Кристина Французова
Ревность
Глава 10
Звонок мобильного телефона раздался в тот раз, когда парикмахер-стилист заканчивал ворожить над моими волосами:
– Как дела, малышка? – тягучий, с игривыми нотками, низкий тембр мужа вызвал непроизвольную улыбку.
– Хорошо. Я в городе у стилиста. А ты как?
– Я, помнится, обещал тебе романтический ужин. Сегодня вечером как раз освобожусь пораньше. Что скажешь, согласна?
Странный вопрос, разве я откажусь от возможности провести время наедине с любимым мужчиной:
– Разумеется согласна. Где и когда встречаемся?
– Я скину время и координаты водителю, он тебя привезёт. Ты же найдёшь чем себя занять до вечера?
– Естественно найду.
– Если хочешь, можешь приехать ко мне на работу. Подождёшь меня здесь.
– Ты же сам постоянно ворчишь, если я отвлекаю тебя от дел.
– Не ворчу. Просто тебя я люблю гораздо сильнее любой работы, поэтому моментально отвлекаюсь.
– Я тоже тебя люблю. Тогда будет лучше, если мы встретимся в ресторане?
– Ты, как всегда, права, малышка.
– Значит до встречи?
– Целую.
После обновления причёски из салона красоты я выходила окрылённая и одухотворённая, но не работой мастера-стилиста, а звонком Геры. Сев в машину, предупредила водителя о будущих передвижениях:
– Володь, отвези, пожалуйста, в торговый центр.
Предложение Геры приехать к нему в офис искушало очень сильно. Настолько, что мой отказ стоил мне прокушенной губы. Но если он сделал шаг навстречу, то я тоже вдохновилась на ответный. Зная, насколько муж неравнодушен к тому, как я выгляжу, помимо причёски, я решилась на обновление наряда к вечеру. Гера всегда любил, если я наряжалась и прихорашивалась специально для него, начиная с причёски и заканчивая умопомрачительно высокими шпильками. А после лицезрения меня в красивом платье он с трудом дожидался того момента, когда будет дозволено развернуть обёртку, чтобы посмотреть новый комплект белья. Сей непритязательный ритуал стал для нас двоих своеобразной традицией, которой оканчивалось большинство наших свиданий. Раз уж с причёской удалось подгадать весьма кстати, то не стоило пренебрегать и остальными составляющими успеха, чтобы упрочить перемирие, воцарившееся в семье.
– Мира Андреевна, Георгий Родионович будет вас ждать через три часа. Вы точно успеете?
Скептически поднятая бровь на лице Владимира, как и его недоверчивый тон, меня не испугали: – Будем стараться.
Нам пришлось мчаться стрелой по бутикам, которые мною были проверены раньше и в которых я была уверена, заранее зная, что найду всё необходимое. Володя постоянно пыхтел мне в затылок, но ни разу не отстал и не потерял меня из виду. А за то, что он ни словом не обмолвился, когда ему обвешанным пакетами с моими покупками пришлось несколько раз бегать с одного этажа на другой, потому как я вдруг решила приобрести новые туфли, то, преисполнившись благодарности, окончательно простила его за доклады супругу о моих встречах и передвижениях.
Тютелька в тютельку мы с ним сели в машину к тому сроку, чтобы по вечерним пробкам добраться до ресторана. Костюм из тонкой шерсти, надетый мной с утра, сменило чёрное выходное платье. Спереди достаточно скромное, вырез лодочкой открывал ключицы, приталенное, длиной чуть ниже середины икры. Но вот сзади для удобной ходьбы разрез оказался совсем не скромным. Если наклониться даже не глубоко, а слегка, то сразу открывался вид на резинку чёрных чулок. Сапоги я также сняла, заменив их бархатными шпильками. И пока Володя вёз нас к месту назначения, достала из сумочки зеркальце с помадой и добавляла последний штрих к сегодняшнему образу. Моё песочное пальто немного выбивалось из нарядной картины, но покупать новое ради одного вечера…, хм, ветреные глупости не в моём характере, а Гера надеюсь переживёт. Ведь под платьем помимо чулок специально для него приготовлен бельевой шик экстра-класса из чёрного ажура с бордовыми вставками. Не сдержала предвкушающей и капельку хищной улыбки.
