Бадди Фазуллин
Икра заморская баклажанная. Эпизод Первый
Я не курю, но и меня продрало до самых лёгких.
Парк жирафского периода [46]
14 октября, 16:00
Жирафий центр – рассадник непуганых алеманов: «с бабами, дитями и мороженным» [47]. Тут тебе и кафе (пусть и без пива), и «бутик» народных промыслов (с задранным как жирафья шея прайсом). Зашли, конечно, приценились, подкупились: безделушки из дерева, кожи, коровьих костей… всякая алеманская дребедень, в общем. Но ведь «Hand made in Kenya» [48]! Из образчиков местных промыслов понравилась деревянная фигурка сидящего жирафа: такой он одинокий и всеми покинутый, головушку набок склонил, будто кручина какая с ним приключилась. И сидит таких одиноких жирафов-интровертов на полке друг подле друга по десять штук в ряд. И все грустные и одинокие: сеанс массового жирафьего одиночества и неизбывной жирафьей ипохондрии. Что неизменно случается на закате [49].
Было ещё одно светлое пятно (ох уж эти мне недвусмысленные намёки) – позитивная и приятная во всех отношениях девочка-гид, чернушка Беки… всё, торжественно обязуюсь больше про цвет ни слова. Потому что они тут все поголовно… всё-всё, молчу. Беки рассказала, что в питомнике обитает дюжина жирафов, и у каждого свой жирафий характер (и своя ипохондрия на закате). Показала, как правильно кормить с рук, чтоб получались эффектные кадры. А длинношеие (ну и слово!) как чувствуют: позируют, спинки выгибают, шейки тянут, языки сизые выказывают. А между ног у них Пумба какая-то болтается [50]. В смысле зверь невиданный, бородавочный, системы «кабан». Меж их длинных жирафих ног так и трётся. Ещё и хряк, судя по тому, что у него меж ног ещё одна «пумба» болтается.
Ну, а жирафы… что жирафы? Они и в Африке – жирафы. Над ними будто в Фотошопе [51] поработали, да перестарались – перевытянули. Такие затяжные животные.
Африка. Левостороннее движение
В который раз актуализировался вопрос с закуской. При одном упоминании «Тоблеронов» [52] у меня позывы рвотные. Изжога у меня от них после третьей бутылки. Потому на обратном пути остановились у овощной будки, чтобы набрать реквизитов для старинной кубинской забавы «Эль накатить». Бананы, ананасы, арбуз и виски с текилой – что ещё нужно, чтобы скоротать вечер до приезда Марика (или достойно встретить старость) [53]? С пакетами, полными закуски, я ехал возле водилы. И постоянно боролся с желанием ухватиться за руль и подправить вправо. Движение-то ЛЕВОЕ! А когда доехали до круговой развязки и вовсе взрыв в мозгах: кто куда едет, кто как заворачивает? Левосторонний «бдыжь» [54] головы! Гипотетически в планах было снять минивэн для свободных перемещений. Но поняли, что в башке «право» на «лево» за пару дней наизнанку не вывернуть.
И люди на улицах тоже мыслят «по-левому». На тротуаре вокруг нас постоянно образовывался затор: мы мысленно рулим вправо, а встречные аборигены наоборот – влево. Получается влобовую. Спасало только то, что шли боевым порядком – «свиньёй», точней «гиппопотамом», с глыбоподобным Лео впереди.
«И Лео такой молодой, и юный Октябрь впереди!» [55]
Бокса начитался про Найроби: «Самая криминальная столица мира». И мы сразу договорились – только «свиньей» (точней «гиппопотамом»). Мне ещё ночью в аэропорту было поставлено на вид:
– «Эсо вам не эсо» [56], не Куба! Говори шёпотом. Тут что полиция, что бандиты – не разберёшь. Заберут, ищи потом. Кругом ведь, как у негра в…
Кафе Kengeles. Кура в коконате
14 октября, 17:00
Опа! От стойки в алеманском «Кенгелес» призывные стреляющие взгляды чёрных Ангелов. Солнце ещё не закатилось, а жрицы уже на работе. Но мы не за тем, мы только пива попить. Ну и заесть первые впечатления.
