любили усыплять своих жертв гадкие каннибалы. Зеленый страж вообще был похож на огромную волну. Эриухи один за другим кидались на гиганта, а сверху как вода из фонтана вылетали уже поверженные карлики. Я взяла в руки клинки, и тут же на меня кинулся эриух. Он был такой же, как я увидела их в Зуллоре. Длинные патлы, клыки, которые предназначены лишь для вырывания плоти и глубоко посаженные черные глаза, блестевшие красноватым светом. А как он вонял… от этого запаха можно было сразу бухаться в обморок. И это нечто, неслось на меня со скоростью бешеного кабана. Я подпустила его поближе и резко, как только могла, ушла в сторону, при этом левым клинком полоснула горло, а правый воткнула в спину. Дико завыв, эриух уткнулся носом в землю, окрашивая её почти черной кровью и с яростью не желающего умирать, стал царапать землю, вырывая клоки зеленой травы. На секунду я замешкалась, и в то же время гном рассек второму нападающему голову. Саккараш тоже поучаствовали. И вот вокруг меня, как и вокруг других, куча дико орущих каннибалов, желающих моей кровушки.
То ли я сильно испугалась, то ли просто открылось скрытое до этого времени мастерство, но больше не было страха в моей душе, ни сомнений, смогу ли я, лишь азарт убийцы, который рубит головы или вспарывает животы, наслаждаясь стонами и агонией умирающих. Я чувствовала, как что-то жуткое и страшное овладевает моим телом. Кровь лилась по лицу и одежде, и для меня не было слаще напитка. Я облизывала губы и хохотала как в припадке, сила вырывалась из меня красными жгутами помогая клинкам. И лишь когда весь израненный гном, треснул мне обухом по голове, я на секунду пришла в себя и обиженно прохрипела:
– За что?
В себя приходила долго и мучительно, словно весь день водку пила да пивом запивала. Что-то мокрое и холодное хлюпнуло на лицо. Я же захлебнусь. Амраахас тут как тут в головушке хозяйничает.
– Вы пришли в себя? – Вопрос надо сказать странный, я вроде, как и не выходила. Я подняла тяжелую руку и стянула с лица тряпку. Моргнула пару раз слипающимися глазами и огляделась. Вот Амраахас стоит возле разорванного полога, а рядом сьер скрестил руки и сверлит взглядом. Дроб весь покрытый бинтами с опасением коситься на меня.
– Здрасте, – хрипло каркнула я. Гном подпрыгнул, а сьер даже не шелохнулся.
– Ты Дроб, за что меня по голове треснул. – Обличающее спросила я. Гном с изумлением воззрился на меня:
– Ага, то, что я ее треснул, помнит, а то, что на нас кидалась, как полоумная она не помнит.
Тут уж я удивилась, и у стража мысленно о происходящем спросила. Тот мне всю информацию по-быстрому в головушку болезную скинул. Да уж оторвалась я по полной. Мало того, что в пресветлом лесу темной силой пользовалась, так еще и крови в пылу борьбы наглоталась. А уж засим вообще непонятное пошло. Я вопросительно посмотрела на сьера Нояриса. Тот уже в склянках своих ковырялся и когда нашел то, что искал, заставил какую-то гадость выпить. Что я конечно сделала после того, как страж подтвердил о безвредности продукта лечения.
– Странная вы горгона, – с интересом патологоанатома сказал сьер, – откуда у вас такая личина?
Ага, так я тебе и рассказала:
– Не знаю сьер, я память потеряла и нечего не помню. – Классика жанра блин.
– Сегодня вы вели себя как вампир, милейшая. – Я подпрыгнула и с удивлением уставилась на эльфа, вроде не шутит. Приехали, еще и вампиры у них есть. Как много я не знаю.
– Вижу, вы удивлены. – Довольно потирая ручки, подошел сьер, одним словом ученый, все с заскоком.
