Федор Сологуб
Полное собрание стихотворений

«Никто не убивал...»

 
Никто не убивал,
Он тихо умер сам, —
Он бледен был и мал,
Но рвался к небесам.
 
 
А небо далеко,
И даже – неба нет.
Пойми – и жить легко, —
Ведь тут же, с нами, свет.
 
 
Огнем горит эфир,
И ярки наши дни, —
Для ночи знает мир
Внезапные огни.
 
 
Но он любил мечтать
О пресвятой звезде,
Какой не отыскать
Нигде – увы! – нигде!
 
 
Дороги к небесам
Он отыскать не мог,
И тихо умер сам,
Но умер он, как бог.
 

21 апреля 1902

«В предутренних потьмах я видел злые сны...»

 
В предутренних потьмах я видел злые сны.
Они меня до срока истомили.
Тоска, томленье, страх в работу вплетены,
В сиянье дня – седые космы пыли.
Предутренние сны, безумной ночи сны, —
На целый день меня вы отравили.
 
 
Есть белый нежный цвет, – далек он и высок,
Святая тень, туманно-голубая.
Но мой больной привет начертан на песок,
И тусклый лень, так медленно ступая,
Метет сухой песок, медлительно жесток.
О жизнь моя, безжалостно-скупая!
 
 
Предутреннего сна больная тишина,
Немая грусть в сияньи Змия,
Святые ль наизусть твердишь ты имена,
Ты, мудрая жена седого Вия,
Предутреннего сна больная тишина,
Но где ж твои соперницы нагие?
 
 
Иль тусклой пеленой закроется закат,
И кто за ним, то будет Тайной снова,
И мертвой тишиной мучительно объят,
Сойду к Иным без творческого Слова?
Мучительный закат, безжалостный закат,
Последний яд, усмешка Духа Злого.
 

21 апреля 1902

«Твоя душа – кристалл, дрожащий...»

 
Твоя душа – кристалл, дрожащий
В очарованьи светлых струй.
Но что ей в жизни предстоящей?
Блесни, исчезни, очаруй!
 
 
В очарованиях бессилен
Горящий неизменно здесь.
Наш дольний воздух смрадно-пылен,
Душе мила иная весь.
 

29 апреля 1902

«Балалайка моя...»

 
Балалайка моя,
Утешай-ка меня,
Балалаечка!
У меня ли была,
И жила, и цвела
Дочка Раечка.
 
 
Пожила, умерла,
И могила взяла
Дочку Раечку, —
Ну и как мне не пить,
Ну и как не любить
Балалаечку!
 
 
Что взгляну на мою
Балалаечку,
То и вспомню мою
Дочку Раечку.
 

29 апреля 1902

«Моя усталость выше гор...»

 
Моя усталость выше гор,
Во рву лежит моя любовь,
И потускневший ищет взор,
Где слезы катятся и кровь.
 
 
Моя усталость выше гор,
Не для земли ее труды...
О, темный взор, о, скучный взор,
О, злые, страшные плоды!
 

10 мая 1902

«Ветер тучи носит...»

 
Ветер тучи носит,
Носит вихри пыли.
Сердце сказки просит
И не хочет были.
 
 
Сидеть за стеною, работником быть, —
О ветер, ты мог бы и стены разбить!
 
 
Ходить по дорогам из камней и плит, —
Он только тревожит, он только скользит!
 
 
И мертвые видеть повсюду слова, —
Прекрасная сказка навеки мертва.
 

23 мая 1902

«Изнемогающая вялость...»

 
Изнемогающая вялость,
За что-то мстящая тоска,
В долинах – бледная усталость,
На небе – злые облака.
 
 
Не видно счастья голубого,
Его затмили злые сны.
Лучи светила золотого
Седой тоской поглощены.
 

9 июня 1902

«Иду в лесу. Медлительно и странно...»

 
Иду в лесу. Медлительно и странно
Вокруг меня колеблется листва.
Моя мечта, бесцельна и туманна,
Едва слагается в слова.
И знаю я, что ей слова не нужны, —
Она дыхания нежней,
Ее вещания жемчужны,
Улыбки розовы у ней.
Она – краса лесная,
И все поет в лесу,
Хвалою радостной венчая
Ее красу.
 

