Елена Макарова
Алмаз. Книга первая
4 глава. Опасная и позер
Думаете, сниматься в клипах просто? Плевое дело, не так ли? Вот и я была подобного мнения. Но когда за дело берется Константин Соболев, не стоит надеяться на легкую жизнь.
Выяснилось, что Костя практически сценарист, режиссер и постановщик клипа. Я боялась представить, в какие дикие условия он может меня запихнет и что потребует сделать.
Мы договорились обсудить все рабочие моменты сегодня за ужином. Но, как по мне, это был всего лишь способ выторговать у меня свидание.
Во избежание романтического флера я попросила Костю забрать меня вечером из кафе. Я буду уставшей и раздраженной – то, что надо. Какая тут романтика, когда девушка смотрит на тебя волком, мечтая лишь пожевать что-нибудь и растянуться на кровати, забывшись сном?
Пиццерия опустела, я с чистой совестью сдала свою смену, а музыканта все еще не было. Видимо, пунктуальностью он не отличался.
Крутила в руках телефон, то и дело с надеждой поглядывая на экран, но тот упорно молчал. Костя не звонил, а первой делать это я и не думала. И когда уже собиралась убрать мобильник в карман, он ожил у в руках, требуя ответить.
– Марго, надеюсь, ты ждешь меня? – голос звучал бодро, даже игриво. Вот только я была далека от веселья.
– Еще немного, – предостерегла, – и вместо меня встречать тебя будет древняя седая старуха!
Парень рассмеялся.
– Я уверен, ты будешь очень даже милой старушкой, – сладко пропел.
С его стороны было глупо надеяться, что я растаю от подобных нежностей.
– Не надейся, буду вечно недовольной и ворчливой.
– Считай, ничего не изменится, – как бы невзначай обронил.
– Еще чуть-чуть, – уже пустила в ход угрозы, – и я засобираюсь домой.
– Далеко не уйдешь, старушка, – съехидничал. Мало того, что опаздывал, так еще и издевался! – Я уже в пути, – сменил тон на более серьезный. – Надо было заехать в студию уладить кое-какие дела, но теперь я весь твой.
– Можешь оставить себе столь щедрый подарок, – обиженно фыркнула и бросила трубку. Пусть мучается догадками, дождусь ли я его или все-таки выполню обещанную угрозу и уйду домой.
Не представляла, сколько времени займет дорога у музыканта, поэтому решила скоротать скучное ожидание, почитав недавно скачанный из интернета роман Дюма.
Одну за другой я проглатывала страницы увлекший меня книги. Маргарита де Валуа оказалась еще той штучкой. Интриги, любовники, кровь и смерть – вот ее вечные спутники. И что заставило Костю называть меня именем этой хитрой и коварной женщины? Я совсем на нее не похожа.
– «Только ненависть заставляет нас делать столько же глупостей, сколько и любовь», – раздалась над ухом недавно прочитанная мной строчка из романа. От неожиданности я подпрыгнула, чуть не выронив телефон, и ударилась локтем обо что-то «живое». Обернувшись, увидела схватившегося за нос Костю и падающие на пол алые капли.
– Прости, я случайно, – поспешила извиниться за собственную оплошность. – Надо остановить кровь, – быстро взяла себя в руки. Брат в юности часто ввязывался в драки, так что я прекрасно знала, что нужно делать в подобных ситуациях.
Отправила Костю в мужской туалет, чтобы он не создавал в кафе эффект кровавой бойни, заливая пол кровью, а сама сбегала на кухню за пакетом замороженных овощей и полотенцем.
– Больно? – осторожно приложила к лицу импровизированный компресс. Честно говоря, побаивалась, что Костя обрушится на меня с бурей обвинений в неуклюжести.
– Прохладно, – гнусавым голосом проговорил и заставил меня улыбнуться.
– Больной шутит – значит, пошел на поправку, – кольнула его замечанием. Костя отложил полотенце в сторону, и я внимательно осматривала его лицо, а по завершении серьезно постановила: – Нет, они меня убьют. – Костя вопросительно вскинул брови. – Твои поклонницы, – пояснила. – За то, что искалечила их кумира. Но ты сам виноват, – начала защищаться, – нечего подкрадываться.
