Борис Попов
Шапито
– А где Вы добыли свой стартовый капитал? Небольшой городок, мать-одиночка и Вы, человек, растущий в плохом районе, с плохими отметками в школе и даже приводом в полицию. Где Вы взяли денег?
– В точку, Малыш! – Очередная фамильярная фраза и такой же жест – Уэст тычет указательным пальцем в грудь Томаса. – Устраивайся поудобнее, это будет интересная и захватывающая история, о которой, впрочем, никто не знает.
Не помню, что это был за день недели, но точно не выходной. Возможно, среда или понедельник – это не так уж и важно Приближалось лето, занятия в колледже уступали место экзаменам, и я был на грани отчисления, но не мог в такую погоду просто пойти на лекцию. Мы с моим другом Микки Ллойдом в очередной раз прогуливали какой-то глупый предмет с занудным преподавателем, бесцельно слоняясь по улицам. Моя мать с трудом тянула мое обучение, и я это прекрасно понимал, но в молодости чувство стыда так редко посещает нашу голову, что мы просто живем, радуемся жизни и делаем что хотим. Именно поэтому молодость так чиста, безрассудна и весела.
Мы с Микки прогуливались по центральной улице небольшого студенческого городка, думая, где бы по-быстрому раздобыть деньжат и как бы склеить новых цыпочек. Впрочем, Микки интересовали лишь девочки, меня же в большей степени деньги. В ту пору я одевался не очень, а свободных средств не было вообще, даже на еду иногда не хватало – а потому я все время был в поисках налички. Именно поэтому молодой Мэтью Уэст буквально замер на месте, когда Ллойд, дурачась в своей обычной манере и читая объявления на столбах разными голосами – то злодея, то женским, то визгливо-старческим, а иногда и голосом умственно отсталого – прочитал текст с очередной бумажки. Микки, которому было на два года больше, чем мне, долговязый, с пустым взглядом, туповатый, но жилистый и физически сильный, все еще держащийся в колледже лишь благодаря хорошим результатам на футбольном поле, как будто не понял смысл прочитанного и прошел дальше. Да я и не был удивлен – довольно часто спортсмен что-то слушал с умным выражением лица, но информация как будто не достигала мозга. По какой-то причине Ллойд, отличный футболист, славящийся своей силой и скоростью, в реальной жизни был полнейший тормоз, да и производил такое же впечатление – болтающиеся тонкие руки-плети, несуразное непропорциональное тело, узкие плечи… Микки каким-то образом имел внешность ботаника и мозги профессионального боксера на закате карьеры.
Он прошел еще пару шагов, прежде чем увидел, что я остановился. Пока он думал, возвращаться или нет, я уже сам читал объявление, пытаясь понять, где здесь шутка.
«Приглашаем на бесплатное представление цирка-шапито. Всего один день в городе, 26 марта, начало в 19 00.
Внимание! Розыгрыш ценного приза! Викторина, с призовым фондом 200 000 $ !!! Только один победитель, только зритель из зала»
В моей голове что-то перемкнуло. Логически я понимал, что это невозможно, что где-то здесь подстава и обман, что не может цирк давать представление бесплатно, да еще и заплатить такую сумму денег! Надо сказать, двести штук тогда, почти сорок лет назад, были намного ценнее пары миллионов сейчас. Ну, знаешь, инфляция и все такое. Ну а я из тех парней, кто никогда не упустит такой шанс, не откажется от халявы. Микки, кажется, тоже понял, в чем дело, потому что уже секунд двадцать я не слышал из его рта никакой очередной бессмысленной чепухи. Спустя несколько секунд молчания он, наконец, заговорил.
– Как думаешь, это правда? – Я все еще смотрел на черно-белое объявление, напечатанное на простой бумаге, с таким незамысловатым текстом, но уголком глаза заметил, что рот моего приятеля слегка приоткрыт, как бывает, рисуют в мультфильмах или комиксах, изображая удивление.
– Конечно же, нет! – Почему-то вспылил я. Ну не могло это быть правдой, я никак не мог в это поверить, – Где-то здесь разводка. Может, участие в викторине будет стоить денег, или еще что. В любом случае, никто не станет платить деньги зрителям.
– А чего ты тогда завис? – Ллойд говорил слишком медленно, даже заторможено – так бывало всегда, когда он напряженно думал.
– Я пытаюсь понять, как они обманут нас с самим представлением. Может, выступление действительно будет халявным?
