Анна Верещагина
Хроники Омура
– Помнишь меня? – оскалился он, заглядывая в выпученные эльфийские очи.
Аривел, скорее почувствовал, нежели понял умом, кто говорит с ним. И стал сопротивляться активнее. Торина тихо всхлипывала, прижимая ладонь к пылающей от боли щеке.
Вот такая картина предстала перед вошедшими эльфами во главе с Норримиеэлом. Мигом оценив обстановку, не относясь к стражу с особой любовью, ища предлог, чтобы избавиться от него, Владыка подал сигнал. Пять стрел пронзили бывшее тело Галидара. Одна из них пробила грудь и задела сердце. Месть владела всем существом Тогра и на пороге новой смерти, он не разжал пальцев, сделал шаг вперед и, теряя сознание, перевалился через ограждение.
С мученическим криком, таким, что даже бывалые в бою воины вздрогнули и зажали острые уши, Торина метнулась за братом, веря, что спасает его. Ни Лей, бросившийся следом, ни Норримиеэл не сумели ее настичь. Последний что было сил приказывал поднять ввысь все имеющиеся летучие корабли и спасти любимую, Напрасно – им оставалось только беспомощно наблюдать за падением.
Хотя нет! Лейердаль впоследствии не раз вспомнит, что безжизненными камнями падали вниз Галидар с Аривелом, а вот Эрри… Она летела, казалось, что вот-вот и из ее спины покажутся огромные крылья. Но нет, то был шлейф платья, расшитый серебряными нитями и украшенный мелкими алмазами. Именно этот блеск, отраженный месяцами, воспринимался, как крылья. Обман зрения и ничего более…
А Торина на самом деле парила в воздухе, с высоты птичьего полета рассматривая сказочный город. И мерещилось, что она всего лишь спит и снится ей сладкий диковинный сон. Никогда в прошлой жизни она не испытывала легкости и счастья. Оно истинное, волшебное, всеобъемлющее захватило ее в свои объятия и не отпускало до самой земли. А после… недолгая боль, дорога, теряющаяся вдали, и уходящий по ней Тогр. Прижав ладони к груди, Торина позвала брата. Он замер, а после медленно обернулся. Огляделся, будто не понимал, где находится. Чело его омрачилось, словно какие-то тяжелые думы захватили разум. Но затем Тогр снова посмотрел на сестру и поймал ее полный надежды взгляд. Выдохнул и распахнул для нее объятия. Они снова вместе, а остальное неважно! Возможно, их пути разойдутся, когда настанет пора предстать перед Зестом и его слугами, а пока они пойдут вместе, рука об руку, как бывало при жизни.
***
Она не хотела открывать глаза, лежала, нежась в кольце сильных, горячих, ласковых рук, прислушивалась к мерному дыханию мужчины и мечтала. В такие моменты, совсем, как в далеком и радужном детстве, Мирисиниэль радовалась наступлению нового дня и представляла, что будущее обязательно будет счастливым. И не важно, что за окном льет дождь, спутник холодной осени. Дождевые капли, барабаня по ставням, звучат музыкой для тех, чьи сердца поют от любви.
А еще в такие лирны есть время вспомнить о том, что сбылось. Юная эльфийка мечтала о любви, слушая бардов, читая легенды, и огорчалась, когда ее сердце оставалось холодно и неприступно. Никто из небесно– красивых эльфов, готовых на любые подвиги ради одного взгляда принцессы Сверкающего Дола, не сумел затронуть тонкие струны в душе Мири. Особенно тот, кого ей пророчили в женихи. Белеринора Мирисиниэль откровенно боялась и под любыми предлогами избегала встреч с ним. А уж как она молила богов – и саму Муару, и покровительницу своего народа Луану, и иногда младшую из всех Шалуну! Похоже, что рыжеволосая озорница откликнулась на ее настойчивые просьбы и вмешалась в судьбу Мири. Богиня удачи сделала все по-своему – необычно, сказочно, огненно. И в этот момент, пребывая в объятиях любимого мужчины, Мирисиниэль испытывала нескончаемую благодарность, за то, что любовь случилась именно так, а не иначе. Прошедшая ночь выдалась волшебной, она навечно останется в душе эльфийки ярким всполохом сладостных воспоминаний. Так Мири решила сегодня на исходе ночи, когда Рейн ир Озарон укутал ее хрупкое тело и, бережно подняв, принес в терем.