Но изобразить свирепость не получилось – Костя смешил меня забавными гримасами, проверяя так целостность носа.
– А я и забыл, что имею дело с дикой кошкой, готовой расцарапать лицо любому чужаку.
Это, конечно, не было прямым обвинением, так небольшой укол: девушки не ведут себя так грубо. Особенно с парнями.
– Царапаться не обязательно, – хотя во мне было что-то от дикарки. – Я знаю приемы самообороны, и если что, могу хорошенько навалять тебе, – неосознанно еще больше очерняла свой образ в его глазах.
– Откуда такие познания? – не поддавался на провокации. – Или это издержки жизни одинокой девушки в большом городе?
– Мой отец научил меня, он был полицейским, – призналась, чем, наверное, окончательно напугала парня. – Так что в моем арсенале есть несколько убийственных приемов.
Я думала, Костя теперь точно сбежит, но один уголок губ приподнялся в игривой ухмылке:
– Так ты опасная.
Кто бы мог подумать, что эта фраза (а может улыбка) зацепит меня и заставит радоваться, что этот самонадеянный музыкант сейчас здесь.
– Почаще напоминай себе об этом, – не отступала от образа строптивой дикарки.
Пиццерия была пуста, и Дэн вот-вот должен был закрыться, но все же нашелся посетитель, которому приспичило справить нужду. Мужчина вошел в туалет и, застав развернувшуюся в помещении сцену, замялся.
– Девушка, это мужской туалет, – попытался приструнить меня незваный гость, хотя сам прекрасно знал, что заведение не работает, и зашел он в кафе лишь для того, чтобы воспользоваться туалетом.
– Я заметила, – порой наглости мне было не занимать, особенно когда дело касалось несправедливости. – А вы, смотрю, не заметили, что заведение закрыто.
– На двери нет вывески, – вызывающе отметил наглец.
Ладно. Если нахал настаивал на своем, то я тоже не собиралась отступать.
– Тогда не буду вам мешать, – и не сдвинулась с места, продолжая, как ни в чем не бывало, заниматься Костиным носом. Тот молча наблюдал за мной с озорным блеском в глазах, иногда поглядывая на моего оппонента.
– Мне будет удобней, если вы выйдите, – незнакомец продолжал строить из себя чопорного английского сэра.
Я передала компресс в руки музыканта и повернулась лицом к мужчине.
– У тебя, наверное, серьезные проблемы в личной жизни, приятель, если ты не можешь со спущенными штанами находиться в одной комнате с женщиной.
От моего едкого замечания Костя прыснул, а страждущий побагровел и, брякнув что-то нечленораздельное, но явно неприличное, вышел, оскорбленно хлопнув дверью.
– Тебе не нужны приемы самообороны, чтобы отправлять людей в нокаут, – прокомментировал всю ситуацию Костя.
Вот, он снова надо мной смеется. Или у меня уже паранойя? Если так и дальше будет продолжаться, у меня скоро разовьется куча комплексов.
– Почему мне кажется, – посмотрела на него, нахмурившись, – что я для тебя что-то вроде диковиной зверюшки?
– Я не смеюсь, – и при этом широко улыбался, – а умиляюсь.
– Чему? – спросила с опаской. Боялась, ответ мне не понравится.
– Твоей непосредственности.
– Что в лоб, что полбу, – произнесла присказку, что часто повторяла моя бабушка. Все равно, что назвал меня не дурой, а дурочкой. Чуть смягчил правду, но смысл от этого не поменялся.
Еще раз осмотрела раскрасневшийся нос, чуть прикоснувшись пальцем, и Костя зашипел от боли.
– Может быть, отменим так называемые «деловые переговоры», и поедим в больницу? Кажется, дело серьезней, чем ты думаешь.
– Ерунда, – он открыл дверь и жестом предложил мне выйти. – Ни за что не откажусь от нашего свидания.
– Это не свидание, – поправила, не сомневаюсь, намеренную оговорку.