– Конечно, удивлена, я горгона с печатью светлой богини, еще и с примесью вампира.
– Ну, это еще не точно, – пустился в рассуждения эльф, – магией крови владеют еще демоны, но я демонов точно тысячу лет не видел.
– Вы такой старый, – ляпнула я и прикусила язык, когда сьер с негодованием воззрился на меня.
– Мы бессмертны гиера, и, если меня не убить я могу пережить даже ваших прапрапраправнуков.
– Охотно верю сьер, – и что бы переменить тему, – надеюсь, никто не погиб?
– Есть раненные, но слава светлой все живы. Выходим через тридцать минут.
Ишь быстрый какой, кто это его командовать поставил. И куда королевич смотрит.
– На столике вещи лежат, переодевайся гиера, и дальше пойдем. – С кряхтением выползая из палатки, сказал Дроб.
– Дроб, – окликнула я, – скажи, эриухи все полопались как надутый бычий пузырь. – Гном с задумчивым видом покусал губу и с ухмылкой сказал:
– Да, как бычий пузырь, наполненный кровью, – он кивнул головой, – знатно ты повеселилась гиера, но ведь для нас польза, а то, что у меня и у эльфов чуть глаза не повылазили мелочь. Главное на обед к эриухам не попасть.
Только тут я заметила, что глаза у гнома красные от полопавшихся капилляров. Дроб ушел, а я быстро переоделась в точно такую же одежду лучника, правда с уже укороченными рукавами. Натянула сапоги. Покидала в сумку нужные вещи, тряхнула сияющей гривой хорошо мыть не надо и потопала на выход.
Эльфы при виде меня склоняли головы, что означало признание моего подвига, хотя я хоть убей, ничего не понимаю. Про магию крови Фиона мне нечего не рассказывала, но то, что это была именно магия крови, говорил мне внутренний голос и ошметки разорвавшихся эриухов повсюду. Опасная как оказывается я тварь. Вон у королевича вообще глазки бегают. Мало того, что я темная, которые считаются врагами в Киприясе, так еще горгона, маг крови и даже не знаю, что в дальнейшем вылезет. Надеюсь, я, не переродившийся Некрус, тьфу, тьфу защити меня богини. Великому некроманту приписывали много небылиц.
Лагерь быстро свернули и пошли вдоль каменной стены. Меня догнал Ноярис, и пошел рядом, иногда косясь на саккараш.
– Хотите потрогать? – Спросила я.
– Я не самоубийца. – Отрицательно покачал головой сьер.
– Да не бойтесь, не порежут, я их хорошо выдрессировала – Усмехнулась я. Эльф удивленно воззрился на меня:
– Как это возможно?
– Да я их как-то порезала. – Тут у сьерра нервный тик начался, он бессмысленно хлопал глазами и пытался что-то сказать.
–Теперь я верю, что вы потеряли память гиера, надо же отрезать саккараш, как вы себя потом чувствовали?
Вот гад точно знает, что фигово, но я сделала равнодушное лицо и вежливо ответила:
– Пролежала неделю в постели, но это стоило того. Если боитесь, то лучше конечно сияющие не трогать.
Эльфу не понравилась последняя часть моей реплики, и он решительно дотронулся до саккараш. Тут же прядь волос обвилась вокруг его запястья, вводя беднягу в ступор. Идущие рядом эльфы встали как вкопанные, ведь одним движением саккараш могли отрезать кисть. Но так как рука все также была на месте, а сьер забавно закатывал глаза, все вздохнули с облегчением. Я приказала сияющим отпустить пленника, и они быстро подчинились. Мы продолжили путь, под фырканье неугомонного Марцела.
– Это восхитительно, – сказал через некоторое время сьер, – такие странные ощущения, а вы знаете, что саккараш разрешают дотронуться только избраннику горгоны.
