Ираида Владимировна Дудко
Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Наша доченька – Стэлла. Том 2
Майонез в банках растопился и разделился на составные части.
Хорошо кушалось сгущённое молоко. Очень ценился чай цейлонский.
В Казахстане говорили, что за хороший чай можно выменять барана. В Средней Азии пьют чай зелёный, но и чёрный ценится не меньше, т. к. достать его трудно.
Так что, в основном, продукты пошли на пользу, но были и определенные потери.
В такую дорогу надо брать с собой сумку – холодильник или какой-либо другой дорожный холодильник.
Кроме экономии это ещё и удобство, так как колбасы мы не видели нигде, кроме Целинограда. Стоила она 3–70 руб. Напоминала ливерную, грубо нашпигованную крупными кусками сала.
Масло сливочное мы видели два-три раза. Случайно застали – его выкинули в продажу в Баку. Позже видели масло – в Жигулёвске, с большой наценкой продавали остатки в буфете и ещё где-то…
В Азове масло продавали на базаре. И всё. А без масла в дороге плохо. Все-таки, когда ничего нет, хлеб с маслом – это не сухая корочка…
Еда в Средней Азии вкусная, но своеобразная. Мы всё-таки привыкли к другой еде: молоко, картошка с маслом, мясо, щи. Всё это просто, извечно, как старушка – Русь, но необходимо для любого русского. Нам не хватало молока, масла, картошки. Непривычные к придорожным закусочным, при всей невзыскательности к еде, мы старались не брать вторые блюда. И везде, где по дороге встречались щи, мы их брали обязательно.
Если я ещё что-нибудь вспомню, опущенное в описаниях, впишу в следующей тетради, т. к. складывается впечатление, что эта тетрадь в единственном числе – не вместит впечатлений от нашей второй половины отпуска.
Итак, мы въезжаем в Уч-Кургон. Родители не были здесь 8 лет, да и в прошлый раз они пробыли здесь всего 2 дня. Сейчас мы намереваемся провести здесь 4 дня.
Нас встречал памятник погибшим солдатам в Великой отечественной войне.
Семья Курманаевых встречает гостей за столом в саду
Семья Курманаевых встречает гостей. Стол накрывается в саду.
На фотографии – слева: стоит старший сын Равиль, дальше – тётя Нина, затем Светочка с сыном (жена Ганика), Стэлла, Олег и мама (Ираида).
Семья Курманаевых – семья необычная. Во многом достойна примера. Это семья старого коммуниста. Честность, трудолюбие, бескорыстность во всём – эти черты встречаются, в основном, у поколения, родившегося в годы революции, победившего в Отечественную, в 45-ом и до сих пор стоявшего у руля ветрил.
Я помню слова Гарифа Нассибуловича – "Карьера? Я не знаю что это такое. Я всю жизнь работаю там, куда посылает партия".
Нина Евстафьевна, папина родная тётка (сестра отца), украинка, вышла замуж за Гарифа Нассибуловича после войны. Гариф Нассибулович – татарин. Тёте Нине было трудно. Родные не признавали её сначала. Нужно было завоевать признание, сохранить любовь, сберечь семью… Много чего нужно было. И тётя Нина сумела. Она приняла всё и прошла через всё. Обычаи она блюдет – мужнины… Детей они назвали – Роза, Гариф и Ганик. Была она мужу и женой и подругой и помощницей. И пришли к ней уважение и почёт.
Когда мы были у них первый раз – приезжали поездом лет двенадцать назад, (мне было 5 лет), Гариф Нассибулович работал председателем хлопководческого колхоза. Тогда меня поразило, как к тёте Нине домой шёл всё время народ. Потом родители мне объяснили, что к ней шли за помощью, за советом. Приходили женщины, жаловались, что муж обижает, просили заступиться… и т. п. И она всё улаживала. Великую жизненную мудрость несёт тётя Нина по своей жизни.
Ну, а о Гарифе Нассибуловиче и рассказать-то в двух словах невозможно. Он всегда работает на трудных участках. Даже словами не высказать ту кристальную чистоту его души и поступков. Я бы очень хотел бы, чтобы мои дети были такими же честными, стойкими, гордыми…
В этой семье все дети – взрослые. Роза с семьей – мужем Наилем, сыном Тимурчиком и дочкой живёт под Москвой в Менделеево. Тимурчика мы, конечно, застали у бабушки с дедушкой.
