Карина Вальц
Самый тёмный лес
Глава 9. Хитромор
И Хитромор об этом никогда не жалел.
О случившемся с Остролиной ему рассказала Утоплина, ее сумасшедшая сестрица. И что-то случилось с Хитромором в тот миг. Он не обезумел, как многие подумали, нет. Наоборот, что-то умерло внутри него безвозвратно, а голова стала чистой. Хитромор неспешно вышел из леса, отыскал одного охотника, а через него вышел на других. На это потребовалось очень много сил, люди были обвешаны с ног до головы защитой. Глупцы. Он внук божественной лесной сущности, а не какая-то нечисть. У охотников не было шансов против его гнева. Может, в обычный день защита и спасла бы тех охотников, но гнев решил все.
Хитромор выстроил их в ряд и отправил в лесную чащу. И за это отец отправил его в бетонные людские дебри, выживать, как те мерзкие охотники. А еще думать о том, как он подвел семью. Лицемерие в чистом виде! Отец всегда мнил себя самым умным, мол, людей жалко, пострадали… ха! Ха! И еще сто раз ха! Отца люди никогда не беспокоили, одним больше, сотней меньше… разве что перед Нестором лесной король натягивал на себя роль благодетеля, а в остальное время он оставался беспринципным жестоким собой. Так вот: лесной король только прикрылся человеческими жертвами, а на самом деле ему не понравилось выступление Хитромора. Его бунт.
И вовсе Хитромор не подвел семью. Это семья подвела его, ведь у Хитромора было право отомстить за любовь всей его жизни. Изгнание должно было стать невыносимым наказанием, но ко всему, что с ним случалось после смерти Остролины, Хитромор относился с равнодушием. Тридцать лет сплошного равнодушия. И немного тоски по родному лесу.
Возможность возвращения домой подпитывала его мечты о лучшей жизни. Может, когда он станет собой, все образуется. Дыра в его груди не зарастет, нет, но станет хоть немного меньше. И тоска по Остролине превратится в сладкий дым былой жизни, и перестанет разъедать его изнутри.
Безликая Аня внезапно проявила тактичность и с вопросами не полезла. Она молча показала ему комнату для гостей (с телевизором, хоть тут не обманула) и примыкающую к ней душевую, и напоследок сунула в руки увесистый пакет с одеждой.
– Надеюсь, утром нам не придется спорить из-за твоего халата, – заявила она. – Напомню: люди так не одеваются. Ты не должен привлекать к себе внимание, – и захлопнула за собой дверь, Хитромор не успел ей сообщить, что он вообще-то не тупой и не слепой. И, к тому же, очень насмотренный. Просто ему комфортнее в его одеянии, так с какой стати он должен следовать человеческим правилам, под кого-то подстраиваться? Тем более, к людям он до сей поры выходил не так часто. А прошлой ночью понятия не имел, чем обернется прогулка с Угримом, и что домой он не вернется.
Хитромор брезгливо откинул человеческую одежду, через пакет почувствовав, насколько там все колючее и искусственное, отыскал пульт и включил телевизор. Ему срочно требовались ответы, иначе он спятит. Завтра опять придется выбираться в люди, а вдруг он потеряет безликую Аню в толпе? И ни за что ведь не отличит от других.
В конечном итоге он так и уснул со своими вопросами.
Новое утро началось ничуть не лучше предыдущего – его сон был прерван нагло и бесцеремонно. Правда, в этот раз не братцем, а его подпевалой-полукровкой. Аня, чтоб ее… едва ли не угрозами она заставила Хитромора принять душ, а после вместо завтрака предложила жухлую корку хлеба вкупе с чем-то, отдаленно напоминающим сыр.
– Дорога предстоит дальняя, плюс время в лесу, так что ешь, – напутствовала она, жуя точно такую же корку и запивая ее вонючей горькой бурдой, которая ну вообще не кофе.
– Есть это? – вяло возмутился Хитромор.
– Что тебя не устраивает?
– Да буквально все. Где свежие ягоды? Где утренняя роса или молоко синей озерной коровы? Где… хотя бы свежеприготовленная яичница с тремя полосками бекона, листьями салата и брускеттой с авокадо и творожным сыром?
– Я тебе не служанка. Хочешь утренней росы – вставай раньше и добывай ее сам. Яичницу тоже делай самостоятельно. Или ешь, что дают.
