Борис Попов
Шапито
К моему удивлению, дверь оказалась незапертой, и я беспрепятственно вышел. Как только мои ноги переступили порог комнаты, сзади я услышал громкий скрежет, свидетельствующий о слишком резком и быстром закрывании металлической двери – как будто люди внутри пытались защититься от холода, который мог проникнуть в дверную щель, когда я выходил. Лицо приятно обдало свежим воздухом, и мне практически сразу стало легче. Голова перестала кружиться, отступила тошнота и гул в ушах. Признаться, в первую секунду я действительно поверил, что здесь лютый мороз когда вышел из душной тесной комнатки, а свежий воздух обдал разгоряченное лицо. Видимо, точно так же подумали и те, кто так спешно закрывал за моей спиной дверь. Я молча двинулся к выходу на сцену, а, как только моим глазам предстал пустой зрительный зал, сразу все понял. Нас разделили, и остальные отправились куда-то еще, вероятно, гонимые подобному нашему страхом и спасающиеся от очередной несуществующей напасти. Я не мог просто так уйти, а потому вернулся за кулисы, и, стоя под дверью, уговаривал людей выйти. Долго и упорно рассказывал, что здесь нет никого, абсолютно тепло и нормально – но мне не верили. Пока я выходил из-за кулис и осматривал зрительный зал, негласный лидер запертых в душной комнате людей умудрился как-то забаррикадироваться, чтобы я не вернулся. Почти десять минут я провел там, стоя, а затем просто сидя на асфальте (шапито не утруждалось делать новый пол за кулисами, а располагалось оно на парковке) около двери и рассказывая, что здесь безопасно, но в ответ слышал один и тот же ответ. Говорящий изнутри упертый мужской голос твердил, что я просто подыхаю от холода и прошусь обратно. Вконец разозлившись, я обругал тупого упрямого алкаша последними словами, а тот в ответ пожелал мне сдохнуть и пообещал насрать на мой окоченевший труп, когда выйдет оттуда. На этом мое общение с ним закончилось, и я просто двинулся к выходу из цирка.
Мэтью Уэст прервал свой рассказ, снова раскуривая сигару. Кажется, ему важен был не сам факт курения, а именно процесс переминания сигары во рту, перемещение ее из угла в угол. Скорее всего именно поэтому она и затухла. Мужчина задумчиво смотрел вдаль, погрузившись в собственные воспоминания, а репортер терпеливо ждал. Когда же Уэст, наконец, раскурил сигару и продолжал молчать, Томас рискнул нарушить тишину.
– И это конец истории? А как же приз? Что случилось с остальными?
– Я могу считать это вторым вопросом? – Хитро улыбнувшись взглянул на него Уэст.
– Нет, потому что Вы все еще не ответили на первый. Где Вы взяли стартовый капитал для того, чтобы…
– Терпение, Том, терпение. Я просто немного задумался, путешествуя по волнам своей памяти, только и всего. Я рассказал уже довольно много, и все, что будет впереди, не менее интересно и интригующе, чем первая часть рассказа.
Я думал ехать домой, но мы с Микки приехали на его тачке, ремонтом которой он занимался добрую половину своего свободного времени, а, если точнее, все время, когда не думал о соблазнении очередной цыпочки. Итак, мне не оставалось ничего иного, кроме как просто пытаться поймать попутку, идущую в наш студенческий городок, идя на всякий случай вдоль дороги в нужном направлении. Надо сказать, до кампуса не меньше двадцати миль, а вероятность проезда через него кого-либо после девяти часов вечера, в обычный рабочий день… Скажем так, крайне мала, поэтому, понурив голову и размышляя о том, что это такое со мной сегодня произошло и как теперь искать Ллойда, заявлять ли в полицию и вообще как себя вести, я угрюмо брел вдоль дороги. Честно сказать, я не очень-то переживал за своего дружка – этот чертовски везучий и крепкий засранец выживет в любой ситуации, волновался я об одном: лишь бы та девчонка не втянула его в какую-нибудь хреновню. Потому что Микки, увидев красивую задницу, бежал за ней, словно собака за косточкой. А вдруг та девушка заодно с клоунами-маньяками, а что, если…
В этот миг я не поверил своим глазам. Я как-то раз читал, что мысли материальны, что стоит о чем-то думать, и это обязательно появится в твоей жизни – но, черт меня дери, не до такой же степени! Та самая девушка, на попку которой пускал слюни Ллойд, буквально пронеслась мимо меня, пересекая дорогу. Я не успел ничего подумать, не стал размышлять – просто бросился за ней.