К ресторану мы подъехали вовремя. Выбранное мужем место славилось своей роскошью и ориентированностью на богатых клиентов. «Siberia» не являлся моим личным фаворитом, но несколько раз мне доводилось бывать здесь, сопровождая мужа на деловых встречах и пару раз мы ужинали исключительно вдвоём. Метрдотель вежливо раскланялся и проводил меня к забронированному столику. Официант принёс меню, но я предупредила что жду супруга и заказала минеральную воду с лимоном и мятой. Гера запаздывал, и я отправила ему сообщение: «Приехала, жду тебя». Ответ пришёл незамедлительно: «Еду. Не начинай без меня». Наш столик расположился в удобной нише, подальше от основного скопления столов, а значит посетителей. И тем сильнее я удивилась, когда услышала показавшийся знакомым голос:
– Добрый вечер, Мира. Приятно снова увидеть тебя.
– Савелий? Добрый вечер…
– Не буду спрашивать, что ты здесь делаешь, полагаю тоже самое, что и я.
– У меня свидание с мужем, – улыбнулась, скорее предвкушая встречу, чем своему нечаянному собеседнику. – Ты один, без брата?
– Да. Должен был встретиться кое с кем из заказчиков, но у него случился форс-мажор по семейным обстоятельствам. Поэтому я коротаю вечер в одиночестве. Не могу не заметить, что сегодня вечером ты особенно восхитительна, Мира.
– Спасибо за комплимент. Но, по правде, – замялась, подбирая слова, – нам лучше поскорее разойтись. Гера последнее время ревнив.
– И его можно понять. Красавицу-жену нельзя надолго оставлять одну.
Мужчина продолжал стоять возле столика, нервируя меня, и я не собиралась приглашать его присесть. Со стороны моё поведение вероятно выглядело невежливым. Однако память о воспитательном ремне мужа вовремя подсказала, что собственная непорченая шкурка гораздо важнее глупых условностей. В этот момент мой мобильный телефон на столе пиликнул новым сообщением:
«На дороге большая авария. Пробки жуткие. Никуда не уходи, я всё равно приеду». «Я тебя жду», – сразу отправила ответ, а после неуверенно взглянула на Савелия, и тот моментально догадался:
– Муж задерживается?
Кивком подтвердила его предположение.
– Тогда, пожалуй, я поохраняю тебя до его приезда, – мужчина бесцеремонно отодвинул стул и сел напротив меня.
– Послушай, Сава. Спасибо за заботу, но Гера не из тех, кто потерпит на своей территории постороннего мужчину.
– Мира, не говори ерунды. Мы сидим в общественном месте, вокруг нас толпа людей. Я ни на что не претендую и веду себя максимально корректно. К тому же я, как воспитанный мужчина, не могу оставить прекрасную даму без поддержки. Вдруг кто-то из посетителей восхитится твоей красотой и начнёт некрасиво приставать, – он хитро подмигнул серым глазом, сильно напомнив тем самым Петра.
– Тебе не кажется, что ты слишком настойчив?
– Поверь, я смогу объясниться с твоим мужем. Как мужчина он поймёт.
Да что ж за невезение такое! Братья Загородневы будто сговорились, раз за разом попадаясь мне на пути. Вы, мужики, может и разберётесь между собой, но как быть мне, когда дома Гера начнёт выяснять отношения уже со мной и при помощи ремня, который даже искать не придётся, а достаточно вытащить из пояса брюк. Но изображать пугливую девицу, которую дома поколачивает муж в приступах неконтролируемой ревности – настолько стыдно, что я продолжала сидеть молчаливым истуканом, не говоря ни слова и лишь отпивая мелкими глотками воду из бокала. С непроницаемым выражением лица отвернулась в сторону, разглядывая вычурное убранство помещения. Что Пётр, что его брат абсолютно твердолобые упрямцы, смотрят лишь со своей колокольни, не прислушиваясь к мнению окружающих. Хотя, что я говорю, будто мой Гера не такой – абсолютно такой же, сходство один в один: делаю только то, что считаю нужным.