Ганик только что женился. Света – невестка, с грудным маленьким Гарифчиком тоже была здесь.
Равиль работает на руднике, а Валя – его жена живет в Ногинске.
После зимы, которую они с Равилем прожили врозь, по стечению обстоятельств, Валя приезжала в Уч-Кургон в тот же вечер, что и мы.
Сын её – Русланчик был тоже здесь. Таким образом, вечером 3-го августа собрались в Уч-Кургоне тётя Нина, Гариф Нассибулович, Тимур с Русланом, Света с Гарифчиком, Равиль с Валей, Ираида (мама), Виктор (папа), Стэлла и я. Всего 12 человек, из них трое малышей, трое подростков и семь человек взрослых.
Уже не говоря о том, что нужно всех уложить, разместить, нужно накормить такую ораву, а самое трудное – обслужить.
Дом большой – на пять комнат. Кухня вынесена на улицу. В саду самодельный душ. Утром наливают в бак воду. За день она прогревается и к вечеру можно принимать тёплый душ.
Сад: яблони, вишни, сливы, груши, абрикосы. Фрукты валяются под ногами.
В саду стоит – я не знаю, как называется это сооружение, ну в общем, как веранда на возвышении – на высоких ногах с лестницей. Мама рассказывала, что в прошлый приезд на этой веранде принимали гостей. Стелили подушки, ковёр и по обычаю ели сидя.
В этот раз веранда была заставлена старым диваном, на котором складывались опавшие спелые груши. А под верандой устроен теперь курятник. У них много кур и индюков. Индюшка вывела цыплят и с ними гуляет. В общем, весело. Мама с Элей пожелали спать на улице, на веранде. Все остальные разместились в доме. Нас предупредили, что от кур могут быть блохи. Никогда не знал, что у кур бывают блохи.
Когда немножко разобрались, сели ужинать.
Специально подарков мы не везли, т. к. собрались в отпуск в Среднюю Азию неожиданно. И здесь мама почувствовала лёгкий стыд. Можно было бы прочувствовать этот жест посерьёзнее. Правда, мы в Баку случайно купили набор стопочек стеклянных – 12 штук. Они дешевенькие, но приятные по форме – что-то вроде бочоночков.
Ну, ещё коробку конфет достали, три бутылки водки, бутылку сухого вина.
Везли Грифу Нассибулловичу одеколон – «Ралли», так одеколон от жары взорвался – синий пузырёк в виде машинки разлетелся на меленькие кусочки.
Мы быстро успели его выбросить из машины, а то долго бы ещё пахло этим «Ралли». В общем, мы опростоволосились. А, ведь, наша семья, как никто другой – любит и умеет делать подарки. А здесь… Ай, яй, яй! Ну, ничего, при первой же возможности постараемся исправить эту оплошность.
Их, правда, ничем не удивишь, но всё-таки как приятно будет тёте Нине послать какой-нибудь необычный яркий платок, а Гарифу Нассибулловичу – свитер, связанный мамиными руками…
Будем считать, что подарки для них за нами.
Итак, сели ужинать. Говорили много тёплых тостов, слов без тостов. Всё было немного сумбурно, но тепло и ласково. Даже погода немного «наладилась». Небо затянуло тучками. За четыре дня раза два шёл дождик. Жара спала.
Забыл написать (что-то к концу тетради стал пропускать события), что перед Уч-Кургоном мы заехали в Фергану. Немножко по ней поплутали, зато неожиданно выехали к дому, в котором папа провёл своё детство.
Папа показал этот дом нам. Даже заводил нас во двор. Узнал, что в этом году запланирован дом к сносу. Так увидел он дом своего детства в последний раз.
Мысленно и даже вслух попрощался с ним. Так всё в жизни проходит: сначала теряется во времени, а потом исчезает с лица земли бесследно.
Было детство – прошло, осталось лишь в памяти…
Стоит дом, в котором прошло детство – скоро и его не будет.
И он останется всё лишь в памяти…
Так и отпуск… Пройдёт и он. И останется он лишь в памяти нашей, да и в этой тетради.
