Денис Александрович Маденов
Однако, псих
За 10 недель до катастрофы
Могло ли быть иначе? Может, я просто не принимаю его таким, какой он есть? Но, если ему нравится в такой компании, в компании «дегенератов», пусть так и будет. Он всё равно мой друг, как и англичанин. Я просто не хочу находиться рядом с его корешами.
Сегодня на рынке меня пытались обмануть и обокрасть. Но это мелочи. Когда я зашёл в лавку этого татарина, то попросил крупы, так ничего толкового и не выбрав. Он выглядит бедным торговцем. И я почти уверен, что его лавочка кормит его двоих мальчишек, а торговля деревянными и вязаными игрушками его жены обеспечивает двух дочерей. Сердце обливается кровью, когда ты приходишь. Но он слишком скромен, чтобы попросить хотя бы что-нибудь купить. Он мыкается, отводит глаза и смиренно ждёт, сидя на своей крепкой, как его желание жить на этом свете, табуреточке. И ты не можешь уйти, ничего не взяв, не можешь не зайти разок в пару дней, чтобы дать татарину монетку, которую он не возьмёт даром. Никогда.
Сын этого татарина – старший – любознательный мальчик. Иногда он встречает меня у колонн этюдариума и мы гуляем по коридорам этого массивного здания. Я насколько могу утоляю его любопытство. В нашей библиотеке – самой большой в городе – можно достать любую книгу. Когда мне нужно идти, я достаю татарчонку книжечку, и он надолго погружается в неё.
***
Я читал рекомендованную литературу, лёжа не маленьком диване, как мне пришло приглашение в кафе. От Вана. Я был один раз в кафе. В детстве. Но я запомнил это на всю жизнь. Там было много людей, которые были похожи одеждой на моих родителей. Там не было богатых и бедных.
Слышался звон блюдец, скрежет вилок, удары стаканов о столы. Вокруг пахло едой, среди всех запахов выделялся запах пюре и котлет. Я вскарабкался на свой стул и начал вертеться, смотря на людей, которые, по моему мнению, должны были сосредоточенно есть, однако они болтали и лишь подчас вспоминали про пищу.
Я вышел в канадский сквер и добрался до открытой узкой пешеходной улицы. По правую сторону её я и нашёл нужное кафе. На вывеске по-английски было написано «Канада» и был нарисован улыбающийся бобёр с кленовым листом.
Я проходил мимо столиков с разными людьми, принимающими пищу на открытом воздухе. Здесь были и американцы, и австралийцы, и немцы. НЕМЦЫ! Американцев и австралийцев я по акценту узнаю, а вот немцев я чую всем нутром – у меня внутренний радар есть.
Я ускорил шаг и тут меня кто-то схватил за низ рубашки. И по касанию руки я знал, что это чистокровный ариец. Это был друг Вана. Он улыбнулся и пальцем показал, что Ван ждёт меня за столиком, который я уже прошёл. Немец сидел рядом с некой девушкой, но я не стал рассматривать их, а направился к Вану.
Ван сидел за таким же круглым столом, как и все, и смотрел на немца. Когда я занял свободное место, Ван взглянул на меня с улыбкой и протянул руку:
– Какой-то ты зашуганный. Как дела? – Ван спросил и приготовился слушать, уставившись на меня.
– Да… Всё хорошо.
– Ты здесь нечасто бываешь?
– Я удивлён, что у тебя есть деньги на кафе.
– У кого-угодно, кто хоть немножко зарабатывает, есть возможность поесть вне дома.
– В этюдариуме, например, – я надеялся, что Ван поймёт шутку.
– Ты безработный. Если бы у тебя была мотивация учиться, чтобы зарабатывать своими знаниями, ради себя и семьи, ты бы быстрее и эффективнее обучался.
– Угу.
«Железная логика», – подумал я.
– Давай поедим, а? – Ван сунул мне в руки бумажку с названиями и изображениями блюд.
Цены были страшные. Ван, не глядя на меня, сказал:
– Я заплачу. Не отказывай себе.
– М, – только промычал я, и в голове встал закономерный вопрос.
