Филипп Тагиров
По ту сторону второго неба
За завтраком он ничего не сказал Зое о ночном происшествии. Ему показалось, что сын посмотрел на него с благодарностью. И… подмигнул? Теперь у них был их собственный маленький секрет?
Второй тапочек Егора он так и не нашел. Пришлось на время дать Егору старые тапочки Зои.
Следующей ночью Марку никак не удавалось заставить себя уснуть. Представлялось, что кровать его сына опять пуста. Этого не могло быть, он все хорошо понимал, но тревожные мысли одна за другой кружились у него в голове. Наконец, он спустил ноги с кровати.
Да, этого не могло быть, но кровать Егора опять была пуста. Простыни не хранили даже его тепла. И снова поиск по дому ничего не дал. В гостиной опять было открыто окно. Марк было потянулся, чтобы закрыть его, но в ужасе одернул себя. А вдруг?.. И он закроет окно?
Он бросился в их спальню и разбудил Зою. Толком еще не проснувшись, она позволила отвести ее в комнату сына. Зажгли свет. Егор мирно спал в своей кровати, завернувшись в одеяло и отвернувшись лицом к стенке.
Марк недоумевающе посмотрел на Зою. Та убедилась, что все в порядке, сын спит, и собралась возвращаться назад, досыпать. Марк растолкал сына, он был совершенно уверен, что тот только притворяется спящим. Пижама на ощупь показалась ему холодной. Егор повернулся к отцу и стал протирать глаза обеими руками. Его детские уловки не могли обмануть Марка. «Егор, скажи, пожалуйста, где ты был две минуты назад?» – спросил он. Зоя смерила Марка озадаченным взглядом. Он хотел поговорить с женой о сыне, но еще немного, и Зоя захочет поговорить с ним о нем самом. Кажется, партия была проиграна. «Нигде, пап, – ответил Егор, – я спал».
– Спокойной ночи, Егорка, – сказал Марк, протянув руку к выключателю.
– Спокойной, папа, – отозвался сын.
Марк готов поклясться, что прежде, чем он выключил свет, он совершенно отчетливо разглядел во взгляде Егора обиду. Егор смотрел на него, будто бы его отец его предал.
Они больше не говорили об этом. Он стал проветривать квартиру перед тем, как они шли спать, а потом закрывал все окна. Несколько ночей подряд он вставал и наведывался в спальню к сыну. Каждый раз Егор был в своей кровати.
Он закрывал окна на ночь, но дома стало как-то холоднее. Как будто бы часть тепла, которой делился с ним его сын, куда-то ушла.
Марк замолчал. Он сидел, глубоко задумавшись, и смотрел в чашку с недопитым чаем.
Я призналась, что мне сейчас сложно уместить в голове все, что он рассказал, но я уверена, что их отношения с сыном обязательно опять наладятся. По-другому и быть не может. И не должно быть по-другому. Сказала, что у меня с Витой тоже бывают трудные моменты… особенно, когда начался этот возраст. Но мы справляемся. Мы преодолеваем недопонимание. Потому что любим друг друга. И они с Егором непременно справятся.
Марк кивнул и поблагодарил меня за то, что я его так внимательно слушала. Поднялся из-за стола и признался, что не знает, стало ли ему легче, но он был рад поделиться со мной всем этим. Даже если это по сути ничего не меняет, это все-таки поддержка. «Ты всегда поддерживала меня, когда мне это было очень нужно, – сказал он. – С самого детства. Даже тогда, когда не понимала до конца, что со мной происходит». Я обняла его и легонько погладила по голове – совсем, как в детстве.
История, рассказанная Марком, не выходила у меня из головы. Я спросила, вспомнил ли он все-таки, откуда эти ребята его знали, вспомнил ли он Нику?
Марк покачал головой и глубоко вздохнул. Нет, не может вспомнить. Но то ощущение, о котором он говорил Серафиме, остается с ним, чувство, что он действительно знает Нику, и где-то в недоступных ему сейчас глубинах памяти хранятся воспоминания, которые бы все могли ему разъяснить. Если бы только он сумел вернуть их себе. Что-то, похожее на давно позабытые сны из далекого детства.
– Засиделись мы, – проговорил Марк, посмотрев на часы.
Я согласилась.
– Хорошо, что завтра суббота, – сказал он, – отоспишься.
– Это у тебя завтра суббота, – с наигранным укором возразила я. – И у Виты суббота. А у четвертого «А» завтра в 8 часов урок музыки.
Марк оделся, тихо зашел к Вите, поцеловал ее в щечку, стараясь не разбудить. Я вышла с ним на крыльцо, и мы простились. Мороз щипал мне лицо и пробирался под платье, но я провожала Марка взглядом, пока он не скрылся за воротами. Сказал, что если пойдет быстро, то должен успеть на последнюю электричку до Москвы.
* * *
Утром надо встать до шести, чтобы приготовить Вите завтрак и успеть на автобус до школы, однако, сколько я не ворочалась, сон все никак не приходил. Открытое окно и пустая кровать Егорки то и дело вставали у меня перед глазами. Посреди ночи я не выдержала, поднялась с постели и, ступая босыми ногами по холодным половикам, снова направилась в комнату Виты. Вита лежала на боку, поджав ноги и обняв собственное одеяло, ее глаза были закрыты, дыхание спокойным. Было похоже, что она просто спит.
