Денис Анатольевич Собур
Наука и христианство: история взаимоотношений
Аврелий Августин: Откровение, наука и суеверия
Блаженный Августин, епископ Гиппонский (354-430 гг.) является одним из величайших авторов в истории Церкви. Его авторитет будет непререкаем на Западе, до появления в XIII веке работ Фомы Аквинского. На его же трудах будут основывать свое учение протестанты, пытаясь очистить Церковь от злоупотреблений средневекового католицизма.
К христианству Августин пришел далеко не сразу, начав свой религиозный поиск с манихейства. Он подробно и живо описывает истории своих поисков в «Исповеди». После разочарования манихеями, блаж. Августин некоторое время увлекается скептицизмом, будучи не в силах разрешить проблему существования в мире зла. Наконец, он находит выход в философии Плотина. Неоплатонизм устранил рациональные затруднения блаж. Августина и, после длительно общения с арх. Амвросием Медиоланским, Августин принимает святое Крещение. Путь блаж. Августина хорошо показывает, что сами по себе аргументы разума не могут дать веры. Но рассуждения, устранив логические препятствия, вполне могут подвести человека к порогу Церкви,. Для того же, чтобы перешагнуть через церковный порог, Августину понадобилось чудо.160
Свою любовь к философии Августин пронес через всю жизнь. Им был осуществлен замечательный синтез философии Плотина с христианским мировоззрением. Эта философская система почти тысячу лет составляла основу мышления западной культуры.
Жизненный путь блаж. Августина определил его отношение к светской культуре. Он понимает, что «истина, где бы он (христианин – Д.С.) не находил ее, есть достояние его Господа».161 Иначе христиане «не должны были бы учиться и Азбуке, изобретателем коей Язычники почитают Меркурия».162 Августин разделяет науки на изучающие изобретенное людьми и полученное свыше посредством наблюдения. На человеческих измышлениях основываются суеверия, гадания и т.д. Блаж. Августин сожалеет, что в его эпоху составители гороскопов смеют называть себя математиками.163 Будучи последователем философии Платона, Августин с почтением относился к математике и конечно такие псевдонаучные спекуляции не могли оставить его равнодушным. Он пишет: «всяк, дотоле свободный, приходя к такому Математику, дает ему деньги, чтобы выйти от него рабом Марса или Венеры, или, лучше, всех звезд».164 В качестве опровержения гороскопов Августин напоминает, что судьбы близнецов, родившихся с разницей в минуты бывают противоположны. В полемическом задоре, Августин называет «науку» гадания, наукой «издеваться над другими и обманывать их» и объясняет некоторый успех гадателей лишь обманом злых духов.165 Конечно, христианин, должен «презирать и отвергать» подобные искусства и науки.
Свобода от суеверий, к которой призван христианин, согласно блаж. Августину, не требует отказа от человеческой культуры. Достойны внимания установления людей, нужные в жизни, такие как язык, одежда и т.д. Он писал, что одно дело сказать, что у тебя не будет болеть живот, если выпьешь настойку этой травы. И совсем иное «у тебя не будет болеть живот, если ты повесишь эту траву себе на шею».166 Так и к астрономии, очищенной от астрологии, блаж. Августин относится с большим почтением.167 Говоря о науках полезных христианину, он также упоминает историю, логику, математику.168 Августин пишет, практически повторяя слова св. Иустина Философа: «Если так называемые философы, особенно Платоники, как-нибудь случайно сказали согласное с нашей религией, то такого учения мы должны требовать от них, как от незаконны владетелей, а не боятся его».169 Впрочем, всякое языческое знание незначительно в сравнении с истиной заключенной в Священном Писании. «Никто, – уверен Августин, – не сможет пересечь море века иначе как на распятии».170
Рассуждая о важности логики, блаж. Августин отмечает, что она не есть изобретение человеческое. Она лишь познана людьми, являя собой «естественный закон природы, свыше установленный».171 То же самое касается и «науки о числах». Такой поворот мысли, вызванный христианским Откровением, оказался крайне важным для будущего европейской культуры. Для античного сознания категории «закон природы» не существовало. В языческом мировоззрении явления природы являлись проявлением различных персонифицированных сил природы, таких как дриады, нимфы и т.д. Существование законов допускалось в области идеальных миров, математики, но не в природе. Христианское учение о Сотворении мира Премудрым Творцом, говорило, что весь мир имеет причину вне себя. Явления природы происходят не благодаря воле духов, но лишь следуют установленным свыше законам. Творец устроил мир «мерою, числом и весом» (Прем 11:21) и дал возможность человеку познавать Себя через сотворенный мир (Рим 1.20). Христианское отношение к миру, в котором действуют установленные Создателем законы, станет одним из столбов в основании феномена европейской науки Нового времени.