Кстати, на этих словах первая тетрадь с записями о нашем отпуске кончилась.
На берегу Сая в ожидании обеда
В кафе на берегу Сая хозяин кафе угощает нас – гостей ув. Гарифа
Нассибулловича шампанским и специально для нас приготовленным
Блюдом Узбекской кухни – жаркое из молодого барашка.
Вторая тетрадь, в которой записаны воспоминания об отпуске в 1979 году.
Восемнадцатый день отпуска. 4 августа, суббота.
Первый день в Уч-Кургоне. Позавтракали. Гариф Нассибуллович ушёл на работу, сказав, что вечером нас ждёт сюрприз.
Милый и добрый Гариф Нассибуллович! Нужно было сказать не так, а приказать сердитым голосом, чтобы не ослушались: – "Сидеть дома, по-возможности, ничего не есть, и ждать вечера".
Мы не поняли ожидаемого сюрприза, за что расплачивались позже и раскаивались жестоко. Тётя Нина взяла маленького Гарифа и разрешила Светочке сходить в магазин и на рынок.
Валя, мама и Эля увязались с ней. Я, Равиль и папа пошли под "Сай".
Сай – река. Мальчишки: Тимур и Руслан увязались за нами.
Женщины сначала зашли в промтоварный магазин. Эля заохала, увидев вельвет, а потом заохала ещё больше, увидев в отделе рубашек – синие в клеточку вьетнамские рубахи по 5–60, очень нынче модные. Сразу же начались примерки. Светочка тоже примеряла.
В результате купили рубашку Эле, а на следующий день прикупили такую же рубашку мне, а потом и папе. Я за «свои» деньги купил такую же рубашку своему другу – Ромику.
Из этого магазина они зашли в хозяйственный магазин. Если бы маме разрешили (как она вспоминала), она бы в этот магазин ходила бы каждый день, как на работу. Она в этот магазин заходила ещё пару раз и с трудом уходила из него: богемское стекло, вазы самых разных фасонов, пепельницы и т. д… Керамика: кружки, вазы и т. п… Стекло: фужеры, рюмки… Керамическая посуда: пиалы, косе, блюда под плов и тарелки. Особенно она не могла оторваться от этих блюд. О хрустале и богемском стекле не могло быть и речи.
Но позволить себе – купить блюдо за 4 рубля можно было? Можно.
Но мы не купили, т. к. блюдо – 40 см в диаметре, с яркой узбекской росписью – очень хрупкое. Его, конечно, не довезёшь. А, может, и довезли бы, только очень тяжело было бы с ним ехать. А как убедились потом, дорога была тяжёлой. Единственное, что купили в этом магазине, это маленький кипятильничек за 2 рубля – маме на работу.
Я представляю, что было бы, если часть этой красоты, что мы здесь видели, продавалась бы в Москве. Разнесли бы магазин…
Но в эстетическом удовольствии – созерцать – никто не мог запретить. Поэтому мама смотрела, потихонечку охала, ахала, брала в руки ту или иную вещь, опять ахала ещё раз и ставила обратно.
Навздыхавшись, они – пошли на рынок.
Горы арбузов и дынь. Фруктов и овощей немного, т. к. все имеют дома свои сады, а приезжих и проезжих здесь не так уж много. Купили заказанную тётей Ниной капусту и морковку.
Морковка – 0–80 руб.
Капуста – 9–60 руб.
– – – – – – – —
Итого = 1–40 руб.
Домой возвращались берегом Сая. На когда-то пустом берегу – теперь зелёные заросли.
Лет 9–10 назад в горах прорвало озеро у пионерлагеря. С гор пошёл быстрый поток – сель, всё снося по берегам реки: мосты, дома, деревья, молельню мусульман вместе с молящимися, которых, кстати, успели предупредить, но они не прекратили молиться, решив предоставить свою судьбу в руки аллаха.
Гибли люди: и взрослые и дети. В беду попадали и мусульмане и не верующие в аллаха. Аллах разницы не сделал в своём выборе.
Об этом потопе вспоминают с ужасом до сих пор. После селя остались как облизанные языком голые высокие берега. Но остался и слой ила. И вот за несколько лет по берегам реки Сая выросла роща, как бы в память о погибших.