Тут я, конечно, споткнулась и с легким матом еле удержалась на ногах. Эльф прислушался к незнакомому языку. А я посмотрела на его наглую физиономию:
– Что вы этим хотели сказать? – Моему возмущению не было предела из-за желания каких- то там волос спать не с кем не собираюсь. Сьер видимо понял, что сболтнул лишнего, попытался отбрехаться.
– Ну, известно, что, если саккараш выбрали избранника горгоны, они не за что не будут ее от этого избранника защищать, даже если он ее изнасилует. – Пролепетал эльф и рванул вперед колонны, оставив меня в глубокой прострации. Вау значит, вы мои хорошие тоже свою слабость имеете. Я мысленно представила, как обрезаю всю эту красоту с головы, и сияющие как всегда смирно зависают за спиной боясь шелохнуться. Ну и нечего страшного решила я. Не думаю, что кто-то сойдет с ума от моей красоты, чтобы с насилием лезть. Фух отпустило. Я тряхнула сияющими и решительно зашагала вслед за спасательным отрядом.
17 глава
Ночью раздался странный и жуткий звук. Казалось, сам воздух сотрясался и подрагивал в страшной агонии. На мгновении жизнь в усадьбе словно замерла, а потом с нарастающим гулом заметалась в страхе. Сколько раз люди слышали об этом жутком звуке, но лишь несколько стариков слышали его в далеком детстве и сейчас в ужасе хватались за более молодых и сильных. Поднялась суматоха, некоторые в спешке надевали доспехи, другие собирали вещи и кидались из стороны в сторону, сталкиваясь с другими такими же объятыми ужасом людьми. Фиона срывая голос отдавала команды стражникам, после того как пропал олар Хорак она сама командовала воинами. На ней уже были одеты доспехи и на ее полосатую лошадку навьючены лекарственные снадобья. Звон как стон умирающего пробирал до костей и вызывал ледяные мурашки по всему телу, люди надеялись, что он прекратиться и его звук посчитают просто ошибкой, страшной и нелепой. Но надежда скоро покидала их, ведь такой звук мог исходить только от Колокола Беды, который находился на приграничной заставе.
Неизвестно как Некрус открыл портал в мир хаоса. Мир, где жизнь есть разрушение, где из боли и страданий появляются уродливые твари. Огромной черной смрадной волной устремились эти чудовища на плодородные земли, сметая все на своем пути и оставляя землю истерзанной в рванных, словно раны трещинах. Много магов погибло и темных и светлых, но был создан щит и чудовища, просидев под ним, много времени стали просто уходить в никуда, но пришла другая беда. Те, кто раньше жили на этой умершей земле, стали возрождаться в жутких монстрах и устремились на поселения людей. Щит не был им помехой, лишь немного дымилась их мертвая плоть, когда они проходили через него. Тогда-то и была построена стена, преграждавшая путь в Киприяс, и такая же стена на другом проходе в империю Коххаус. Стена была широкой и соединяла каменные горы, которыми окружен Киприяс. Лишь огромные ворота открывались для караванов и путников. В стены вмурованы камни силы, которые поддерживают светлые заклинания. Любая нежить или нечисть, коснувшись стены, сгорала в светлом пламени, но были те, кто мог летать… Колокол Беды был выкован из лучшей гномьей стали и наложенные на него заклинания дальней слышимости заставляли трястись от страха даже закаленных бойцов. Колокол звонил лишь тогда, когда приходили твари хаоса.
– Уходи Танк, ищи свою хозяйку, передай, что у нас беда, если конечно она еще жива. – Женщина открыла загон, и таг набирая с места бешеную скорость, умчался в темноту. Через несколько минут с другой стороны открылись большие ворота и стражники, которые отдыхали после своей смены, опять повернули коней в сторону заставы. К ним присоединился отряд охотников за нежитью, что было очень хорошо так, как в их отрядах всегда были пусть слабые, но маги.
