Константин Станиславович Бобринёв
Хмурое небо
У командира полка пропали фамильные часы, вечером, когда бои стихли и полк отвели в резерв, он заметил пропажу, тогда вместо отдыха, подчиненные по его указанию начали поиск, окончившийся безрезультатно. Офицер в ярости, поиск переходит в обыск. У одного из сержантов находят несколько бутылок хорошего алкоголя, и у не простого сержанта, а настоящего ветерана 2-го полка «Фаланги», чудом вырвавшегося из окружения в Вулмарте, ценя такого значимого кадра, его вместо демобилизации зачислили в мобилизованный полк. Сведущий в военной науке и не раз указывающий на безграмотность новоиспеченных офицеров, он быстро попал в разряд нежеланных элементов, и что еще более раздражало командира, просто так отделаться от него он не мог, ввиду его назначения свыше. Найдя бутылки, полковник быстро определил «виновного», возможно и вправду поверив в его преступление, а может и воспользовался подвернувшимся случаем. Каков бы не был замысел негодяя, сержанта обвинили в краже, после чего он якобы выменял часы на спиртное. Обвинение было шито белыми нитками, но солдатам ничего не оставалась как разоружить и взять под стражу заслуженного ветерана, казнь назначили на утро. Может и в этот раз солдаты стерпели, если бы полковник случайно не обнаружил часы в одном из карманов разгрузочного жилета, рядовой штабист заметил сие глупое упущение начальника, а тот, не видя наблюдателя, поняв, что опростоволосился не стал отменять приказ, не желая выдавать себя круглым идиотом. Сержант же, наоборот пользовался авторитетом среди рядового состава, поэтому солдат не смог промолчать, слухи о ложном обвинении разошлись по всему полку. На утро, когда должны были привести приговор в действие, расстрельная команда отказалась выполнить приказ, а из построенной в назидание роты, раздался выкрик, уличавший офицеров в обмане, его подхватили другие, тогда командир достал табельный пистолет, намереваясь самому кончить задуманное, и к его ужасу расстрельная команда направила автоматы на него со свитой, раздались выстрелы, и бунт охватил весь полк. Срочно на подавление мятежа, с фронта сняли надежный 3-й штурмовой и две роты комиссаров, их место занял мобилизованный полк, что не осталось незамеченным для нашего штаба, вскоре уязвимый участок фронта атаковали сразу две бригады. В критический момент всей кампании, свой окончательный аккорд сыграла близорукая кадровая политика Новасити, офицеры, подобранные по родственным связям, по традиционному разгильдяйству подумали, что 3-й штурмовой оставит запас боеприпасов на позициях, они же, как более опытные наоборот забрали их с собой. В срочном порядке был запрошен склад, но там уже не осталось машин, судорожно начали искать транспорт, а полк тем временем уже вступил в бой, в итоге по прошествию получаса закончились гранаты, выстрелы к РПГ, а обычных патронов, хватило бы максимум на столько же минут интенсивного боя. Командование запаниковало и приказало отступать, вскоре, как уже наблюдалось ранее, отступление перешло в бегство. Соседняя бригада, поняв, что их фланг открыт, также начала откатываться назад. Пара мощных ударов и фронт развалился, призывники побежали к мощным стенам Правительственного района, но ворота не открыли, угрозами расстрела призывая вернуться на позиции.
Жнецы под моим предводительством совместно с ротой остатков 1-й ударной бригады, блокировали не менее двух взводов Комиссаров. Пока мои бойцы вели беспокоящий огонь по занятому ими зданию, я поднялся на крышу дома, чтобы оценить ситуацию. Надо же, до Правительственного района осталось всего пару километров, если хорошо прицелиться… Я позвал к себе гранатометчика с РПГ, взял оружие и под высоким углом пустил гранату в указанном направлении, та перелетела стену и разорвалась в месте, скрытом от моего глаза. Скоро мы будем на этих улицах, не без удовольствия подумал я про себя. Тем временем из окна вывесили белый флаг.
Как оказалось, численность комиссаров была преувеличена, перед нами в один стройный ряд стоит двадцать человек.