13 июня 1902

«Холодная, жестокая земля...»

 
Холодная, жестокая земля!
Но как же ты взрастила сладострастие?
Твои широкие, угрюмые поля
Изведали ненастье, но и счастие.
 
 
Сама ли ты надежды родила,
Сама ли их повила злаками?
Или сошла с небес богиня зла,
Венчанная таинственными знаками,
 
 
И низвела для дремлющей земли
Мечты коварные с обманами,
И злые гости облекли
Тебя лазурными туманами?
 

15 июня 1902

«Державные боги...»

 
Державные боги,
Властители радостных стран!
Устал я от трудной дороги,
И пылью покрылися ноги,
И кровью из ран.
 
 
Так надо, так надо, —
Мне вещий ваш ворон твердит.
В чертогах небесных отрада —
За труд и за муки награда,
За боль и за стыд.
 
 
Меня бы спросили,
Хочу ли от вас я венца!
Но вашей покорен я силе,
Вы тайно меня победили,
И к вам я иду до конца.
 
 
А есть и короче,
Прямой и нетрудный есть путь, —
Лишь только в безмолвии ночи
Мгновенною молнией в очи
Себе самовольно блеснуть.
 
 
Его отвергаю,
Я вам покориться хочу.
Живу и страдаю, и знаю,
Что ваши пути открываю,
Иду и молчу.
 

15 июня 1902

«Мы скучной дорогою шли...»

 
Мы скучной дорогою шли
По чахлой равнине.
Уныло звучали шаги
На высохшей глине,
А рядом печально росли
Березки на кочках.
Природа больная! солги
В колосьях, в цветочках.
 
 
Обмана мы жаждем и ждем,
Мы жаждем обмана.
Мы рвемся душой к небесам
Из царства тумана
 
 
Мы скучной дорогой идем
Вдоль скудного поля.
Томительно грезится нам
Далекая воля.
 

16 июня l902

«Детский лепет мне несносен...»

 
Детский лепет мне несносен,
Мне противен стук машин.
Я хочу под тенью сосен
Быть один, всегда один,
 
 
Чтоб пустынно восходило
И катилось надо мной
Безответное светило,
Змей безумно-золотой,
 
 
Чтоб свободный и пустынный
Веял ветер всех сторон,
Погружая душу в длинный,
Безразгадно-вещий сон,
 
 
Чтоб никто не молвил слова
Ни со мной, ни обо мне,
Злым вторжением былого
В беспредельной тишине,
 
 
И, когда настанет время
Беспробудно опочить
И томительное бремя
С утомленных плеч сложить, —
 
 
Чтоб никто моей пустыней
С тихим пеньем не ходил,
Чтоб не плавал ладан синий
Вкруг колеблемых кадил,
 

16 июня 1902

«Когда звенят согласные напевы...»

 
Когда звенят согласные напевы
Ойлейских дев,
И в пляске медленной кружатся девы
Под свой напев, —
 
 
Преодолев несносные преграды,
И смерти рад,
Вперяю я внимательные взгляды
В их светлый град.
 
 
Отрад святых насытясь дуновеньем,
С тебя, Ойле,
Стремлюсь опять, окованный забвеньем,
К моей земле.
 
 
Во мгле земли свершаю превращенья,
Покорен я, —
И дней медлительных влачатся звенья,
О, жизнь моя!
 

16 июня 1902

«Я живу в темной пещере...»

 
Я живу в темной пещере,
Я не вижу белых ночей.
В моей надежде, в моей вере
Нет сиянья, нет лучей.
 
 
Ход к пещере никем не иден,
И не то ль защита от меча!
Вход в пещеру чуть виден,
И предо мною горит свеча.
 
 
В моей пещере тесно и сыро,
И нечем ее согреть.
Далекий от земного мира,
Я должен здесь умереть.
 

16 июня 1902

«Он не знает, но хочет...»