– Да ты бы мне еду дала! Или хотя бы разбудила пораньше, чтобы я все сделал! Я бы и не возмущался. А это… как долго все это пролежало?! Годы? На твоем куске хлеба я вижу плесень! Нет-нет, так не пойдет. Я поем в лесу.
– Тогда поехали, – коротко согласилась Аня, но судя по поджатым губам, едва сдерживала недовольство. Как будто Хитромор должен был ей в ноги упасть и в благодарностях рассыпаться за поданную корку хлеба! Она за кого его держит? За равного себе?!
Хитромор раздраженно натянул на себя черные джинсы (пришлись по размеру) и темно-серую футболку (болталась, точно на пугале). От разговоров о еде ужасно хотелось есть, а от нелепости внешнего вида – выть, но Хитромор упорно напоминал себе, что за награда его ждет в конце – возможность вернуться домой. Домой. До-мой. Замечательное слово. Надо вспоминать его каждый раз, когда ноги будут чесаться от искусственных человеческих тряпок.
– Заедем на заправку, – бросила Аня уже в пути, съезжая с дороги. – Сможешь выбрать что-нибудь в магазине, если передумал терпеть с завтраком до леса. Путь неблизкий.
– Обойдусь. – Хитромор по неизвестной причине чувствовал себя униженным. Да и вообще… редким страдальцем. Чесались не только ноги, а все тело, но разве этой Ане об этом скажешь? Она же явно не склонна к пониманию: либо смотрит на него, точно на последнего идиота, либо игнорирует.
– Как хочешь.
Аня полезла из машины и завозилась рядом, пристраивая заправочный пистолет к машине. Ее мельтешение мешало сосредоточиться, Хитромор выглянул в окно… и опять, опять случилась эта катастрофа! Его взгляд мазнул по попутчице и остановился на девушке, что сидела в соседней машине. Очередной жуткий человеческий близнец! Хитромор моргнул несколько раз и постарался собраться. Это происходит не впервые, пора привыкнуть. Теперь он уже придирчиво оглядел девушку в машине, а потом Аню. Аню и девушку (та разулыбалась, заметив его внимание). И опять Аню (ни намека на улыбку).
К сожалению, больше отличий он обнаружить не успел, его угрюмая Аня развернулась и ушла в сторону вывески «Супермаркет».
Хитромор выпрыгнул из машины и припустился следом. И все повторилось уже в который раз: за кассой стоял безликий близнец его безликой головной боли. И если раньше теория о похожести людей могла сработать, то теперь Хитромор в нее верить перестал. Потому что сам запросто мог отличить Рейчел от Моники, и их обеих от неубиваемой вампирской подружки. Ночью он это специально проверил! А в случае Ани он оказался бессилен. Хитромор не мастак в догадках, но чувствовал: происходит что-то странное. Очень странные дела, не иначе!
– Ты передумал? – обратилась к нему… скорее всего, его Аня. Угрюмая и недовольная, значит, точно она.
– Нет, идем отсюда быстрее.
Хитромор чуть ли не бегом вернулся в машину и захлопнул за собой дверь.
– Жми уже на газ, полукровка! – рявкнул он, глядя, как Аня и пристегивается.
– Что с тобой?
– Это с тобой что!
Она тяжело вздохнула и наконец вернула машину на дорогу.
– На будущее: бросать автомобиль открытым на заправке не стоит. Если хотел зайти в магазин, стоило сразу так сказать. Или что ты там хотел… сделаешь так еще раз, в следующий раз запру тебя.
– Давай помолчим, прошу.
Его нервное предложение было принято с удовольствием, предположительно Аня включила музыку (вкус у нее так себе, слушает пресную современность) и потеряла всяческий интерес к спутнику. Пока тот напряженно мыслил. С этой Аней что-то не так, дураку ясно, и дело не только в ужасном музыкальном вкусе. И углядел это один лишь Хитромор. Потому что он из лесного народа и способен видеть сквозь любые чары? Он не слишком понимал, как все с людьми работает. Да и с полукровками тоже, хотя с этими он хотя бы встречался чаще… Стоп! Аня ведь полукровка, быть может, в этом все дело? Ответы необходимы, и срочно.
Еще бы зуд по всему телу не отвлекал.