– Снять шлемы!
Комиссары безропотно подчинились. Не может быть! Вот так встреча! Я взял в плен мерзавца Вульфа и рядом с ним мой старый, а теперь уже и бывший друг Рыжий. Во мне заиграла искренняя злая радость, месть преподнесла неожиданный подарок, ублюдок отправивший мой отряд на смерть стоит прямо передо мной, а его жизнь подчинена моей воле.
– Ну здравствуйте полковник, теперь как видите мы в одном звании, так что не отдам вам былые почести.
– Что? Кто ты?
После нескольких дней боев без возможности помыться, лицо мое покрылось въедливой сажей, а бионические протезы и шрамы довершали мой новый образ, так отличный от, казалось бы, недавнего прошлого.
– Не уж то не узнали? Да ладно! Вы разбиваете мне сердце! Сколько лет под вашим началом! До того, как ты предал меня, сука!
– Ворон! Мерзкая тварь, ты должен был давно сдохнуть! Я не поверил слухам, и получается зря. Смотрю, ты неплохо обжился на новом месте.
– Как видишь твое предательство пошло мне во благо.
– О каком таком предательстве ты говоришь?! – явно недоумевая вопросил Рыжий, озадаченный моим присутствием не меньше Вульфа.
– Рыжий, привет мой старый друг! Слушай, вы все, слушайте мою историю! Полковник Вульф, зная о моей надуманной преступными порядками неблагонадежности, решил разрешить сразу две проблемы, пошпионить за большим чиновником и позже устранить меня, а заодно всю мою группу, так на всякий случай, тем самым обезопасив свою безупречную карьеру. Он направил нас в Вельд на «задание» с отрядом ренегатов-головорезов и купленным сказками о счастливой жизни бывшим солдатом Сил безопасности. Только вот незадача, я выжил, благодаря Корпусу. Теперь у меня новая жизнь и новые цели, и одна из них волею судьбы прямо здесь.
– Вздор! Ничего такого не было!
– Полковник, ты можешь быть честен хотя бы на смертном одре?
Офицер побледнел, но с присущим ему высокомерием ответил.
– Я не стану молить тебя о пощаде. Каким ты был говном, таким и остался, даже опустился еще ниже, напав на свой город.
Я взбесился, не так мне представлялся момент расплаты. Чтобы не выглядеть побежденным в нашем моральном сражении, я картинно засмеялся.
– Так это я оказывается говно, да что ты! Как будто я низвел граждан до полурабского состояния, моральной и умственной скудности!? Разве я заставлял их жрать трупы людей!? Я ли послал на убой полки, а потом разбомбил пленных!? Нет уж, только ты и такие как ты заслуживают данного эпитета!
Схватив полковника за горло своей бионической рукой, одним резким движением я вырвал у него кадык. Упав на колени Вульф обхватил горло обоими руками, пытаясь остановить хлещущую кровь, издавая при этом омерзительные булькающие звуки. Ударом ноги окончательно повалил его наземь, где, содрогаясь в конвульсиях он и прекратил свое паршивое бытие. Волнение остальных комиссаров за свою шкуру многократно возросло.
– Мы сдались! Мы военнопленные! – закричал один из них.
– Знаю, снимайте броню, в тыл в таком виде вам нельзя.
Комиссары неуверенно, но все также выполнили требование, Рыжий с ненавистью смотрел на меня.
– Командир, поступила команда больше комиссаров в плен не брать, и так пленных девать некуда – шепнул мне на ухо командир взвода.
– Знаю, – тихо ответил я. – Комиссар с позывным Рыжий выйти из строя!
– Зачем!? Хочешь даровать мне жизнь, а остальных в расход!? Нет уж, я остаюсь с ними.
– Повторяю, выйдите из строя!
– Нет!
– Да что же это такое! Выведите его силой!
Тот занял боевую стойку.
– Только попробуйте подойти, я выбью вам последние прогнившие зубы!
Удивительная храбрость! Я выстрелил ему в колено, стоная от боли Рыжий упал, остальные поняв, что никто их не собирается брать в плен, побежали в рассыпную.