Костя промолчал, видимо, чтобы я окончательно не передумала, и продолжал удерживать для меня открытую дверь. Я раздумывала, стоит идти у него на поводу или прислушаться к голосу разума и отправить Костю в травмпункт. Его нос начал чуть отекать. Это была уже вторая оплеуха от меня. Не слишком ли много за столь короткий срок? И откуда у меня эта манера распускать руки? В этот раз все хотя бы вышло случайно, а вот вина за первый инцидент целиком и полностью была моей. Пресловутая совесть нашептывала извиниться, ведь я так этого и не сделала.
– Прости, что тогда дала тебе пощечину, и за сегодняшнее недоразумение. Клянусь, я не чокнутая.
Костя, как и ожидалось, не воспринял мои слова всерьез.
– Все чокнутые именно так и говорят, – прятал улыбку.
Честно признаться, меня это обидело. Я к нему со всей душой, а он продолжал забавляться.
– Ой, иди ты! Забудь, я не сожалею!
Прошла мимо него, зло хлопнув дверью, в тайне надеясь, что та припечатает его вечно улыбающееся лицо. Но вместо стона боли услышала смех и колкую фразу:
– Все больше и больше смахиваешь на чокнутую.
***
Костя привез меня в самый известный и дорогой ресторан города. Я сильно удивилась, как меня при моем внешнем виде (обычной студентки) пустили внутрь. Видимо, музыкант постарался. Насколько я поняла, он был здесь частым гостем: управляющий и официанты приветствовали его, обращаясь по имени. Парень чувствовал и вел себя свободно, я же – как на выставке. Мне почему-то казалось, что все так и оглядываются на меня из-за своих столиков с праведным негодованием.
Только я свыклась с тем, что выглядела в этом месте, словно белая ворона, как принесли меню, отделанное кожей, и я была готова заблеять, лишь бы больше не быть этой пресловутой птицей. Названия блюд не только ни о чем мне не говорили, но и не вызывали аппетит. Как есть блюдо, произнеся одно название которого можно сломать язык?
Костя долго с улыбкой, начинавшей раздражать, наблюдал за мной.
– В чем дело? – мое недовольство только больше набирало обороты. – Почему ты так на меня смотришь?
– У тебя забавное выражение лица. Будто смотришь не на изображение еды, а чего-то отвратительного и совсем не съестного. Что не так?
– Нет, ничего, – покачала я головой и уставилась в несчастное «неаппетитное» меню.
– Честно?
– Конечно, нет, – не выдержала я. – Понимаю, ты хотел похвалиться своим достатком и возможностями, но даже не подумал, что ставишь меня в неловкое положение, заставляя чувствовать себя не в своей тарелке, и выбирать блюда, тыкая пальцем наугад, потому что разобраться в этом нормальный человек не способен.
Я думала его пристыдить, а он только шире улыбнулся.
– Давай я тебе помогу разобраться, – потянулся он за меню. – Что ты хочешь?
– Картошку фри, овощной салат и что-нибудь попить, например, сок, – не задумываясь, озвучила свои мечтания, назвав стандартный ужин в самом обычном недорогом кафе. Нелепо надеяться, что здесь меня так накормят.
Костя зачем-то позвал официанта и повторил ему мой заказ.
– А у них есть такое в меню? – засомневалась я, когда тот ушел.
– Нет, – уверенно ответил, и еще более самонадеянно добавил, – но теперь будет.
В очередной раз решил блеснуть.
Я со всем осуждением, на которое была способна, бросила ему:
– Позер.
Все мои колкости Костю ничуть не трогали.
– А ты само очарование.
– Лицемерие – часть твоей профессии? – начала строгий допрос, пытаясь понять, притворяется он или на самом деле такой, каким кажется – добрый и милый.
– Если ты о музыке, то это не профессия, а моя жизнь, – и вот снова он говорил о значимых вещах как о чем-то рядовом.
– Знаешь, звучит пафосно, – окончательно запуталась в характере парня. – Может, попытаешься объяснить обычными словами и более доступно?
Что еще, как не увлечения и любимое дело показывает человека, какой он есть? Невозможно притворяться, говоря о том, чем горишь душой.