– В чем твоя ущербность? – напряжено спросил он, разглядывая размытый профиль девушки. Теперь она перестала выглядеть копией всех подряд и вернулась к прежней неописуемой безликости.
– Что?
– Нестор выглядит, словно нескладное дитя, говорит как дитя. Он ущербен. И ты тоже, раз полукровка. Так в чем твоя ущербность?
– Моя главная ущербность – несвободная воля. К примеру, я не могу прямо сейчас остановить машину и живьем закопать тебя в ближайшем лесу. А мне этого ужасно хочется еще со вчерашнего вечера.
– Однажды я так закопал своего брата. Воука, – припомнил Хитромор. – Выгадал момент, когда тот крепко уснул, вытащил его на улицу, и закопал. Но он выбрался уже к полудню, поэтому приятного мало. Вот если бы он дня три провозился, папа был бы доволен.
– Доволен?!
– Конечно. Отец охоч до подобных развлечений, иногда собирал весь лес и давай придумывать для нас, детей его, испытания. А лес делал ставки на победу и наблюдал. Как в «Голодных играх», только никто не умирал. Почти. Так, пара-тройка братьев, но они слабаками уродились.
– И это делал ваш отец? Стравливал вас, детей?
– Удивление в твоем голосе… удивляет. Ты же не чужая в лесу!
– Но… вы же принцы и принцессы. Дети короля.
– И что? Я ведь уже говорил, сколько нас во всем лесу. Заведи ты несколько сотен детей, тоже начала бы швыряться ими направо и налево, в конце концов, собственное веселье намного важнее, чем пятьсот двадцать третий ребенок, и неважно, принц он или принцесса.
– Кажется, ты молчать предлагал, – некстати вспомнила Аня. – Так помолчим.
Это Хитромора устраивало, но ровно до тех пор, пока он не вспомнил, с какой целью завел этот разговор. У него же миссия, а он скатился в рассказы про семейные отношения, как какой-нибудь Угрим! Хотя нет, Угрим бы как начал хвастаться бесконечными победами над всеми братьями… гордость отца, чтоб его!
А у Хитромора дело вообще-то.
– Ты выглядишь безликой серостью, – начал лесной принц с другой стороны. – Это твоя ущ… твой дар? Мимикрия? Но почему тогда более никто не видит твоей сути? Ты для каждого должна быть серостью.
Аня раздраженно выдохнула:
– О каком даре речь?
– Дар полукровки, бестолковый человек! Чем-то же полукровки должны отличаться от людей? И каждый, кого я встречал, имел ущ… особенности. Третий глаз на затылке, ветки вместо пальцев, умерщвление живого одним касанием… ущербность полукровок, понимаешь? Само ваше существование – ошибка, и это подчеркивается самой природой. Так всегда было.
– Не знаю, где ты этого нахватался, но все знакомые мне полукровки мало чем отличаются от людей. Мы устойчивы к вашим чарам, видим скрытое, без проблем ориентируемся и выживаем в лесах, местные жители принимают нас за своих. Но это все, никаких… убийств прикосновением.
Бред какой-то. Может, она стесняется своей сути? Или скрывает от него слабость? Ладно, признаться честно, за тридцать лет, проведенных в обнимку с телевизором, Хитромор малость подзабыл прежнюю жизнь, окостенел. Вчера его буквально выбросили в мир и принудили выживать, общаться, но теперь-то он вспомнил, что к чему! И про полукровок вот вспомнил. Мог еще вчера, между прочим, подумать об этом, но как-то раньше эти полукровки слишком мало его занимали.
А сейчас он сообразил. И правда ведь, пример братца перед глазами! Вечный недоросль с писклявым голоском жалкого щенка. А сколько ему подобных Хитромор встречал в прошлом? Да полно! И у всех, у всех имелись недостатки. Причем не скрытые, а на самом что ни на есть виду. Недаром над полукровками вечно потешались, считали их едва ли не хуже людей. Люди хотя бы задумывались людьми, а эти… нелепость.
– Не может быть, – в конце концов пропыхтел Хитромор. – Ошибки природы всегда имели выраженные черты.
Машина резко затормозила.
– Выметайся, – рыкнула Аня.
Хитромор огляделся:
– Мы уже приехали?
– Нет, ты мне надоел. До места сам доберешься.