Чего я хочу? Я исподтишка взглянул на Вана и окончательно убедился, что его слова не фикция. Ван в ту же секунду, как я опрометью кинул на него взгляд, повернул на меня лицо с широкими зрачками и сразу же отвернулся.
Перебарывая инстинкт заказать самое дешёвое, я решил отведать нечто среднее по стоимости. Средним оказались бекон и кленовый сироп. Поморщившись от представленного вкуса данного комбо, я решил заказать просто кленовый сироп:
– Это всё? – спросил официант с французским акцентом.
– Д… – я случайно кинул взгляд на Вана и увидел, как он втихаря ржёт. Мне всё равно. У меня сегодня высокоуглеводный обед. – Да, это всё.
– Это будет… – и молодой человек назвал космическое число, от которого у меня закружилась голова.
Ван вместе с чаевыми заранее передал сумму официанту, и мы стали ждать. Когда я немного отошёл от еврейского шока, я обратился к Вану. Его взгляд был направлен в сторону столика с девушкой и немцем. И я его не винил за это. Девушка был красива, ухожена; она выделялась среди других людей ярким платьем, а её белые зубы мило сверкали на солнце. Я уже хотел влюбиться в неё, как вдруг вспомнил, что я нескладный, тупой, бедный студент.
– Красивая девушка, – смотря вместе с Ваном в сторону немца, сказал я.
– Девушка? Да… – Ван думал о чём-то ином, поэтому я решил воспользоваться секретной техникой чтения мыслей:
– О чём ты сейчас думаешь?
– Ни о чём.
Я был растоптан таким ответом. Через несколько секунд Ван посмотрел в мои глаза. Лицо у него было чересчур серьёзное, и я подумал: «Я и впрямь не создан для la télépathie». Однако в этот же момент Ван приулыбнулся и произнёс:
– Если бы ты спросил «о ком»…
Я воспользовался данной возможностью:
– О ком ты думаешь?
– Много о ком.
Я почувствовал, будто меня застрелили.
– Ты забыл слово «сейчас». Сейчас я думаю о немце.
– И что ты думаешь о нём?
– Я думаю, что он здорово сел на уши этой барышне.
Я всей душой не понимал, что он нашёл в этом немце и почему у него есть такой друг.
– Хвастается? – спросил я.
– Ну, да, хвастается немного, – Ван приулыбнулся на мгновение.
– Хвастун и крыса. Он хорошо учится?
– Да, он способный парень. Если ты умный, почему бы и не похвастаться… – как-то неуверенно добавил Ван.
– Как ты терпишь этого прохвоста? Я о том, что ты добрый человек, а он шваль-швайн, строящий из себя крутого интеллектуального перца.
– Ну! Он не такой. У него такие друзья и знакомые.
– Его знакомые – это торчки и просто твари. А как же «друг моего друга – мой друг»? Ты же даже не здороваешься с ними.
– Они сами не особо горят желанием пожать мне руку. Я уважаю их выбор.
Я не стал спорить, а просто посмотрел на Вана. Он глядел на немца широко открытыми глазами, не шевеля мускулами лица и не моргая.
– А будет у вас ЭТО? – с хрипом заорал испанец: пьяный, промокший насквозь от пота, загорелый испанец с усами и в шляпе.
Официант принёс мужчине «Цезарь». Не обращая внимания на двух девочек в очень откровенной одежде, которые подсели к нему за столик, испанец осушил стакан с коктейлем.
Испанец, наконец заметив женское общество, обнял обеих дам и с улыбкой начал втолковывать им что-то. Девушкам по непонятной для меня причине нравилась тарабарщина на английском с испанским акцентом. С отборным матом.
Для меня всё произошло слишком быстро и выглядело сюрреалистично, поэтому я не успел составить мнения по данной ситуации, происходившей в трёх метрах от нас. Я почесал нос после того, как испанец закинул одну ногу на стол. Нога была в шлёпанце. Она свирепо пошевелила волосатыми пальцами. Я перевёл взгляд на Вана.
Боже, его лицо было ужасно! Ван смотрел на испанца, трогавшего девушек, зверски шевелящего усами от наслаждения жизнью, которую он мог видеть только такой. Поза Вана не изменилась, но его глаза почти выкатились из орбит. Зрачки сузились, желваки напряглись, ноздри расширились, как у быка, а на шее вскочила вена.