– Не стрелять! Пусть бегут, не тратьте на них патроны! Город скоро будет наш тогда и разберемся. Этого в тыл, как источника развединформации.
Чем смог, тем помог, соврал я про себя, Генерал прав, комиссары не вписываются в новое общество, но расстрелять их так, без суда, нет, только не по моему указанию, пусть и чувство стыда разбудил во мне мой некогда верный друг.
***
И снова мы пошли в бой, отступившие полки сгруппировались вдоль стены Правительственного района, внутрь их не пускали, они яростно отражали атаки, пока кто-то из них не смог взорвать ворота и вся масса людей давя друг друга, начала отступление за стену. 1-му полку ничего не оставалось как прикрывать их отход. Мне и каждому бойцу стало ясно, что взять сердце города – дело времени, победа будет за нами. Минометы отчаянно били по узкому горлышку отступающей массы, за выстрел унося несметное число жизней. Внезапно небо расчертили следы реактивных двигателей, а в тылу послышались громкие взрывы. Затем в воздухе появились транспортные самолеты, выбрасывающий в грязные поля Вельда тысячи десантников.
– Что это? – чувствуя надвигающуюся беду, спросил стоящий рядом солдат.
– Поражение, отступаем.
Отныне о штурме не может идти и речи, только спасение. Я не так много знаю о регулярной армии Аккада, тем не менее моих сведений достаточно для осознания надвигающейся на нас мощи, мой долг теперь спасти выживших в городской мясорубке Жнецов. Старые кадры бились бы до последнего, но новые прислушались к голосу разума – скоро уже мы окажемся в окружении. Остановив колонну из двух машин снабженцев, мы до отказа набились в них и перегревая двигатели помчались на Запад к штабу, в надежде убедить Генерала начать всеобщий отход в главный бункер. Стоило нам выехать через развалины бывших ворот, как ехавшую за нами машину охватило огнем. Рядом с нами разорвалась еще одна ракета, осколками испещрив тент и наделав новых вдов.
– Жми, родной, жми! – взмолил я водителя. Двигатель взревел на максимальных оборотах, а кузов опасно занесло, но мы мчимся так, будто за нами гонится сама смерть, и это правда.
Чудом доехав до штаба, я вломился в подвал, где заседал Генерал.
Сулла сидит за рабочим столом, в окружении мечущихся штабистов. Взгляд его в прострации уперся в стену, смоля табаком из трубки, он отрешенно озвучивает свои мысли.
– Пираты атаковали Восток и Ирокезов, а к нам высадилась воздушно-десантная дивизия, что делать? А ничего, ждать смерти или…
– Генерал нужно срочно отводить войска, нас раздавят!
– Знаю, но не могу.
– Почему?!
– У меня нет связи, они подавили все частоты. В войсках нет управления, мы обречены.
– Нужно что-то делать, нельзя просто сидеть и ждать смерти, не знаю, отправьте гонцов, необходимо спасти жизни!
– Успокойся, нас все равно и так всех перебьют. Слышишь? – Сверху донеслись звуки стрельбы, а Генерал продолжил. – Я был слишком самонадеян, что и сгубило нас. Теперь я вижу картину целиком, они с самого начала все знали, все наши действия вписывались в их план… Я подвел всех и теперь ухожу в отставку. Ты не раз выручал Ворон, сверши чудо, теперь ты генерал.
Сулла достал пистолет из кобуры и выстрелил себе в висок. Вскоре штаб захватили воины в экзоскелетах.
Арена.
Из забытья меня вырвала волна ледяного холода. Очнувшись, я не сразу осознал, что произошло и где нахожусь. В темном помещении, едва освящаемого одной свисающей с потолка лампой, пахло сыростью, передо мной стоит два человека в форме, один из них держит металлическое ведро в руках, явно из местных, другой судя по необычной форме из качественного материала и богатыми регалиям высокого ранга из самого Эдема. Я хочу вытереть лицо рукой, но рука одернулась о цепь, не позволяющую отойти ни шага от проржавевшей металлической кровати без матраса. Тусклого света едва хватает, чтобы увидеть дверь с решеткой из толстых прутьев, да дыру в полу, служившую отходным местом. Тюремщик отвесил мне пощечину, заставив отвлечься от рассеянного созерцания скверной обстановки.