 
Он не знает, но хочет, —
Оттого возрастает, цветет,
Ароматные сладости точит
И покорно умрет.
Он не знает, но хочет.
 
 
Непреклонная воля
Родилася во тьме.
Только выбрана доля —
Та иль эта – в уме,
Но темна непреклонная воля.
 
 
Умереть или жить,
Расцвести ль, зазвенеть ли,
Завязать ли жемчужную нить,
Разорвать ли лазурные петли,
Всё равно – умереть или жить.
 

l6 июня 1902

«Оргийное безумие в вине...»

 
Оргийное безумие в вине,
Оно весь мир, смеясь, колышет.
Но в трезвости и в мирной тишине
Порою то ж безумье дышит.
 
 
Оно молчит в нависнувших ветвях,
И стережет в пещере жадной,
И, затаясь в медлительных струях,
Оно зовет в покой прохладный.
 
 
Порою, в воду мирно погрузясь,
Вдруг власть безумия признает тело,
И чуешь ты таинственную связь.
С твоей душой губительного дела.
 

18 июня 1902

«Змий, царящий над вселенною...»

 
Змий, царящий над вселенною,
Весь в огне, безумно-злой,
Я хвалю тебя смиренною,
Дерзновенною хулой.
 
 
Из болотной топкой сырости
Повелел, губитель, ты
Деревам и травам вырасти,
Вывел листья и цветы.
 
 
И ползущих и летающих
Ты воззвал на краткий срок.
Сознающих и желающих
Тяжкой жизни ты обрек.
 
 
Тучи зыблешь ты летучие,
Ветры гонишь вдоль земли,
Чтоб твои лобзанья жгучие
Раньше срока не сожгли.
 
 
Неотменны повеления,
Нет пощады у тебя,
Ты царишь, презрев моления,
Не любя и все губя.
 

18 июня 1902

«Околдовал я всю природу...»

 
Околдовал я всю природу,
И оковал я каждый миг.
Какую страшную свободу
Я, чародействуя, достиг!
 
 
И развернулась без предела
Моя предвечнал вина,
И далеко простерлось тело,
И так разверзлась, глубина!
 
 
Воззвав к первоначальной силе,
Я бросил вызов небесам,
Но мне светила возвестили,
Что я природу создал сам.
 

18 июня 1902

«Пo тем дорогам, где ходят люди...»

 
Пo тем дорогам, где ходят люди,
В часы раздумья не ходи, —
Весь воздух выпьют людские груди,
Проснется страх в твоей груди.
 
 
Оставь селенья, иди далеко,
Или создай пустынный край,
И там безмолвно и одиноко
Живи, мечтай и умирай.
 

18 – 19 июня 1902

«Безумием окована земля...»

 
Безумием окована земля,
Тиранством золотого Змея.
Простерлися пустынные ноля,
В тоске безвыходной немея,
Подъемлются бессильно к облакам
Безрадостно-нахмуренные горы,
Подъемлются к далеким небесам
Людей тоскующие взоры.
Влачится жизнь по скучным колеям,
И на листах незыблемы узоры.
Безумная и страшная земля,
Неистощим твой дикий холод, —
И кто безумствует, спасения моля,
Мечом отчаянья проколот.
 

19 июня 1902

«Я сжечь ее хотел, колдунью злую...»

 
Я сжечь ее хотел, колдунью злую.
Но у нее нашлись проклятые слова, —
Я увидал ее опять живую,
Вся в пламени и в искрах голова.
 
 
И говорит она: «Я не сгорела, —
Восстановил огонь мою красу.
Огнем упитанное тело
Я от костра к волшебству унесу.
 
 
Перебегая, гаснет пламя в складках
Моих магических одежд.
Безумен ты! В моих загадках
Ты не найдешь, своих надежд».
 

19 июня 1902

«Обольщения лживых слов...»

 
Обольщения лживых слов
И обманчивых снов, —
Ваши прелести так сильны!
Утомителен летний зной.
На дороге лесной
Утешения тишины.
 
 
Позабудешься ты в тени, —
Отдохни и засни.
Старый сказочник недалек.
Он с дремотою подойдет.
Вещий лес оживет.
И таинственный огонек.
 