Ущелье, которое вело в проклятые земли, находилось в небольшой низменности и отряд, достигнув пологий холм, застыл завороженные страшным зрелищем. Уже светало, и постоянные вспышки светлых заклинаний освещали место боя. Щит переливался и трещал мелкими искрами от ударов черных тварей, а через него как волна шли порожденья Некруса, вызывая омерзение и брезгливость. Повелители зомби в окружении более слабых мертвяков, стаи аринчи ведомые бледными вампирами, краухи – измененные собаки, минги – огромные пауки с ядовитыми иглами, укол которых за минуту превращает плоть человека в жидкий суп. Были и такие, которых люди видели впервые, еще не зная, что от них ожидать. Подстегнув лошадей, отряд устремился на заставу, моля богинь о жизни и победе.
Фиона нашла олара Химли командующего заставой в лазарете. Он тяжело дышал и вытирал потный лоб грязным рукавом:
– Слава богини вы уже здесь. – Со вздохом сказал он – ваша усадьба ближе, чем другие, но боюсь, что даже со всеми силами трех усадеб мы не справимся.
– Не бойтесь олар Химли, я знаю, что архимаг в Джаларусе, думаю, звон Колокола Беды достиг его ушей и уже к полудню он будет тут.
– Это будет чудо, если мы продержимся столько времени леди Фиона, нежить, словно годами копила силы, а твари хаоса…– олар безнадежно махнул не раненой рукой. – Мы слишком расслабились за эти годы и вот результат.
– Все будет хорошо – не уверенно сказала Фиона и принялась за свои обязанности, кивнув при этом в знак приветствия лекарю с усадьбы Немея, Ураксу.
Через несколько часов пришло еще два отряда из усадеб и лекарь из усадьбы Ранко. Фиона работала на пределе своих сил, лечила раненых и отвлекалась на то, чтобы убивать аринчи которые летели в лазарет на запах крови. Несколько раз женщина вспоминала горгону, вот бы где пригодилась ее страсть к огню, что, странно учитывая ее расу.
На стене шел постоянный бой, нет стена все также огрызалась светлыми заклятьями, и мелкая нежить сгорала без следа, а вот те, кто покрупней, всего лишь становились дымящимися кусками гнилого мяса и почти аккуратно укладывались в вонючую склизкую лестницу для идущих следом нежитей. Воины старались расстреливать еще издалека крупные особи из арбалетов, но даже истыканные болтами, словно игольницы монстры продолжали карабкаться на стену. Стоял невероятный шум. Вой, визг, стоны раненых и несильные вспышки уже источающихся светлых заклятий стены. Ничто не вечно. Стаи аринчи направленные мысленным приказом вампиров сбрасывали самых сильных бойцов со стены, а внизу их на куски разрывали другие твари.
Ближе к полудню, как сказала Фиона, появился отряд Херомуса. Конница, состоящая из одних оларов. Маги, гордо восседающие на зеленых тагах. И сам Херомус на огромном черном жеребце явно принадлежащего породам темных эльфов. К архимагу подъехал имперский маг и с испуганным лицом уставился на упорно бьющихся о щит тварей хаоса.
– Я полагаю, это твари хаоса – с наигранным спокойствием сказал Херомус и махнул рукой в сторону заставы своим воинам.
– Мы опоздали. – С горечью сказал Невеус.
– Еще нет сьер, – архимаг с неприязнью поглядел на вереницу еле передвигающих ноги, темных. – Но проблема теперь пробраться к щиту. Нежити слишком много. Скажите сьер Невеус, вы знали, что твари хаоса вернулись?