– Давай мразь, приходи в себя!
Память бурным потоком возвращалась ко мне, – нас взяли штурмом, мы попытались дать отпор, бесполезно, наши пули не могли поразить солдат в экзоскелетах, по уровню превосходящие все имеющиеся в Новасити. Последнее воспоминание, как возле меня разорвалась граната.
– Я еще жив, значит тебе от меня, что-то нужно. Ты из Эдема да?
Надсмотрщик смачно ударил меня по лицу, я почувствовал, как струйка крови потекла по моей щеке, а голова словно раскололась от боли.
– Здесь не ты задаешь вопросы, ясно дрянь!?
– Оставь нас, – раздраженно бросил надсмотрщику офицер.
– Слушаюсь господин лорд-диктатор.
Охранник поспешно покинул камеру.
– Ворон, ты абсолютно прав, я из Эдема и мне нужно с тобой поговорить.
– О чем?
– Знаешь, не каждый день комиссары переходят на сторону врага, это удар по всей системе, поэтому я должен выявить уязвимости. Что стало причиной твоего перехода? Хотя стой, есть идея. Давай так, пусть будет по-честному, ты задаешь вопрос, я отвечаю, а потом наоборот, я буду говорить правду, соответственно требую от тебя того же, по рукам?
– А как я могу проверить правдивость твоих ответов?
– Все просто, ты смертник и скоро умрешь, Корпус Смерти разбит, выжившие спасаются бегством. Тебя никто не спасет, и ты не можешь использовать мне во вред полученную информацию, твое окружение в финальные дни – тупоголовые надзиратели, которым плевать на то, что ты там бормочешь. Прошу начинай.
Сказанное про Корпус не стало для меня неожиданностью, после вмешательства регулярных войск Аккада, у нас не было шансов. Не строил я иллюзий и касательно своего будущего, единственное, что мне остается – удовлетворить свое любопытство.
– Как вы добрались до Новасити так быстро?
– Забавно. Вы почему-то уверовали, что происходящее вдали от Эдема нас мало беспокоит, якобы лишь бы все исправно платили налог. Так думал и дурак губернатор. Партия всегда следила и влияла на происходящее здесь, как в любом другом городе, используя множество скрытых методов, самый очевидный из которых – агентурная сеть лорд-ревизора. С каждым годом губернатор становился все самоуверенней, стал вести переговоры с соседними городами без нашего ведома, шпионить за лорд-ревизором, саботировать невыгодные для него указания Избранного совета. Однако за его назначением стояли весомые фигуры в Эдеме, и убрать его без серьезных доказательств или веского повода мы не могли. И тут Корпус Смерти выходит на сцену. По началу мы думали, что Сулла очередной обиженный на Новасити выскочка, однако после Вулмарта мы принялись за него всерьез. Доносчики, спутники, высотные дроны, все следило за вашими передвижениями, что-то даже удивило нас, например, находка боевых андроидов прошлого поколения. Тем не менее все вписывалось в задуманное нами, город нуждался в обновлении, а лорд-губернатор должен был предстать перед Советом. Когда вы решили создать коалицию для штурма Новасити на нас напрямую вышел Блэк из местной банды, именуемой себя Пиратами, предложив свои услуги. Старый хитрец смог раскрыть нашу агентуру внутри банды, более того стал держать ее на коротком поводке, впечатлив нас, поэтому мы рассудили о полезности старика, сделав частью плана, так что мы знали о вас все. А далее разыгрывался спектакль, мы ждали, когда бои достигнут апогея, о которых сложат легенды в будущем, и прежде всего о пришедшем от Отца спасении. Людям нужны мифы, знаешь ли. Поэтому с самого начала вашего штурма 1-я воздушно-десантная армада в полной боеготовности ждала своего часа в Замбеи, в нескольких часах подлета, нужно лишь было выбрать удачный момент.