В этой роще любили играть ребятишки, в том числе и двнуки Гарифа Нассибуловича.
Среди рощи построили чайхану.
В этой-то чайхане, проходя мимо, женщины узрели неожиданно всё наше мужское представительство Курманаевых и Дудко. Там были – Равиль, папа, Тимур, Руслан и я. Все сидели на «кровати» и пили чай.
Угостили и вновь прибывших. А в это время, как оказалось позже, – уже готовилось порционное блюдо для гостей, т. е. для нас – жаркое со специальным названием.
Как потом оказалось, угощал нас не брат Равиль, а хозяин чайханы, узнав, что мы все – гости Гарифа Нассибулловича и не просто гости, родственники Гарифа Нассибулловича, а аж из самой Москвы!
Принесли водку, шампанское, огромное блюдо жаркого, которое готовил лично сам хозяин. Он сам с нами посидел, и как нам объяснили, мы должны были всё съесть. Иначе это будет расценено, как неуважение к хозяину. Мы старались. Потом мальчишки притащили из дома арбуз, а потом мы, обожравшись всего, еле притащились домой.
Дело катилось к вечеру. Единственное, что мы разумного сделали – отдохнули часа полтора, а можно было бы проспать до утра. Ведь мы уже за поездку отвыкли есть так сытно… Кроме того, нас при ходьбе ещё покачивало от длительной езды, как на море во время долгого плавания во время качки.
Здесь Элиной рукой сделана приписка:
"Отдыхали только солидные лица наших семей, которым было далеко за тридцать".
Вся же молодежь перед вечерним сюрпризом отправилась купаться в бассейн: папа, Равиль, Света, Эля, я и ребятишки. Плескались в прохладной голубой воде, шалили, ныряли… Даже папа вёл себя как маленький ребёнок. Создалось такое впечатление, что это не кандидат наук, зав. кафедрой, солидный красивый мужчина с белёсым выщипом на голове, а хулиган лет пятнадцати, под стать своему сыну. Но всё же пузико выдавало его солидность.
Затем все дружно забрались на гору и имели счастье лицезреть живописную картину у её подножья.
И только после того, как все вдоволь накупались, только тогда, когда Равиль заставил всех снять с себя мокрые штанишки – трусишки, все поехали домой забирать маму, Валю и тётю Нину на вечерний кутёж.
Нас разбудили и сказали, что время сюрприза наступает…
НОЧЬ НА ВОДОРАЗДЕЛЕ
Оказывается, с двух дня для нас готовился стол на водоразделе.
В Уч-Кургоне построили водораздел, типа плотины. Бетонная стена преграждает путь реке и пропускает её через двое ворот, после чего река разделяется на две.
Территория водораздела считается заповедной. На ней стоит дом, в котором живёт семья заведующего водоразделом. На территории водораздела – несколько гектар занимает сад.
Каких фруктовых деревьев там только нет. И виноград и персики и… и… и…!
А цветы! Таких цветов не увидишь больше нигде. Огромные, яркие, душистые розы. И всё это ухоженное и самое главное, пустынное, в том смысле, что люди сюда не допускаются.
Поэтому эта красота может отожествляться с райской, или – сказочной. Дорожки чистые. Трава подстрижена. На водоразделе принимаются редкие, именитые гости. Мы к таковым себя не причисляли. Но Гариф Нассибуллович решил оказать нам эту честь.
На водоразделе, на освещённой площадке нас встретили накрытые столы. Ужин планировался с 8-ми вечера и до утра. Ужин готовила семья хозяина водораздела во главе с ним самим.
И специально был приглашён искусник Ахмат. Его имя легко запомнить, потому что оно напоминает слово – рахмат – спасибо.
Сам Ахмат – добродушный, полноватый, улыбающийся, причмокивающий. Так и кажется, что он весь создан для дегустации вкусных блюд и их готовки.