– Халява это хорошо, – Все так же задумчиво произнес Микки. Знаешь, Томас, я иногда думаю, что Ллойд был бы хорошим монахом или буддистом или как их там называют в Китае? Он все время был какой-то заторможенной, иногда мне казалось, что я слышу, как в его мозгах гуляет ветер. Наверняка им бы это понравилось. Может даже Ллойд достиг бы просветления – кто знает. В любом случае, уже в тот период времени друг начинал меня раздражать, и вскоре наши с ним жизненные пути разойдутся.
Так или иначе, за 15 минут до начала представления мы с Микки прибыли по указанному адресу. Как это ни странно звучит, но цирк располагался на парковке одного из крупных торговых центров, в черте города. Меня, помню, сразу смутило, что шапито поставят именно там, а не в привычном месте, в трех милях за городом, где проводятся ярмарки, множество торговых лотков, а также карусели, аттракционы, да и место там значительно удобнее, чем на парковке. Никакой пьяница ночью не начнет буянить, ничего не украдут бродяги… В любом случае, с самого начала мне чем-то не нравилась эта затея, но одновременно с этим что-то как будто тянуло меня на шоу.
Разноцветный высокий шатер – вот, что такое шапито. Достаточно высокий, чтобы воздушные акробаты могли подняться под потолок, и у зрителей перехватило дух, и достаточно большой для выступления животных – от лошадей до диких львов. Все это я знал, и шапито на парковке показалось мне слишком маленьким. Я убеждал себя, что внутри шатер, вероятно, будет казаться значительно больше, что это оптическая иллюзия, что я раньше никогда не бывал в шапито, а потому накручиваю себя… Только все эти аргументы ни капли не помогали успокоиться, и я чувствовал, что кое-какие детали не дают мне покоя. Множество мелочей, например, что я не чувствовал запаха лошадей и конского навоза, которым несет за милю от любого цирка, что я не вижу катающихся на одном колесе жонглеров с разукрашенным лицом перед входом, добавляющих атмосферу магии и веселья, но, самое главное – полное отсутствие торговли. Как-то раз я, размышляя о подобных мероприятиях, пришел к выводу, что почти половина прибыли идет от торговли – сувенирами, воздушной кукурузой, сахарной ватой, леденцами на палочке и прочими мелочами. Честно говоря, направляясь на это бесплатное шоу, я был уверен, что организатор планирует заработать денег именно на торговле, сумев привлечь за счет бесплатных билетов невероятное количество зрителей. Я ошибался.
Ни одной торговой палатки, полупустая парковка и слишком мало людей даже для такого небольшого шатра. На мгновение я заколебался, уверяя себя, что представление отменят из-за нецелесообразности выступать перед горсткой зрителей, но, на самом деле, какая-то часть меня чувствовала подвох и странность во всем этом. Я хотел было предложить Микки ехать домой, но взглянув на приятеля, понял, что это абсолютно нереально. Словно загипнотизированный, Ллойд плелся впереди меня, уставившись на зад какой-то очередной красотки. Черт! Теперь этот придурок будет пытаться затащить ее в койку любыми методами, потому что для Микки, который считал задницу самой важной и красивой частью девушки, отказ ничего не значит. Если Ллойду понравилась девчонка, его и без того скудный мозг отключается, и последние остатки благоразумия улетучиваются. В итоге я сдался, и мне не оставалось ничего иного, кроме как тащиться за своим другом.
Когда мы вошли внутрь, ощущение опасности и нереальности происходящего многократно усилилось. Я всегда понимал, что слова типа «бесплатно» всегда привлекают толпы людей, но здесь… В помещении шапито находилось не более пятидесяти человек, да и то с большой натяжкой. Более того, люди не сидели кучно, а разбрелись по зрительному залу, так что на одно занятое место приходилось пять-семь свободных. Мы с Ллойдом заняли второй ряд, и то лишь благодаря тому, что девушка села впереди нас. Микки планировал во время выступления подкатить к ней, в то время как мне все больше и больше хотелось просто как можно скорее свалить оттуда.
Представление началось ровно в семь – никаких звуковых сигналов, оповещающих о начале, никакой цирковой музыки или фанфар перед первым номером, ни ведущего – ничего. Просто на круглую арену в центре зала вышло семь или восемь человек, загримированных и одетых под клоунов – знаете, размалеванные лица, смешная разноцветная мешковатая одежда, загнутые кверху носы обуви с помпонами… В общем, вроде как все как обычно, но артисты внушали какое-то неприятное чувство. Ни один из клоунов не выглядел по-настоящему смешным, не улыбался, и мне это здорово не нравилось. В тот момент я чувствовал себя каким-то трусливым шизиком, не понимая, что именно заставляло меня волноваться, но страх нарастал.