Блаженный Августин хорошо понимал границу между Священным Писанием и наукой. Он предупреждал, что Священное Писание это не учебник по естественным наукам: «крайне позорно, даже гибельно и в высшей степени опасно, что какой-нибудь неверный едва-едва удерживается от смеха, слыша, как христианин, говоря о подобных предметах (о земле, небе, движении звезд и т.д. – Д.С.) яко бы на основании христианских писаний, несет такой вздор, что, как говорится, блуждает глазами по всему небу».172 Аврелий Августин четко пишет, что авторы Священного Писания имели не малейшего намерения объяснить форму и строение небес» и другие естественнонаучные проблемы, так как эти вопросы «не имели никакой практической пользы для спасения души».173 Именно практической пользой определяется для него отношение к светским наукам. Античное отношение к науке, рассматривало ее как умозрительную дисциплину, никак не связанную с практической. Посему бесплодные споры о форме небес, движении звезд, воспринимаются Августином как бессмысленная трата драгоценного времени.
Исключение Августин делает лишь для случаев, когда научные споры ставят под сомнение достоверность Священного Писания.174 Он считает позорным, когда свое невежество в научных вопросах христиане пытаются прикрывать ссылкой на Библию. Ведь, когда внешние «замечают, что кто-либо из числа христиан заблуждается относительно предмета, хорошо им известного, и свое нелепое мнение утверждает на наших писаниях, то как же они будут верить этим писаниям относительно воскресения мертвых, надежды на вечную жизнь, царства небесного?»175 Осуждение католической Церковью Галилео Галилея в полной мере покажет обоснованность слов блаж. Августина. А ведь более чем за тысячу лет до трагических событий 1633 года Августин писал: «В Евангелии мы не находим таких слов Всевышнего: «Я пошлю Вам Утешителя, дабы он разъяснил вам движение Солнца и Луны». Ведь Он хотел сделать людей христианами, а не математиками». 176 Остается лишь сожалеть, что в XVII веке католическая Церковь забыла эти слова одного из величайших богословов.
Победа христианства над язычеством
Великие Каппадокийцы сумели в своих трудах соединить все лучшие достижения греческой культуры с истиной христианского Откровения. Этот великолепный синтез привел к рождению феномена Византийской цивилизации. Практически одновременно с ними, для латиноговорящей части дряхлеющей Римской империи подобный синтез осуществил блаж. Августин. Христианам удалось убедить в истинности христианской веры все слои общества: от рабов до императоров, от неграмотных до философов. Язычество неизбежно отходило в прошлое. Символично, что окончательная победа христианства над язычеством произошла на том же месте, где и их первая встреча. Спустя почти пять веков после проповеди ап. Павла в афинском Ареопаге, в 529 году декретом императора Юстиниана была закрыта последняя языческая философская школа в Афинах.
С переходом в новую эпоху изменилось и положение философии. Если прежде философы вольны были обсуждать любые вопросы, то теперь область богословия для философии была закрыта. Конечно, этот запрет вовсе не запрещал философию, как таковую. Так, в Константинопольском университете изучалось античное наследие, особенно логика Аристотеля.177 Однако, роль светских наук и их изучения понималась как чисто служебная.