– На сцене, когда посредством музыки общаюсь одновременно с тысячами людей, я как никогда искренен. Это не роль, не фарс. Музыка не прощает лицемерия, – он подбирал слова, раздумывая, как объяснить мне вещи, казавшиеся ему очевидными. – Художники рисуют картины, вкладывая в них свои эмоции, мысли и надежды. Я делаю то же самое, когда выхожу на сцену. Это как диалог. Мои песни – посыл к слушателю, а его реакция на них – ответ мне. Общение со всеми разом и с каждым конкретно. Понимаешь?
– Не совсем, – честно призналась, но мне нравился его запал, с которым он говорил. Я верила ему.
– Ну и не важно, – мне показалось, он расстроился, что не смог донести смысл того, чем занимается. Почувствовала себя тупицей. – Лучше расскажи, почему ты решила стать архитектором.
Устраивая допрос с пристрастием, не надейся, что тебя саму не коснется эта участь. Но все было по-честному, и настала моя очередь делиться сокровенным.
– Я более приземленная, и руководствуюсь корыстными соображениями, – сейчас, когда Костя спросил, я растерялась и не смогла сразу ответить. Трудно оформить в слова свои желания и мотивы, которые тебе самой до конца не ясны. – Представляешь, голый кусок земли и на нем ничего, первозданная природа. Из пустоты рождается нечто новое и со временем наполняется жизнью. Мать семейства готовит обед на кухне, порхая над дымящимися кастрюлями. Отец, ворча, вколачивает в стену гвоздь, потому что жена уже не одну неделю напоминает ему об этом, что становится причиной споров, за которыми следует обязательное примирение. Дети, весело смеясь, бегают по лужайке вдогонку за лохматым лающим псом. И бездушное нагромождение балок и перекрытий оживает, превращаясь в чей-то уютный мирок, постепенно наполняющийся трепетными, счастливыми и грустными воспоминаниями. Дом оживает. Захватывающе, – представила себе эту картину. – Когда-нибудь я построю дом для своей семьи, продумаю в нем каждый уголок и оживлю каждую деталь.
Костя молча смотрел на меня, будто был впечатлен.
– И это приземленно? – наконец, произнес. – Выше облаков, Марго. Великолепная мечта.
– Это не мечта, – смущенно разглядывала скатерть на столе, – так, фантазии.
Магия момента продлилась не долго, парень знал, как парой слов разрушить ее.
– Не переживай, я позабочусь, чтобы ты собственноручно спроектировала наш дом.
– Наш? – его самоуверенности не было предела. – Не высоко ли прыгаешь?
– Нет, – широко улыбнулся, – это моя любимая высота, детка.
Скоро принесли еду, и разговор плавно перетек в обсуждения условий, при которых я согласна работать с Костей. Моим первым и главным требованием стало табу на обнаженку, бикини и прочего минимализма в одежде, вторым – не допускались откровенные сцены, и никаких поцелуев на камеру.
– Значит, за кадром ты позволяешь себя целовать? – казалось, этот хитрец мог найти лазейку в любом моем ограничении.
– Тогда придется вносить еще один пункт в договор – о физических увечьях.
Он все понял без лишних объяснений.
– Вопрос снят с повестки дня, – в воздухе парень нарисовал галочку.
В таком духе переговоры длились до конца ужина: я упиралась, он – настаивал на своем. Для короткого ролика в несколько минут время и силы, потраченные на споры и препирания, казались несопоставимыми. Косте легче было нанять любую неприхотливую модель, которая на съемочной площадке выполняла бы все его требования, но он почему-то возился со мной.
Тот ужин не стал последним обсуждением условий съемок. Несколько следующих дней мы переругивались виртуально. Социальным сетям Костя не доверял, потому как его аккаунты частенько взламывают, и мы общались через скайп или переписывались с помощью старых добрых СМСок.
И вот, когда перемирие было достигнуто, Костя позвонил и сказал, что планы изменились и съемки откладываются на некоторое время.
– Почему? – у меня было плохое предчувствие. Наверняка это связано с тем, что я недавно заехала ему по носу.
– Надо кое-что дописать в студии.
Не сомневалась, он лгал, но смягчилась, когда поняла, что делал он это для моего спокойствия.
– И насколько все серьезно? – не стала ходить вокруг да около и задала прямой вопрос.
