Иван Андреянович Филатов
Роль идей и «сценарий» возникновения сознания
– как вопрос Бытия, то есть возникновения того, чем бытийствует социум,
– так и вопрос человеческого бытия,
как я полагаю, излагаются в неявном виде, поскольку им не обнаружен главный момент и главный атрибут возникновения новизны, а именно, то исходное начало, из чего «вышелушиваются» как новизна сама по себе, – в виде смысла идеи, – так и все последствия раскрытия этого смысла.
Как мы теперь понимаем, новизна может явиться никак не иначе, как только в виде смысла идеи, составляющими структурными элементами которого (смысла) является вполне определенный комплекс сущих, находящихся в оригинальных взаимосвязях между собой. Но смысл идеи не есть нечто идеальное, витающее в занебесье, подобно платоновским идеям. Смысл идеи вполне конкретен, потому что в нем заложен определенный порядок, а именно, заложена методология:
– нахождения идеальной формы искомого сущего,
– формирования материального образца – подручного средства
– и использования последнего в изготовлении необходимой для социума Продукции.
В противном же случае, если не обнаружен структурно-функциональный состав идеи, то непонятным становится, откуда возникает смысл идеи, что он собой представляет и для чего он предназначен.
Так почему же я полагаю, что Хайдеггер излагает вопрос бытийно-исторического мышления в неявном виде? Да только потому, что в этом вопросе он руководствуется, в основном, своими интуициями в тех или иных направлениях разрешения «основного вопроса», а именно, вопроса, на каком основании возникает то или иное сущее.
Но что такое интуиция? И чем она отличается от инсайтно явленного смысла идеи в наше сознание?
Дело в том, что инсайт предоставляет в наше распоряжение весь комплекс сущих, взаимосвязанных между собой и образующих то, что мы называем смыслом идеи. Интуиция же схватывает лишь отдельные взаимосвязи между теми или иными сущими, возможно, принадлежащими комплексу сущих всей идеи. Так, например, в разобранной нами в Части 1 идее кусочка мела мы можем обнаружить ее смысл, только в том случае, если взаимно свяжем весь комплекс сущих: человека-учителя, письменность, аудиторию учеников, и доску. Но если мы, положим, взаимосвязали только такие сущие как учитель, аудиторию его учеников и доску, но не учли фактор письменности, способной транслировать смыслы на расстояния и во времени, то мы уже не получим смысла идеи и не извлечем из него такого подручного средства как кусочек мела. Смысл имеет комплексную структуру, и если эта структура не обладает полнотой, целостностью, то и смысл не может быть создан.
Что же касается интуитивной мысли, то ей всегда не хватает чего-то весьма существенного, она не доукомплектована до полного комплекса сущих. А потому, она всегда не-до-мысль, мысль не законченная в своей целостности. Спрашивается, почему? Да только потому, что ее нельзя развернуть в полноценную мысль и извлечь из нее, в первую очередь, искомое сущее, материализация которого позволила бы нам создать подручное средство, а затем, с помощью последнего изготавливать ранее затребованную социумом Продукцию. Можно сказать, что интуитивная мысль – это кокон, в котором еще нет ни гусеницы, ни тем более, бабочки. И вообще, можно сказать, что при интуитивном познании обнаруживается, – а при попытке выразить интуицию демонстрируется, – всего лишь «одеяние» мысли, а не сама ее суть, не сама сердцевина.
Интуитивная мысль может натолкнуть нас на другие, с ней сопряженные или от нее отдаленные мысли, но она не может быть развернута в своей сути, как это случается с инсайтной идеей-мыслью.
Как видим, главным «недостатком» интуитивной мысли является то, что ее нельзя развернуть в полноценный смысл и увидеть, в первую очередь, лакуну в комплексе сущих, которую можно сформировать в виде искомого сущего. Этим она отличается от мысли инсайтно явленной в своем полноценном виде.