 
Чего не было никогда,
Что пожрали года,
Что мечтается иногда —
Снова молодо, снова здесь,
Станешь радостен весь,
В позабытую внидешь весь.
 

19 июня 1902

«Елисавета, Елисавета...»

 
Елисавета, Елисавета,
Приди ко мне!
Я умираю, Елисавета,
Я весь в огне.
Но нег ответа, мне нет ответа
На страстный зов.
В стране далекой Елисавета,
В стране отцов.
 
 
Ее могила, ее могила
В краю ином.
Она скончалась. Ее могила —
Ревнивый дом.
Победа смерти не победила
Любви моей.
Сильна могила, ее могила, —
Любовь сильней.
 
 
Елисавета, Елисавета,
Приди ко мне!
Я умираю, Елисавета,
Я весь в огне.
Слова завета, слова завета
Не нам забыть.
С тобою вместе, Елисавета,
Нам надо быть.
 
 
Расторгнуть бремя, расторгнуть бремя
Пора пришла.
Земное, злое растает бремя,
Как сон, как мгла.
Земное бремя – пространство, время —
Мгновенный дым.
Земное, злое расгоргнем бремя
И победим!
 
 
Елисавета, Елисавета,
Приди ко мне.
Я умираю, Елисавета,
Я весь в огне.
 
 
Тебя я встречу в блистаньи света,
Любовь моя.
Мы будем вместе, Елисавета,
И ты и я.
 

21 – 22 июня 1902

«В село из леса она пришла...»

 
В село из леса она пришла,
Она стучала, она звала.
Ее страшила ночная тьма,
Но не пускали ее в дома.
И долго, долго брела она,
И темной ночью была одна,
И не пускали ее в дома,
И угрожала ночная тьма.
Когда ж, ликуя, заря взошла,
Она упала – и умерла.
 

25 июня 1902

«В его устах двухсмысленны слова...»

 
В его устах двухсмысленны слова,
И на устах двухсмысленны улыбки.
Его душа бессильна и мертва,
А помыслы стремительны и зыбки.
 
 
Его любить никто не захотел,
Никто не мог его возненавидеть.
Неузнанным пребыть – его удел, —
Не действовать, не жить, а только видеть.
 

3 июля 1902

«О забвение! низойди, обмани...»

 
О забвение! низойди, обмани!
В воспоминаниях тягостные дни.
 
 
Прегрешения выше гор.
В заблуждениях обидный позор.
 
 
Если счастье манило, оно ушло.
Все дары жизнь разбила, как стекло.
 
 
О забвение! если бы все стереть!
Если б все прошлое могло умереть!
 
 
Но судьба говорит: «Только с тобой.
Умри, и всё прошлое уведи с собой».
 

3 июля 1902

«Равно для сердца мило...»

 
Равно для сердца мило,
Равно волнует кровь —
И то, что прежде было.
И то, что будет вновь,
И темная могила,
И светлая любовь.
 
 
А то, что длится ныне,
Что мы зовем своим,
В безрадостной пустыне
Обманчиво, как дым.
Томимся о святыне,
Завидуем иным.
 

4 – 6 июля 1902

«В великом холоде могилы...»

 
В великом холоде могилы
Я безнадежно схоронил
И отживающие силы,
И всходы нераскрытых сил.
 
 
И погребенные истлели
В утробе матери-земли,
И без надежды и без цели
Могильным соком потекли.
 
 
И соком корни напоили, —
И где был путь уныл и гол,
Там травы тихо восходили
И цвет медлительный расцвел.
 
 
Покорна гласу темной воли,
И бездыханна и светла,
Без торжества, без слез, без боли
Вся сила мертвая цвела,
 
 
И без любви благоухала,
Обманом жизни крася дол,
И сок сладчайший источала
Для пестрых бабочек и пчел.
 
 
О, если б смерть не овладела
Семьею первозданных сил,
В какое б радостное тело
Я все миры соединил!
 

6 июля 1902

«В стране безвыходной бессмысленных томлений...»

