Евгений Черносвитов
Мелочи жизни. Казусы. Мантры. Парейдолии. Гиперстезии. Аллюзии

Редактор Екатерина Александровна Самойлова

Иллюстратор Оксана Альфредовна Яблокова

Дизайнер обложки Екатерина Александровна Самойлова

© Евгений Черносвитов, 2022

© Оксана Альфредовна Яблокова, иллюстрации, 2022

© Екатерина Александровна Самойлова, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0056-4889-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается: Екатерине Самойловой.

Благодарность: Алле Плутешко и Владимиру Куприянову.

Казусы 2021

Казус 1. Январь. Теодор

Сегодня он меня удивил. Пошел погулять, как обычно, долго не возвращался. Не выходя из дома, я начал его звать домой. Он не реагировал. Пришлось выйти его искать. Бывают у него конфузы, когда он домой не возвращается, пока не поможешь. Но сегодня… Сидит он на мокром снегу и явно караулит. А сидит возле настежь открытой калитки. Дело в том, что были сильные морозы и замок в калитке перестал работать. Замерз начисто, я его паяльной лампой отогрел, с трудом открыл, но закрыть не рискнул – вдруг опять замерзнет? Так вот, сидит Теодор возле настежь открытой калитки и караулит. Я весьма удивился – калитка чугунная, я ее еще припер лопатой по очистке снега, а, тут, настежь! Может кто-то приходил, пока я спал – сосед, почтальон… да, мало ли кто? Но следов чужих ног на снегу не было. Видно, такой сильный был ветер, что чугунную калитку открыл настежь. Возможно, роль паруса сыграла именно снегоочистительная лопата. Будет время, вычислю формулой, какой силы должен быть ветер, чтобы такое сделать – открыть чугунную калитку, которая из плетеных прутьев. Парусить в ней нечему!

Что меня удивило в Теодоре? Да то, что он не выскочил на улицу! Это он как раз любит – не раз убегал со двора изучать окраину или на пруд. Мне пришлось внизу забора все проволокой медной оплести, чтобы он в просвет между прутьями не убегал. Он маленький, 29 см. в длину и в высоту. Как и полагается породистому чихуа-хуа! А тут – в широко раскрытую калитку не побежал!

Теодору скоро три года будет от роду. Два с половиной года назад он приехал со мной на временно-постоянное жительство в Завидово, покинув без сожаления Москву. За это время Тео (дор) освоил ряд профессий. Сначала он приобрел качества охотника, ловя и давя мышей и ежей. Почти всех извел. Мышей не жалко, гадят везде, а вот ежей жалко, такие они потешные, когда фыркают! Теодор любит гоняться за зайцами и лисами. Лес от моей усадьбы недалеко. В 90-х его почти вырубили, а сейчас квадратно-гнездовым способом застраивают дачами-хижинами 21-го века. Вот мелкие звери, лисы и зайцы и бегут в мой лес, который я вырастил на 11 сотках – ели, сосны, маньчжурские кедры, березы, дубы, пихты, кусты дикой смородины, малины, жимолости, сакуры, винограда, – все по нраву изгоняемому зверью из мест привычного обитания. Завелись у меня и куропатки. Яйца в дубовой роще откладывают. Птенцов выводят. Теодор с ними дружит и охраняет гнезда от лис и ворон.

Вторая профессия, которую приобрел Тео —смотритель-пожарник. Дело в том, что в нашем поселении нередко бывают пожары местного значения. Тео это не нравится. Дважды он предупредил пожар и у нас. Первый раз… С фасада мой дом обвивает хмель до самой крыши. Я как-то упустил, не досмотрел, а сухой хмель обвил электрические провода. Был сильный ветер и провода начали искрить. Вот тут-то на месте и оказался Тео! Он неистово лаял, сидя под проводами, и рычал на искры! Я подбежал и багром сорвал сухие заросли хмеля, освободив провода. Да, кстати, нужно проверить к весне, не заросли ли провода вновь – хмель сильно цвел и плодоносил прошлым летом.