Но есть еще одно, как мы указывали ранее, весьма существенное феноменальное различие между интуицией и инсайтом. И заключается оно в том, что мы испытываем более интенсивное чувство интеллектуального удовольствия от прихода инсайтной мысли, чем от мысли интуитивной. А происходит это потому, что первая предстает в нашем сознании в целостном своем виде, в виде полноценной и сразу воспринимаемой (и понимаемой) нами идеи-новизны, вторая – в виде «усеченном», недоукомплектованном, а потому и сокрытом в своем смысле. Да к тому же инсайт сопровождается, кроме испытания достаточно интенсивного интеллектуального чувства удовольствия от новизны внове явленного смысла, чувством удивления от внезапности его явления и чувством уверенности в надежности и единственности этого смысла. В то время как в случае интуитивной мысли эти чувства сильно сглажены, вплоть до едва заметности – нас не охватывает внезапно наступающее чувство эйфория от явления интуитивной мысли.
То, что Хайдеггер достаточно ясно понимал «незавершенность» (интуитивность) своего бытийно-исторического мышления-вопрошания изложено им в следующем тексте.
«Как получается, что в подлинном мышлении, которое ведь «является» истиной Бытия, от него происходит, в ее сущности пытается найти основу, существенные шаги часто во всем бывают подготовлены и все же не совершаются? Кроется ли причина этого в сущности человека, в том, что он никогда не может быть пере-мещен в Da-sein, так чтобы он стал им самим, что он скорее всегда, самое большее, может стать настойчивым в Da-sein, да и то лишь редко?». (ЧТ, 3, 248).
Попытаемся разобраться в основных положениях приведенного текста.
Почему так получается? Почему «существенные шаги … бывают подготовлены и все же не совершаются»? Скорее всего, потому, что все заканчивается на интуитивном уровне восприятия отдельных элементов предполагаемой идеи – как это и случилось у самого Хайдеггера. То есть, обнаружены взаимосвязи всего лишь между некоторыми сущими и не представляется возможным взаимосвязать в единое целое весь относящийся к данному вопросу комплекс сущих, то есть связать в идею, из смысла которой уже можно получить и искомое сущее, и подручное средство, и Продукцию. А основным вопросом, которым было озабочено бытийно-историческое мышление Хайдеггера, был вопрос об истине Бытия, вопрос, на какой основе возникает новое сущее?
Что же касается фразы «стать настойчивым в Да-зайн», то она означает, скорее всего: стать способным – в результате многочисленных предварительных попыток решения какой-либо проблемы на этапе рефлексии-1 – добиться инсайтного ее разрешения, которое не может быть не истинным, а всегда есть истина в силу нейронного (бессознательного, а не логического) способа ее решения. Потому что в ее разрешении принимало участие наше бессознательное в виде комплексного взаимодействия нейронов нашего мозга и спонтанной их самоорганизации в некий комплекс, именуемый нами, – по мере проявления его на уровне нашего сознания, – как смысл новой идеи. Иначе говоря, принимало участие само Бытие.
Как видим, попадание в Да-зайн, по-нашему, означает не что иное, как спонтанное явление в наше сознание сгустка смысла идеи, того смысла, суть которого мы должны:
– во-первых, развернуть до состояния мысли,
– во-вторых, обнаружить лакуну в цепочке самого комплекса,
– в-третьих, заполнить эту лакуну внове сформированным нами (в нашем уме) идеальным искомым сущим,
– в-четвертых, по образцу последнего (и по определенной технологии) изготовить материальное его воплощение в виде подручного средства,
– и только в-пятых, с помощью этого средства мы можем изготавливать в социуме Продукцию какого-либо нового вида, ту Продукцию, которая ранее, в процессе События-1 была запрошена этим социумом.
(Получается, что одно только попадание в Да-зайн влечет за собой цепочку последовательных событий, – по-нашему, этапов методологии возникновения новизны – состоящую, по крайней мере, как минимум, из пяти непосредственно между собой взаимосвязанных звеньев, ни одно из которых не может быть ни исключено, ни заменено на что-либо другое. И в этом мы видим еще одну точку соприкосновения методологии возникновения новизны с бытийно-историческим мышлением Хайдеггера).
Кроме того, перемещение в Да-зайн означает: внезапно оказаться в состоянии быть ударенным молнией прозрения, то есть спонтанным явлением в наше сознание (из бессознательного) смысла совершенно новой для нас идеи.
Вот этого-то – быть ударенным молнией прозрения – как раз и не хватает при интуитивном мышлении.
А вот еще одно место (текст), где у Хайдеггера в «явном» виде говорится об инсайтной идее, но словами, которыми характеризуется интуитивный подход к самой ее сути.