 
В стране безвыходной бессмысленных томлений
Влачился долго я без грез, без божества,
И лишь порой для диких вдохновений
Я находил безумные слова.
 
 
Они цвели во мгле полночных волхвований,
На злом пути цвели, – и мертвая луна
Прохладный яд несбыточных желаний
Вливала в них, ясна и холодна.
 

6 июля 1902

«В тихий вечер на распутьи двух дорог...»

 
В тихий вечер на распутьи двух дорог
Я колдунью молодую подстерег,
И во имя всех проклятых вражьих сил
У колдуньи талисмана я просил,
Предо мной она стояла, чуть жива,
И шептала чародейные слова,
И искала талисмана в тихой мгле,
И нашла багряный камень на земле,
И сказала: «Этот камень ты возьмешь, —
С ним не бойся, – не захочешь, не умрешь.
Этот камень все на шее ты носи
И другого талисмана не проси.
Не для счастья, иль удачи, иль венца, —
Только жить, все жить ты будешь без конца.
Станет скучно – ты веревку оборвешь,
Бросишь камень, станешь волен, и умрешь».
 

7 июля 1902

«Люблю блуждать я над трясиною...»

 
Люблю блуждать я над трясиною
Дрожашим огоньком,
Люблю за липкой паутиною
Таиться пауком,
Люблю летать я в поле оводом
И жалить лошадей,
Люблю быть явным, тайным поводом
К мучению людей.
Я злой, больной, безумно-мстительный,
За то томлюсь и сам.
Мой тихий стон, мой вопль медлительный —
Укоры небесам.
Судьба дала мне плоть растленную,
Отравленную кровь.
Я возлюбил мечтою плениою
Безумную любовь.
Мои порочные томления,
Всё то, чем я прельщен, —
В могучих чарах наваждения
Многообразный сон.
Но он томит больной обидою.
Идти путем одним
Мне тесно. Всем во всем завидую,
И стать хочу иным.
 

9 июля 1902

«Опять заря смеяться стала...»

 
Опять заря смеяться стала,
Пpo ночь забыли небеса,
И переливно задрожала
На свежей зелени роса.
 
 
Ты гордый стыд преодолела,
Ты победила сонм тревог,
И пышных платьев не надела,
И не обула нежных ног.
 
 
Конец исканиям мятежным.
Один лишь путь смиренный прав.
К твоим ногам, в лобзаньи нежном,
Приникли стебли тихих трав,
 
 
И свежесть утренней прохлады
Тебя, лаская, обняла.
Цветы душисты, птицы рады,
Душа свободна и смела.
 

9 июля 1902

«Пойми, что гибель неизбежна...»

 
Пойми, что гибель неизбежна.
Доверься мне
И успокойся безмятежно
В последнем сне.
 
 
В безумстве дни твои сгорели,
Но что тужить!
Вся жизнь, весь мир – игра без цели.
Не надо жить.
 
 
Не надо счастия земного,
Да нет и сил,
И сам ты таинства иного
Уже вкусил!
 

13 – 14 июля 1902

«Ты не бойся, что темно...»

 
Ты не бойся, что темно.
Слушай, я тебе открою, —
Всё невинно, всё смешно,
Всё божественной игрою
Рождено и суждено.
 
 
Для торжественной забавы
Я порою к вам схожу,
Собираю ваши травы,
И над ними ворожу,
И варю для вас отравы.
 
 
Мой напиток пей до дна.
В нем забвенье всех томлений;
Глубина его ясна,
Но великих утолений
Преисполнена она.
 
 
Вспомни, как тебя блаженно
Забавляли в жизни сны.
Все иное – неизменно,
Нет спасенья, нет вины,
Вс легко, и все забвенно.
 

14 июля 1902

«Когда я в бурном море плавал...»

 
Когда я в бурном море плавал
И мой корабль пошел ко дну,
Я так воззвал: «Отец мой, Дьявол,
Спаси, помилуй, – я тону.
 
 
Не дай погибнуть раньше срока
Душе озлобленной моей, —
Я власти темного порока
Отдам остаток черных дней».
 