Второй раз дело было так. Ночами я люблю работать за компьютером. Двери моего кабинета выходят в столовую, она же кухня. Там я в темноте зажигаю свечу Ульгучье, своего друга, нанайского шамана, охотника и следопыта. Сейчас такую свечу из сосновой чурки называют почему-то «финской свечей» Думаю все камин сделать на кухне, да возни много, все не досуг. Вот пока и жгу свечу для создания творческой атмосферы, пропитанной запахом сосновой смолы. Наловчился уже с этими свечами – горят, слегка потрескивают и хорошо пахнут в темноте. А тут вдруг свеча вспыхнула до потолка (потолок тоже деревянный). Мне не видно, я увлекся, пишу! И слышу, как Теодор громко залаял и прямо злобствует! Он, в прямом смысле, бросался на огонь! Если бы не Тео, пожара бы в моем доме не миновать!

Сейчас, когда я это пишу, Теодор по привычке мирно посапывает у меня за спиной в кресле…

Казус 2. Легких

25 января под утро у меня был крепкий сон без сновидений. Его прервал телефонный звонок. Мне не хотелось брать трубку, и я пожалел, что не отключил телефон. Продолжая спать, я все же механически взял телефон и «снял трубку» смартфона: «Славик, это ты? Алло, это Легких! Мне сегодня 76! Празднуем. Дай номер телефона Женьки!» – Тут я в миг проснулся! Звонил Легких, Мишка Легких! Шквал, девятый вал образов-мыслей накрыл меня! Мишка Легких… Первая мысль – «А я и не знал, что Мишка Легких родился в один день с Высоцким и Робертом Бернсом!» Дальше калейдоскоп… Огромная черемуха в цвету у калитки дома Мишки Легкого. Мы собирали ведрами ягоды и сушили, выкладывая их на противне на солнце. Вкуснятина неимоверная – сушеная черемуха!.. Знаменитая длинная скамья у черемухи, на которой мы, подростки, собирались вечерами и ночами, разжигая рядом на полянке костры, прыгая через них без трусов. Огромна насыпь по ту сторону железной дороги, где цвели дикие цветы, а в высокой траве паслись коровы. Одна корова ударила копытом в лицо Тольку Новожилова, его окровавленного, увезла Скорая Помощь, он по дороге умер. На этой насыпи мальчишки летом «дрочили» перед бегущими пассажирскими поездами. Я не участвовал в этих мероприятиях, ибо мое половое созревание сразу же спаялось с ликами «прекрасных дам». С красавицей Анастасией, моим классным руководителем, учительницей по русскому языку и литературе, и с моей одноклассницей Людой Подопригора, длинноногой блондинкой с огромной косой и голубыми глазами. Опять же, на лавке под цветущей черемухой у Мишки Легкого я впервые вкусил «дикий мед ее губ!» Было это первый раз, и было ночью в проливной дождь. Окна в избе Мишки светились. Запах черемухи был невероятно сильный.

Под черемухой мы метали ножи. И тогда я ощутил в себе нечто, родственное самому кинжалу! Моим кумиром стал Кассиус Клей, великий и последний десперадо. Я стал собирать ножи. Первым у меня был клинок японского самурая. Начал овладевать техникой боя на ножах. В 1980 году я был на Кубе по приглашению родственника Фиделя Кастро, с которым познакомился в своем ЦГ МВД СССР. Там, на берегу большого Мексиканского залива, в зыбучих песках я состязался на боунах с местными десперадо и не был побежденным! Мы дрались, держась за противоположные концы полутораметрового шарфа. Я понял, что I am hell with knife! А начал с того, что одним ножам выстругал лавочку под черемухой Мишки Легкого! Нож выбрал меня, как в той лавке ножей, описанной Борхесом. Потом ножом я убил медведя в Охотской тайге в августе 1970 года. Он сам напал на меня в малиннике.