Эльфийке чудилось, что она медленно, но верно сходит с ума. Да и могло ли быть по-другому? Если мечта вдруг стала явью и стала важнее всего на свете.
Мирисиниэль распахнула веки и столкнулась с внимательным взглядом серых глаз.
– Светлого утра, моя горлица, – сонно улыбнулся Рейн, не разжимая объятий.
Мири не могла не откликнуться, ответила радостной улыбкой.
– Солнечного утра, Рейн, – смущенно зарделась, несмотря на то, что произошло между ними.
Ир Озарон попытался что-то сказать, но не успел. Влюбленным помешал Василь, ворвавшийся в комнату и нарушивший идиллию. Выглядел домовой взволнованно, и без вопросов было ясно, что нечистик чем-то встревожен. Начал он без предисловий и извинений:
– Хозяин, эльфы во дворе!
Рейн напрягся всем телом, но объятий не разжал, наоборот, притянул любимую крепче, словно опасался потерять ее прямо в эту лирну.
– Ничего не бойся, горлица моя. Я найду выход! – наклонился, едва уловимо коснулся ее губ и поднялся.
Мирисиниэль невольно залюбовалась его красивыми, уверенными движениями.
– Куда ты? – сердце мучительно сжималось в груди. Принцесса слишком хорошо помнила, какими жестокими могут быть ее соотечественники.
Прижав покрывало к груди, забыв о стеснении, Мири бросилась за Рейном. Он мягко поймал ее в свои объятия, отстранился, опустил руки на плечи, коротко вздохнул и попросил:
– Верь мне…
Василь деликатно прочистил горло, и Мирисиниэль опомнилась.
– Верю! – дыхание перехватило, и она судорожно втянула воздух. Голос сорвался. – Ты только вернись…
– Вернусь, – пообещал он, скользнул губами по щеке эльфийки. – Спрячься, прошу тебя! – взглянул проникновенно и, натянув штаны, выбежал за дверь.
Василь поспешил за хозяином, лишь бросил на ходу сгорающей от отчаяния Мири:
– Пришлю служанок, а потом приду к вам.
Мирисиниэль ничего не оставалось, только в бессилии метаться по комнате. Эльфийка чувствовала себя загнанной в клетку. Утро, совсем недавно сияющее и многоцветное, померкло. Тусклой занавесью затянули небо плотные облака, исчезли радостные мечты и прекрасное настроение. В сердце Мири зародилась серая печаль.
Мирисиниэль помнила об обещании, которое дала любимому, поэтому постаралась прогнать тоску. Занялась делами, умылась, плеснув в лицо холодной водой из кувшина, встретила расторопных служанок. Пришедшие девушки вопросов не задавали, но по очереди рассматривали гостью, ночевавшую в хозяйской спальне, и строили догадки. Мири не обращала внимания на их косые взгляды, а продолжала думать.
Одна из девушек отбежала к окну, выглянула через щель в ставнях, ойкнула и испуганно отпрянула. Чувствуя, как холодеет кровь в венах, Мирисиниэль медленно повернулась к служанке.
– Что? – спросила эльфийка внезапно пересохшими губами и, заметив, как девушка в ужасе мотает головой, строже повторила. – Что ты видела?
Служанка сползла на пол и, подвывая, отодвинулась от окна. Мири стрелой метнулась к нему, забыв об осторожности, распахнула ставни и увидела Рейна.