– Нет, что вы просто щит очень ослаблен и проблема его восстановления решалась очень долгое время. Думаете если бы я знал, что твари хаоса отрежут мне путь до дома я бы, пошел сюда? – Жалобно запричитал Невеус. Херомус усмехнулся:
– Я вам верю, сьер вы могли и не знать о том, что скоро придут твари, но не уверен, что тот, кто послал вас сюда, был так же в неведении. – Архимаг стеганул жеребца тонким хлыстом и на большой скорости поскакал на заставу. Сьер Невеус с брезгливостью покосился на почувствовавших передышку и теперь сидящих на земле пленников и грубо скомандовал своим подчиненным:
– Поднимайте это отребья, пусть быстрее передвигают свои ноги, их ждет великая участь, отдать свои никчемные жизни за страну и свой народ.
Два ученика мага, в длинных балахонах со скрывающими лицо капюшонами, принялись поднимать израненных и голодных людей. Тем было все равно где умирать и пришлось не мало потрудиться, чтобы они опять неспешным шагом пошли на шум не прекращающегося боя.
Архимаг Херомус не считал себя трусом. Трусливый человек не добился бы того, что есть у него, но все равно по мере приближения к стене сердце выбивало испуганную дробь, а руки в тонких перчатках вспотели. Олар Химли вышел во двор заставы из лазарета с перебинтованной рукой и неуклюже поклонился:
– Сама богиня услышала наши молитвы сьер Херомус – сказал олар с дрожью в голосе. – Леди Фиона сказала, что вы приедете, но я боялся, что будет поздно.
– Распредели людей олар, ты здесь лучше все знаешь и проводи меня к леди Фионе.
Олар Химли со стоном поправил свою раненую руку и принялся раздавать приказы недовольным воинам и магам. Они посчитали, что выслушивать приказы от обыкновенного олара, хоть и стражника ниже их достоинства, но спорить с архимагом не решился никто, да и снующие вблизи мелкой нежити не располагала к возмущению. Архимаг посмотрел на идущую вдали вереницу пленников и мелькавшие между ними балахоны имперских магов и решительно зашел в лазарет, за оларом Химли. Он с трепетом ожидал долгожданной встречи с любовью всей своей жизни, но все-таки иногда в его больном мозгу вкрадывалась мысль, что он что-то сделал не так. Откинув прочь все свои сомненья Херомус решительно окликнул Фиону, которая спокойно зашивала рану на ноге у метавшегося и стонущего мужчины. Фиона вздрогнула и медленно повернула лицо в его сторону:
– Сьер Херомус вы вовремя, я знаю, что с вами приехали маги, может быть мы удержим стену. – Знахарка, как ни в чем не бывало, закончила последний стежок и резво встала, направляясь в сторону архимага. Не было слов ненависти, не укоряющего взгляда, Фиона смотрела открыто и дружелюбно, и только она знала, сколько сил пришлось потратить на то, чтобы сохранить невозмутимый вид при виде своего врага. Но знахарка понимала, что тот враг, вой которого слышен уже много часов страшней и ужасен даже тысячи херомусов и чтобы выжить нужно, забыть всю ненависть, хотя бы ненадолго. Архимаг довольно улыбнулся и положил свою руку на плече Фионе:
– Я рад вас видеть леди, мы разделаемся со всеми мертвяками, и не один волос не упадет с вашей головы.
Фионе стоило больших трудов, чтобы удержать и не сбросить ненавистную руку со своего плеча, мило улыбаясь, она с интересом смотрела, как в лазарет заходят несколько магов, видимо лекари. Она повернулась к архимагу и сказала:
– Я поднимусь с вами на стену, хочу увидеть, как сильнейший маг будет уничтожать нежить. Спокойно Фиона – уже себе говорила она – не так быстро иначе он поймет мою игру.