– Но…
– Что «но»? Растворяться больше не умеешь? Ах ты ж бедная ошибка природы.
– Обиделась на меня, что ли? Но я же правду говорил! – возмутился Хитромор. – Ты вообще меня слушала? Со стороны виднее, и вот что увидел я: ты настолько бесцветна, что с легкостью походишь на каждого встречного человека, тебя невозможно запомнить! Что это, если не ущ… дар полукровки. Мимикрия.
– Нет у меня такого дара!
– Еще как есть!
– И видишь его только ты, и никто больше? А глаз на затылке того парня тоже только ты мог разглядеть?
– Нет, его все видели. Глаз-то огромный был, величиной со спелое яблоко.
Теперь Хитромор задумался – а ведь правда, в словах этой Ани есть смысл. Неужели дело не в факте ее рождения, а в чем-то другом? Какая там была первая версия? Чары, точно. На ней какие-то чары, природу которых трудно распознать. И полукровка настроена это отрицать, вон как злобно зыркает. Хммм…
– Такую же тишину я надеюсь сохранить и дальше. Одно слово – и отправишься пешком на все четыре стороны, – сообщила Аня, трогаясь с места.
Но Хитромор ее почти не слышал, он погрузился в размышления.
Глава 10. Аня
Дорога получилась бесконечной.
Поначалу спасало хотя бы радио, но потом им пришлось идти пешком по лесу в полной тишине. И девушка отлично слышала, как рядом напряженно пыхтело навязанное ей лесное чудовище. Пыхтело и чесалось, пыхтело и чесалось. Здесь много комаров и различного вида гнуса, это да, но они даже полукровок как добычу не воспринимали. Аню в жизни ни один комар не укусил. Значит, Хитромор тем более от них никогда не страдал. Прикидывается, что ли?
И к черту комаров и неадекватное поведение! Самое ужасное, дурацкие комментарии этого чудовища возымели действие, Аня принялась судорожно перебирать всех знакомых ей полукровок и гадать, а не было ли у кого третьего глаза на затылке! Так вот – не было. Уж Аня встречала немало себеподобных, пока училась в закрытом пансионате Нестора.
Она до сих пор помнила, как отец привез ее туда. Хотя нет, не так. Отец привез ее в лес и выбросил. Аня тогда едва окончила школу, собиралась поступать в один из московских ВУЗов. Они с отцом вдвоем жили в Москве и вполне себе ладили, возможно, идеальной дружбы между ними не сложилось, но все шло нормально. И вот однажды утром отец ее огорошил:
– Поступать будешь в другое место. Поехали.
И они поехали. Сначала добрались до платной дороги, потом часов шесть мчали до северной столицы. Но там они прогулялись и наспех перекусили, а потом поехали дальше. Аня не задавала лишних вопросов, она сама уже не помнила, почему. Верила отцу безоговорочно или он как-то оградил себя от лишнего любопытства? Эти подробности стерлись из памяти. После Питера в дороге они провели еще часов семь, затем отец съехал с шоссе и свернул в лес. Еще час безумной тряски и, наконец, остановка.
– Здесь тебе самое место, девочка моя. Выходи.
Аня вышла и огляделась – вокруг один лес. Она собиралась спросить у отца, зачем они сюда приехали, но вдруг услышала шум мотора – машина отъезжала. А она так и осталась стоять среди деревьев, словно окаменев. Отец привез ее в лес и уехал?! Что произошло, как это понимать? Бежать за машиной?
И она побежала, но не догнала. Вместо этого Аня сбилась с пути и потеряла дорогу. Даже для человека, редко бывавшего в лесу, это нонсенс. Потерять целую дорогу! Аня еще долго шаталась по лесу, пытаясь отыскать путь обратно и как-то осознать происходящее. Всего-то требовалось, найти ту дорогу и по ней выбраться к шоссе. А там… поймать машину? Страшно, но что еще делать? До ближайшего населенного пункта десятки километров, если не больше. Они так долго ехали, и все это время Аня видела один только лес, так что… да, придется забыть о страхе перед незнакомцами и ловить машину. Но для начала – найти потерянную дорогу.
На улице тем временем холодало, но не темнело, и на том спасибо. Аня плутала по лесу, стараясь не выть от отчаяния. Время шло, наверное, прошла целая ночь. Ноги девушки отнялись от усталости, в конце концов она рухнула на мшистую землю рядом с очередным деревом и там же отключилась.