Чтобы глубже приобщиться к местной кулинарной традиции и продегустировать максимальное количество блюд, заказали вразнобой. У меня вышла «кура в коконате»: суп-пюре прямо в кокосовой скорлупе из того же кокоса, приготовленный с филе птицы – самое неожиданное и необычное блюдо за всю поездку. Хотя вкус «Баунти» [57] в куриной похлёбке к концу трапезы стал навязчив. У кого тилапия-гриль, у кого говядина. А говядина у них… «хрену к ней не хватает» [58]! В общем, не умеют они мясо готовить. Наглухо! Одно слово – «баклажаны». Но про мясо поняли уже позже, когда статистики наели. Зато у Председателя Лео, как самого важного и представительного, вышло фирменное блюдо заведения «Кукку Кения-стайл» – кура по-кенийски. Значит, теперь его по праву можно называть нашим «Кенийским Петухом» [59]!
(Это не я, это Бокса сказал)
У Джимми на тарелке гарнир непонятного вида и вкуса, типа пюре. «Угали» называется. У какой именно Гали узнавать не стали, но на мятую батькину картоху блюдо явно не тянет. Это я вам как исконный бульбаш говорю. Гораздо позднее разобрались с корнями сего явления. Пацаны, это же рисовое пюре! Однажды даже стали свидетелями его формования: огромный чёрный повар могуче месит крокетной клюшкой крутую белую субстанцию. Только пот в разные стороны. Нате!
Post Africum
Позже из достоверных источников стало известно, что аутентичный гарнирный продукт «угали» имеет в своей основе не рис, как изначально было заявлено аборигеном официантской наружности, а кукурузу. То есть южнорусские мотивы в повествовании имеют вполне конкретную почву: ведь крутая кукурузная каша – это и есть национальная молдаванская еда «МАМАЛЫГА».
Сидим наетые, пива местного напитые (про пиво отдельно потом) – медитируем. С высоты открытого второго этажа на африканскую действительность взираем. Но эта прекрасная, проплывающая мимо «действительность» на нас глаза не поднимает, и не улыбается. В этом местные девушки на русских очень похожи. Кто-то из нас мечтательно:
«А на Малеконе щасхарашооо…» [60]
Terminal Hotel. В ожидании
14 октября, 19:00
До приезда Марика около двух часов – самое время «эль накатить». Чтобы всё шло точно по пунктам Плана (одобренного Председателем). Первым на Голубое Спиритуозное Плато победно взгромоздился наш специалист по там-тамам и дам-дамам Александр Македоньсков [61], он же Беловежськов. Но судя по протокольной дозе пригублённого им, забрался он скорее на Плато Трезвости. И как позже прояснилось, это его излюбленное место. Зато другая рана открылась – на мужеские подвиги потянуло. В попытках высмеять наше пустое времяпрепровождение, Профессор не достиг сколь бы существенных результатов, хотя вылил немало:
– Ну, конечно: сейчас вы выпьете ещё «уно-дос-трэс-плюс-закрепляющая» [62] и будете сидеть в номере. И как настоящие кенийцы будете тупо глядеть на противоположную стену. И главное – не скучно!
Мы тоже не остались в стороне от полемики, выдав на-гора домашнюю заготовку про его ненасытного и вечно «пламенного Фиделя Кастро». Типа, у Профессора в штанах Фидель сидит, одна сигара из бороды торчит. Боба добил:
– …и не терпится Фиделю четырежды поднять своего бойца в атаку.
В конце сей живописной взаимной пикировки я пошёл на мировую:
– Ладно, Саня, не кисни. До приезда товарища Марка ещё есть время растрястись. Пойдём на счёт дискотеки провентилируем – разведку боем проведём.
Кафе Simas. Найробийская месса
Мальчик на вахте: «Направо, направо, прямо!» – и мы вооружены миникартой с крестиком в месте, где пересекаются интересы местного населения с понаехавшими алеманами – кафе «Симас», открытая диско-кафешка в паре кварталов. Чувствуем, скучно не будет. Да и по дороге тоже не успели соскучиться, перекинувшись парой дежурных фраз с гамбургероподобными туристами из Зеландии, идущими смежным курсом и в том же направлении (ну вот, а вы всё на американцев холестериновую бочку катите). Да к тому же не просто туристами… а туристками! Но:
«Нет, Отец, это не то… это ещё не то… это совсем не то!»