Ван резко встал, и я, хлопнув глазками, представил, что он сейчас сделает с испанцем. Если Ван пожалеет пьянчугу, то просто вырвет стул из-под его зада и сломает испанцу пару рёбер. Потом он оторвёт от полусломанного ножки и заставит испанца съесть каждую из них, без соли и перца, без соуса и столовых приборов, чтобы пьяница запомнил, как не надо вести себя в общественных местах.
Ван всё ещё двигался к испанцу, словно в замедленном времени. Если бы пьяный мужчина поднял голову и увидел лицо Вана, то он бы мог успеть застрелиться. И я уже начал жалеть испанца, потому что, чтобы реализовать данную возможность, у него не оставалось времени.
Ван зашёл за спину испанца, наклонился и, держа руки между ног, начал спокойно о чём-то говорить с ним. Ван наклонял голову, слушал мужчину, поворачивал к нему своё лицо и кивал. Я наблюдал данную картину чуть дольше минуты, пока они общались на испанском и иногда улыбались и смеялись. Ван сделал шаг от мужчины, тронул его за плечо и той же рукой попрощался с ним.
Пораженный увиденным, я обратился к Вану, улыбка на лице которого была медалью за дипломатические успехи:
– Что ты ему сказал?
– Я поинтересовался его работой и заказал ему пирог – мы поговорили по душам. Он пообещал не шуметь.
Действительно, испанец сидел тихо. Странно исчезли те девушки: мужчина теперь был один. «Да, Ван. Хороший ты человек, однако псих».
– Блины и кленовый сироп для Votre ami5. Ваши мясо и гарнир, – официант аккуратно поставил блюда на столик и зачем-то выжидательно начал стоять около нас.
Я, истощенный произошедшими явлениями, накинулся на блины, не думая о том, что я и не заказывал их. Умяв два блина, я догадался употребить кленовый сироп. Тут я и заметил, как официант просто стоит слева от Вана и чего-то ждёт. Причём Ван, судя по всему, тоже не понимал, в чём тут дело, и вместо трапезы просто сверлил официанта огромными зрачками. Молодой человек учтиво произнёс:
– В нашем кафе принято оставлять чаевые.
Ван несколько раз поменял размер зрачков, прежде чем сказать:
– Я оставил чаевые.
– Я принёс Вам заказ, – настоял официант, – после чего Вы просто начали есть, – не глядя на Вана сообщил молодой человек.
– Я отдаю деньги, включая чаевые, заранее, перед тем как мне приносят еду. Всегда.
Официант немного смутился, но его глупость или жадность взяли разум под контроль:
– Это двадцать процентов от заказа.
– Это ПРИМЕРНО пятнадцать-двадцать процентов от всего заказа, – Ван поправил официанта. – Я видел Вас здесь раньше, Вы меня не узнали? Посмотрите мне в глаза.
– Я не видел Вас в нашем кафе до этого, – сказал молодой человек и лишь затем повернулся к Вану.
– Ваша фамилия Симард? – запалил фитиль Ван.
– Мою фамилию необязательно знать незнакомым людям, – с достоинством ответил официант. Но уши его порозовели.
– Лучше бы ваша фамилия была Ля-Дефэ. Ваш отец знает мои привычки. Он меня уважает, а Вы, – Ван сделал воспитательную паузу, – клянчите у меня ЕЩЁ, будто Вам ЭТОГО мало.
Ван, договорив речь, вскочил и вошёл, придерживая молодого человека за бок, внутрь кафе.
Ван вернулся один через где-то полчаса.
– Что с ним? Он просто забыл? – я не удивлялся низкому поведению официанта, а, скорее, интересовался тем, что за чудо опять сотворил Ван. – Что ты ему нашептал?
– Извинялся.
– За что извинялся? – «аномалия», – подумал я. – Двадцать минут извинялся? – добавил я с улыбкой.
– У господина Симарда замкнулся электродвигатель.
– Угу, – я не стал спрашивать о двигателе. – А мясо твоё где?
– Не бойся, не выкинули.
Домой мы шли молча. Когда я очутился в своей квартире, совсем стемнело.
***
(дата зачёркнута)