И, действительно, стол был накрыт искусно. Легче перечислить чего там не было, чем – что на нём было. Стояли ряды шампанского, коньяка и водки, а также сухого вина. Арбузы были нарезаны так искусно, что не рассыпались на куски, а стояли кругленькими, целыми – кусочек берёшь, а остальные стоят. Вот только не помню – весь он был разрезан или только – верх. Я потом понял, почему он не рассыпался. Он был для начала поперек разрезан зигзагами. Мы раньше иногда так разрезали апельсины на две половинки. Поэтому каждый кусочек арбуза кончиком – уголком входил в вырез нижней части и держался в ней…
Медовые дыни были нарезаны не менее искусно. Кусочки сняты с кожуры, но лежат на ней, так что оставалось лишь брать их и класть в рот.
Таких спелых и сочных персиков я не видел ни на одном рынке или столе.
Фрукты, виноград. С них мы и начали пир. Нас предупредили, чтобы мы берегли аппетит и больше заедали всё лепёшками, т. к. они считаются предохраняющими от желудочных заболеваний. Но нам предохраняться было поздно. С момента Бухарского плова и жаркого, которым мы отобедали сегодня в чайхане на Сае, мы все сидели слегка позеленевшие и держались одной рукой за животики.
В этом месте рукой Стэллы приписана фраза: – "Под словом – все – подразумевалась одна Ираида Владимировна…"
Подали шашлык – душистый. Сейчас бы хоть кусочек! А тогда каждый, несмотря на недомогание, уплёл по одному – два шампура. Пили почему-то мало.
Через два часа подали шурпу, которая по нашим понятиям была не супом, нет, а божественным напитком, горячим, вливающим в тебя свежие силы, ароматным, в меру острым. Да! И тут нас предупредили, что ровно в 12 ночи начнут готовить плов, что барашка уже освежевали. Глаза наши затосковали, потому что каждый понял, что этот плов очень нужен был бы – не здесь и не в это время.
Вечер немножко не получился, т. к. такой вечер должен был бы быть подготовлен не только в смысле еды и блюд. В таком вечере должно было быть все гармонично: и тосты – длинные, умиротворенные, как этот вечер и благодарные за эту чудесную ночь. А мы?!!!
Тоста два – три сказали, а потом скисли, осоловевшие от еды. Не била, хотя бы на показ, радость ключом, т. к. «бить» её было некому. Если бы дали волю, все, наверное, с удовольствием повалялись бы.
Гариф Нассибуллович виду особого не показал, но обиделся на нас на всех очень. Он так старался нас удивить, угостить, ублажить. А мы не удивлялись, тихо угощались и не ублажались.
Равиль сводил нас к самому водоразделу. Мы спустились по каменным ступенькам к ревущей воде, рассерженной, что её зачем-то приостановили, и теперь, стремящаяся на волю, она беснующейся лавиной убегала от плотины.
Зрелище потрясающее. За спиной – ночь, перед тобой вода – клокочущая, страшная…
Неделю назад соседский мальчик утонул в этой реке – катался на камере, её перевернуло и потащило по камням…
Смотришь на ревущую реку, сжимаешь рукой перила мостика у нижних ступенек… шаг и ты в воде и не поймешь, какие мысли роятся в твоей голове в этот момент.
То радостью и гордостью переполняешься – у ног страшная сила…, но она – у ног твоих… А кругом прекрасная ночь. И ты – капитан и стоишь на носу корабля, мчавшегося над пучиной… И вдруг, радость сменяется ужасом, т. к. стоит покачнуться, упасть, и эта же сила от тебя не оставит ничего… Так вот эти два чувства были неразделимы и не понятны до конца: чувства восторга и ужаса, восторженного ужаса или ужасающего восторга – всё равно.
После оцепенения мы все двинулись наверх, к людям. Шли по тропинке, а вокруг – цветы, выше нас ростом. Мы могли брать их в руки, вдыхать их аромат и, не срывая, отпускать. Какое-то земное чудо.
Решили попрыгать. С собой был взят магнитофон. Начала прыгать молодежь. А потом они вытащили и взрослых.
Равиль вместе с мальчиками задремал первый. Тимурчика и Руслана отнесли в машины. Светочка уложила Гарифчика и сама задремала с ним. И Равиль улёгся к ним под бочек. А мы клевали носами, сидя за столом.