Зато у входа в кафе, как на часах, нас уже поджидает совершенно определенная категория призывных и зовущих взглядов, совершенно отчётливо и недвусмысленно нам подмигивающих. А их обладательницы уже поводят в нетерпении своими внешними формами, попутно оценивая внутреннее содержание наших закромов. Форма и содержание – такое вполне материальное столкновение философских категорий под лёгкую танцевальную музыку и начавший забирать алкогольный кумар:
«Ну вот, Отец, это уже то. Это уже хоть что-то. А ты боялся…»
Навстречу нам демонстративно мимо продефилировала «мучача, вся такая линда» [63]. В стройных белых лосинах и фигуристом синем лосиновом платье. На ум тут же пришло:
«Если женщина хорошо выглядит в лосинах, она будет выглядеть хорошо в чём угодно»
А тем более без чего угодно. Потому что в человеке всё должно быть прекрасно: и душа, и мысли, и тело лежащей рядом. Ну прошла и прошла: мы же просто в разведке. И «языков тел» пока в плен не берём. Но тем быстрее потрусили обратно в «Терминал» Юстасу докладывать [64]. По дороге нас остановил как вкопанных голос муэдзина с мечети, что в двух шагах по ходу. А мы с Профессором, хоть и не настоящие, но где-то в глубине души азиатская кровь играет. Стоим, двинуться не можем. Пока «Найробийская месса» не закончилась, не шелохнулись:
– Обязательно надо будет прикупить диск арабский, настоящий.
– Аллахакбарский!
Кафе, часть вторая
14 октября, 20:30
В комнату заглянул Джимми: «Марик приехал…» – и, главное, так обыденно это сказал, будто тот каждый день к нам в Африку из Америки наведывается. Бурная встреча, беглые комментарии о пройденном пути, прожитом дне, Плане вообще и планах на самое ближайшее вечернее время. «Лонли Плэнет» [65] рекомендует по этому поводу заглянуть во «Флориду» – злачную дискотеку, что прямо за углом.
Но беглый осмотр достопримечательности показал, что та откроется нам лишь в 11 вечера. А нашего Профессора уже спасать надо: глаза закатывает, губы пересохли – умирает, титечку чёрную просит. И тут, словно знак свыше, у входа встречаем «мучачу, всю такую линду», совершенно случайно дефилирующую мимо… всю в стройных белых лосинах и в лосиновом же синем платье. Дежавю? Перезагрузка Матрицы: в течение двух часов в разных точках незнакомого города уже дважды случайно уткнуться в одинаково стройные лосины и синее лосиновое платье?
«Это судьба, пойми это, Саня!»
Ну, слава Аллаху (не зря муэдзин надрывался): задышал, заговорил, заулыбался. Губки бантиком, ручки к титечке потянул: «Агу, агу…»
Дожидаясь одиннадцатичасовой дискотеки и третьей совершенно случайной лосиновой встречи, вернулись в уже обстрелянное летнее кафе «Симас». Со всех сторон, откуда ни возьмись, на сладкие алеманские крошки стали слетаться стайками представительницы сферы обслуживания, самой старейшей и почётной её отрасли. В лосинах и без. Точёная, чёрного дерева мучача Линда (не только в смысле стройная, но ещё и имя у неё такое) в непосредственной от меня, уже фатальной близости. Другие белокожие «рождественские пироги» тоже под неусыпным вниманием этих прекрасных коршуниц. Па-ма-ги-тя-а! Соседка, присматривающая за стариком Джимми, жалуется: «Чего он на мои позывы не реагирует? Объясни ему, что я такой угар ему могу устроить, на всю жизнь запомнит».
(Знаем мы этот угар, СПИД называется)
Дабы как-то сбить накал предстоящих страстей, приходится применять проверенный Кубой ряд: «Море-подлодка-радиация-импотенция». Но на то и стервятницы: добычу аж в клочья рвут. Бокса орёт, заглушая шум крыльев этих горгулий:
– «Штука» шиллингов, максимум. Две, если на всю ночь.