– Ты моя жена, значит твоя роль соглашаться и поддерживать меня во всём.
– А как же равноправие, о котором мы договаривались и перед свадьбой, и после?
– Конечно, у нас равноправие, как же иначе. Просто обязанности в браке у мужчин и женщин различаются. – Вот, что муж отвечал, стоило намекнуть об избыточном напоре тестостерона.
– Слушай, а тебя дома никто не ждёт? – не выдержала и предприняла ещё одну попытку избавиться от нежелательного соседа.
Савелий непринуждённо рассмеялся:
– Мы с братом оба холостые, как ты должно быть помнишь, и живём раздельно. Думаю, что было бы несколько странно в нашем с ним возрасте жить с родителями или друг с другом. Как считаешь?
И я понимала, что Загороднев пытался выглядеть милым, но его любезность мне сто раз отольётся слезами. К нам подошёл официант, чтобы принять заказ, очевидно решив, что Савелий и есть тот человек, которого я ждала. Но, к моему нескрываемому сожалению, это не так, поэтому отказалась от всего.
– Мне чёрный кофе. Мира, может выпьешь со мной чашечку за компанию, – он хитро улыбнулся и снова подмигнул, – свидание с мужем наверняка затянется далеко за полночь.
Я, поджав губы, отвернулась и, кажется, покраснела. Когда люди успели растерять приличные манеры? Понятно, что мы не на приёме у английской королевы, чтобы следовать протоколу, но тем не менее видимся всего второй раз в жизни, а он считает позволительным разговаривать со мной, как со своей подружкой.
– Извини, Мир. Я бестактен и лезу не в своё дело. В качестве перемирия предлагаю испить по чашке кофе, – Савелий верно расценил моё недовольство и сменил тактику.
Чтобы не выглядеть капризной, избалованной девицей, я подтвердила официанту своё согласие на кофе и вернула внимание на бесцеремонного младшего брата, вторгшегося дальше некуда в моё личное пространство.
– Сава, я тебя последний раз предупреждаю. Мой муж очень ревнив. И вряд ли он будет счастлив обнаружить свою жену в компании незнакомого мужчины. Пощади хотя бы меня, если на самого себя тебе наплевать. Зачем мне дома скандалы из-за надуманного повода.
– Так и я о чём, Мира. Повода-то нет. Какой может быть скандал? От того, что ты сидишь у всех на виду и разговариваешь со старым знакомым?
Про «старого знакомого» он, конечно, загнул. Тем не менее я отлично понимала, что повода для ревности нет, Загородневы оба понимали, что повода нет, почему же Гера отказывался признавать очевидное и усиленно пытался отыскать чёрную кошку в чёрной комнате. Вроде Средневековье давным-давно прошло, вокруг нас множество людей, чтобы подозревать меня в адюльтере. Или же страх, что он чуть меня не потерял после выкидыша, так повлиял на него, что он никак не мог прийти в себя. Я вспомнила, что не одна, когда Савелий зашевелился. Возможно, он что-то спрашивал, но я последнее время с лёгкостью погружалась в размышления, делая исключения лишь ради Геры. Только рядом с ним я испытывала такой сонм чувств и эмоций одновременно, что никак не могла оставаться равнодушной. Только не с ним.
С трудом припомнила тему беседы с Загородневым-младшим: – У вас это, как я погляжу, семейное. Твой брат регулярно сетует на старый возраст, напрашиваясь на комплименты, теперь ты подхватил эстафету.
– Ха, ты права. Я заговорил словами своего брата. Видишь, как он на меня отрицательно воздействует. Только рядом с тобой он становится более-менее вменяемым.
Подняла раскрытую ладонь вверх, призывая остановить балаган:
– Не говори ерунды. Мы с ним видимся настолько редко, по пальцам пересчитать можно количество наших встреч. Так что я никак не могу влиять на Петра. Я всё хотела у тебя спросить, Сава… – Бросила взгляд из-под ресниц в ожидании реакции собеседника.
– Спрашивай, что угодно, мне скрывать нечего.