Плов принесли в час ночи. Но, увы! Есть мы его – не смогли. Нам его вместе с блюдом завернули с собой. Видя, что от таких гостей, как мы все вместе взятые, толку мало, Гариф Нассибуллович, наконец, скомандовал – по домам!…
Стол остался нетронутым, т. к. к каждому горячему блюду его накрывали заново. Были так красиво нарезаны свежие огурчики, что их пробовать-то было жалко. Они тоже, как апельсины, были нарезаны уголками. А какие красивые были помидоры. Да что говорить, всё было так прекрасно, что, если бы это было через два дня, когда мы отдохнули бы от поездки и, предварительно сутки бы поголодали, было бы ещё прекрасней.
Девятнадцатый день отпуска. 5 августа, воскресенье.
Второй день в Уч-Кургоне. Мы отсыпались, отдыхали. Все напитки, которые почти не пили накануне – перекочевали в дом. Доедали плов, запивали водкой с бальзамом. «Узбекбальзам» считается лучше Рижского. 10–00 руб. бутылка. Мы пили его пополам с водкой.
В этот день мы совершили вторую прогулку по магазинам, т. к. мама хотела теперь уже всем показать всё, что ей понравилось накануне. Также ахала и охала. А когда вернулись домой, выяснили, что пропала Дина. Она хотела было пойти с нами, но мы её шуганули, и она, вроде бы, вернулась. А потом вылезла из-под забора и побежала за нами по нашим следам. На территории интерната её подобрала какая-то девочка, принесла её домой и во дворе посадила на огромную цепь…
Мы искали её долго и упорно. Я и Валя бегали по правому краю посёлка и кричали – "Дина! Дина!" Расспрашивали детей, обещали конфеты тому, кто найдёт. Равилю кто-то сказал, что собачку увезла в другое село заведующая интернатом. Равиль вскочил в машину и они с Элей болтались как ищейки по следам. Нашли не только заведующую, но и всю её родню, которая поочередно подключаясь к поискам, набивалась в машину и ехала в дом следующих родственников. Нашли всех, кроме Дины. А когда вернулись назад, на следы Дины напали мальчики. Им по секрету рассказала одна девочка, что Дину забрали дети через три дома отсюда. Когда пошли за ней и вошли во двор, то были потрясены увиденным. Маленькая собачка на огромной тяжёлой цепи терпеливо и грустно ждала, когда за ней придут. Рядом с ней лежала корка хлеба… Равилю Дина была очень благодарна за спасение. До самого отъезда она ластилась к нему и ходила по пятам.
Равиль, спасший нашу Динку
После обеда Равиль набил в машину столько людей, сколько влезло: Валю, Стэллу, меня, Свету и мальчишек. Он свозил нас на Абшир-Сай. Мама с папой были там в свой прошлый приезд и не поехали цугом во второй машине.
Стэлла тоже не поехала с нами. Но ей на память останутся снимки этого чудесного водопада.
Эти два снимка сделаны не в наш приезд в Уч-Кургон. Их нам передала Роза Курманаева в коллекцию нашего альбома
На этих снимках хорошо виден водопад вблизи.
В прекрасном ущелье, высоко в горах пробивается из скалы, из круглого отверстия, вода и сначала, как застывшая снежная пена замирает в полёте в воздухе.
Это особое зрелище. А потом из этой пены выбивается кристально чистая вода и падает вниз водопадом. Что интересно, нигде кругом нет даже намёка на наличие воды. Кругом горы. Вода падает как бы под напором, а не стекает по скале. Внизу она разбивается на множество брызг и дальше течёт уже спокойная горная речушка.
Место у подножья огорожено и даже сделана смотровая площадка. В брызгах на фотографиях просматриваются фигурки людей.
А это уже снимки, которые сделал Виктор во время нашей поездки к водопаду.
СВЯЩЕННЫЕ ВОДЫ ВОДОПАДА АБШИР – САЙ
Любители экзотики поднимаются высоко в горы, чтобы посмотреть на водопад поближе. У местных жителей водопад считается священным местом.
Тех из наших, кто поднялся на смотровую площадку – отсюда и не рассмотреть, так это высоко в горах, а фотографировали снизу…
Поискала и нашла ещё несколько снимков из этой поездки.
Привожу их все, так как сегодня это – не только история нашего автопутешествия в 1979 году, но и ретро снимки, сделанные 41 год назад.
После лазанья по горам, немного отдохнули в местной чайхане, выпив по пиале чая.