– Старый пират переиграл весь Вельд, а мы оказались пешками в большой игре.
– Именно. Теперь ты.
– Мне отвратительна вся выстроенная вами система, во что превратили людей!? Я имею виду не тех, кто заседает в центре, а большинство – простых граждан. Жалкое подобие образования, примитивные развлечения, культивирование желания покупки абсурдных, по большому счету не нужных вещей, скудность и животность интересов – выпивка, жратва, секс, ни жажды познаний, ни стремлений к прекрасному, возвышенному. Вы превратили людей в уродов, чьи жизни для вас пустой звук. Всю свою службу я собирал книги, которые должен был уничтожить, я хотел найти общество, где они будут нужны, пока не понял, что мне выпала возможность создать такое общество. Вот почему я восстал, к черту Аккад, к черту его правителей, пирующих на костях своих же граждан!
– Подожди секундочку, с чего ты вдруг решил, что твое мнение о потребностях людей, это некий абсолют? Тебе не приходило в голову – все твои мечты о новом обществе – чисто твои мечты, и граждан Новасити вполне устраивало положение вещей. Пока вы не начали распространять свой яд, не было даже намека на бунт. Но вы дали им ложные идеи, и как итог разрушили город, принеся смерть на его улицы. Разве этого они хотели? Вот взять тебя, ты весь такой умный, развитый, наделенный чувством прекрасного. И что? Счастлив ли ты? Нет! Так смотри же куда твой ум привел тебя. Аккад же дает каждому свою роль, где все находится в балансе, разве в нынешнее тяжелое время мы оставили людей голодными? Нет. Мы обеспечили им пищу, кров, досуг, избавили их от ненужных проблем, взвалив на себя ношу государственного строительства.
– Вы заставляете людей есть трупы!
– И что? Кто-то поперхнулся? В наше время сжигать столько ценных питательных веществ недопустимо – вопрос выживания, людям не хватает белка, а это знаешь ли удар по здоровью нации. Может скрытый каннибализм и кажется аморальным, но здоровье живых людей важнее архаических норм.
– Да, я не понаслышке знаю о вашей заботе о здоровье людей.
– Выращивать растения для лекарств в нужном количестве мы еще не можем, поэтому вынуждены рассматривать лечение с позиции ценности человека для государства и общества.
– Я смотрю у тебя для всего есть отговорка.
– Отговорка? Может у тебя есть готовая модель, как сделать лучше, с удовольствием послушаю или же ты умеешь только разрушать?
– Начал бы с образования.
– Образование? Оно ты знаешь опасно, прошлое показывает, образованные люди вечно чем-то недовольны, всегда им что-то не нравится, якобы только они знают, как правильно. Революции, восстания, кровь и еще раз кровь, и придя к власти они возвращаются к тому, против чего боролись! Так для чего лишние страдания?
– Если говорить про страдания, вы знали о нашем штурме и не предотвратили его.
– Вынужденная мера, я повторюсь, губернатор нарушил правила и сам город нуждался в обновлении, ты сам чувствовал запах гнили, – все для лучшего будущего. Мы же оба к нему стремимся ведь так?
– Только видим его по-разному.
– Несомненно. Я жду вопрос.
– Что будет с Новасити?
– Ввиду несостоятельности местной власти, ей выдвинуто обвинение в преступной халатности, коррупции, превышении полномочий, в общем, как и хотели, мы сделали губернатора и его свиту крайними. Теперь Новасити переходит под прямое управление Эдема посредством лорда-диктатора, то есть меня. Республиканский налог будет увеличен с повесткой затрат центра на восстановление города, возражений не будет, мы герои, избавившие жителей от орды кровожадных дикарей. Машина пропаганды запущена, вы уже ели пленных, ты, кстати, тоже. Протестная волна схлынула, все вернётся на круги своя, дом – работа–развлечения–дом. Встряска подействовала, граждане полны энтузиазма, торговый баланс восстанавливается, прибыль идет. Все довольны, все хорошо.
– А Вельд?