А, в мае 1971 года Тихий Океан выбросил к моим ногам великолепный нож какого-то местного охотника: лезвие, как бритва, рукоятка вылита из неизвестного металла, в виде медведя, глаза медведя из местных драгоценных камней; ножны из шкуры северного оленя. Я тогда вечером, гулял после прилива по берегу, Нож у меня конфисковала милиция, когда я работал в ПБ Покровское-Шереметьево, по доносу. Ножны милиционер сжалился и оставил мне. Да и судебно-медицинским экспертом я работал потому, что меня выбрал нож! Эксперт работает ножами…

Самое жуткое, что сохранилось в моей памяти о той пионерской жизни, это, как мы испытывали друг друга на «слабо». Напротив, наших домов шла железная дорога. Составы товарные нередко останавливались, как раз от моего дома до дома Миши Легкого. На несколько минут. Самое простое испытание – успеть пролезть под вагоном. Бывало и так, что не успеваешь вылезти, как поезд трогался. Ничего страшного, если подготовился к этому. Успеваешь! Испытание на звание «герой». Залезть под вагон и лечь вдоль рельсов, пропустив через себя весь состав. Это несколько минут. Все эти испытания я прошел по несколько раз. Также запрыгивал в вагон товарника – он в нашем районе как правило замедлял скорость – и проезжал до переезда – это 700 метров. У переезда поезд притормаживал, и мы выпрыгивали. Однажды товарняк не притормозил и пришлось доехать до 2-гоХабаровска в вагоне. Там нас арестовали и доставили на служебной машине станции железной дороги домой. Написали на нас заявление в школы, где нас «разбирали», грозя исключить из школы… У меня из местных был враг, как у Мартина Идена «масляная рожа». Он всегда начинал со мной драться по-настоящему, где бы меня ни встречал. Звали его Коля Чуняев. Он жил не в нашем районе, а между нашим поселением и бараками у оврага. Так вот, Коля Чуняев не пошел испытание пролезть под вагоном. Поезд тронулся и колесо раздавило Колю пополам. А, вот его младший брат Виктор относился ко мне с большим уважением. Уезжая на работу в Николаевск-на-Амуре, я подарил Виктору колеса от вагонетки, которыми «накачивался». Виктор Чуняев стал спортсменом тяжелоатлетом, чемпионом Хабаровска и мастером спорта….

Вот куда занесли меня образы, мешавшие мне слушать возбужденную речь Мишки Легкого!

«Да, чуть концы не отдал! Ковидом сказали болел. Температура 40 целую неделю… Я этим ковидом в 17 лет болел… Помнишь, весь тогда Хабаровск переболел?! Вот сейчас заодно еще и победу над этой чумой праздную! Зато прививку делать не надо! Ты же знаешь, как я боюсь, уколов… Мне 76! Ура! Ты еще салага (я на полгода младше Миши)»

Легких. Это и фамилия, и мальчишеское прозвище Миши. У всех нас мальчишек, с 10 до 14 лет, были прозвища. Так, мой младший брат, Слава (Славик) был Лисичка, я – Бульдог, лучший Славин друг – Пупик, его старший брат – Тумба. Наш сосед, который пошел по моим стопам и стал врачом, Коля Чернов – Тумбалалайка, его старший брат Вася – Жучка. Средний Чернов Володя – Блюдо. А Миша – просто Легких!..

Все мальчишки с нашего двора самозабвенно играли в Зоську (кусок кожи с мехом, а в середине свинцовая бляха, подкидывается ногой и удерживается в воздухе). Чемпионами в Зоську по очереди были Лисичка и Пупик. Они держали Зоську в воздухе до получаса! Они же конкурировали в состязаниях в Чике! Я в эти игры не играл, Мишка Легких тоже…

Вот интересно. Мы с Мишей Легких особо не дружили. Просто учились в одном классе – с 6-го по 8. У меня были и есть сокровенные друзья. Но… мне снится, и часто, только Миша Легких. Больше того, я сделал его героем главной своей книги «Сага о Белом Свете». Таким, как я его вижу! Но он у меня погибает!..