«Чистая случайность, которая мимоходом даруется самому мыслителю, хотя он не вправе ничего иметь для себя, есть познание того, как в его говорении несказанное становится явным и все его говорение пронизано скрытыми связями. Эта случайность передается в принадлежность к Бытию». (ЧТ, 3, 268).
1. Как видим, и «чистая случайность», и «мимоходом даруется», и «несказанное становится явным», и скрытость связей – все это говорит только (лишь) о том, что имеется в виду инсайтно явленный смысл идеи. И ведь действительно, «случайность» явления смысла идеи в наше сознание принимается нами как дар, неизвестно откуда взявшийся, да к тому же, предъявленный нам в своем явном виде, то есть в виде достаточно ясного понимания самого смысла идеи. Что же касается «скрытых связей», то эти связи «скрыты» потому, что в случае спонтанного явления идеи в наше сознание мы не анализирует, – нам не до этого – что с чем соединено во внове явленном комплексе сущих, а принимаем в расчет только сам смысл, который нам надо немедленно раскрыть и получить из него недостающее идеальное искомое сущее, материализуемое далее нами в подручное средство. Правда, справедливости ради, следует заметить, что то, что «мимоходом даруется», даруется не каждому мыслителю, а только тому, кто уже подготовлен для восприятия даруемого, то есть смысла идеи. И это вовсе не «чистая случайность», а, выражаясь термином Хайдеггера, «стражничество» в виде уловления человеком тех вопросов («нужд»), которые исходят от социума самого по себе.
2. Что же касается смысла фразы «несказанное становится явным», то, действительно, когда в наше сознание проникает идея, то создается впечатление, что смысл ее – в явном виде – явился внезапно и «ниоткуда». Почему так получается? Да потому, что, во-первых, наше логическое мышление на этапе рефлексии-1, как правило, не выдает нам какого-либо ощутимого результата, который бы нами запомнился, а во-вторых, потому, что наша рефлексия-1 отдалена от акта (мгновения) инсайта фазой инкубационного созревания смысла идеи в нашем бессознательном. И эта фаза может длиться достаточно долго – так долго, что мы забываем, какими сущими, мы оперировали ранее на этапе рефлексии-1. Именно поэтому создается впечатление случайности, неподготовленности (ранее «несказанное») явления смысла идеи, того смысла, который мы достаточно ясно и моментально понимаем, а потому можем раскрыть и выявить, в первую очередь, идеальную форму искомого сущего.
3. Более того, в этой цитате нам бы хотелось обратить внимание на знаменательную фразу о том, что мыслитель «не вправе ничего иметь для себя». О чем она нам вещает? Скорее всего, о том, что мыслитель является всего лишь орудием «мышления» соци-ума самого по себе – то, что он измышляет должно пойти на благо самого социума, а не на потребу меркантильных интересов человека. А на благо ему может пойти лишь одно – приток генерируемой новизны в его структуры. Именно для обеспечения этого притока самой Природой предназначен человек, должный быть Подручным Средством у социума, согласно самой идее социума (см. Часть 1).
А вот каким образом Хайдеггер мыслит само «озарение» как момент явления смысла идеи в наше сознание. Приводим в отрывках этот текст.
«…перенесем взгляд только туда, где мыслится, а значит, вопрошается сущностное… Озарения, создающие просвет, который существует, кажется, почти без всякой основы …. Почему эти просветы остаются столь же далекими, сколь редко они открываются? Они представляют собой скрытые мостики, на которых встречаются боги и люди, обращенные друг к другу в нужде Бытия, вы-рываясь силой (…) в раскрытие своей сущности; встреча в просвете, который есть само Бытие, промеряет его (Бытия) без-донность и сохраняет его в его богатейшем одиночестве». (ЧТ, 2, 353 и далее).
Конечно же, каждому из нас известны такие спонтанно возникающие «просветы», которые озаряют наш ум, казалось бы, «почти без всякой основы» и без причины. Известно нам и то, насколько редко мы удостаиваемся чести быть озаренными их светом-просветом. Более того, в эти моменты – как бы исподволь – нам самим раскрывается сама наша сущность, заключающаяся в генерировании той новизны, которая необходима социуму. Условием же этого, конечно же, является то, что человек должен находиться в (отношениях) Подручности у социума, а не у самого себя. Он должен быть настроен на «стражничество», то есть на уловление тех тенденций в развитии общества, которые только еще нарождаются, и едва только проявляются в воздействии на нас каких-либо негативных факторов.