Но у архимага не мелькнуло ни грамма сомнения в расположении Фионы, он был уверен в своей неотразимости. В бою не принято уступать леди место и поэтому Херомус уверенным шагом пошел по лестнице наверх стены. Олары королевской конницы распределились по всей стене, тоже касалось и магов. Нежить уже не подпускали к стене, маги вычерчивали плетения, выкрикивали заклятья, по всей площади от стены до щита горели, обугливаясь, мертвые тела. Поток нежити поубавился, лишь три черных сгустка все также бились о щит и с жутким рыком топтали бредущих мертвяков или хватали бездушные тела и ели их, чтобы хоть как-то утолить свой голод. Твари хаоса всегда объяты облаком мрака и лишь вблизи можно рассмотреть их очертания. Херомус взошел на стену и, взглянув на подошедшую Фиону с гордостью раскинул руки, громко выкрикивая заклятье высшего круга. Его синий кафтан, вышитый серебром, затрепетал на ветру, а длинные с проседью волосы встали дыбом. И вот последнее слово заклятья сказано, и волна сильного ветра поднялась стеной, выгребая с поля боя все трупы. Словно огромное скребло прошлось от стены, до щита оставляя лишь черную взрыхленную землю. Далеко утащило заклятье мертвяков, но твари хаоса лишь оцепенели на мгновенье, когда оно проходило сквозь них и потом опять с нетерпеньем принялись биться о переливающийся щит.
– Где Невеус – громко крикнул архимаг, стоящему близко к нему олару, тот быстро скатился по лестнице, и уже через минуту прибежал опять:
– Он внизу сьер Херомус.
– Так пусть подходит к воротам, и этот скот подгоняет, нужно торопиться пока мертвяки не приковыляли опять. – Архимаг прищурился, вычисляя, как далеко откинуло заклятье врагов и потом быстро кинулся вниз. Фиона нечего, не понимая, поспешила за ним. Огромные ворота уже открывали и конные олары поскакали вперед, чтобы удостовериться в том, что нежити нет. Потом пошли пленники, подгоняемые плетками магов. Фиона с удивлением взирала на действо, не решаясь спросить, что происходит, но, когда она увидела в найте, кто эти пленники ненависть с новой силой захлестнула знахарку.
– Что происходит сьер Херомус? – Спросила она.
– Нет времени объяснять любовь моя, – Фиона вздрогнула от его обращения, – ты сама все увидишь.
Архимаг не заметил, как судорожно сжались руки женщины, а лицо перекосило от еле сдерживаемых проклятий, но это увидел Невеус и удивленно уставился на знахарку. Очень скоро все оказались у щита. При их приближении твари хаоса удвоили попытки пробить щит, словно знали для чего идут люди. Воины построили пленников в шеренгу и заставили их приложить руки к щиту. Бедных избитых и измученных узников не страшили даже твари хаоса, которых можно было рассмотреть сквозь темный сумрак. Покрытые пластинчатым панцирем, они могли передвигаться как на четырех, так и на двух конечностях огромные морды щерились жутким оскалом, показывая бессчетное количество острых зубов, а из пасти брызгали черные слюни, которые могли соперничать с самой сильной разъедающей все кислотой. Говорили, что первые твари хаоса не имели постоянную форму тела и подстраивались под то, что ощущали вокруг, так как не имели глаз. Мир хаоса черный мир и глаза там не к чему. Но постепенно твари приобретали различные формы и тела и уже не меняли их, словно желая подражать жителям этого мира.
Невеус с трясущимися руками дал выпить каждому пленнику глоток какого-то напитка, а потом, простерев руки к жертвам, заговорил заклинание. Он говорил долго, в воздухе запахло как после дождя и все темные засветились изнутри белым светом. Щит словно содрогнулся и свет из людей стал уходить в него. Жертвы истаяли на глазах, без крови и боли на их лицах играли улыбки и после них остались лишь жалкие хламиды, сиротливо лежащие грязными кучками.
– Все. – Вытирая струящийся пот длинным рукавом, прошептал имперский маг.
– Они словно богиню увидели, – с интересом сказал Херомус, – на их лицах играли улыбки.