Она провела в лесу много дней, а может, и недель, прежде чем вышла к пансионату Нестора. Там ее по какой-то неведомой причине ждали и, позволив немного прийти в себя, напичкали чудны́ми историями. Например, что в лесу ее водил леший, а когда она угодила в болото и не могла оттуда выбраться, то веселилась кикимора. И так далее, пока она не попросила Нестора замолкнуть.
Само собой, Аня с тревогой отнеслась и к странному подростку, утверждающему, что по человеческим меркам он старик; и к затерянному в лесах пансионату, смахивающему на один из питерских дворцов; и к историям о кикиморах. Но больше всего ее волновал отец. Какой родитель так поступает? Отвезти дочь в лес, чтобы что? Это же настоящее предательство. Она могла умереть. Это ведь север, а леса здесь настолько густые и отдаленные от людей, что Аня каждый день боялась встретить на своем пути медведя.
И в память врезалась последняя фраза отца:
– Тебе здесь самое место.
Ужасно.
Уже в пансионате Аня зарядила телефон и позвонила отцу. И сразу скинула вызов. Потом она набирала его номер еще много раз, но никогда не доводила дело до конца. А потом перестала ему звонить. Потому что поняла: за все это время отец сам не попытался с ней связаться. Ни разу. Хотя наверняка видел ее жалкие попытки.
Нестор позже объяснил, что она полукровка, а мать Ани… неизвестно, что у них было с отцом. Возможно, его воспоминания о «романе» далеко не положительные. А подкинутая потом дочь годами напоминала о произошедшем. Поэтому он решил сдать ее, Аню, в пансионат.
– А как он узнал об этом месте?
– Я рассказал, – признался Нестор. – Семнадцать лет назад.
– Но почему тогда отец не сдал меня сразу?
– Пытался полюбить. Думал, что ты… не такая.
– Какая?
Нестор пожал плечами:
– Должно быть, перед отъездом ты как-то выдала себя.
Аня долго думала над этим, пока не вспомнила: и в самом деле, незадолго до выходки отца они ездили в деревню к его дальней родственнице. Та оказалась хамкой и всю дорогу критиковала Анин внешний вид: мол, и худая ты, и на мордочку не особо симпатичная, дорога тебе одна – хвататься за первого мужичка, обратившего внимание, да держаться за него всеми силами, пока есть козырь в виде молодости. Все это устаревшая чушь, конечно, на это глупо обижаться и всерьез воспринимать, но если слушать такое днями напролет… однажды утром у той родственницы сгинул весь скот и сгнил сад. Даже деревья были уничтожены с корнями. Случай странный, объяснений никаких. Но отец наверняка решил иначе, подумал на Аню.
И был прав?
– Это подростковые гормоны, – успокоил девушку Нестор. – Редкий разовый случай. Как правило, такое не повторяется, у полукровок нет таких возможностей. Но твоему отцу для испуга хватило.
– Он думал несколько дней.
– За одно это его можно простить. Он хотя бы думал.
Уже потом Аня познакомилась с Павлом, история которого была еще хуже: его мать попросту выкинула младенца в мусорку. А Нестор подобрал, он отслеживал судьбу полукровок и по возможности их спасал. Кроме Павла и Нестора, в пансионате жили еще десятки похожих на них ребят с тем же судьбами. Впоследствии кто-то, приняв и поняв свою суть, ушел жить человеком, а кто-то осел в пансионате воспитывать новое поколение. Кто-то занялся охотой и поисками. Так получилось, что Аня и Павел остались с Нестором.
Да, Аня видела немало полукровок, слышала их истории, так удивительно похожие друг на друга. И ошибается тут именно Хитромор, что логично, ведь в голове у него та еще каша. Да и стоит ли удивляться, что всех вокруг, кроме себя, он считает ущербными, да убогими? Точно нет.
– Голова кружится, – тем временем буркнул ее спутник.
Аня тут же собралась:
– Ограда?
– Нет, это от твоей близости меня так ведет! Конечно, ограда!
Девушка остановилась: если чутье ей не изменяет, до места, где они обнаружили тела, еще идти и идти. А ограда уже действует. Если так прикинуть… подготовка преступления заняла целую прорву времени. Защитить метров сто – уже работа немалая, а тут не меньше двух километров.