– Марго, не думай об этом, – отнекивался он. – Но если тебе станет легче, можешь загладить свою вину, – тут же предложил.
– Например? – опасливо поинтересовалась.
– Например, можешь завтра заглянуть ко мне в гости. – Вот и подвох, решил заманить к себе. И, конечно, же я буду единственной гостью. – Будут парни из группы, ничего особенного, – словно читая мои мысли, развеял все догадки. – Артем называет это семейными посиделками.
– Твои безумные дружки и семейные посиделки несовместимые вещи, – засомневалась в правдивости его слов.
– Марго, порой люди не те, кем кажутся, – он как-то устало вздохнул, будто устал доказывать, что не такой, каким я его себе рисую. – Приходи и сама убедишься.
Пожалела бедного парня, репутация которого оказалась подмоченной – его побила девчонка. Хотя на самом деле я хотела увидеть Костю. За короткое время он успел приучить меня к себе, и в моменты, когда его не было рядом, я все острее ощущала, что привязываюсь к нему. Это один из звоночков, к которому мне бы стоило прислушаться, но голос сердца глушил его. А может быть, песни Кости, что Аня, словно нарочно, каждый день крутила в нашей квартире.
***
На следующий день у подъезда ждала машина с водителем, так предусмотрительно присланная Костей. Прям еще один щелбан по носу: «Смотри, как я могу!»
Спустя где-то час унылой поездки автомобиль остановилась перед высокими белыми воротами, скрывающими дом и его обитателей от любопытных взглядов. Видно было лишь верхушки покатой коричневой крыши и окна второго этажа. Одни только они восхитили меня как архитектора – высокие, чуть ли не до потолка. Я представила, сколько благодаря этому в комнатах света и воздуха. Захотелось совершить по дому экскурсию и посмотреть, какие еще изюминки скрывает в себе сооружение.
Мне не пришлось звонить в дверь, Костя встретил на пороге. Несмотря на мои опасения, парень выглядел прекрасно, и в частности – лицо.
– Добро пожаловать!
– Покажешь мне дом? – почти потребовала вместо приветствия.
– Это в тебе говорит архитектор? – мой неподдельный интерес его позабавил. – Можно ненадолго увидеть Марго? Обещаю, я отниму немного времени, хочу познакомить ее со своими друзьями.
– Марго соглашаться, – припомнила одну из наших шуток.
***
Первой мне представили девушку по имени Вика, с длинными каштановыми волосами и приятным успокаивающим голосом. Вскоре выяснилась причина ее такой манеры говорить.
– Викуль, Эля требует тебя, – из комнаты показался Артем с милым малышом, которому на вид не было еще полугода. В руках такого здоровяка ребенок выглядел совсем крохой.
– Ой, прости, Марго, – певуче заговорила девушка, обращаясь ко мне, хотя всем ее вниманием целиком и полностью завладело маленькое чудо. – Ничего, что я на «ты»? Надеюсь, мы подружимся.
Она взяла на руки недовольно кряхтящую дочь, и я не смогла остаться равнодушной к этой картине.
– Просто красавица, – восхитилась и потом подумала, что вышло слишком слащаво, пошутила: – Это у нее явно не от отца.
Вика рассмеялась, а Артем возмутился:
– Эй, я бы попросил. Все говорят, что она моя маленькая копия.
– Ей всего пять месяцев, – мать с ребенком направились наверх, видимо, чтобы переодеть малышку, – она еще изменится.
Артем, больше похожий на наседку, кружил вокруг двух своих любимых женщин.
– Ты тоже считаешь, что она не похожа на меня?
– Конечно, похожа, дорогой.
За такой милой беседой они скрылись из вида.
– Хочешь такую же? – поинтересовался Костя за моей спиной, намекая на ребенка. – Могу организовать прямо сейчас.
Я обернулась к парню с одной только целью – узнать шутит ли он или говорит серьезно. Тот улыбался.
– Нельзя направо и налево разбрасываться таким ценным биологическим материалом, Константин, – пожурила в расточительстве. – Лучше сделайте вклад в специализированный банк для сохранности, – дала добрый совет.