В Средние века философия получила высокий статус языка, на котором излагались истины вероучения. Лурье остроумно сравнивает новый статус философии со статусом математики в современных науках, особенно физике: «как физическая реальность описывается математическими формулами, так и реалии христианского богословия стали описываться формулами логическими, то есть философскими».178 Именно в этом и заключается суть популярной в Средневековье формулы «философия есть служанка богословия». По мнению Лурье, союз этот был взаимовыгодным и «для развития философии ее симбиоз с богословием оказался не менее плодотворным, чем для математики симбиоз с физикой»179.
Византийская культура сохранила для истории труды античных философов. Более того, она во многом она сохранила античную культуру мысли, передав ее ученым и философам Нового времени. Аристотель и, в меньшей степени, Платон оставались основой философского образования и в Византии, где их продолжали переписывать, изучать и комментировать. В то же время, философы, несогласные христианскими ограничениями, переселялись в восточные страны. Центром философии становится Дамаск, а затем Багдад.180 Там продолжают развиваться философские школы античности, туда перевозятся и там переводятся библиотеки Аристотеля, Платона, античных математиков, врачей, ученых. Западная же часть империи постепенно погружалась во мрак под ударами варваров.
Литература
Василий Великий, свт., Беседы на Шестоднев.
Василий Великий, свт., Беседа 22. К юношам о том, как пользоваться языческими сочинениями.
Григорий Богослов, свт. Слово 43. Надгробное Василию, архиепископу Кесарии Каппадокийской.
Аврелий Августин, блаж. О книге Бытия буквально.
Протоиерей Иоанн Мейендорф. Введение в Святоотеческое Богословие. Любое издание
Прот. Георгий Флоровский. Восточные отцы IV века. Любое издание.
Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. II. Средневековье. Любое издание.
Лега В.П. История западной философии. Т. 1. Любое издание.
Глава 5. Европейская наука в эпоху схоластики
Распад Римской империи
Падение Рима в 476 году ознаменовало собой наступление новой политической эпохи. Культурный и языковой разрыв между латинским западом и греческим востоком существовал и раньше. Но теперь, отсутствие политического единства приводило ко все большему отдалению культур. Восточная часть империи становится преемницей Римской империи, сохраняя культурные, научные и философские достижения. В это время в западной Европе происходит культурный упадок. Великое переселение народов, привело к тому, что в древних римских городах стали жить вчерашние варвары. В западной историографии этот период европейской истории получил название Темных веков.
Разрушение государства не привело к разрушению Церкви. Церковь оказалась едва ли не единственным институтом, который напоминал о прежнем единстве Европы. Даже Б. Рассел, известный своими атеистическими взглядами, подчеркивает роль Церкви в преодолении Темных веков: «С большим трудом, начиная с XI столетия Церкви удается освободиться от контроля феодальной аристократии, и это освобождение является одной из причин выхода Европы из веков мрака».181
Отдаленность от власти византийского императора породило для Римских первосвященников искушение объявить себя носителями не только духовной, но и светской власти. Чрезмерное властолюбие римских пап привело в 1054 году к отделению Римско-католической Церкви от Церкви Вселенской. Эта величайшая трагедия в истории Церкви, разорвала последние нити, связывавшие Восток и Запад некогда единой империи. Следствием Великого раскола стал не только политический и духовный разрыв, но и разрыв культурный. А. Койре подчеркивал это: «Средневековое экономическое и политическое варварство… имело в своей основе не столько завоевание романского мира германскими племенами, сколько разрыв отношений между Востоком и Западом, между латинским миром и миром греческим. И та же причина – отсутствие отношений с эллинистическим Востоком – породила интеллектуальное варварство Запада».182 Преодоление этого «интеллектуального варварства» было осуществлено в лоне католической Церкви, через знакомство с античной культурой. В то же время, античная философия первоначально была слишком сложна для понимания латинскими авторами. Неоценимую помощь в осмыслении наследства Аристотеля и Платона европейцам оказали арабские комментаторы, подробно истолковавшие труды философов и ставшие «учителями и воспитателями латинского Запада».183
Образование в Средние века
Термином «схоластика»184 обычно называют философию и теологию преподаваемые в средневековых школах.185 Новая европейская культура началась со школьной скамьи, возмужала в университетах и, наконец, создала в XVII веке новую науку. Вплоть до XIII века большинство европейских школ создавались при монастырях или при кафедральных соборах. Монастырские школы были чем-то вроде убежищ и хранилищ памятников классической культуры в период варварских нашествий. На культурную жизнь общества наибольшее влияние оказывали придворные школы, в которых было организовано трехступенчатое образование. На первой ступени изучалось чтение, письмо, общее представление о Библии и литургических текстах. Далее шло изучение семи свободных искусств (сначала трио грамматики, риторики и диалектики (логики), затем квартет арифметики, геометрии, астрономии, музыки). Наконец, на третьей ступени, шло углубленное изучение Священного Писания.