 
И Дьявол взял меня и бросил
В полуистлевшую ладью.
Я там нашел и пару весел,
И серый парус, и скамью.
 
 
И вынес я опять на сушу,
В больное, злое житие,
Мою отверженную душу
И тело грешное мое.
 
 
И верен я, отец мой Дьявол,
Обету, данному в злой час,
Когда я в бурном море плавал
И ты меня из бездны спас.
 
 
Тебя, отец мой, я прославлю
В укор неправедному дню,
Хулу над миром я восставлю,
И, соблазняя, соблазню,
 

23 июля 1902

«Что мы служим молебны...»

 
Что мы служим молебны
И пред господом ладан кадим!
Все равно непотребны,
Позабытые богом своим.
 
 
В миротканной порфире,
Осененный покровами сил,
Позабыл он о мире
И от творческих дел опочил.
 
 
И нетленной мечтою
Мировая душа занята,
Не земною, иною, —
А земная пустыня – пуста
 

23 июля 1902

«Я влюблен в мою игру...»

 
Я влюблен в мою игру.
Я, играя, сам сгораю,
И безумно умираю,
И умру, совсем умру.
 
 
Умираю от страданий,
Весь измученный игрой,
Чтобы новою зарей
Вывесть новый рой созданий.
 
 
Снова будут небеса, —
Не такие же, как ваши, —
Но опять из полной чаши
Я рассею чудеса.
 

27 декабря 1902

«В последнем свете злого дня...»

 
В последнем свете злого дня,
В паденьи сил, в затменьи бora,
Перед тобой моя дорога.
Приди ко Мне, люби Меня.
 
 
В мирах вс призрачно и тленно, —
Но вот Я заповедь даю,
Она вовеки неизменна:
Люби Меня и жизнь Мою.
 
 
Я – все во всем, и нет Иного,
Во Мне родник живого дня.
Во тьме томления земного
Я – верный путь. Люби Меня.
 

20 января 1903

«Hастало время чудесам...»

 
Hастало время чудесам.
Великий труд опять подъемлю.
Ф Я создал небеса и землю
И снова ясный мир создам.
 
 
Настало творческое время.
Земное бремя тлеет вновь.
Моя мечта, моя любовь
Восставят вновь иное племя.
 
 
Подруга-смерть, не замедляй,
Разрушь порочную природу,
И мне опять мою свободу
Для созидания отдай.
 

21 января 1903

«Я уведу тебя далёко...»

 
Я уведу тебя далёко
От шумных, тесных городов,
Где в многолюдстве одиноко,
Где рабство низменных трудов.
 
 
Уйдем к долине безмятежной
На берега пустынных вод,
Когда свершится неизбежной
Звезды таинственный восход.
 
 
И там, на берегу потока,
Под легкий лепет камыша,
От темной суеты далеко,
Прохладой свежею дыша,
 
 
Там, на путях очарованья
В безмолвный час поймешь и ты
Неотразимые призванья
Миры объемлющей мечты.
 

22 января 1903

Гимны Родине

1

 
О Русь! в тоске изнемогал,
Тебе слагаю гимны я.
Милее нет на свете края,
О родина моя!
 
 
Твоих равнин немые дали
Полны томительной печали,
Тоскою дышат небеса,
Среди болот, в бессильи хилом,
Цветком поникшим и унылым,
Восходит бледная краса.
 
 
Твои суровые просторы
Томят тоскующие взоры
И души, полные тоской.
Но и в отчаяньи есть сладость,
Тебе, отчизна, стон и радость,
И безнадежность, и покой.
 
 
Милее нет на свете края,
О Русь, о родина моя.
Тебе, в тоске изнемогая,
Слагаю гимны я.
 

6 апреля 1908

2

 
Люблю я грусть твоих просторов,
Мой милый край, святая Русь.
Судьбы унылых приговоров
Я не боюсь и не стыжусь.
 
 
И все твои пути мне милы,
И пусть грозит безумный путь
И тьмой, и холодом могилы,
Я не хочу с него свернуть.
 
 
Не заклинаю духа злого,
И, как молитву наизусть,
Твержу все те ж четыре слова:
«Какой простор! Какая грусть!»
 