Легкие приехали в Хабаровск с Дона. Миша – племянник Михаила Александровича Шолохова. У него на самодельной книжной этажерке стоят книги подписанные Шолоховым – «Моему дорогому племяннику Мише Легких! Ты – казак, Миша! Никогда не забывай!» (я дружил с тремя племянниками Михаила Александровича Шолохова – Мишей Легких, Анатолием Журавлевым, Олегом Завгорудько. С Мишей рос, с Анатолием работал на Севере, с Олегом учился в ординатуре). Дом Легких от нашего дома был через дом Николая Завирухи, тоже донского казака. Почему-то казаков называли «бандеровцы». Наш «куст» делился на «бандеровцев» (казаков, украинцев) и «власовцев» (русских, приехавших в Хабаровск из разных городов СССР). Те и другие поселились после войны. Улица, на которой стоял наш дом (подробно в книге ЦГ МВД СССР), единственный, не бандеровский и не власовский, ибо в нем жил и творил ученик и последовать легендарного дальневосточника, селекционера Артемия Максимовича Лукашова, Петр Васильевич Меркушев. Но улица носила имя Ивана Михайловича Сеченова. Наш дом был по адресу Сеченова 47/10.

Миша Легких личность если не трагическая, то драматическая уж точно. Пошел в Армию. Выучился на шофера. Отслужил, как полагается. А на гражданке в первый же день работы кого-то задавил! Срок отбывал «на химии». По возвращению разрешили водить только ассенизаторскую машину! Ну и что, водил, «отсасывал»…

У Миши Легких пять внуков – двое у дочери и трое у сына. Все путем!..

Легких не друг мне. Он – больше. Он мой старший брат, которого я люблю…

Наш 6-б класс 36 школы Хабаровска. В середине классный руководитель Анастасия Ананьевна Цветкова. Я по ее правую руку. Полевою руку наш вундеркинд Толя Кузьменко. А над ним Миша Легких. Люда Подопригора втора справа в верхнем ряду.

Миша Легких 25 января 2021 года. Он в бабочке. С Анатолием Вдовиченко, «Пупиком», которому 74 года. Бочонок с наливкой это для меня и моего брата, Славика.

Мой брат Слава и Анатолий Вдовиченко. «Лисичка» и «Пупик» в 1970 году.

Подарок Тихого Океана.

Казус 3. Хульные мысли

Теодор визжал так громко, что я решил посмотреть в чем дело? Он просто выплясывал возле калитки, и лихо вилял хвостиком. Я подошел. За калиткой стояла она, наша завидовская королева Марго. Собственной персоной. Легендарная по тверским масштабам женщина. О, что только о ней не говорили! Черная вдова, самка богомола, царица Тамара, леди Макбет нашего уезда и т.п.! Красавица бальзаковского возраста, высокая, стройная, элегантная и строгая, всегда ухоженная, выглядевшая не старше 25 лет! А, возле нее сейчас… ну, копия моего Теодора, вернее, его сестрички Вики, чихуа-хуашка. Собачка, как и мой Теодор, извивалась, и носилась стрелой при этом, вдоль забора от калитки и назад к калитке. Как же они хотели встретиться, собачки наши!..

«Возьмите мою собачку, Евгений Васильевич! Я содержать ее и Вашего Теодора буду!» (Я не удивился, что Света – так звали мою пришельцу – знала не только мое имя, но и имя моего песика: Света преподавала в музыкальной школе, что через дорогу от моего дома, а, я так громко зову обычно собачку домой, что все, проходившие мимо моего дома, наверняка знают, что его зовут Теодор). Я, по правде, растерялся. Ожидал все, что угодно от красавицы, но только не просьбу, взять у нее собачку! Поэтому стоял и тупо молча смотрел на Свету. Видел ее огромные с поволокой глаза и носившуюся вдоль забора копию Теодора, вернее, его сестрички Вики…