Главное здесь, – и об этом более подробно в подразделе 3 – различать то, что исходит от социума самого по себе как природного видообразования живой Природы, а что исходит из меркантильных интересов самого человека, озабоченного благоустройством собственного существования, но в ущерб существованию социума как среды обитания человека разумного. (Вспоминается шекспировское: «Кукушка воробью пробила темя / За то, что он кормил ее все время»). Оба этих существования должны находиться в хотя бы относительной гармонии между собой, в той гармонии, в которой находились Природа и ее видообразования в отсутствии негативности воздействия техногенной среды. Последняя – главный источник диссонанса между Природой и человеком, создавшим ее, как правило, в угоду себе. Но это угождение себе постепенно, на наших глазах, превращается в настоящее бедствие, как в личностном плане, так и в плане общественном, глобальном.
Более того, Хайдеггер приравнивает само понимание к озарению, а значит, и к инсайту. Причем, и то и другое он не мыслит в отрыве от а-летейи как не-сокрытости-истины, то есть от того, что ранее, будучи сокрытым, вдруг выходит (как озарение) из сокрытости в не-сокрытость. И свою вопросительную мысль он как бы подтверждает восклицательным знаком.
«Адекватность
Понимание
Озарение
как без αληθεια!? (ЧТ, 2, 312).
К тому же напомним еще раз: явление интуиции в наше сознание не сопровождается – как это происходит при акте озарения (прозрения, инсайта) – возникновением описанных нами ранее интеллектуальных ощущений: удовольствия от понимания внове явленного смысла, удивления от внезапности его явления и уверенности в надежности и единственности последнего. И этого не происходит только потому, что интуиция не раскрываема в своем смысле, то есть из нее мы не можем получить ни искомого сущего, ни подручного средства, ни, тем более, Продукции. И эти два обстоятельства – не раскрываемость и отсутствие ярко выраженных интеллектуальных ощущений – являются главными отличительными свойствами интуиции от инсайтно явленного смысла идеи.
Как видим, бытийно-историческое мышление Хайдеггера как вопрошание столь обильно вопросами не столько потому, что перед ним слишком много вопросов, – перед ним всего лишь один вопрос: вопрос об истине Бытия – сколько потому, что ему не видятся в достаточно ясном свете («просвете») ответы на три главных вопроса:
– во-первых, в чем смысл тех событий, которые определяют ход истории? (По нашему: смысл в том, чтобы постоянно подпитывать социум той новизной, которая ему необходима для его нормального функционирования). (Вот это подпитывание и есть само Бытие).
– во-вторых, каким образом возникают эти события? (По нашему: они возникают при совместно-разделенным Бытии социума, генерирующего Необходимости (нужды) в новизне (Событие-1) и бытии человека продуктивно мыслящего (Событие-11), создающего идеи, то есть ту новизну, которая затребована самим социумом).
– и в-третьих, каким образом осуществляется удовлетворение потребностей социума самого по себе в притоке той новизны, которая ему так необходима. (По нашему: он удовлетворяется посредством генерирования человеком продуктивно мыслящим тех идей, которые бы осуществляли приток новизны в его структуры (по требованию самого социума, генерирующего нужды в обновлении)).
Ведь методология разрешения этих вопросов зависит не столько от того, как осуществляет свое бытие («вот-бытие», по Хайдеггеру) сам человек, мышление которого можно проанализировать и получить ответы на некоторые вопросы, сколько от того, как осуществляет свое «мышление»-Бытие («бытiе», Seyn) социум сам по себе, человек в котором выступает как вещь, наряду (и наравне) с бесчисленным количеством взаимодействующих между собой вещей. (Вопрос: человек как вещь выступает как мыслящая вещь, или не мыслящая?). Ведь именно это взаимодействие вещей, явлений и закономерностей, народа и т. д. приводит, в конечном счете, к возникновению Необходимости (нужды) в новизне того или иного, затребываемого социумом вида. И это возникновение нужды в притоке новизны является конечным пунктом Бытия (социума самого по себе), началом которого было зарождение и созревание этой Необходимости в процессе События-1.