– Можешь определить точную границу?
Хитромор ответил мрачным взглядом и отправился обратно. Некоторое время он шагал между деревьев, прислушиваясь к ощущениям. Затем присел, ковырнул с земли кусок мха и вдруг зашипел.
Аня поспешила в ту сторону и увидела торчащую из земли колючую проволоку.
– Ты же внук Древобога. Тебе вредит металл?
– Ты соображаешь вообще? Я приехал сюда вместе с тобой на машине, она у тебя из картона, что ли? Мне не вредит металл, я не банник какой-то! Мне вредят синтетические человеческие ткани и одеяния, если на то пошло. А эта проволока воняет полынью и чарами.
– Кто-то позаботился о неприкосновенности границ, приложил немало усилий. Но ты все равно можешь пройти. А вот лесная дева… она должна быть слабее тебя, стало быть, в огражденном периметре практически бессильна.
– Чары мощные. Мой братец Унылк тоже едва на ногах стоял.
– А ты? – заинтересовалась Аня.
– А что я?
– Ты сильнее брата, получается?
Лесное чудо глянуло на девушку с подозрением:
– Зачем тебе это знать, полукровка?
– Раз ты не кинулся вопить о своем превосходстве, стало быть, брат у тебя сильный, – сразу же сделала вывод Аня. – И дело тут в другом… в твоем человеческом облике? Он лишает тебя многих возможностей, но и делает более устойчивым ко всяким неприятным обычно материалам, не так ли?
– Это имеет отношение к происходящему?
– Маловероятно, но лучше разобраться в деталях.
– С лицом бы своим лучше разобралась, – пробормотал Хитромор достаточно громко, чтобы девушка услышала.
Но она решила не реагировать на такие выпады и вновь присела у проволоки.
– Ты можешь определить происхождение чар?
– Нет. Чары есть чары.
– Ты сказал, они мощные.
– Требуют времени и усилий, да. Но сила не есть сложность, бесцветная полукровка. Любая ведьма такое начарует, просто у кого-то это займет несколько дней, а у кого-то – несколько месяцев, вот и вся разница.
– Ведьму поищем, – согласилась девушка, не особо рассчитывая на успех этого направления. У них не было базы данных с местными ведьмами или чего-то подобного. Но за что-то ведь надо зацепиться.
– Но найдем ли? – скривился Хитромор и неожиданно выдал: – Лучше сосредоточиться на политике.
– Ты имел ввиду птичича? Духа птиц?
– У твоего дружка-полукровки проблемы со зрением, а у тебя – со слухом? Я же сказал, на политике! Слова даже близко не похожи… а все загадочные убийства так или иначе связаны с политикой. Взять хотя бы случай Нанны Бирк-Ларсен8. Обычная девочка, а как все обернулось… и политика, политика всегда крутилась рядом. Она всегда замешана в крупных делах. Поняла теперь?
– Конечно.
На самом деле, нет. И вникать Ане не хотелось, ведь думала она о другом.
Чем больше деталей удавалось выяснить, тем больше пугал масштаб произошедшего преступления. Нестор был прав, без сомнений – это не разовая акция, далеко не единственное убийство. Будут еще. Может, опыт Ани не исчислялся десятилетиями, как у Анатолия Львовича или того же Нестора, но девушка повидала всякое. Люди всегда воевали с лесными соседями, те отвечали им взаимностью и проказами. Страшными, порой смертельными шутками. И люди начинали охоту. Бесконечный, нескончаемый цикл, но разобраться в нем не так уж и сложно.
А здесь что?
Некто готовился заранее, может, за несколько месяцев или даже лет. Зачарованная веревка, зачарованная проволока, огромный по масштабам огражденный участок глубоко в лесу. Чтобы никто туда не проник, не было даже невидимых свидетелей, коих в лесу обычно очень много. Тысячи, а то и больше. А из-за внушительного расстояния жители леса не могли не только увидеть, но и услышать, что происходит там, далеко впереди. На то и был расчет?
Идеальное место готово, дело за малым – жертвы.