– Он достанется пиратам, временно, пока будет выгодно Эдему. Моя очередь и последний вопрос. Если у тебя была возможность вернуться назад, ты бы поступил иначе?
– Конечно в стратегии много бы чего изменил, но в целом нет.
– Почему, ведь данный путь привел тебя к гибели?
– Пусть так, зато я не умру твоим рабом.
– Глупец, я же могу тебя таковым сделать.
– Уже нет. Я почувствовал, что значит жить по-другому, творить историю, рушить песчаные замки лжи и невежества. Придет время и Аккад падет, как и некогда великие империи прошлого. Мы один из первых тревожных звонков, дуновение ветра, которое взрастит ураган.
– Твоя наивность меня поражает. Однако я узнал, что хотел, более нам не о чем говорить.
Офицер направился к двери.
– Постой, сможешь сделать одолжение как генерал – генералу?
Он остановился и с новым интересом посмотрел на меня.
– Почему бы и нет.
– Пусть снимут оковы, мне все равно не сбежать отсюда, да и незачем. Без нужного лекарства скоро мой организм начнет отторгать имплантаты, и я умру.
– Ворон, я выполню твою просьбу. До встречи на Арене.
***
Как и обещал лорд-диктатор, меня освободили от пут и более того, от охраны я более не услышал в свой адрес никаких оскорблений. К вечеру, после ужина безвкусной питательной массой, мне даже дали обезболивающее. Похоже, они рассчитывают на зрелищный бой, раз оказывают такое внимание. Как только боль улеглась, я принялся ходить из угла в угол, про себя рассуждая о прошедших событиях.
Действительно, как мы были настолько слепы? Откуда у нас взялась бездумная уверенность в неведении Аккада о наших планах? Даже если бы мы победили, смог бы Сулла воплотить задуманное? Я осознаю необходимость некоторых его решений, хоть и в сердцах протестую против них, вроде предательства Ирокезов, использования малых банд, как пушечное мясо, ошибку в программировании андроидов, ставшей фатальной для мирного населения, расстрел пленников, когда уже не было человеческого ресурса для их содержания. Война ужасна в своих проявлениях, а Виктория97 требует жестокости. Вопрос в том, когда жестокость из необходимости превращается в эмоции, выплеск озлобленности или просто развлечение? И сразу передо мной встает другой вопрос – почему я дал уйти тем комиссарам? Стыд перед Рыжим? Да, но не только. Я ведь ранее был одним из них, и в то же время в мыслях всегда отличался. Может в один ряд стояли не только преданные «псы режима»? Они защищали свой город от «орд дикарей», сражались за свои семьи… «Псы режима», а могли они быть другими, воспитанные в рамках существующего общественного устройства? С раннего детства им грамотно и систематически внушали ложные идеалы и понятия, после чего установленный порядок кажется правильным и более того – единственно возможным. Те, кто вырвались из навязанного образа мыслей – исключение, современные альбиносы, которых социум не понимает и пытается уничтожить. Чтобы пробить нагромождение идеологической брони, мы прибегли к мощной информационной атаке, и дело здесь не столько в эффектном содержании, сколько в самом факте нарушения информационного вакуума, появление альтернативного мнения. Для граждан Новасити это было невиданное явление, пошатнувшие устои, после чего даже над правдой, что иногда звучала из уст правителей Новасити, возвышался ореол лживой пропаганды. Корпус заставил людей сомневаться, а значит по-настоящему думать, в этом наша главная заслуга. Однако, что может закрепить сомнения в умах? Символ, людям нужен символ, легенда, которую мы им дать не смогли…
И все же почему я не приказал стрелять в комиссаров? Потому что воины не заслужили такой смерти, было неправильно из освободителей превращаться в палачей, и я не хотел стать одним из них. Теперь же наше дело погибло, и есть ли шанс, что оно послужит будущим поколениям?
***
На следующее утро меня допрашивал какой-то комиссар. Вел себя хамски, но руки не распускал. Cпрашивал про главную базу, тайники, андроидов, ядерное оружие. Что мог я скрывал, недоговаривал, чисто из-за принципа, вряд ли теперь имеет какое-то значение мое молчание, и только про поиск атомной бомбы рассказал все начисто, насколько позволяла память, и здесь по иронии комиссар мне не поверил. Целая неделя прошла по одному и тому же графику:
8.00. Подъем.