Вот этот промежуток между началом и концом События-1 является самым таинственным процессом, в котором человек – как разумное существо, осознающее и анализирующее то, что происходит вокруг него, – не участвует: он всего лишь «бездумная» вещь, наряду и наравне с остальными вещами, явлениями, закономерностями, народом и т. д.
Получается довольно-таки странная картина: в начале События-11, – а вернее, на границе Событий-1 и -11 – он, человек, продуктивно чувствующий и мыслящий, получает в свое распоряжение незнамо откуда явившийся результат неизвестно как проделанной работы социума самого по себе за весь период События-1. А получает он нужду (Необходимость) в обновлении (структур социума), проявленную в виде какого-либо воздействующего на его чувства и ум негативного фактора: лишенности в чем-то, недостаточности чего-то, неудобства пользования чем-либо и т. д.
Именно этот промежуток – и все, что с ним связано! – является предметом интереса бытийно-исторического мышления Хайдеггера после «поворота», то есть при написании «Черных тетрадей» и «К философии. (О событии)».
Далее переходим к более конкретному и подробному рассмотрению вопросов бытийно-исторического мышления Хайдеггера.
3. Бытие, истина и истина Бытия, по Хайдеггеру
В данном разделе нам придется ближе познакомиться с представлением Хайдеггера об истине, бытии, мышлении и событии.
3.1. Что такое истина?
Если мы зададимся, в общем-то, бессмысленным вопросом, что главнее – истина или Бытие, то ответом была бы истина, как та новизна, которой «питается» социум сам по себе, и без притока которой существование социума просто невозможно.
Но эта новизна:
– во-первых, каким-то образом должна быть получена, то есть должна быть получена в каком-либо процессе;
– во-вторых, она должна быть получена – в обязательном порядке! – посредством осуществления какой-либо методологии, потому что без методологии что-либо существенное («сущностное») возникнуть не может, а тем более, не может возникнуть такой фундаментальный «объект» как новизна, то есть такой «объект», возникновение которого лежит в основании и Мира (Вселенной), и живой Природы, и социума, и человека разумного;
– и, в третьих, она должна быть получена в каком-либо виде, в том виде, который бы непременным образом удовлетворял запрос самого социума.
Так вот, попытаемся сразу же достаточно кратко ответить на три этих вопроса.
Во-первых, как мы понимаем, процессом получения новизны, то есть того, чего не было ранее в арсенале существования социума, является Бытие как таковое.
Во-вторых, методология получения новизны в социуме состоит из двух этапов:
– этап Бытия социума самого по себе (Событие-1), в процессе которого формируется нужда (Необходимость) в новизне того или иного вида;
– и этап бытия человека, продуктивно чувствующего и мыслящего (Событие-11), в ходе которого нужда социума воспринимается этим человеком и разрешается путем создания идеи с последующим раскрытием ее смысла.
И ответ на третий вопрос: эта новизна – в процессе раскрытия смысла идеи – может быть получена, в конечном счете, в виде подручного средства и Продукции, изготавливаемой с помощью этого средства на этапе События-111.
Так что мы видим бессмысленность изначально заданного нами вопроса: ни Бытие, ни истина не являются главными – главным является нерасторжимость их союза: Бытие (бытие) – это процесс возникновения новизны того или иного вида; истина – результат этого процесса. Одно без другого невозможно, как невозможен процесс видообразования (Бытия) в Природе без появления какого-либо нового вида живого существа (сущего). И только из идеи (истины) мы можем получить то или иное сущее путем раскрытия смысла этой идеи и получения вида (формы) искомого сущего, материализуемого далее в подручное средство.
Вот почему вполне обоснованным было бы заключить, что Бытие первично, истина вторична, а сущее третично. Получается что истина – посредник между Бытием и сущим. И отсюда же мы видим, что сущее принципиальным образом отделено от Бытия через «пространство» истины. Потому что только из идеи-истины может быть получено то или иное новое сущее.
Именно поэтому, по Хайдеггеру, оно, сущее, никоим образом не может быть получено ни непосредственно из Бытия, ни из какого-либо другого сущего – оно может быть получено только из истины, изошедшей из Бытия, из истины Бытия. В подтверждение вышеизложенного приведем две цитаты.