Чтоб ты понимал, Том, студенческий кампус был почти в двадцати милях от той самой злосчастной парковки торгового центра, на которой расположился цирк-шапито. Лучшая из перспектив для меня в тот момент была вместе с бомжами и бедняками проехать лишние пару миль на автобусе до окраины города, а остаток пути тащиться в кампус. Вероятно, я пришел бы к середине следующего дня, а, может, меня бы сбила фура, несущаяся на дикой скорости ночью, водитель которой просто переутомился и на слишком долгое время моргнул. Это были другие времена, и варианты развития событий, как нападение стаи бродячих собак или ограбление бандой чернокожих озлобленных парней, были более чем реальны, намного вероятнее, чем сейчас. Поэтому мне и не сильно хотелось идти вдоль трассы. Та девушка была прекрасной возможностью свалить из города, а, заодно, узнать, где Микки. Наверняка ведь она как-то добиралась сюда, не на попутках же. А если она местная… Тогда проблем еще меньше.
Итак, я бегу за ней, и слышу, как она тяжело дышит, словно собака, мечтающая о воде в жару. Быстро догоняю ее и в первый раз начинаю понимать своего дружка-полудурка Микки – да, задница у нее действительно что надо. А вот мордашка, как оказалось, не очень – слишком деревенская, щекастая, круглая. В общем, я догоняю ее и по глазам вижу, что она меня узнает. Бегу с ней рядом и как бы невзначай задаю вопрос.
– Что случилось? От кого ты убегаешь?
– Нам… поступило новое. Задание. – Она задыхается и говорит с трудом, едва понятно, с глотанием окончаний слов и так далее – в общем, можешь заставить пробежать какого-нибудь пятнадцатилетнего жирдяя пару километров и спросить о теории эволюции – будет тот же эффект.
– Что за гребаное новое задание? Где мой друг?
– Не знаю. Мы раздели…
Я понимаю, что они разделились, не разделись, но, честно говоря, разговаривать односложными предложениями довольно трудно.
–Что там у вас произошло?
– Долго. Тяжело. Надо бежать…
– Понятно, – Я задумался. Кажется, девчонка-то умом не блещет.
– Что за задание?
Вместо ответа она протягивает мне скомканный лист бумаги, и я вынужден остановиться, чтобы прочитать, а она убегает немного вперед. Забавно, Микки, но я потом, спустя несколько лет, пытался ее найти, чтобы выяснить некоторые детали, но, черт побери, каким же я был дураком, что просто не узнал ее имя тогда. Спустя пять лет я уже мог позволить себе лучшего частного детектива в стране, но без знания имени даже чертов Шерлок Холмс в команде с Суперменом не смогли бы мне помочь.
На скомканной бумажке карандашом со слишком легким, едва заметным нажимом написано, что им следует двигаться в квартиру номер семнадцать по адресу Чарльстон авеню, сорок два. Честно сказать, Том, в тот момент я представления не имел, что это за адрес – для меня, это Чарльстон авеню было равносильно адресу на Марсе. Я нередко бывал в этом городе, но о такой улице слышал впервые, да и бывал я в основном в центре, прогуливаясь с Микки и цепляя девок, да на квартирах у пары друзей Ллойда. Так что мне ничего не оставалось, как вновь погнаться за девчонкой и просто бежать рядом. Я не хотел выбивать ее из колеи своими разговорами, потому что и сам прекрасно понимал, как тяжело одновременно бежать и говорить.
Мы пробежали не больше километра, и за это время она совсем сдала. Понимаю, вероятно, сначала она бежала на пределе своих возможностей и потому сильно выдохлась, но то, как она сейчас выглядела и дышала, больше походило на астматика с сердечной недостаточностью. На шее вздулись вены, не самая красивая мордашка приняла пунцовый цвет спелого помидора, а на лбу выступило несколько больших толстых синих вен. Девчонке совсем тяжко, но, судя по табличкам на домах, мы стремительно приближались и были почти у цели. И снова я попал в передрягу, в новый виток безумия.
Несколько человек стояло перед входом в подъезд многоэтажного дома. Позже я пересчитал всех присутствующих – с учетом меня и выдохшейся девчонки с классной задницей, нас осталось восемь. Похоже, еще пара испытаний, и можно будет определить победителя. Я не очень-то верил, что последний оставшийся посетитель того шапито получит хоть какие-то деньги, но уверенность в том, что лучше не проигрывать, крепла с каждой минутой. Честно говоря, в тот момент я был полностью уверен, что Микки больше не вернется в общагу или колледж. Микки мертв, и, скорее всего, его труп никогда не найдут. К счастью, я ошибался.