Все вернулись домой счастливые, но замёрзшие. Поужинали. Кушали все за длинным столом, накрытым на свежем воздухе, в саду. Было такое впечатление, что то, что начиналось в первый день, продолжалось все дни до отъезда – гостеприимство радушное, щедрое, тёплое.
Еда готовилась, как нам казалось – немного странно: много приправ, излишне острая и жирная, но очень вкусная. Мы её ели, хотя побаливали желудками. Наедались досыта, казалось, на всю жизнь, а через несколько часов опять ели, ели…
Ели: картофельное пюре, кур, которых забивали из своего же курятника, мясо, лагман, лапшу, плов и т. д. и т. п. – сплошное изобилие всего.
Второй день прошёл так же быстро, как и первый, хотя и казался таким же бесконечным.
Двадцатый день отпуска. 6 августа, понедельник.
Третий день в Уч-Кургоне. Понедельник прошёл спокойно. Гариф Нассибуллович работал, мы отдыхали.
После окончания горного института Равиль с Валей три года провели в Алжире. Приехав, они купили «Волгу», аппаратуру с колонками – самую модную и магнитофон. Валя привезла сюда аппаратуру, магнитофон и кучу всяких интересных журналов мод и каталогов мебели, одежды и т. д. Поэтому мы не просто отдыхали, а отдыхали интеллектуально, под модную музыку, с журналами мод в руках. Мама, наконец, начала вязать кофточку. Мы брали с собой шерсть, и папа ужасно ворчал по поводу того, что на каждой стоянке клубки разлетались в разные стороны.
Немножко захандрил Тимурчик, наверное, переохладился в горах. Равиль в этот день был на работе, ночевать не приезжал – у него в горняцком посёлке общежитие. А теперь им с Валей дадут квартиру. В эти дни мама перестирала всё наше белье. Ну, и грязи было!…
Двадцать первый день отпуска. 7 августа, вторник.
Четвёртый день в Уч-Кургоне и последний. Кончался наш маленький «отпуск» в отпуске. Мы отоспались. Чувствовали себя лучше во всех отношениях.
Трубу подвязали покрепче. Машину вымыли. Вечером уложили вещи.
Днём последний раз проехались по всем магазинам. Светочка хотела поехать с нами, но тётя Нина её не отпустила, т. к. Гарифчику нездоровилось, и он капризничал. Светочка тихонько поплакала.
Несмотря на то, что при подсчёте наших затрат оказалось, что мы здорово перетратили все возможные и невозможные н.з., в магазине не смогли отказать себе и купили: Эле – коричневого вельвета на брюки, а мне – чёрного.
В этот же день Валя с Элей начали кроить и намётывать брюки для Эли. Брюки не получились. Дошивали их кое-как уже дома. В общем, они получились, как у портнихи Янихи…
Зато все приняли в охотку участие в выборе маршрута обратного пути.
Мы сначала хотели ехать по Узбекинистану через Кзыл-Орду.
Но ещё в Баку на пароме нас напугали водители грузовых машин.
Нам рассказали, что на большом участке в пустыне нет вообще дорог никаких и если подует ветер, а ветры бывают частые и сильные, то даже те «дороги», которые только носят название дорог, не являясь ими – засыпает вообще.
Ехать нужно «караваном» из нескольких машин, чтобы вытягивать друг друга. И уж самое страшное, это то, что в этой пустыне пропадают машины с людьми совсем без вести. Без вести пропавшие или без вести погибшие, как хотите…
Недавно опять пропало две машины. Ужас то какой!… Мы решили этой дорогой не ехать.
Второй вариант – поехать тем же путем, которым мы приехали.
Но на этот путь не хватит ресурсов – мы истратили все деньги, почти все, какие у нас были. Можно было бы занять у родственников, но влезать в долги мы не хотели, т. к. дома заначек не оставили, а до первой получки родителей придется ещё порядком "перехватывать".
Да и не хотелось отказываться от поездки во Фрунзе через горы. Мы ждали с предвкушением романтических красот. Итак, от второго маршрута мы отказались тоже.
Третий маршрут, о котором мы узнали позже, почему-то даже не обсуждался.