Школы не были изобретением христианской Европы, они существовали и в античности. Но следующий шаг в развитии системы образования стал оригинальным изобретением европейцев. На протяжении XI-XIII веков крупные средневековые школы, постепенно развиваясь, превращаются в университеты. Первоначально университет понимался как своего рода корпорация, объединяющая учеников и наставников с их привилегиями, установленными программами, дипломами, званиям. Роль университетов состояла, прежде всего, в защите интересов и привилегий членов корпораций. Университеты не подлежали контролю и суду местных властей, их автономия осуществлялась под опекой короля и епископа. Стоит отметить, что стремление к свободе преподавания в противовес давлению местных властей, нашло ощутимую поддержку в виде папской протекции. «Клерикальный» характер университета состоял, прежде всего, в принятии авторитета Церкви и Священного Писания.186
Возникновение университетов привело к рождению нового сословия интеллектуалов, которое начинало играть все более значительную роль в жизни общества. Магистрам, зачастую не имевшим священного сана, было дано право преподавать и толковать учение Церкви. Кроме того, университеты стали играть роль «социальной лестницы» позволявшей талантливым людям занимать высокие места в обществе, независимо от своего происхождения. В университетах не знали социальных различий – о человеке судили по его знаниям. Посредством системы льгот в университет могли поступать даже дети из небогатых семей крестьян и ремесленников. Методом обучения были лекции и семинары. Семинар состоял из дискуссии, в которой тема предлагалась студентами в форме вопроса. Далее предлагались ответы: сначала студентами, а затем и преподавателем-магистром. Общение на территории университета шло исключительно на латыни, даже за пределами аудиторий. Таким образом, латынь стала универсальным языком общения, на котором могли общаться образованные люди всей Европы.
Средневековый университет делился на факультет свободных искусств с шестигодичным обучением и факультет теологии, где учились не менее восьми лет. Для поступления на факультет теологии необходимо было сначала закончить первый факультет, основательно изучив грамматику, логику, математику, физику и этику получив звание магистра искусств. Магистр искусств в своей деятельности опирался только на разум, не касаясь истин Откровения. Помимо теологического факультета, он мог продолжить свое образование на факультете медицины или юриспруденции.