Картина, представшая ее ошеломленному взору, заставила вцепиться похолодевшими пальцами в твердый подоконник. Произошло то, чего Мирисиниэль так опасалась. Она смотрела вниз, еще не вполне доверяя своему зрению, невольно сравнивая увиденное с действом на сцене. Вот только раньше эльфийская принцесса никогда не являлась к концу театрального представления. Лицедеи, допущенные ко двору Владыки Сверкающего Дола, не осмелились бы начать постановку, не дождавшись принцессы.
Норримиеэл грозно прищурил синие очи и стиснул губы в упрямую тонкую линию, а ведь Владыке нельзя показывать свои эмоции. Но Мири точно знала, что Норримиеэл сорвался, не сумел сдержать охватившие чувства. Принцесса отчетливо осознавала, что брат расстроен и, забыв обо всем, ищет способ избавиться от горя. Норримиеэл давно не позволял себе расслабиться, дать волю чувствам. Мирисиниэль казалось, что Владыка никогда не плакал. Даже бесстрастный Лей, прощаясь с ней, украдкой смахнул скупую слезу. А вот Норримиеэл посчитал зазорным выразить горе. Страдая, он предпочитал причинять боль другим. Лейердаль… Мири смотрела на второго брата, казавшегося невозмутимым, но чувствовала, с каким трудом Лею удается сохранять самообладание. Остальные действующие лица… В это мгновение Мирисиниэль до глубины души возненавидела тех, кого раньше уважала.
Подчинившись приказу, эльфы-воины, среди которых принцесса увидела немало знакомых лиц, нынче искаженных от злобы, удерживали Рейна ир Озарона. Из его рассеченного лба струилась кровь, но, не позволяя врагам торжествовать, хозяин Тихого Края стоял навытяжку и дерзко улыбался.
– Где моя сестра? – Норримиеэл соизволил подойти ближе. Голос Владыки звенел от ярости.
– Если ты промолчишь, мы тебя убьем, – сообщил будничным, ничего не выражающим тоном Лейердаль.
Мирисиниэль мысленно усмехнулась: «А ведь из Лея мог выйти прекрасный лицедей, – и одернула себя. – Не время для смеха! Пора и мне появиться на сцене!»
Василь, верный приказу хозяина, спешил к эльфийке, бросив Рейна одного среди недругов. Лишь успел кликнуть Миха, зная, что леший где-то неподалеку, ведь он первым заметил незваных гостей. Теперь с помощью Миха домовой обязан спрятать Мирисиниэль, а затем вернуться к ир Озарону.
К его глубочайшему изумлению и немалой досаде эльфийки в комнате не было. Перепуганные до смерти служанки сбились тесной стайкой. На тихий, но властный вопрос Василя:
– А где же наша гостья? – одна из них безмолвно указала на дверь.
Вспомнив о проделках вездесущего хмара, домовой поторопился выйти в сад, будучи уверенный, что Мирисиниэль отправилась именно туда. Людские страсти были чужды нечистикам, но увиденное в саду стрелой вонзилось в память Василя и засело там. Домовой знал, что не раз вспомнит зрелище, увиденное пасмурным, осенним днем.
Неуловимого Рейна ир Озарона, до сего мгновения считавшегося баловнем судьбы, поймали эльфы и прижали к дереву. Один из воинов приставил к горлу хозяина Тихого Края меч. Рейн с равнодушной полуулыбкой смотрел на Владыку, точно не понимал, чем грозит одно движение стоящего рядом незнакомого эльфа.
– Где моя сестра? – Норримиеэл терял остатки терпения, потому шипел сквозь стиснутые зубы.
Ир Озарон продолжал молчать и нахально улыбаться, глядя Владыке в лицо, ничуть не опасаясь за свою жизнь. Воин, подчиняясь жесту своего господина, усилил нажим. Василь моргнул, медленно наблюдая, как стекает по гладкой шее струйка крови.
– Не нужно сложностей, брат! – раздался за спиной домового решительный голос Мирисиниэль. – Я здесь!
Домовой опомнился и хотел схватить эльфийку, уберечь глупую от беды, как обещал. Но она не послушалась, мягко отстранила его руку, улыбнулась вскользь и вышла вперед, как бы играя с братьями, мол, вот она я!