Лесная дева Мальфрида и человеческий мужчина Николай Лаптев. Дочь хозяина леса и житель глухой деревни. Почему именно они? Кроме очевидного – их происхождения, были ли еще причины выбрать этих двоих? И что может означать такое послание? Очередной поворот в вечном противостоянии? Намек, что мир невозможен? Извращенная попытка примирения?
О таком рассуждать можно вечно, это все философия. У каждого своя картина мира, своя правда. Аня, хоть и считала себя человеком, никогда не занимала сторону людей до конца. Она балансировала на грани, считая, что лучше просто делать свое дело. Помочь каждому, кому можно помочь. Спасти, кого возможно. Погасить очередной назревающий конфликт. А судит нарушителей пусть кто-нибудь другой. Все это часто повторял Нестор, и девушка взяла за основу эту жизненную позицию, посчитав приемлемой для себя. Она вообще многое почерпнула от Нестора, как и остальные полукровки из пансионата. Для них он был учителем и большим авторитетом.
– Осмотрим весь периметр, и будь внимательнее, – приказала девушка горе-напарнику. – Следует поговорить с каждым встречным лесным созданием, вдруг кто что-то видел. Убийца, кем бы он ни был, как-то выбрался из леса.
– Кем бы он ни был? – усмехнулся Хитромор, у которого в принципе наблюдалось только две реакции на происходящее – бурчание и усмешки. – Это был и есть человек, глупо в этом сомневаться. Ограда говорит сама за себя.
– Не забегай вперед.
Он скептично фыркнул, но промолчал.
Вместе они обошли по кругу ограды, получилось почти пятнадцать километров и заняло много часов. К счастью, примерно на середине пути Хитромор по неизвестной причине воспрянул духом и резко увлекся процессом, перестал постоянно чесаться и чуть ли не с азартом вылавливал из кустов обитателей леса. Такого разнообразия существ Аня в жизни не видела и на каждого встречного взирала, точно на чудо. И слушала их, точно песню. Дед-мховник с бородой из густого мха никого не видел, но разговаривал с добротой и охотой; зазовка соблазнительно покачивала бедрами и пыталась заманить их глубже в лес, не распознав сразу в Хитроморе местного принца; аука явился в виде голоса и рассказал, что звуки из огражденного периметра не доходят до остальной части леса, они отражаются и остаются внутри.
– А давно здесь эта ограда? – вмешалась Аня.
– Давненько, не слышно маленько.
– Насколько давненько?
– Разве ж упомнишь? Местечко укромно. Сюда я редко захожу, когда по лесам хожу-брожу. Забрел давненько я сюда, едва не оглох, что для аука, лесного духа, беда. Без слуха я, вестимо, ни туда, ни сюда.
И похожих бесед у них состоялось множество. Но никто, ничего, никого. И вот это все ужасно странно. Лесные создания ведь не люди, в своей массе невнимательные и незаинтересованные в чужих жизнях существа. В лесу принято приглядывать, шептаться, передавать сплетни и перемалывать их, пока не появятся новости поинтереснее. И как так получилось, что никто не заметил убийцу? И ладно убийцу, но все манипуляции с оградой? Это же не один день работы. Странно, очень странно.
– Опять мутные чары? – предположил Хитромор отчего-то с вопросительной интонацией. При этом он с подозрением смотрел на Аню.
– А что же еще?
– Не нравится мне все это, – и опять этот взгляд, словно не нравилась ему сама Аня. Что, конечно, так и есть, но к убийству она уж точно непричастна. А Хитромор зыркал так, точно готов был все грехи на нее навесить.
Девушка устало вздохнула, мысли Хитромора ее мало заботили.
– Наша вылазка как минимум не была напрасной.
– Твои попытки утешить себя смешны.
– Рада, что тебе весело. Идем, отвезу тебя домой.
– Меня? – встрепенулось чудо лесное. – А сама куда поедешь?
– В город. Вчера тебе там не особо понравилось.
– Верно. Хотя от тебя я тоже не в восторге, но ничего, справляюсь. За это благодарить не торопись, просто я отведал лесной жимолости и готов терпеть людей и даже странных полукровок. Здорово я придумал, да?
– Лесная жимолость? – Аня напрягла память. – Она разве не ядовитая?
– О да! Для людей. Для меня она… чудотворна.
– Чудотв… ты что, все это время был под кайфом?
– Можно и так сказать.
– Просто… поехали уже домой.