Ох, мужчины, иной раз вы так легко и неосмотрительно разбрасываетесь обещаниями, только чтобы произвести впечатление на симпатичную девушку, а позднее с неменьшей лёгкостью нарушаете их.
– С твоим братом мы встречались не часто, но регулярно последние несколько лет. Но с тобой я познакомилась совсем недавно. Ты не появляешься на устраиваемых в «высших кругах», – выделила последнюю фразу воздушными кавычками, и Савелий понимающе хмыкнул в ответ, – вечеринках. Не ходишь на приёмы со своим братом. Почему?
– Ответ на поверхности, Мира, и ты наверно расстроишься его услышав.
– Тем не менее.
– Меня не приглашают.
Улыбнулась: – Твоего брата приглашают всегда и везде, а тебя нет? Из-за чего несправедливость?
– Я пока не дорос до элиты.
– Не знала, что существует какая-то градация. А ты по каким параметрам не подходишь?
– По финансовым, Мира. Мы живём в мире, где всё меряется одним единственным мерилом. Деньгами.
– Но ты говорил, что у тебя собственный бизнес, Пётр нахваливал тебя как обеспеченного жениха, прям сейчас бери и жени. А денег получается нет? – пыталась докопаться до сути. «Чего спрашивается пристала к мужику, ещё потребуй его годовую декларацию». Внутренний голос не был мной услышан, по крайней мере я сделала вид, что не расслышала его. Затем обвела помещение ресторана многозначительным взглядом, чтобы в конце вернуться к серым глазам напротив, – или ты лукавишь? Мы сидим в самом престижном заведении нашего города и очевидно, что у тебя есть средства на оплату ужина, иначе тебя бы здесь не было.
– Позволь встречный вопрос. Какое у тебя образование?
Смутилась на мгновение, неужели я перегнула палку с допросом:
– Экономическое.
– Мм, – усмешка одним уголком губ, – тогда понятен твой интерес. Но всё проще простого, я не дорос, точнее обороты моей компании не доросли до того уровня, чтобы получать приглашения на все великосветские тусовки или входить с пинка в кабинет мэра. Пока эта опция доступна для меня только в кабинете Петра.
– Хочешь сказать. Что твой брат входит с пинка к нашему мэру? – присвистнула про себя, ничего себе мужики развлекались.
– Думаю, что Пётр слишком воспитан для подобного, – мужчина почесал затылок призадумавшись на мгновение, – но подозреваю, что при желании он мог бы себе это позволить.
– Ох, мне кажется, мы углубились куда-то не туда, – зачем мне вообще подноготная Загородневых, тут бы со своими семейными проблемами разобраться, а не совать нос в чужие дремучие дебри, за что того самого носа можно запросто лишиться, – кстати, ты собираешься или не собираешься ухаживать за Мариной? – наконец-то мне вспомнился весомый предлог увести разговор в безопасное русло вместо обсуждения финансовой состоятельности братьев Загородневых.
– Она упоминала обо мне?
– Не увиливай. Я первая спросила.
Мы замолчали, пока официант расставлял чашки. Отхлебнула горячую жидкость и обожгла губы, но восхитилась вкусом и ароматом.
– Брат говорил, что в этом заведении варят самый вкусный кофе у нас в городе.
– Ничего удивительного. Они изначально ориентированы на людей с определённым уровнем дохода. Было бы странно если бы здесь подавали суррогат. И ты мне так и не ответил про Марину. Всё-таки она моя единственная подруга и мне бы не хотелось, чтобы…
– Извини, Мира, я тебя перебью. Предупреждаю сразу я не брачный аферист и не альфонс, просто она мне понравилась как девушка, никакого криминала. Если я ей нравлюсь как мужчина, то почему мы не можем встречаться к обоюдному удовольствию.
– Савелий…
– Мне больше нравится, как ты произносишь Сава.
Я укоризненно, но с улыбкой покачала головой:
– Вы с братом неисправимы. Но хорошо, пусть будет Сава. Я не считаю тебя, Сава, аферистом или непорядочным человеком. Ты и Марина – взрослые люди, сами разберётесь. Я не собираюсь встревать в чужую жизнь, мне своих забот хватает. Просто хочу быть уверена, что мне не придётся потом вытирать её слезы и смотреть как рушатся мечты.