– Мири? – Лейердаль позвал ее, стиснув кулаки до посинения, чтобы остаться на месте.
– Светлого дня, мои дорогие! – ответила она не в силах отвести взор от пленника.
Оба брата проследили за ее взглядом. Воины, повинуясь знаку господина, плотным кольцом окружили строптивицу. Лей подошел к ней, Норримиеэл остался, где был.
– Вижу, вы рады меня видеть, – с сарказмом отметила она.
– Очень рады, – Лейердаль наклонился, коснулся губами щеки сестры и шепнул. – Не спорь…
Мирисиниэль не отвела глаз от застывшего, напоминающего хищника перед прыжком Норримиеэла.
– Ты идешь с нами! – холодно приказал он.
Мири не собиралась безропотно подчиняться, кровь вскипела в ее венах. «Я его сестра, а не подданная!» – она решила показать свой нрав.
– Почему? – ледяным тоном, хотя внутри сгорала от ярости и беспокойства, спросила она у самого старшего из братьев.
Норримиеэл был уверен в своем ответе, он посчитал, что сестра не сможет отказаться.
– Эрриниэль окончила свой земной путь. Завтра состоится прощание, – его пальцы судорожно сжались. Смерть Эрри слишком сильно повлияла на него. Противоречивые чувства – ненависть, любовь, ярость, горе, тоска, бессилие – отравляли каждую лирну его существования, сжигали душу, вынуждали забыть об обязательствах.
Мири вздрогнула, сердце пронзила острая боль, но эльфийка приняла решение не сдаваться. Она жива, а Эрри?.. Мирисиниэль оплачет гибель приемной матушки, неоднократно вспомнит добрым словом, но в эту лирну помощь нужна любимому, который тоже жив… возможно пока.
– Я остаюсь! – гордо вздернув подбородок, объявила она обоим братьям.
Лей вскинул бровь, задавая немой вопрос, сильно удивленным он не выглядел. Норримиеэл пришел в неистовство – синие глаза бешено сверкали, ноздри раздувались, скулы играли. Но он нашел в себе силы сохранить остатки самообладания, поинтересовался лишь об одном, мотнув головой в сторону пленника:
– Из-за него? – и будто бы недоумевал. – Из-за этого человечишки?
Мирисиниэль понимала, что в этот миг решается не только ее судьба и судьба того, кому она подарила свое сердце. Они оба, как бы прискорбно ни звучало, всего-навсего частички мироздания. Сегодня решится судьба Омура – ни прибавить, ни убавить.
Ответить она не успела, червячок сомнения точил ее душу, украдкой нашептывая: «А если?.. А вдруг?..» Рейн разрешил все ее сомнения разом.
– Мири – моя жена, и она останется со мной! – непререкаемо заявил он, отправил любимой горячий, обнадеживающий взгляд и зашипел от боли. Рука эльфа, держащего меч у его горла, снова дрогнула.
Мирисиниэль прижала руки к груди, пытаясь унять отчаянно разволновавшееся сердце. Норримиеэл взбесился, растеряв остатки спокойствия.
– Что? – заикаясь, осведомился он. Выдохнул и с нескрываемым ехидством уточнил: – И когда, позволь узнать, состоялось счастливое событие?
Василь понял, что пришел его черед выступить.
– Сегодня утречком! – моргнул правым глазом. – Мы с Михом тому свидетелями были!
Леший выбрался из вороха опавшей листвы, подошел вперевалку и встал рядом с домовым. Оба нечистика выглядели грозно, они ничуть не боялись эльфов, наоборот, скалили мелкие острые зубки, зыркали по сторонам, тем самым напоминая, что не впервой сражаться с перворожденными зазнайками.
Лейердаль напряженно раздумывал, как быть и что делать. В первый раз за свою столетнюю жизнь он растерялся. «Нет! – мысленно вопил он. – Отдать Мири человеку? Никогда! – но язвительный внутренний голос искушал. – Ты ведь не хочешь, чтобы венец вернулся в Астрамеаль, а твоя сестра вышла замуж за потомка мир Корфуса? – и Лейердаль честно отвечал. – Не хочу!»