«Возьмите, умоляю! Мне неудобно Вам деньги предлагать… за помощь. Но – все, что угодно, только возьмите! Я с Женни (ба, собачку зовут почти, как меня!) что-нибудь сделаю. У меня не хорошие мысли!» Тут я механически ответил: «В чем… Женни провинилась? Гадит? Туфли изгрызла?..» – «О, нет, что Вы! Женни хорошо воспитана… Это у меня что-то не то!..» В голове моей замелькали сюжеты: 1. Пришла со мной познакомиться. Выгляжу одиноким мужчиной. Она – одинокая женщина. Почему нет? 2. Пришла ко мне за консультацией, как к психиатру. Какие-то у нее душевные проблемы. 3. Просто хочет, чтобы наши собачки общались. Видит в моем Теодоре друга своей Женни? 4 «Заходите!» – буркнул я, и открыл калитку…

Завидово – удивительный поселок. Легенды о нем ходят. Нет ни одного русского царя и советского политического деятеля, кроме Сталина, чье имя не было бы связано с нашим Завидово. Основал его Иван Третий: здесь, на поляне, отдыхал со своим войском за сутки до взятия Твери. Кстати, в день моего рождения, 10 сентября 1485 года – ровно 545 лет до моего рождения (симметрия, однако!) Ленин здесь охотился перед Великой Октябрьской революцией, и опять, в сентябре! Ну, а потом все остальные вожди нашего Отечества, кроме, повторяю, Сталина… Так, что коренные жители Завидово люди особые во многих отношениях. Света – из коренных. Здесь она родилась, как и ее прабабушка, тоже Света… Сразу хочется сказать, что самое уважаемое здесь обращение к мужчинам – «Макарыч!» Так, Михаил Круг и Федор Конюхов, конечно «Макарычи»… И это не имеет никакого отношения ни к «магарычу», ни к Шукшину! Мне пока не удалось выяснить, откуда настоящие завидовские мужики кличут себя и друг друга «Макарычами»! Я, между прочим, для знакомых тоже «Макарыч!», хотя они знают, что я – «Васильевич», моего отца, «Макарыча», чтят и помнят…

Муж Светы умер от рака крови молодым. Был знатным егерем и охотником. Десятилетнего сына задавил пьяный водитель на КАМАЗе. Первый любовник, отчаянный рыбак, утонул во время подледной рыбалки вскоре, после того, как «связался» со Светой, в Московском море. Рыбачил в апреле и лед разошелся под ним. Второй и последний любовник… не буду называть его, слишком видная личность российского, если не мирового значения, был убит наркоманом на моей улице… И, вот я открываю ей калитку и пропускаю вперед себя. Женни с Теодором весело и задорно визжат и покусывают друг дружку, мешаясь у нас под ногами!..

Света у меня. Легко заходит, легко проходит и садится сразу, как только я ей указал на стул. Я ее принимаю в столовой. Женни и Теодор остались на улице – пусть порезвятся! Я искренне любуюсь Светой и сердце щемит – не спугнуть бы! Что ей все-таки, надо?