– Мира, я не обижу её.
– К сожалению, никто не может этого знать наперёд, Сава. Мир не стоит на месте, и люди меняются вслед за ним. Не обещай того, чего не сможешь выполнить. Просто будь с ней честен. Это единственное, что важно в любых отношениях.
– Ты мудрая женщина, Мира, и я приму к сведению твой совет.
– А Мира всегда отличалась умом и сообразительностью. – Гера сел за стол, принеся с собой промозглый осенний воздух, который мгновенно пробрался мне под платье. Я сразу подвинула стул ближе к нему, чтобы взять мужа за руку и пыталась поймать синий взгляд, дабы определить степень его взвинченности, но он упрямо прожигал глазами Савелия, полностью игнорируя моё присутствие.
– Гера познакомься, это Савелий Аркадьевич, родной брат Петра Аркадьевича.
– Второй Загороднев значит.
– Небольшая поправка: мы не родные братья, а единокровные, у нас один отец.
– Да, теперь многое стало ясным. Недальновидность и нахальство явно отличительная черта всей мужской половины вашей семьи.
Савелий, который перед этим протянул руку в сторону Геры для рукопожатия, не получив отклика, но удостоившись открытого оскорбления, нахмурился и сжал кулаки, оставив их в зоне видимости, на поверхности стола. А я тут же начала рисовать в воображении самые мрачные последствия моих необдуманных посиделок.
– Родной, у Савы в ресторане была встреча, и он любезно составил мне компанию, пока я в одиночестве дожидалась тебя.
– Хм, значит он уже не Савелий Аркадьевич, а Сава. Быстро, однако.
Неловкая пауза, вскоре обернувшаяся затишьем вокруг нашего столика, с каждой минутой напитывалась напряжением всё больше.
– Да, я посчитал невежливым оставлять прекрасную даму одну, – Савелий опомнился быстрее всех, – но раз семья в сборе, и Мира больше не нуждается в охране, то я, пожалуй, пойду. Приятно было позна…
– Мы пойдём вместе.
Гера первым решительно встал из-за стола, но я продолжала удерживать его за руку. Тогда он порывисто и грубо стряхнул мои пальцы и, по-прежнему не оборачиваясь ко мне, дождался, когда поднимется Савелий, который послал мне удивлённый и вместе с тем встревоженный взгляд. После мой муж что-то негромко произнёс мужчине на ухо, и они вместе вышли на улицу. Я догадывалась, что Гера зол, значит не потрудиться выбирать выражения, и скорей всего применит силу. Но Савелий был хоть и не таким крепким на вид как мой муж, чуть у́же в плечах и мускулатуре, но тем не менее чувствовалось, что мужчина в прекрасной физической форме. Я понимала, что они вряд ли устроят кровопролитную драку; максимум съездят друг другу по физиономии пару раз, чтобы выпустить пар. Однако это знание нисколько не облегчало внутренней паники. От неизвестности и нетерпения я вскочила со стула, но сделав несколько шагов замерла в нерешительности. Чем я могла помочь в сложившейся щекотливой ситуации? По-моему, вопрос в корне не верный. Могла ли я предотвратить драку? Уже поздно. Могла ли я остановить драку? Это вряд ли. А вот попасть под горячую руку или даже несколько рук – запросто. Вернулась на своё место и попыталась взять под контроль нервную дрожь. Несчастная салфетка едва ли уцелела в неравной борьбе с моими пальцами за целостность ниток.
Глава 11
Я пью за разорённый дом,
За злую жизнь мою,
За одиночество вдвоём,
И за тебя я пью, —
За ложь меня предавших губ,
За мёртвый холод глаз,
За то, что мир жесток и груб,
За то, что Бог не спас.
А. Ахматова, 1934
Прошло не так много времени, а Гера уже как ни в чём не бывало сидел на стуле, который недавно занимал Савелий. Он разминал кулаки, я же не могла оторвать взгляда от стёсанных до крови костяшек. Хотела что-нибудь сказать, но слов не находилось. Поэтому рот закрылся сам по себе по причине заторможенности мыслительного процесса.