Мы прибежали последними, после нас никто не появился. Вроде как кто-то из присутствующих все время повторял, что пришел на место первым, что это он победитель и пусть все это запомнят, что это он должен получить бабки и так далее. Я все больше поражался человеческой тупости и жадности. Эй, приятель, очнись! Вернись с Луны на Землю – горстка маньяков жонглировала топорами над твоей головой, а ты все еще думаешь, что тебе заплатят денег? В лучшем случае останешься в живых, в худшем… Не важно. В общем, я снова вернулся в игру, и пока что не понимал, хорошо это или плохо. Могли ведь циркачи настигнуть меня на дороге ночью? Не побеги я за девушкой, это явно расценивалось бы как проигрыш… В общем, я просто остался в игре. Кажется, в очередной раз мне повезло.
Мы стояли возле подъезда, потому что не могли открыть дверь. Она была заперта, только и всего, а все окна заколочены. Честно говоря, я понятия не имею, как это возможно – заколотить окна двух нижних этажей, как жилых квартир, так и подъездные, а также заблокировать или закрыть дверь в доме, где живут обычные люди. Но факт оставался фактом – мы не могли попасть внутрь. А минут через десять, когда народ более-менее отдышался, кто-то из участников вдруг случайно обнаружил у себя в кармане записку.
– Эй, ребята! Черт побери, когда я бежал сюда, то столкнулся с каким-то парнем, он просто не уступил мне дорогу. Я тогда не придал этому значения, но, кажется, тот человек подбросил мне задание! Смотрите! – Молодой парень развернул скомканный и местами мокрый от его пота лист бумаги, все также исписанный карандашом, однако, уже другим почерком. Мы сгрудились вокруг него со всех сторон. Некоторые читали сами, другие же просто тупо пялились в листок, потому что обнаруживший его в своем кармане читал в слух.
Мейсон стрит, 9\14, детская площадка около дома.
Первый пришедший побеждает.
Секунду, максимум полторы все молчали, переваривая информацию. Затем кто-то грязно выругался, а одновременно с этим другой голос произносил «Это же всего в полумиле отсюда», и толпа рванула. Нас было всего восемь человек, и все мы вроде как находились в одной команде до момента прочтения этой записки. Люди моментально превратились в зверей, каждый из нас понимал, что устранение конкурентов серьезно повышает шансы на победу. Высокий парень с типично индейской внешностью сорвался с места первым, оторвавшись сразу на несколько метров от толпы, а вот там, среди оставшихся, началась настоящая потасовка. Люди кинулись кто куда, каждый думая, каким путем проще побежать, но при этом норовя столкнуть, сбить с ног, ударить соперников. Честно говоря, это было намного хуже и жестче, чем борьба за шубы в тесной комнатушке, потому что там хотя бы у части людей оставались рассудок и достоинство, когда здесь каждый превратился в зверя. Уже через десять секунд после старта на земле лежали три человека, из них две женщины, одна из которых держалась за кровоточащий нос, а вторая каталась по полу, схватившись за живот. Мужчины реально били женщин, чтобы получить место под солнцем. Я, как мог, защищал ту красотку, двинув кого-то в челюсть, пхнув какую-то пухлую тетку в бок локтем и поставив подлую подножку убегающему вперед полноватому мужчине, но, честно говоря, лишь позже понял, что ошибся и поставил не на ту лошадку. Не знаю, почему мне сразу не пришло в голову просто бежать за индейцем, который вырвался в явные лидеры, а на финише постараться обогнать его. В любом случае, моей спутнице сильно повезло – я максимально безболезненно и легко устранял пытающихся навредить ей конкурентов, а она осталась цела и невредима. Честно сказать, мне стыдно за свои тогдашние поступки, но, поверь мне, Том, остальные действовали намного, намного хуже.
– Я понимаю, мистер Уэст, – Отозвался репортер, – Я ни в коем случае Вас не осуждаю. Пожалуйста, продолжайте.
– Итак, мы пришли четвертыми. Я не стал обгонять ее, понимая, что имеет значение лишь первое место, а все остальное уже не важно. Победителем оказался не индеец – тот вообще по какой-то причине не добежал, но я догадываюсь, почему. Рыжий парень со слишком бледной веснушчатой кожей и крысиной мордой победил. Уж не знаю, что он сделал с индейцем, но явно ничего хорошего. Мне почему-то ужасно не нравился победитель и было жалко того, выбитого из игры, коренного американца. Действительно жалко. А рыжий все скакал на месте и кричал на всю округу: «Я победил! Выиграл! Я лучший! Где, черт возьми, мои двести штук? Где они, мать вашу?». Думаю, он никому не нравился, и, если бы нам дали еще одно похожее задание… Рыжий точно не прошел бы в следующий тур. Удивительно, Том, но только сейчас я прихожу к выводу, как же все-таки сильно эти задания развязывали нам руки. Без них, в обычной жизни, мы были цивилизованными культурными людьми, но, когда дело касалось игры и денег, люди превращались в опаснейших хищников.