– Предпочел бы обзавестись детьми естественным путем, – подошел ко мне и положил руки на талию. – Это же намного приятней, – соблазнял томным голосом.
– Не хочу слушать о твоей интимной жизни, – сделала шаг назад, ненавязчиво освобождаясь от его объятий.
– Хочешь стать ее частью? – играл со мной, крепче прижимая к себе.
– Все, что тебе светит, – извивалась лишь бы вырваться, – так это эротические фантазии с моим участием.
– Так ты давно в них, – заявил, глядя в глаза. Скромностью парень точно не отличался.
– Извращенец, – изо всех сил я сдерживала улыбку и пыталась сохранить серьезное выражение лица, но рядом с Костей это просто невозможно.
По всему дому прокатился раскатистый женский смех. О таком обычно говорят «заразительный».
– Это невеста-хохотушка, – пояснил Костя, чем вызвал только еще больше вопросов.
– Прости, кто?
Парень взял меня под руку.
– Пойдем, сама увидишь.
Музыкант вывел меня на задний дворик, где, раскачиваясь на садовых качелях, сидела улыбчивая девушка с короткой стрижкой. Комплекцией она совсем не походила на модель, но и назвать ее толстушкой язык не поворачивался. Она была в теле.
Дима что-то изображал перед ней, жестикулируя и гримасничая, а она закатывалась звонким смехом. Похоже, нелепость парня, которую я иногда подмечала, ее только умиляла.
– Ната! – громко крикнул Костя, привлекая ее внимание. – Знакомься, это Марго.
Девушка обернулась, и я увидела ее сияющее лицо. Она встала с качелей, чтобы подойти к нам, но, запутавшись в собственных ногах, чуть не рухнула на траву, отчего снова захохотала. По крайней мере, про «хохотушку» мне стало все ясно.
– Представляете, чуть не убилась, – поднялась она с раскрасневшимся лицом. – Марго, значит? Я Наталия, но все зовут меня Натой, – протянула мне руку и, крепко сжав, затрясла мою, – невеста Димы, – и все окончательно встало на свои места. – Мой совет, не выходите замуж за музыкантов.
– Ната! – насупился Дима.
– Ну а что? Хороший же совет? – Не долго думая, она начала перечислять все минусы столь опрометчивого выбора: – Вас никогда не бывает дома. То вы пропадаете в студии на записи, – начала она загибать пальцы, – то на фотоссесси, то на съемках тв-шоу, потом эти ваши длительные туры, – она повернулась ко мне. – Измучилась я с ними, – пожаловалась девушка. – Думаешь, выходишь замуж за одного, ан нет! Приходится решать проблемы всей группы в целом и каждого в отдельности. Ой, а фанатки, – всплеснула она руками, – просто караул!
– Ната, полегче, – прервал ее нескончаемый поток бед Дима, – ты так напугаешь Марго, и она убежит, сверкая пятками.
– Молчу, – она провела вдоль рта рукой, застегивая воображаемую молнию, и тут же рассмеялась.
– Кит! – зазвенел детский голосок, и через весь двор к нам бросилась девочка лет десяти, с двумя длинными косами.
За ней следовал Ваня со школьным портфелем в руке.
– Ника, прекрати! – и приструнил ребенка, когда тот повис на шее у Кости. – Это неприлично.
Она показала парню язык, но так и не отпустила из объятий Костю. Похоже, девочка испытывала к нему далеко не сестринские чувства. Первая детская влюбленность. У кого ее не было?
– Если ты не научишься вести себя, – в несвойственной воинственной манере говорил Ваня, – будешь сидеть дома, пока не наберешься ума.
– Вонючка! – презрительно бросила Ника и, выхватив из рук парня свой рюкзак, убежала в дом.
– Не сестра, а наказание, – сокрушался парень. – Не с кем было ее оставить, – словно извиняясь, обратился к Косте. – Добрый день, Марго, – заметил меня. – Любишь шашлыки? Мы собирались посидеть на природе, пока не кончились летние деньки.
– Была бы не против погреться на солнышке, – дружелюбно согласилась.
***
Не смотря на то, что компания собралась неординарная, и мало того, звездная, отдыхали парни из группы, как самые обычные люди: ненавязчивые разговоры за едой и выпивкой, забавные шутки и курьезные случаи из жизни.