8.30. Завтрак из питательной массы, иногда даже со вкусовыми добавками.
9.00. Допрос.
13.00. Обед.
После обеда был либо новый допрос, обычно длившийся не более 2-х часов, либо личное время, которое заключалось в раздумьях или в тупой лежке, глядя в потолок.
18.30. Иногда давали скудный ужин, но чаще всего нет.
20.00. Приходил пастор Святой Церкви. Как я не пытался от него избавиться, он все равно приходил вновь и вновь, пытаясь обратить меня в свою веру. Я ему объяснял, что это бессмысленно, меня все равно убьют, в ответ он лишь слегка улыбался и продолжал свою тираду. Самое омерзительное, что пока я не называл правильный ответ или не соглашался с ним, он говорил одно и тоже предложение выводя меня из себя, но получив положительный ответ, священник иногда угощал меня сигаретой.
Вера большую часть жизни была для меня чуждым понятием, но чем ближе к смерти, тем все чаще меня посещают мысли о Боге и уготован ли для людей некий неизведанный мир с замиранием последнего вдоха, и сразу вспоминаю Бомани. Если Бог есть, он так разочаровался в человечестве, что не стал мешать нашему самоуничтожению.
На седьмой день допрос протекал вяло и всего за час был окончен. После обеда, завязав глаза, меня в первый раз вывели из камеры, ведя по бесконечным коридорам здания. То и дело приходилось пригибаться, подниматься по ступеням, сворачивать, пару раз я чуть не упал, за что получил хороших затрещин. Чем дольше шли, тем свежее становился воздух. Наконец мы остановились и с глаз сняли повязку, я зажмурился от непривычно яркого света. Когда глаза приспособились, узрел, что нахожусь в небольшой комнате, напротив решетчатой двери, сквозь щели которой виднеются высокие трибуны Арены. Дуновение холодного ветра приятно освежило лицо, я несказанно обрадовался, увидев привычно хмурое небо после стольких дней, проведенных в сырой темнице.
Ворота открылись и меня вывели на грязный песок.
– Осмотрись здесь, почувствуй почву, завтра тебе предстоит сражаться. И не вздумай умереть, я поставил на тебя, – обратился ко мне один из охранников.
– Я смертник, какая мне разница, днем раньше, днем позже.
– Эй эй, не вздумай, я поставил приличную сумму. Если умрешь, я…
– И что же ты сделаешь? – не удержался от смеха, за что получил удар под дых.
– Вот дерьмо! Чего ты хочешь? – Раздосадовано спросил тюремщик.
Я еще не восстановил дыхание, и все же нашел силы улыбнуться.
– Уже лучше. С кем я завтра буду сражаться?
– С выжившими бандитами.
– Столкнуть друг с другом друзей и соратников, честно говоря, не удивлен.
– Да какая хрен разница! Выиграешь, куплю тебе сигарет, как?
– И достанешь книг.
– А зачем они тебе?
– Как ни странно – читать.
– Ладно, как скажешь, только давай бейся изо всех сил.
Дав немного походить по Арене, прикинуть положительные и отрицательный свойства местного грунта, что устилал поле завтрашней битвы, меня отвели назад, надзиратель, в качестве аванса дал сигарету и половину питательного батончика. Закурив, я лег на кровать и прикинул завтрашний бой. Боюсь ли умереть? Да, мы все боимся, кто бы что не говорил. А что будет если против выставят кого-нибудь из Корпуса? Тогда может сразу наложить на себя руки, самовольно выйти из их игры? Нет, не могу, лучше сдохнуть на арене от ран, гордо стоя наперекор крикливой толпе, я все-таки генерал Корпуса Смерти. Возможно ли бежать? Пока не нашел ни одной уязвимости, посмотрим, может Арена все же даст шанс.