В монастырских, кафедральных и придворных школах обычно ограничивались лишь изучением логики как введением в теологию. На факультетах искусств обычно изучались научно-философские трактаты, как правило, арабского происхождения. Факультет теологии занимался подробным изучением Священного Писания, его толкования и церковного вероучения. Магистрами теологии могли стать лишь люди уже имеющие степень магистра искусств, которые хорошо разбирались и в научно-философских вопросах и в истине Откровения.187
Одной из основных проблем обсуждавшихся в эпоху схоластики стал вопрос о соотношении веры и разума. Философские методы188 в это время начинают все шире использоваться для рационального изучения Откровения. Также аргументы, опирающиеся только на разум, имеют огромное значение в спорах с людьми, не признающими истинность христианского Откровения. Если в спорах с еретиками можно апеллировать к авторитету Священного Писания, то в спорах с мусульманами или язычниками остается лишь опираться на разум. Использование рациональных принципов призвано доказать, что истины христианского Откровения не противоречат устоям человеческого разума. Более того, схоласты показывали, что именно в Откровении человеческий разум раскрывает себя во всей полноте.189
В эпоху схоластики стремились систематизировать и представить в доступной для изучения форме как истины Откровения, так и знания, сохранившиеся с эпохи античности. Такая систематизация была характерна уже для Аристотеля, но в университетах она вышла на новый уровень. Как пишет об этом В.П. Лега: «Умение разделять, четко определять, «раскладывать все по полочкам» было одним из основных методов философов средневековой Европы».190 Конечно, систематизация приводила к упрощенному толкованию сложной проблемы, но при этом ее изучение становилось значительно проще, особенно для вчерашних крестьян. Такая привычка раскладывать по полочкам, в XVII веке была использована при создании Декартом новой европейской науки. Декарт, в своих методологических правилах, утверждал, что, для решения сложной проблемы мы должны разложить ее на простые. Когда мы решим набор простых проблем, тогда, объединив эти решения, мы сможем справиться и со сложной задачей. Метод Декарта не потерял своей актуальности в науке и по сей день. Однако, Декарт не изобрел этот метод самостоятельно, а познакомился с ним во время учебы в иезуитском колледже.
Шартрская и Сен-Викторская школы
Основные направления средневековой мысли могут быть хорошо проиллюстрированы сравнением двух школ Шартрской и Сен-Викторской. Шартрская школа была основана около 990 г. Именно в ней происходит тесное знакомство с античной философией, особенно с Платоном. В конце XI – начале XII века Шартрская школа приобретает большую известность в Европе. Основными предметами в школе были грамматика, риторика, математика и астрономия.
Отношение школы к античной философии можно выразить словами Бернара, бывшего главой школы с 1114 по 1124 год: «Мы – словно карлики, сидящие на плечах гигантов. Мы видим больше вещей и вещи более удаленные по сравнению с тем, что видели древние, но не благодаря остроте нашего собственного зрения или нашему высокому росту, а потому, что древние поднимают нас до своей огромной высоты».191 Представители школы в своих трудах стремились согласовать учение Платона с истиной Откровения. Дж. Реале отмечает: «Шартрскую школу характеризует обостренное внимание к натуральной философии, контекст и направленность которой были отчетливо теологическими. Здесь мы находим максимальное понимание восхитительного творения Троицы».192 Философы Шартрской школы всегда стремились искать разумное объяснение устройства мира, сотворенного Богом. «Так неужели мы противоречим Священному Писанию, когда объясняем, как было создано то, о чем оно говорит как о созданном?» – восклицал Гильом из Конша.193
Если в Шартрской школе основное внимание уделялось научно-культурным аспектам философии, то их коллег из школы при аббатстве святого Виктора больше интересовал личный мистический поиск. Сен-Викторская школа подробно изучала молитву, божественное созерцание и глубины духовного мира. Один из величайших представителей школы Гуго Сен-Викторский четко ограничивал возможности философского познания мира: «Два образа даны человеку, способному двигаться к истинам неосязаемым: образ природы и образ благодати. Первый – аспект мира, в котором мы живем, второй – воплощенное Слово. Но ни тот, ни другой не доводят до последнего постижения… Мир не исчерпывает собой постижимой истины».194 Гуго утверждает, что чувственный опыт может дать нам лишь несовершенную истину. Это лишь ступенька на пути к истине, которую можно преодолеть посредством разума. Следующая ступень – это мудрость достигаемая посредством союза разума и духа человека. Но вершину познания человек обретает внутри себя, раскрывая в себе образ Святой Троицы при помощи веры и Божественной благодати. «Мистериозный момент школы Сен-Виктора проникал во все научные, философские и теологические изыскания, символизируя собой кульминацию интеллектуальной и моральной жизни», – заключает Дж. Реале.195 Таким образом, если Шартрская школа ставила целью изучение внешнего мира, то в аббатстве святого Виктора в центр исследований ставился внутренний мир. Данные исследовательские программы будут продолжены в монашеских орденах св. Доминика и св. Франциска соответственно.