Он вопросительно посмотрел на Невеуса. Фиона молчавшая все это время словно очнулась и с возмущением посмотрела на имперца, но выяснять отношение было не время и не место, на подходе была нежить. А вот твари хаоса, странно принюхались к стоявшим людям и почему-то перестали атаковать щит. Словно чего-то ожидали, тараща на людей черные без белка глаза. Создавалось впечатление, что они не слепые, и совсем не безмозглые. Все-таки не выдержав и передернув плечами, архимаг отвернулся от жуткого зрелища и скомандовал оларам отходить к стене. Первый бой был закончен в пользу людей, но не было уверенности, что победа окончательная. Невеус жалобно посмотрел на приближающее войско мертвяков и со страхом подумал, что больше не увидит своих родных и свой дом.
18 глава
Эльфийский королевский дворец, огромное ветвистое дерево. Древо жизни, колыбель новорожденных эльфов и средоточие силы Зуллора. Ветви – башни, в которых живут эльфы, главный ствол тронный зал, где проходят самые знаменательные события в жизни эльфов. Изящные лестницы теряются в лабиринтах зелени, уводя жителей в заоблачные дали. Раньше все башни гигантского дворца были заняты, но сейчас множества незаселенных жилищ вызывали горькое разочарование в сердце королевы и Хранительницы Древа Жизни. Когда-то давно на каждом материке мира Алорна жили эльфы. Четыре Древа охраняли эльфийскую расу. Но после войны с древним врагом, о котором эльфы говорят лишь шепотом, а ныне живущие расы вообще мало знают, три древа жизни погибли. И тогда началась война уже между эльфами за право владения Древом. Хранители у каждого Древа были свои, и только страх потерять их, а также и последнее дерево примирило между собой перворожденных. Рождение ребенка в эльфийской семье всегда была проблемой, а после потери древ вообще привело в упадок рождаемость высокородных. Разве могло одно дерево отвечать за четыре клана. Доступ разрешили только беременным эльфийкам и Хранителям погибших древ, которые отныне были самой лучшей стражей для действующего рода Хранителей, ну и хорошей партией для женитьбы.
Тронный зал был прекрасен. По стенам переплетаясь в совершенный узор, росли лианы, радуя глаз великолепным разноцветьем. С потолка, на различной длине плетенок свисали светляки, освещая зал теплым и мягким светом. Вдоль стены росли маленькие диванчики, покрытые пахучим мхом, а пол устилала ковром вечнозеленая трава. Трон – выросшая из пола толстая ветвь, расщеплённая по краю с одной стороны и плавно превращающийся в мягкое сиденье, с другой стороны. Над ним словно маленькое светило висел большой колокольчик. От него исходило белое сияние и заставляло тысячи мелких искорок серебрить воздух. По всему залу веселыми стайками летали мелкие разноцветные птички и радовали слух громкой трелью.
Прекрасноокая Энедеренья восседала на троне окруженная самыми приближенными эльфами. Ее светлые волосы уложены в высокую прическу, на лбу сияет корона Хранителя древа. Тонкие руки оплетены серебряными лентами, которые теряются где-то в складках тонкой бледного цвета туники. На ногах мягкие сандалии и такие же серебряные ленты обхватывают стройные икры. Лицо со следами беспокойства, безукоризненной красоты, которой славятся светлые эльфы. Глаза вопросительно следят за приближающимся молодым лучником. Не доходя до трона, эльф устало упал на одно колено:
– Я принес плохие вести ваше величество, страж восстал, мы не смогли помешать ему.
– Где наследник, – глухо спросил Реналион – Лаирри ты должен был охранять его. – Отец жестко посмотрел на покрасневшего лучника.
– Постой, – взмахнула рукой Энедеренья, – ты потом отчитаешь своего сына Реналион, сейчас для нас важно, что случилось на Проклятой поляне.
– Мы не успели принести жертвы, и страж появился, сьер Ноярис потратил почти все силы, чтобы меня не поработил Амраахас, и я смог предупредить вас.