«Бытие никогда нельзя объяснить исходя из сущего, а сущее также никогда не является «действием Бытия». Бытие необъяснимо и лишено действия – знание этого относится к началу мышления». (ЧТ, 2, 337).
«Сущее мы никаким образом не можем схватить через объяснение и выведение из другого сущего. Его следует лишь знать из его основывания в истине бытiя». (ФС, 298).
Из этого нам становится вполне понятным, почему Хайдеггер так упорно настаивал на онтологическом различении. Потому что ни Бытие несводимо к сущему, ни сущее никоим образом невозможно получить из Бытия. И причиной столь принципиального различения между ними стало наличие истины, которая, с одной стороны, производна из Бытия, а с другой стороны, только из нее, из истины (идеи), может быть получено новое сущее. Утрируя изложенное, можно сказать, что Истина – это то, чем заканчивается Бытие, и одновременно то, с чего начинается сущее, потому что только раскрытие и оформление смысла идеи-истины дает нам возможность создать новое сущее.
А теперь снова переходим к методологии возникновения новизны. Сразу же заметим, что методологию возникновения идеи-новизны-истины в интеллекте человека (Событие-11), можно сказать, мы раскрыли (в Части 1), но мы абсолютно ничего не знаем о том, какова методология возникновения (в самом социуме) такого вида новизны, как нужда (Необходимость) в ней (Событие-1), в новизне того или иного конкретного вида. (И мы даже не знаем, есть ли какая-либо аналогия в возникновении этих двух видов новизны). Ведь именно эта нужда призвана к тому, чтобы вынудить человека, продуктивно чувствующего и мыслящего к тому, чтобы разрешить проблему, возникшую в социуме самом по себе путем создания идеи, раскрытия ее смысла и формирования, в конечном счете, подручного средства, с помощью которого можно было бы изготавливать в этом социуме Продукцию совершенно нового вида.
Как видим, целостная (единая) методология возникновения новизны в социуме имеет двухступенчатый характер: на одной из них (первой) должна возникнуть новизна такого вида как нужда в самой новизне, в то время как на второй ступени должна возникнуть сама новизна в своем «чистом» виде, в виде подручного средства и Продукции. Причем, к возникновению новизны первого вида (нужды) человек как продуктивно мыслящее и сознающее существо не имеет никакого отношения, в то время как возникновение второго вида новизны находится в полнейшей компетенции этого человека. Не будь его, никакая нужда (Необходимость) социума в новизне не могла бы быть реализована.
А теперь переходим к более детальному рассмотрению процесса возникновения новизны.
Сначала заметим следующее: в процессе нашего собственного, человеческого бытия мы «питаем» социум той новизной, на создание которой способны сами. Потому что у соци-ума самого по себе нет «ума» на то, чтобы непосредственно создавать нужную ему новизну – подручные средства и Продукцию – собственными силами. Но у него достает «Ума» на то, чтобы «вовлечь» в эту миссию человека продуктивно чувствующего и мыслящего. А вот для осуществления этого действа, действа вовлечения, соци-ум должен, прежде всего, – то есть до начала продуктивного мышления (бытия) человека, – сгенерировать свою собственную соци-умную новизну, можно сказать, новизну отрицательного (негативного, принуждающего) вида: а именно, Необходимость (нужду) в новизне, которая является переходным звеном между Бытием социума самого по себе и бытием человека. Вот только после обнаружения (и восприятия) этой нужды человек вынужден будет обратить внимание на запрос самого социума. Но, опять же, поскольку человек не способен воспринять того, чего еще нет, – а нет еще (положительной) новизны – то эта Необходимость должна сначала проявить себя (конец События-1) – как проявляется негатив фотопленки в позитив – в виде каких-либо, указанных нами ранее негативных факторов. Вот эти факторы, как мы покажем далее, и являются той эстафетой, которая передается с уровня Бытия социума (конец События-1) на уровень следующего за ним бытия человека (начало События-11).
Хайдеггеровское «стражничество» человека в том и заключается, чтобы быть готовым воспринять результат проделанной в прошлом работы социума самого по себе (Событие-1), в том «прошлом», в котором человек как разумное существо не принимал участия – проявлял себя только социум сам по себе. И результатом этого проявления стало возникновение нужды (Необходимости) в притоке новизны в те или иные свои структуры. Но человек должен не только воспринять результат работы социума, но и адекватным образом ответить на его запрос, создав ту идею, которая привнесет в социум затребованную им новизну.