– Ты сделала заказ? – мужской голос абсолютно невозмутим, будто всё в полном порядке и муж не отлучался с едва знакомым типом выяснять отношения на улице.
– Нет, ты просил не начинать без тебя.
Он обернулся и подозвал официанта. Ему понадобилось меньше минуты пробежаться взглядом по меню, чтобы озвучить заказ за нас обоих, не забыв про бутылку красного полусухого.
– Если хочешь, можем вернуться домой, – я предприняла робкую попытку встать на путь к примирению. А что оно – примирение – мне понадобится, ясно и без гаданий на кофейной гуще.
– С чего бы? – он вскинул на меня синий взгляд, в котором некогда искрила морская гладь, а теперь всё чаще бушевал шторм, но ещё чаще синева застывала, превращаясь в ледяной айсберг.
Пожала плечами: – Не знаю, просто предложила, – разговор не клеился, и я отвернулась.
– Я обещал своей жене вечер в ресторане, значит так и будет.
«Я решил, так и будет» – эта мужнина фраза (читай – жизненное кредо) до того осточертела, что чудилось будто она насквозь пропитала всю меня и должно быть встроилась в мою ДНК. Я так сильно успела возненавидеть её, и сейчас едва заслышав, во мне рождалось единственное желание – крушить и ломать всё, что попадётся под руку, без разбора. До отвращения надоело слышать от мужа: он решил, он сказал, он сделал… он, он, он. С языка рвалось: когда же начнусь я? Но ни одну из мыслей, я, естественно, вслух не высказала.
– Красивое платье, – прозвучал комплимент. Но впервые я не улыбнулась на приятные слова, ибо сказаны они с оттенком ревнивой раздражённости.
– Мы заезжали с Володей в торговый центр. Хотела сделать тебе сюрприз, – после слова «сюрприз» я вздохнула тяжело и печально, Гера, наоборот, грубо хохотнул.
– Должен признать, сюрприз удался, малышка. Во всех смыслах.
Весьма кстати вспомнилась вторая часть моего сюрприза, и чтобы отвлечь нас обоих от воспоминаний о Загородневе-младшем, решилась на диверсию:
– Под платьем ещё один сюрприз.
– Лишь бы его не звали Савелий.
С трудом удержалась, чтобы не закатить глаза на его глупейшую реплику:
– Могу гарантировать.
– Что-то твои гарантии, Мира, за последнее время всё больше обесцениваются.
После слов Геры, я почувствовала первый тревожный звонок того, что по завершении ужина меня не ждало ничего хорошего. Всё же покуда у меня оставались силы на сопротивление, я намерена продолжать. Знать бы ещё во имя чего… Но мой любимый супруг, который по неизвестным причинам превратился в незнакомца, слишком важен для меня, чтобы я сдалась, не пройдя все испытания, посланные судьбой, до конца.
– В данном случае гарантии выданы под 100% обеспечение.
– Придётся поверить тебе на слово, Мира. Потому как, чтобы проверить обеспечение, нам придётся вернуться домой.
Не могла не согласиться. Пока мы молча ужинали, я краем глаза наблюдала за мужем. Он едва пригубил вино и сразу же попросил официанта принести бутылку коньяка. А это прозвучал второй звонок, причём набатом. Я совершенно не чувствовала вкуса блюд и ела из необходимости, чтобы иметь возможность выпить как можно больше вина. Вдруг в расслабленном состоянии мне удастся подластиться к недовольному и даже сердитому мужу с большей вероятностью успешного исхода. А то с недавних пор мои провалы слишком зачастили.