8 апреля 1903

3

 
Печалью, бессмертной печалью
Родимая дышит страна.
За далью, за синею далью
Земля весела и красна.
 
 
Свобода победы ликует
В чужой лучезарной дали,
Но русское сердце тоскует
Вдали от родимой земли.
 
 
В безумных, напрасных томленьях
Томясь, как заклятая тень,
Тоскует о скудных селеньях,
О дыме родных деревень.
 

10 апреля 1908

«Мы поклонялися Владыкам...»

 
Мы поклонялися Владыкам
И в блеске дня и в тьме божниц,
И перед каждым грозным ликом
Мы робко повергались ниц.
 
 
Владыки гневные грозили
И расточали гром и зло,
Порой же милость возносили
Так величаво и светло.
 
 
Но их неправедная милость,
Как их карающая месть,
Могли к престолам лишь унылость,
Тоской венчанную, возвесть.
 
 
Мерцал венец ее жемчужный,
Но свет его был тусклый блеск,
И вся она была – ненужный
И непонятный арабеск.
 
 
Владык встречая льстивым кликом,
И клик наш соткан был из тьмы, —
В смятеньи темном и великом
Чертог ее ковали мы.
 
 
Свивались пламенные лица,
Клубилась огненная мгла,
И только тихая Денница
Нe поражала и не жгла.
 

19 мая 1903

«В долгих муках разлученья...»

 
В долгих муках разлученья
Отвергаешь ты меня,
Забываешь час творенья,
Злою карою забвенья
Дeнь мечтательный казня.
 
 
Что же, злое, злое чадо,
Ты ко мне не подойдешь?
Или жизни ты не радо?
Или множества не надо,
И отдельность – только ложь?
 
 
Не для прихоти мгновенной
Я извел тебя из тьмы,
Чтобы в день, теперь забвенный,
Но когда-то столь блаженный,
Насладились жизнью мы.
 
 
В беспредельности стремленья
Воплотить мои мечты,
Не ушел я от творенья,
Поднял бремя воплощенья,
Стал таким же, как и ты.
 

11 июня 1903

«Предметы предметного мира...»

 
Предметы предметного мира,
И солнце, и путь, и луна,
И все колебанья эфира,
И всякая здесь глубина,
 
 
И всё, что очерчено резко,
Душе утомленной моей —
Страшилище звона и блеска,
Застенок томительх дней.
 
 
От света спешу я в чертоги,
Где тихой мечтою дышу,
Где вместе со мною лишь боги,
Которых я сам возношу.
 
 
Бесшумною тканью завешен
Чертoгa безмолвный порог.
Там грех мой невинно-безгрешен
И весело-светел порок.
 
 
Никто не наложит запрета,
И грубое слово ничье
Не бросит внезапного света
На слово иль дело мое.
 
 
Я древних зяклятий не знаю
На той стороне бытия,
И если я кровь проливаю,
То кровь эта – только моя.
 

11 июня 1903

«На гармонике рев трепака...»

 
На гармонике рев трепака,
Безобразная брань мужика,
Соловья надоедливый треск,
Стрекотание звонких стрекоз,
 
 
И бессмысленный солнечый блеск,
И дыхание резкое роз, —
Всё телесно И грубо вокруг,
Пожалей Меня, ласковый друг!
 

12 июня 1903 Сиверская

«Безумных дней томительная смена...»

 
Безумных дней томительная смена,
Ночей безумия томительная мгла, —
Их ткань легка, как злая пена,
И входит в жизнь, как хитрая игла,
 

26 июля 1903

«Восходит Змий горящий снова...»

 
Восходит Змий горящий снова
И мечет грозные лучи.
От волхвования ночного
Меня ты снова отлучи.
 
 
Груды подъемлю – на дороги
Пойду безумен, зол и мал,
Зaбыв полночные чертоги,
Где я словам твоим внимал.
 
 
Но из земли возникнут снова
Твои холодные ключи, —
Тогда меня, всегда земного,
Ты в тихий сумрак заключи,
 

26 сентября 1903