«У меня странные мысли! То вдруг я думаю, как… извините, брошу Женни… в микроволновку. Да, в микроволновку. Вот в такую же, как у Вас – она показывает указательным пальцем – кисти у Светы узкие, пальцы длинные, ногти красивые, покрыты бесцветным лаком – на мою микроволновку. – Закрою микроволновку с Женни и включу на максимум. Вижу, как бедняжка смотрит на меня через стекло в глазках слезки на мордочке растерянность… и начинает дергаться, открывая беспомощно ротик!..» – «Сумасшедшая – мелькнула у меня мысль. Первая моя реакция была отнюдь не профессиональная! Я забыл, что я – психиатр! А Света продолжила: «Или… я увожу Женни в лес, привязываю ее, бедненькую, крепко к дереву, лапки связываю ей, и, не оглядываясь, ухожу!» У меня начинается просветление: еще немного и будет слушать Свету и смотреть на нее не одинокий мужчина, а психиатр с большим опытом общения с сумасшедшими дамочкам и в бальзаковском возрасте тоже! «В сильный дождь, ночью, мне хочется выбросить Женни из окна на улицу. И я вижу, как она там, промокшая скребется несчастненькая в дверь!.. А, сегодня, когда мы шли к Вам, мне хотелось взять Женни на руки, потом за задние лапки и с силой ударить об асфальт головой, чтобы мозги наружу…!» Вот дальше я уже Свету не слушал! Перед моим внутренним взором встал… Валера Еремин, мой однокурсник по Хабаровскому Государственному Медицинскому Институту… Круглый троечник. Ни разу, не получивший «неуд» за все шесть лет обучения. Но и не разу – «отлично»! Валера очень отличался от всех нас, его однокурсников. Во-первых, он ни с кем не дружил, не то, что с девочками, но и с ребятами. Во-вторых, он единственный на курсе, кто ходил на лекции. На все лекции! В-третьих, … У Валеры была своя «метода» усвоения того, что мы изучали: он, мало того, что записывал все лекции в толстую тетрадь – тогда еще не было диктофонов – он… переписывал в тетради все учебники, по которым мы учились, от корочки до корочки! И правильно делал! На его амимичном, симметричном лице с огромными телячьими глазами, отражающими любой взгляд, направленный на них, как зеркало, не было и тени чего-то внутреннего, по ту стороннего! Невозможно было даже помыслить, что в голове Валеры может быть какое-то пространство… для знаний!.. Света еще что-то мне рассказывала о своих «ужастиках» с Женни, но мне было не интересно! Мой мозговой компьютер выдал: «Суть – хульные мысли»! У несчастной женщины… давно не было секса. Вот ее женская натура и взбунтовалась! Почему Женни, собачка? Простое замещение! Это и до Фрейда знали великие греки: Софокл, Еврипид и Эсхил, придумавшие Театр, Трагедию, Бога-из-машины, Хор и Катарсис!.. А, причем тут Валера Еремин, предтеча троечников, ставших властелинами нашего Мира? Сейчас скажу. После выпускных государственных экзаменов, я, поздравляя Валеру, неожиданно для себя спросил, как ему удалось, не заглядывая в тетради, где все знания, собранные за шесть лет обучения, успешно проскочить к диплому? То, что Валера мне ответил, заставило меня тогда задуматься. «Когда я отвечаю, а он (преподаватель) меня слушает, я представляю, как плюю ему в лицо! Только это у меня в голове. И только этого я боюсь, что действительно плюну! Все остальное… само по себе!» – «Но… сейчас тебя слушали сразу несколько преподавателей» – Возразил я, опешивший. «Я плюю в лицо главного… Остальные начинают вытирать его. Мне становится весело! И страшно, и весело!» Я вспомнил, глядя тогда на Валеру, как мой ангел-хранитель, Серафима Федоровна, заведующая кафедрой судебной медицины, как-то рассказала мне, что хотела поставить Валере «двойку», ибо он «слыхам не слыхивал, что такое Сильвиев водопровод, не говоря уж о кровоизлиянии в него при закрытой черепно-мозговой травме, – но не смогла это сделать, и с облегчением поставила ему «три» и выпроводила из своего кабинета! – Валера смотрел на меня так, что мне стало не по себе… Как-будто он видел что-то непристойное на моем лице… Странный, не хороший у Валеры Еремина, взгляд!»…

Хульные мысли в психиатрии – это грань между… безумием и убожеством. В общем, это несчастнейшее самосознание. Света, моя новая знакомая, и Валера Еремин, мой давний однокурсник… мое воображение их объединило. Почему?..

P.S. Да, еще вспомнил, что не получил диплом на моем курсе только один человек – акромегал Алексей Сивуч, заваливший марксистско-ленинскую философию. А, что, правильно, врач не может не быть философом… Оба, Валера Еремин и Алексей Сивуч, вскоре стали министрами здравоохранения Автономных тогда Республик.