Продолжим далее. Как мы показали в Части 1, истина кардинальным образом может быть заключена только в смысле спонтанно явленной в наше сознание – из бессознательного – идеи. Спонтанность явления этого смысла есть природный процесс стихийной самоорганизации нейронной материи (т. е. нейронов) нашего мозга. И не логика в виде логического – последовательного от причины к следствию – мышления непосредственно организует соединение нейронов в некий ансамбль, наподобие самоорганизованных ячеек Бенара. Логика действует опосредовано, через процесс рефлексии-1, в ходе которого происходит собирание и взаимосочетание определенного комплекса сущих в предполагаемый ансамбль идеи. Окончательную комплектацию сущих на этапе инкубационного созревания смысла самой идеи осуществляет наше бессознательное, то есть само Бытие. (Именно поэтому явление смысла идеи столь неожиданно для нашего сознания). То есть логика опосредовано подготавливает то, что в акте инсайтного явления смысла идеи оказывается именно этим смыслом, который в процессе Бытия социума самого по себе, затребован этим социумом.
(Кстати сказать, сопоставляя процесс спонтанного образования ячеек Бенара с процессом спонтанной самоорганизации нейронов нашего мозга в «ансамбль идеи», мы можем увидеть достаточно прозрачную аналогию между ними. И действительно, как интенсификация подвода тепла к жидкости способна привести к акту бифуркации и к самоорганизации потоков жидкости в ячейки Бенара, так и интенсификация логического мышления способна привести к акту бифуркации и спонтанной самоорганизации нейронов нашего мозга в тот ансамбль нейронов, проявление которого на уровне нашего сознания мы воспринимаем как внове явленный смысл идеи. Поэтому можно сказать, что только интенсификация процесса нашего логического мышления способна «разогреть» («раскачать») наши нейроны до такой степени флуктуирования, которая может закончиться актом бифуркации и образованием того, что впоследствии, на уровне сознания, окажется смыслом идеи. А потому вряд ли стоит полагать, – как это иногда проскальзывает у Хайдеггера, – что возникновение истины может произойти на неподготовленной для этого почве интенсивного логического вопрошания. (См. об этом ниже в п. 3. 4). Хотя, справедливости ради, не надо отрицать и того, что он постоянно настаивает на нашей настойчивости в Da–sein, что означает, в настойчивости вопрошания посредством логического мышления).
Так что истина, истинное (как смысл идеи) может возникнуть только в результате материального взаимодействия нейронов нашего мозга. (Так и в Природе (как и во Вселенной, и в социуме): только материальное взаимодействие объектов способно привести к возникновению чего-либо нового. Идеальное же в случае, положим, социума в целом должно находиться на подхвате у материального для того, чтобы всего лишь раскрыть и оформить сущность материального взаимодействия). Причем это взаимодействие в обязательном порядке должно иметь своим результатом спонтанную самоорганизацию частичек (нейронов) этой материи. (Смотри текст в Части 1 о нейрофизиологических экспериментах С. Деана). Задача же логического мышления только лишь в том, чтобы «раскачать» – на этапе рефлексии-1 – возбудимость нейронов до такой степени флуктуирования, чтобы произошел акт бифуркации (инсайт, озарение), то есть акт спонтанной самоорганизации этих нейронов в некий комплекс, «представителем» которого в нашем сознании окажется смысл идеи, то есть сама истина-новизна.
Но дело этим не заканчивается: в обязательном порядке мы должны раскрыть, развернуть этот смысл, то есть узнать, из комплекса каких сущих он состоит, и в каких взаимосвязях находятся последние. А вот результатом раскрытия этого смысла на этапе События-11 – (в процессе рефлексии-11) – является то, что нами в этом комплексе обнаруживается лакуна, то есть недостача еще одного, самого главного, а именно, искомого сущего, вид которого мы должны сформировать в своем уме и по идеальному его образцу – и по определенной технологии – изготовить материальное подручное средство, с помощью которого в дальнейшем в социуме (уже на этапе События-111) будет изготавливаться Продукция совершенно нового вида, того вида, который ранее, на этапе События-1, был затребован самим социумом.