– Что стало с наследником? – Спросил уже другой советник, Сармалион который, судя по тонкой кольчуге, был воин.
– Последнее что я видел он напал на горгону.
Все присутствующие вздрогнули, а королева даже привстала с трона, но тут же взяла себя в руки и с дрожью в голосе спросила:
– Откуда в светлом лесу горгона, Лаирри рассказывай все по порядку.
И молоденький эльф начал рассказывать с того места, когда он из вонючей повозки вытянул обыкновенную женщину с зелеными, как дворцовая трава глазами. Когда он закончил говорить, королева кивнула и задумчиво сказала:
– Ты можешь идти Лаирри, мы решим, как наказать тебя. – И уже к своим приближенным – Сармалион и Реналион останьтесь все остальные можете быть свободны. Скоро я сообщу вам о том, что делать дальше.
Два советника приблизились к Энедеренье и почтительно склонили головы, а остальные недовольно удалились, сверкая зеленью глаз.
– Я надеюсь, что страж не убил всех, – устало сказала королева, – для нас каждый эльф большая потеря. Что вы можете предложить советники?
– Я считаю, – с излишней горячностью начал Реналион, – нужно послать три скиллы и попытаться убить стража.
– Ты забыл брат мой, что было в прошлые разы, когда страж оживал. На него не действует наша магия, он сильный менталист и настроен именно на нас эльфов. Ты хочешь, добавить к уже мертвым, последних сильных воинов?
– Что ты предлагаешь, там же наш наследник. – Зло выдохнул Реналион
– Зуллор его не принял он не Хранитель, если это было не так, я сам занял бы его место.
Королева слушая перепалку своих приближенных советников воинов и иногда любовников, качала одной ножкой и взвешивала все за и против. Наконец она взмахнула рукой и тихо заговорила:
– Сармалион ты поведешь одну скиллу на разведку, повторяю на разведку. В бой не вступать, если мой внук жив, – голос королевы дрогнул, – попытайтесь его спасти, но только если это не очень опасно. Вы должны вернуться живыми. Ты прав в том, что нам нельзя терять сильных воинов. Я попытаюсь войти в Зуллор и проследить, что там твориться. Ты Реналион иди к моему сыну и расскажи ему о горгоне, может непонятная любовь к этим тварям, заставит его покинуть свою башню.
Королева встала с трона, показывая, что разговор окончен, но Сармалион с тревогой остановил ее, дотронувшись к руке:
– Входить в Зуллор опасно, твоих сил может не хватить, на то чтобы произошло слиянии.
– Я знаю, но мы все рискуем и каждый должен делать то, что должен. – Энедеренья с мягкой улыбкой посмотрела на своих советников и, создав портал в свои покои, удалилась, оставив после себя чарующий цветочный аромат. Эльфы еще немного постояли в задумчивости, а потом, не глядя друг на друга пошли по своим поручениям.
Энедеренья отпустила фрейлин, которые с терпеливой настойчивостью сновали вокруг нее, предлагая свои услуги и глубоко вздохнув, вышла на широкий балкон. Простирающийся внизу зеленый океан, захватывал дыхание красотой и величественностью. Но королева давно не обращала внимание на великолепный вид с балкона все её мысли витали вокруг спасения единственного внука.
– Вы хотели меня видеть, матушка, – услышала Энедеренья за спиной, эльфийка вздрогнула и мысленно обозвала Реналиона, который явно схитрил и нечего не объясняя, отправил к ней ее сына. Она обернулась и взглянула на Тираниэля. Высокий даже для эльфов, с широкими плечами он больше походил на темного эльфа, если бы не зеленые глаза и светлые волосы. На лбу красовалась корона Хранителя, а на груди поверх нежной шелковой рубахи лежала широкая цепь из странного камня с летящей на когтистых крыльях, точеной фигуркой девушки. Энедеренья передернулась, увидев этот медальон, что не укрылось от глаз ее сына.