Я была сыта, довольна и наслаждалась видом на благоухающие вокруг цветы. Здесь их было море. Куда ни глянь – клумба, причем на каждой разный вид растений.
– У вас хороший садовник, – отметила я сидящему рядом Косте.
Он раскачивал качели, на которых мы сидели, отталкиваясь одной ногой от земли.
– Передам маме, что ее старания не пропали даром, – улыбнулся парень. – У нее маленький цветочный магазин. Постоянно твержу, что она может больше не работать – я в состоянии обеспечить всю нашу семью, но она отвечает, что это хобби. Летом только она занимается клумбами перед домом, а зимой порхает, как пчелка, над цветами в теплицах. Не помню ни одного дня, чтобы в доме не стояли свежесрезанные цветы.
Мне нравилось, с какой теплотой Костя говорил о матери.
– Так вот откуда такие большие познания о цветах, – внезапно озарило меня. – И этот цветочный терроризм тоже благодаря магазину матери. Ты схитрил! – бросила в лицо обвинение.
– Попался с поличным, – поднял он руки вверх.
– С тобой нельзя терять бдительность, Кит, – как бы снова установила между нами границы.
Костя же всеми способами старался стереть ее.
– Марго злиться.
– Марго с тобой не разговаривать, – отвернулась, пряча улыбку.
С другой стороны лужайки доносились веселые голоса музыкантов. Дима что-то настоятельно требовал от Артема, повторяя «Ульрих». Если сперва их прозвища показались мне странными и смешными, то теперь я задумалась, почему каждому дано именно такое.
– Почему Ульрих? – я указала на Артема. – Ради смеха?
Костя оглянулся на весело болтающего друга.
– Ульрих – древнегерманское имя. А Тёма идеально подходит под описание Тацитом внешнего вида германцев: голубые глаза, светлые волосы и «рослые тела». Не настоящий ли древний могучий воин?
– Теперь понятно. – Я кивнула на следующего участника группы: – А Флин?
– Когда-нибудь видела мультфильм «Семейка Флинстоун»?
– Да, – припомнила забавные мультики, что смотрела в детстве, – они жили в каменном веке, ездили на работу на динозаврах или в машинах без дна, которые приводили в движение, по сути, просто бегая.
– Теперь представь Диму в медвежьей шкуре, – стоило только на мгновение сделать это, как образ больше не покидал меня, вызывая смех. – Он идеально впишется в их семейку.
– Точно! – не могла не согласиться. Я нашла глазами Ивана. – Ну а Мартин? Даже не могу представить, что заставило вас дать ему такое имя.
– Во Франции очень почитаемый святой – Мартин. Не знаю, почему-то Ваня ассоциируется у меня с ним.
– И наконец, мы переходим к самому интересному, – громко и театрально, как на популярных телевизионных шоу, объявила. – «Кит». Барабанная дробь!
Он качнул головой и развел руками:
– Не скажу.
– Несправедливо, – канючила не хуже десятилетней Ники. – Ты рассказал обо всех, кроме себя. Колись, Кит, – дразнила. – Это же никак не связано с реальным китом?
– Вот поломай голову, – предлагал разгадать еще одну загадку. Но мне хватало той злосчастной шкатулке, которую я так и не смогла открыть.
Костя плохо меня знал, если думал, что я так просто сдамся.
– Артем, – решила попытать счастье и громко закричала через весь двор, – почему Костю называют «Кит»?
– Если ты разболтаешь, – всполошился Костя, – ты мне больше не друг!
Тема, извиняясь, пожал плечами. Я уже потеряла надежду, когда Дима выкрикнул:
– Это от «Кит-Кат».
– Как шоколадка? – уточнила, начиная улыбаться, осознавая комичность имени.
– Да, две хрустящие палочки, – широко улыбнулся тот.
Прозвище, конечно, было смешным, с этим не поспоришь, но как оно было связано с Костей, я не понимала.
– А причем здесь Костя? Это какая-то пошлая история?
– Совсем наоборот, – отозвался Ваня. – Наш Костик считает, что по-настоящему никогда не влюблялся. И ждет ту самую – вторую половинку.