Несмотря на приложенные усилия напиться у меня не получилось, нервная обстановка не располагала к расслаблению. За время ужина мы едва перебросились парой фраз. Я видела, что Гера слишком часто обновлял свой коньячный фужер, янтарная жидкость в нём не задерживалась надолго. И к концу вечера мужское лицо из живого пусть окрашенного негативными эмоциями, но тем не менее живого, до которого можно было достучаться, превратилось в ледяную бездушную маску. Я не знала, как и что говорить человеку, у которого вместо лица холодный, непроницаемый лёд, лишённый эмоций под чистую, в том числе злости или даже ненависти. Как только Гера заметил, что моя тарелка опустела, он тут же подозвал официанта, расплатился, и вскоре больно стискивая локоть, вёл меня в сторону машины. На улице, озябнув от осенней прохлады я моментально вспомнила про забытое в гардеробной пальто. Усадив меня в тёплый автомобиль, разогретый загодя водителем, муж вернулся в ресторан за забытой деталью гардероба.
Путь домой также прошёл в гробовом молчании. И по мере нашего приближения к дому я всё больше и больше сжималась внутри в комок. Мне не верилось, что Гера способен повторить «воспитательный» трюк с ремнём, как в прошлый раз. Но внутренняя интуиция вопила об опасности. Однако какими бы громкими не были её вопли, что-либо предпринимать я не торопилась. Да и, честно говоря, даже не предполагала, что именно могла бы сделать. Что я в состоянии противопоставить мужу? Он ревновал, я видела. С моей стороны поводов для ревности нет. С его вроде как тоже. Откуда могла взяться ревность, да к тому же настолько ядовитая, разъедающая внутренности кислотой?
Возможно, после потери ребёнка, когда я сама из-за неостанавливающегося кровотечения балансировала на грани жизни и смерти, а Гера мучился неизвестностью и переживаниями, то он ведь мог попросту не справиться с эмоциональным давлением. Ведь мог же? Вдруг из-за страха потенциальной двойной потери он стал таким несдержанным в своей злобе… Вероятно, он психовал не столько из-за потери малыша, но прежде всего потому, что я подвергла опасности собственную жизнь. Ведь я твёрдо знала, что муж без памяти влюблён в меня, как и я в него. Со времени нашего знакомства мы почти не расставались. Даже на заре наших отношений, когда мы не жили вместе и не были женаты, Гера всегда находил время, чтобы встретиться со мной. Если работал допоздна, то приезжал ко мне ближе к полуночи. Лишь бы обнять, стиснуть в своих ручищах мои рёбра, впиться требовательным поцелуем в губы, терзать и мучить жёсткими ласками до тех пор, пока моё тело не обмякало в его руках, превращаясь в податливый платин. Только убедившись, что сопротивление подавлено на корню, он резко менялся, превращаясь в нежного, ласкового, чуткого мужчину. Тогда его руки переставали сжимать, зубы не царапались, а мягкие губы без устали извинялись за грубую, порывистую страсть.
Из воспоминаний меня выдернул резкий толчок. Дверь с моей стороны открыта, и Гера нетерпеливо тянул меня за кисть, вынуждая поскорей покинуть машину. В дом я зашла будто под конвоем. На второй этаж до спальни мы дошли точно также, он цепко держал меня за руку выше локтя, усиливая давление на поворотах. В спальне он неожиданно пихнул меня в спину, и я полетела носом вперёд, чудом успев выставить руки перед собой. Упала на колени, больно упираясь запястьями в пол, покрытый пушистым ковром, что заметно смягчило падение.
– Что скажешь сегодня, жена, в своё оправдание?
Я неловко перевернулась на попу, растирая полусогнутые в коленях ноги и затем переключаясь на подушечки ладоней. Молчала. Потому как даже близко не понимала ни происходящего, ни что я могла сказать, чтобы потушить презрение, сквозившее в каждом его слове. Лицо – ледяная непроницаемая глыба, но боюсь, что внутри него творилось нечто невообразимое, не поддававшееся моему осознанию.
– Я внимательно слушаю тебя, Мира, – голос мужа заморозил нашу спальню, заключая обоих в капкан ледяной пещеры.
Он сел на одно из кресел, опёрся локтями о широко разведённые колени и сцепил пальцы в замок. Губы плотно сжаты, подбородок выступил вперёд. А синие глаза совсем не ласковы, и даже не штормуют, глаза – два осколка льда с острыми гранями, способными с лёгкостью растерзать плоть, вспарывая мясо до кости, потроша нутро и выворачивая наизнанку. Бросив взгляд на собственные похолодевшие руки, я заметила, что нервно заламывала кисти.