Мы остановились на четвертом варианте: Фрунзе, в Алма-Ату мы решили не заезжать, чтобы сэкономить несколько сот км., Балхаш, Караганда, Целиноград, Кустанай, Куйбышев, Москва.
Т.е. мы решили проехать через Казахстан, Уральские горы, Жигулёвск, отчасти, по новым для нас дорогам.
В этот последний день Валя подарила Стэлле один журнал мод. Она предложила Эле выбрать любой. Задача трудная, т. к. все журналы хороши. Выбрали общим числом голосов журнал за номером – 111.
Журнал немецкий – "Новая мода", но включает в себя всё: и косметику и рецепты кулинарные, очень яркие богатые иллюстрации и даже пикантные фотографии. Сам альбом очень толстый и интересный во всех отношениях.
А Гариф Нассибуллович в этот день решил делать сам плов для прощального ужина. В прошлый приезд родителей мама помогала делать ему плов и до сих пор дома у нас плов – одно из самых деликатесных блюд. В этот раз она не помогала, т. к. вязала. Но все же, одним глазом контролировала, как готовился плов, и усекла, что в её знаниях был пробел. А плов готовится так.
В казан, в растопленный нутряной бараний жир наливаем подсолнечное масло. Кидаем туда крупно нарезанную луковицу. Когда она обгорает, она вбирает в себя весь «нагар». После этого все остальное не подгорит. Лук и выжарки выбрасываем. (Мы лук жареный и выжарки съедали).
В чистый готовый жир кидаем масалок – косточку (вот этого мама не знала), можно, чтобы на косточке было и мясо. Косточка небольшая – около 10 см. Она в одиночестве тушится минут пять. Оказывается, косточка потом даст рису симпатичный золотистый оттенок южного загара.
Ну, а дальше мама дома делала всё правильно. Соломкой нарезанная морковь, которую Светочка резала полдня, тушится с головками неочищенного чеснока и другими приправами, соль, перец, барбарис и другие приправы, которые кладут в плов.
Потом кладётся мясо, и доводиться до готовности. С момента начала готовки (морковь режется раньше), рис замачивается в горячей воде. Когда мясо уже готово, рис закладывается сверху и не мешается и не трогается до готовности. Когда рис готов, плов выкладывается горкой на большое блюдо и естся быстро – быстро, пока не застыл. К плову подаётся салат из овощей и, естественно, водочка.
Запомнился обычай, когда хозяин накладывает плов горкой на свой большой палец, утрамбовав его, чтобы не рассыпался, и предлагает его съесть гостю с руки, выражая этим своё уважение.
Таким вкусным пловом провожали нас в дальнейший путь. А нам жалко было думать, что четыре дня пролетели. Вот сейчас бы всё сначала!… Сначала вечер и ночь на водоразделе. Вот уж сейчас бы… А сейчас мы ели шикарный плов, опять говорили сладкие речи благодарности…
Двадцать второй день отпуска. 8 августа, среда.
И вот настало утро отъезда из гостеприимного Уч-Кургона. Гариф Нассибуллович не велел уезжать без его команды и ушёл на работу. Накрыли завтракать – его нет. Нас осенило, что мы ещё не попробовали висящие над головой груши и переспелую крупную темно-бордовую вишню. Еле заставили Элю залезть по приставной лестнице и набрать половину бидончика вишни. Ох, и вкусна же! Почему мы не сделали вареников? От лени, наверное. Взяли вишню с собой, с ведро груш. Они были зелёные, но до конца пути мы их все сгрызли. Часть переспелых – подавили и выбросили. Но это было потом, а сейчас завтракать и в путь.
Пришёл Гариф Нассибуллович с большим свёртком… и оказалось, что он принёс нам подарок, который заставил нас самих разворачивать. А сам, когда видел, как мы не смущаясь, радуемся, радовался больше нас.
Нам подарили шесть косе – большие пиалы для первых блюд типа лагмана, шурпы. Косе расписаны синим узбекским орнаментом. Такие косе в продаже не бывают. Их заказывают для именитых людей в подарок. Поэтому подарок оказался редкой ценности. А если учесть, что мама о косе мечтала много лет, то надо представить её радость. Кроме кассе, нам подарили шесть миниатюрных пиал с красной росписью и два чайника – средний. и большой.