Я взглянула на Костю, тому, кажется, было неловко, еще чуть-чуть, и он покраснеет.
– Я бы рассмеялась, если бы это не было так мило, – похлопала его по руке. – Кто бы мог подумать? Была уверена, что ты меняешь девушек, как перчатки.
Все смущение вмиг растворилось, и вернулся нагловатый Костя.
– Одно другому не мешает.
– Вот как? – я уже начала жалеть, что как следует не поглумилась над ним. – Надо перепробовать всех, чтобы было с чем сравнивать? – предположила ход мужской логики.
– Как по-другому я пойму, что она та самая, когда встречу ее?
– Сердце подскажет? – предположила.
– Ну, в это даже я не верю.
– Ты какой-то циничный романтик.
До музыкантов долетел только обрывок нашего разговора, потому что Артем не к месту вставил:
– Да-да, наш Кит тот еще романтик. Попроси показать тату.
– Татуировка? – заинтересовалась я. – Ну, сладенький, показывай.
Костя не горел желанием этого делать, но все-таки расстегнул пуговицу на манжете и закатал рукав рубашки.
На плече у самого сгиба локтя причудливые темные линии образовали единый рисунок – крыло.
Тату выглядела так, словно ей недоставало второй половинки для симметрии.
– А где второе крыло? – провела пальцами по рисунку. – Как летать с одним? – подняла на него глаза.
– Пока и не летаю, Марго, – он начал обратно опускать рукав, – при каждой попытке взлететь все только падаю.
– Вот ты вроде, – чуть не сказала серьезный, но вовремя спохватилась, – взрослый парень, а представления о любви и отношениях у тебя, как у девчонки. Почему?
– Никто не должен быть одиноким.
Не верилось, что со всей его славой, толпой поклонниц Костя мог чувствовать себя одиноким. Стало интересно, что он скрывает, какую душевную рану.
Громкий и неприлично грубый возглас заставил всех обернуться и посмотреть на появившегося во дворике мужчину. В отличие от безалаберных музыкантов, носивших джинсы с рваными коленками и свободные футболки, тот выглядел солидно и презентабельно в черном костюме с подобранным в тон галстуком и в белоснежной рубашке.
– Да мне пох** на твое мнение, – отчитывал он кого-то в телефонную трубку. – Засунь его себе, знаешь, куда? – он потянул за узел галстука, освобождаясь от него. – Да, угадал, именно туда! Вот бы так соображал, когда это действительно необходимо!
Мужчина оборвал разговор, снял через голову надоевший галстук и уселся за стол, где мы еще недавно пировали.
– Всем привет, кого не видел, – окинул взглядом компанию и остановил на мне. – Новенькая?
Мне захотелось убежать и где-нибудь спрятаться.
– Этой мой старший брат, – успокоил меня Костя, – Андрей. Он у нас человек деловой.
– Должен же кто-то за вами, обалдуями, следить, – брат принялся за еду и вовсю уплетал жареное мясо, – и продюссировать. Твой Кит, – почему-то обратился именно ко мне, – только и делает, что бренчит на гитаре и выводит какие-то каракули на бумаге, называя это искусством, – слова брата вызывали у Кости только улыбку. Видимо, он часто предавался подобным душевным излияниям. – Он знать не знает, что такое пиар и продвижение. Это все на мне. Я один здесь работаю.
– Андрюшенька-душенька, – обратился к нему Костя, как герой русских сказок, – уработался. За всех лямку тянет, бедный, – как ни странно, говорил он шутя, прощая брату грубость и перетягивание одеяла на себя. – Может, отдохнуть немножко?
– Отдохнешь с вами, – пробурчал Андрей. – С одним только клипом мороки. Ну вот приспичило тебе снимать его у черта на куличках?
– Это режиссерское виденье, Андрюшенька.
– Знаем мы твое виденье, – мужчина снова зыркнул на меня. – Так ты Маргарита? – Тут обо мне уже пошла слава, а я и не знала. – Если хочешь узнать мое мнение, не ввязывалась бы ты во все это. Это только на обложках глянцевых журналов выглядит красиво, в жизни все по-другому. Многим приходится поступаться.