– Я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать, – внутренне дрожала, но не позволяла голосу сорваться в противный писк. Кем бы сейчас ни был Гера, я ни в коем случае не должна поддаваться панике. Прошлый раз хоть чему-то меня научил. Ведь тогда на самом деле физического вреда не было. Мой собственный страх всё сделал сам. Поэтому я принципиально и непреклонно запрещала себе бояться. – Мне не в чем оправдываться перед тобой.
Острый, режущий, неприятный смех расколол пространство замороженной комнаты:
– Ты правда так считаешь, Мира? В таком случае у тебя слишком короткая память, жена. Хотя стоит ли многого ждать от потаскухи?
Я старалась не обращать внимания на специально брошенные обидные слова. Об этом я смогу поплакать позже, когда останусь одна и в безопасности… Неясная мысль чего-то неправильного проявилась на мгновение, но тут же исчезла, что я не успела даже толком сообразить к чему она могла относиться. Ко всему мужской нетерпимый, резкий голос не давал сосредоточиться на собственных размышлениях.
– Мне не сложно, я напомню тебе о настойчивой просьбе мужа к своей жене. Я просил тебя, Мирочка, много раз просил не общаться ни с кем из людей, у кого не выросла грудь, но между ног болтаются яйца. Просил? Просил. Ты послушалась? Нет… Не так давно в этой самой комнате мне пришлось прибегнуть к воспитательным мерам. Помнишь, Мира? Хм, уверен, что помнишь. Твоё побледневшее лицо и дрожащее тело подтверждают это лучше любых слов. Думаешь мне доставляет удовольствие пороть собственную жену? Нет, Мира. Я не извращенец, получающий удовольствие от порки женщины. Хотя ты наверно думаешь иначе. Придётся разочаровать тебя, малышка, но тебе ведь не привыкать… Я предпочитаю нормальный секс, Мирочка, чтобы женщина подо мной орала от удовольствия, а не от страха.
Почему из всей речи меня зацепило единственное слово – «женщина»? Я ждала, что он скажет излюбленное им «жена». Потому как выбранная мужем формулировка предполагала, что на моём месте могла оказаться любая другая. Чёрная ревность подняла свою голову из мрачных глубин моей души. Но я лишь удивилась нелепости и несвоевременности собственных претензий. Ревность исчезла также быстро, как и появилась.
– Но разве ты сделала выводы, Мира? Нет. Ты снова из раза в раз поступаешь по-своему. Будто тебе совершенно плевать на мои слова, чувства, на меня самого.
– Гера, но это не так!
– Так, Мира, именно так. Думаешь любящие жены поступают как ты? Странно, что именно мне приходится растолковывать для тебя прописные истины. Хотя это работа твоей матери.
– Гер, пожалуйста, не сердись, я правда не виновата.
– Я думал, раз был у тебя первым, то у нас никогда не возникнет подобной ситуации, Мира. Но не зря говорят, что все бабы одинаковые. Стоит поманить толстым членом, и любая окажется шлюхой.
– Гера! Я не шлюха!
– А кто ты, Мира? Я тебя в прошлый раз чётко и внятно предупредил. Помнишь, что я сказал, жена?
Я кивнула, опуская глаза, не в силах выдерживать ледяной взгляд, превращающий мою душу в стылый кусок льда.
– И что я сказал?
Молчала, поскольку неловко повторять глупости, которые не имели ко мне ни малейшего отношения. Самое странное, что мне стало до жути стыдно, причём не из-за моей беседы с Загородневым-младшим, в которой обвинял меня супруг, почему-то стыдно было за Геру.
– Не слышу, Мира! – пока я собиралась с мыслями и раздумывала о своём, ярость мужа прорвала его ледяную бесчувственность. Но вопреки моим предыдущим опрометчивым пожеланиям разбить ледяного истукана и обнажить нутро, встретившись с его гневом лицом к лицу, я вдруг осознала, что совершенно не представляла, как теперь совладать с разбуженным монстром. И после этого стало страшно.
– Ты сказал, что убьёшь, если увидишь с посторонним мужчиной.