– Дай две, на всякий…
Мучача Линда + Стив = ВЕРИМАТ
Английский – второй государственный язык Кении. Английский язык у привратника в отеле вполне внятен: за 300 шиллингов он умеет на минуту закрыть глаза, не спрашивая документов у входящих. Фокусник, блин! Но английский язык в исполнении Линды… акцент такой, что мой кубинский языковой прорыв остался лишь сладким воспоминанием: «Бе-каре-фул» [66] – значит, на улице надо быть очень острожным, потому что кругом бандиты, сутенёры и, что самое опасное, проститутки (спасибо, что предупредила). «Веримат» [67] – это значит, она сынишку своего Стива любит «вери мат» (хорошая мать, вери мать!), из чего следует, что 50 американских долларов будет вполне достаточно в качестве проявления благодарности за её любовь… к сыну. Нет, я, конечно, люблю и жалею бедных африканских детей (на Кубу бы тебя с такими расценками, тростник рубить). Но не до такой степени:
– Держи 200 шиллингов, купишь ему «Сказку о потерянном времени». Всё впереди, моя мучача Линда, вечер только начинается…
Конечно, падры не упустили случая поглумиться над моими романтическими соплями, безуспешно пытавшемуся увидеть в «линде» Линду:
«А потом он напишет в Саге: мне был ЧЁРНЫЙ АНГЕЛ…»
Не было Ангела. Не-бы-ло!
Африка. Языковой барьер
Люди, открытые к общению, такие как кубинцы, к тому же НЕ-носители языка, имели возможность слышать наши ужасающие потуги англоязычной речи. С Африкой вопрос был куда сложней. Барьер на сей раз превратился в неприступную стену и не дался (частные случаи отдельных людей в отдельные моменты не в счёт). Да и толмачей в наших рядах теперь было целых двое – Марк Забугорский и Алексашка Беловежский. Когда есть медиум, даже два, то как-то сразу расслабляешься. И минут через 10-15 перестаёшь фокусироваться на смысле и следить за темой. Под занавес путешествия наши языковые адепты стали, вслед за местными «кролиководами» [68] и прочими разводящими, просить отката:
– А то, – говорят, – мы как сливные бачки: всё через нас. Надо бы и нам от этих бессловесных алеманов денюжков поиметь.
Среди остальной же части нашего поселения нередки были следующие диалоги:
– Может, сходишь, провентилируешь на вахте на счёт… (далее предмет разговора)?
– Вот ты загнул: я же не умею по-ихнему ни ходить, ни вентилировать.
Конечно, поторговаться на базарчике – это одно. Для этого одного только пьяного куража достаточно. Другое дело ситуация, в которой оказались в последние дни. Когда цена вопроса подлетела с трёх рублей до трёх тысяч долларов. Но об этом позже.
Terminal Hotel. Блэк Малайка
14 октября, 23:30
Общий сбор членов команды «Руссо туристо» [69] в баре отеля во внутреннем дворике, что прямо под нашими окнами. Именно тут чуть отставшие по пути из кафе товарищи в красках живописали ранее прибывшим, свидетелями какой дикой сцены только что стали: как на углу, уже на подступах к отелю люди в форме прикладами прибили к земле соплеменника. Не стесняясь с эмоциями и их практическим выражением. Буквально сровняли того с асфальтом. Что случилось? Телефон своровал! Ад-на-ка! Вот вам, блин, и «Найроби – самая криминальная столица мира».
Затем уже все вместе переместились двумя этажами выше, на внутреннюю открытую террасу у наших окон. Сигару неспешно попыхиваем, тему цвета обсуждаем: в первый день все представленные оттенки баклажанового очень даже в диковинку и ещё не успели приесться. Тут-то в самый разгар диспута записной острослов Бокса и произнёс ключевую фразу, ставшую классикой жанра, в полной мере отражающую сложные взаимоотношения между расами и полами на этом Чёрном Континенте:
«СВЕТ ВЫКЛЮЧИЛ – ДЕВУШКА ИСЧЕЗЛА!»
И что на это могут ответить их прекрасные шоколадные губы?
«А мы вам в темноте улыбаться будем»
Африканская попка. Ода
Раз уж коснулся этой неисчерпаемой темы, умолчать о самом главном не смогу. Не коснуться хочется – утонуть! Не могу молчать о ней: невообразимой, сочной, пышной, рельефной, с ума сводящей, коварной… АБСОЛЮТНОЙ ПОПКЕ. Африканской Попке! Никаких фитнесов, качалок и прочей алеманской лабуды. Такой лекальности специально не добиться. Она – благословенное дитя Матери-Природы, кровь от крови, и кровь с молоком. Божественное чудо шоколадного цвета и огромный, пышный, пропитанный патокой и вожделением кофейный торт ко дню всех рождений разом.