***
Воскресенье, как и прочие дни, началось с отвратительного завтрака. Привычный допрос сменило очередное безделье. Иногда мне казалось, что слышу шум зрителей, но не мог понять взаправду это или всего лишь разыгралось воображение от нервного возбуждения. В 11.30 за мной пришли надсмотрщики.
На этот раз повязку сняли с глаз в другом помещении, и судя по воздуху недалеко от выхода. Освободили руки от кандалов, после чего под дулами автоматов «предложили» одеть броню гладиатора, явно изготовленную специально для меня – позолоченный доспех с эмблемой Корпуса Смерти на груди. Спорить я не стал, желая избежать «убеждений». После подошел врач и закрепил на руке необычный манжет.
– Что это?
– Устройство для ввода стимуляторов, если вдруг решишь, будто тебе не нужно драться.
Тут у меня появилась мысль схватить медработника и прикрываясь его телом, сразиться с охраной, без вариантов убьют, но могу и парочку прихватить с собой, хм, отложу на время дельную мысль.
Завершив приготовления, предстал перед вчерашней дверью, слушая крики и улюлюканье толпы, жаль, что мы не разрушили этот храм садизма.
Через решетку вижу мое оружие – добротный двуручный меч, с изящным эфесом, который должен довершить образ. Похоже они строят на меня определенные планы. Размышления прервал голос диктора, разнесшийся по всей Арене.
– Дамы и господа, уважаемые служащие и наш спаситель – неподражаемый лорд-диктатор! Перед вами сейчас развернется заключительная и самая многообещающая схватка дня! Напоминаю зрителям о последнем шансе сделать ставку, а нашим пленникам о главном призе – победитель турнира получает свободу! Итак, команду синих представляет вожак банды «Кровавые»98 по прозвищу Свежеватель. По слухам, ублюдок за раз сразил пять наших солдат!
Трибуны ответили неодобрительным свистом.
– Команду красных представляет некогда комиссар Трибунала, предатель, перешедший на сторону врага, став его, не побоюсь того слова, легендарным военачальником! Перед вами сам генерал Ворон!
Ворота открылись, одновременно стены комнаты начали накаляться, вынуждая любого выйти на арену. Как только я вступил на песок шум негодования во много раз превзошел предыдущий, в меня полетел мусор и комья грязи, принесенной с пепельным снегом. Тем не менее поднял меч и высокомерно поприветствовал Трибуны, и тут я заметил высокую ложу, где чванливо расположился сам лорд-диктатор, до него всего метров двести, а максимально можно приблизиться до ста, если подойти к краю арены. Его охраняет два кольца солдат, внешнее – по всему периметру трибун и внутреннее – личная гвардия вокруг самого мерзавца. Легендарный военачальник, проскользнули в мыслях слова диктора, и сразу же обреченный на смерть ум уцепился за идею. Я дорого отдам вам свою жизнь, ублюдки, а сейчас хорошо, подыграю вам. Мое лицо исказила злая усмешка, демонстративно держа меч одной рукой визуально провел им по толпе простых граждан, затем свободной рукой несколько раз ударил в область сердца и что есть мочи выкрикнул: «Я сражаюсь в честь вас простые люди Новасити!». Те, кто был ближе услышали мои слова и с удивлением начали передавать из уст в уста странную новость, свист сменился на гомон.
– Да начнется бой! – скомандовал диктор, и толпу снова охватил радостный вой.
На меня надвигался воин, облаченный в турнирную металлическую кирасу, вымазанную краской словно кровью, гармонирующей со свежими пятнами на песке. В одной руке он держит топор, в другой кинжал. Я чувствую, как в тело вонзилась игла, тепло, а вместе с ним заряд бодрости словно прилив, волнами разошелся по всему телу. Лицо противника перекосило, вся его мимика выразила сильную боль, перешедшую в безумную ярость, и с иступленным криком он бросился на меня. Я никогда не фехтовал, нас этому не учили, тем не менее, как мог встал в подобие боевой стойки, ожидая врага для одного мощного удара. Свежеватель надвигается с поражающей быстротой, я заношу меч, мгновенье и обрушиваю боковой удар на врага.