Клоуны принялись жонглировать пластиковыми кеглями, шарами, ну и чем там обычно жонглируют в цирке, вот только делали они это весьма странно. Пара-тройка артистов жонглировали высокопрофессионально, с гордой осанкой и высоко поднятой головой расхаживая вдоль манежа, в то время как некоторые делали свою работу откровенно неумело. Наконец, не прошло и полуминуты, как один из неумех-клоунов выронил одну кеглю, растерялся, и остальные тут же посыпались во все стороны. Мужчина принялся торопливо бегать, собирая с пола свои пластиковые приспособления, когда несколько человек в зале засмеялись. Надо сказать, именно этот клоун был немного полноват и так смешно суетился, бегал… В общем, люди засмеялись – не все, конечно, ведь по лицам многих я видел то же беспокойство, которое терзало и меня – но другим, меньшинству, таким же не замечающим ничего вокруг, как мой дружок Микки, показалось веселым, что клоун рассыпал кегли. Тогда-то все и началось.
Артисты на сцене внезапно прекратили свое дело, и дружно, не сговариваясь, уставились в зал. Надо сказать, у меня холодок по коже пробежал от их взглядов. А потом какой-то омерзительного вида карлик выволок на сцену коробку с новым реквизитом, и клоуны спешно принялись его разбирать. Когда же они двинулись к зрителям, и один из них встал за спиной случайно выбранного им мужчины, принявшись жонглировать над его головой, а дверь, отделяющая нас от выхода на улицу, закрылась, я понял, что угодил в самый большой переплет своей жизни, в сравнении с которым приводы в полицию и уличные драки – сущий пустяк. Дело в том, что толстую стальную дверь при входе я заметил сразу, но не придал этому значения, и теперь путь назад был отрезан, но мне все равно хотелось бежать. Потому что из той коробки клоуны доставали… Топоры, ножи, и такие шипованные биты, которые, знаете, используют на улицах мексиканские банды в своих разборках. Забивают в биту гвозди со всех сторон, а потом обламывают шляпки кусачками. Довольно острая и болезненная штука получается, если просто в шутку кого-то слегка ткнуть ею. И когда один из этих неумех принялся размахивать смертельно опасным оружием над головой зрителя, а парень, бледный как смерть, боялся даже дышать, чтобы не помешать человеку, в чьих руках сейчас находилась его жизнь, я подумал, что это конец. Нас не так много, не больше полусотни людей, из которых половина девушки, мы безоружны и заперты в цирке с маньяками, в руках которых топоры, ножи и биты. Мне стало дурно.
Микки тоже напрягся, я видел это по его лицу. Он оценивающе смотрел на приближающихся к нам клоунов, чтобы понять, есть ли у него шансы противостоять одному из них и отнять оружие. Как я уже говорил, Ллойд – настоящий боец, но туговато соображал и не понимал, что таких как он в зале может больше не оказаться, и его просто убьют остальные, даже если он и отнимет оружие.
Все начало проясняться, когда один из клоунов принялся жонглировать над пустым креслом. Надо сказать, эти сумасшедшие, не переглядываясь и не переговариваясь, каким-то образом как будто случайно выбирали место в зале, над которым будут размахивать смертоносным оружием, а потому началась паника. Люди пытались понять систему и логику артистов, метались, выбирали места, буквально дрались за них. То, что раньше было практически пустым залом, превратилось в бешеный муравейник с сумасшедшими дерущимися жителями. Все куда-то спешили, толкали друг друга, выдумывали и пытались предсказать, как дальше двинутся сумасшедшие жонглеры. Клоуны постепенно продвигались, и вот один из них приблизился к нам, стал рядом с Микки и принялся размахивать своими топорами и ножами над пустым креслом. Честно сказать, у меня от сердца отлегло, потому что я понимал, что мы больше вне опасности. Актер жонглировал своими предметами с полминуты, а затем уронил нож, и, сбившись, быстро отскочил назад – туда, где еще секунду назад располагалась его нога, обухом вниз упал топор. Нет, он не отрезал бы ногу мужчине, но однозначно расплющил бы пару пальцев. Клоун наклонился, подобрал предметы и двинулся дальше. Когда же я зачем-то бросил мимолетный взгляд на кресло, в которое воткнулся выроненный неумелым жонглером нож, чтобы оценить масштабы повреждений, то увидел скомканный лист бумаги.