Это даже не «Совершенство в квадрате», ведь квадрат подразумевает нечто плоское и угловатое. Она же – интеграл, взятый сперва по кругу, а затем по объёму! А ведь Она не только форма: тугая и упругая, Она наполнена негой и тайной. Она трещит от страсти и желания. Она скромно подмигивает и бесстыдно предлагает себя. Она нежно манит и настойчиво зовёт, высасывая последние остатки твоей воли.
И что остаётся нам, простым смертным с белёсыми, опущенными до колен, дебёлыми кусками целлюлита? Идти за Ней, влечься, будто во сне, протягивая к Ней свои трясущиеся в сладостном предвкушении руки. Обозначая тем самым её траекторию. Трассируя. Пока кто-нибудь над ухом властно не отсчитает: «Три, два, один! Вы проснулись!»
Оттрассировался…
«Tusker» и другие
Так уж исторически сложилось, что в путешествиях мы стараемся употреблять напитки исключительно страны пребывания (когда весь дьюти-запас спиртного предательски и совершенно невовремя заканчивается). Ну ладно, на Кубе есть рон – всем ронам рон [70]! А в Африке? Что есть в Африке? Что нам Африка, если в ней нет кубинского рона? Увы мне, увы…
Но пить-то что-то надо! И мы, конечно, прошлись, по мере сил и возможностей, по карте вин местного африканского разлива. Один раз даже попробовали фирменную танзанийскую водку «Коньяги» градусов 30-ти от роду, оказавшуюся редкостной гадостью, несмотря на очень ободряющее название. На Занзибаре чуть не потравились кокосовой самогонкой под именем «Гонго». Благо, Капитан Бо предварительно запугал нас рекомендациями умерших от неё людей о наличии в составе этого пойла метила. Да, и предлагавшие её личности были… да что уже скрывать – тёмные личности они были, в прямом смысле этого слова (несмотря на табу упоминания цветовой дифференциации кожи) [71]. Так и не решились мы ударить в «Гонго». За что и живы, наверно.
И уже на обратном пути в Найроби вкусили брендового кенийского бренди, дабы заглушить подступившую уже к самому горлу тоску по Родине. Но про этот и прочие выдержанные напитки пройдусь подробней по ходу пьесы, а сейчас хочется остановиться на пиве.
Потому что наиболее полно раскрыли тему местных солодовых напитков. Первым и основным из которых стал «Tusker», с бутыли которого нам обнадёживающе улыбался приветливый весёлый слоник и было начертано: «Названо в честь любимого слона основателя пивоварни, которого сей слон в итоге и затоптал».
(О, как! А мужики-то не знают!) [72]
Пробовали и более крепкое «Safari» (по названию старинной африканской забавы). В Танзании с уже перечисленными сортами конкурировало плотное и насыщенное премиальное «Serengeti» (название национального парка) с премиальным золотистым леопардом на этикетке. Было ещё и «Kilimanjaro», названное, видимо, в ознаменование нашего предстоящего эпичного Восхождения. Также попадался и совсем уже завалящий местный «Pilsner». Последний был с каким-то осадком, потому заменили его даже не пригубив. В Моши ещё видели рекламу элитного пива «Ndovu», но живьём так и не встретили.
Ну и под занавес наткнулись на Зелёный Таскер, «Tusker Malt Lager» – очень вкусное хмелевое пиво. Последние глотки этой Саги – именно в его зелёных лагерных парах. Также очень хотел привезти домой глоток Серенгети. Запихал в рюкзак, плюс ещё два Зелёных Таскера за компанию. В Москве багаж получаю… подозрительно влажно и… пивом несёт… так и есть – «слоны» целы, а «леопард» в хлам! Зато одежда насквозь Африкой пропиталась.
Ещё пару слов про жестяные банки. Поразил их непривычный, даже странный объём – 340 мл. И главное не ясно: технология, сырьё или просто стенки толще, но когда банка уже пуста, остаётся ощущение некой недосказанности – недопитости… она раза в полтора тяжелей того, к чему привыкла рука. Трясёшь: нет, блин, всё допил… но осадочек остался…