Пока Лейердаль вел мысленный диалог с самим собой, события развивались с головокружительной быстротой. Норримиеэл совсем себя не контролировал, терзающие его эмоции одержали верх над разумом. Владыка Сверкающего Дола забыл о своем высоком положении, о роде, о приличиях и обязанностях. Он действовал с наскоку, не желая проигрывать:
– Что же, придется сделать тебя вдовой… На время, разумеется, – голос звучал цинично, в глазах сверкало безумие.
– Тогда и я умру, – тихо, но убежденно произнесла Мирисиниэль. Улыбнулась, глядя только на любимого, и вытащила из складок платья кинжал, в котором домовой с немалым изумлением узнал оружие ир Озарона. Скривился – осознал, что не уследил, но невольно восхитился отвагой эльфийки.
Острие кинжала коснулось и спороло ткань на платье. Дернулись все, и конечно, воин, удерживающий Рейна. Порез стал шире, кровь полилась сильнее. Мири усилила нажим, и Лейердаль, беспокоясь о сестре, заорал во все горло:
– Отпустить!
Мечи со звоном упали на землю – воины привыкли подчиняться приказам. Тяжело дыша, Лей посмотрел на брата. На чистом высоком лбу Норримиеэла выступили капли пота. Губа его была прикушена, взгляд метался из стороны в сторону. Лейердаль понял, что брат лихорадочно ищет решение и предложил свое.
– Мирисиниэль в своем праве, – голос был громким. – И я признаю ее выбор!
Норримиеэл оскалился, Мирисиниэль до онемения пальцев стиснула кинжал, показывая, что не отступит. У Лея был готов ответ:
– Мы признаем брак, не станем преследовать вас и требовать вернуть венец. Но взамен вы пообещаете, что ваша внучка исполнит пророчество, – он нашел взглядом того, кто так же сохранял хладнокровие в данной ситуации.
Рейн выпрямился, оттолкнул плечом, застывшего в нелепой позе эльфа-воина, перевел холодный взор с Норримиеэла на его младшего брата. «Ловушка! Изысканная, но мышеловка!» – он не мог согласиться, не поспорив. Бросил мимолетный взгляд на Мири, отметил дрожащие губы и отчаянные слезы в прекрасных глазах. Принял решение.
– Хорошо! – уверенно подошел, перехватил ледяные руки любимой, принял из ее онемевших пальцев кинжал, обнял.
– Замечательно! – рот Лейердаля растянулся в неискренней улыбке.
Норримиеэл с шумом выдохнул.
– И вы оба дадите клятву! – в этот миг он показал, что сестры для него больше не существует.
– Если вы настаиваете, – насмешливо-холодно изрек ир Озарон.
– Всенепременно! – сладко, сгорая внутри от гнева, пропела Мирисиниэль. С этого момента у нее остался один брат.
Лейердаль, понимая, что былого не вернуть, попытался сгладить острые углы, обеспечить безопасность сестры и ее избранника, остановить Норримиеэла, осознавая, что брат впоследствии пожалеет о своей порывистости.
– А вы, домовой и леший, – Лей позвал нечистиков, – будете свидетелями и подготовите соглашение.
– Само собой, – скалясь Мих и Василь, подошли и встали в центре образовавшегося круга.
– Эрри бы не одобрила, – мстительно прошептал Мири Норримиеэл, но она смело улыбнулась:
– Одобрила! И мне точно известно! Эрриниэль верила в любовь!
Мирисиниэль не ошиблась. Эрри всегда знала, что любовь сильнее всего на свете, поэтому без всяческих протестов шла к алтарю, расположенному в пещере где-то в глубине Рудничных гор.
Серые стены оживляло пламя многочисленных факелов. Огонь трепетал на ветру, врывающемуся через широкий вход. Простое, украшенное лишь речными камушками платье, озаряли огненные всполохи. Эрриниэль любовалась ими и старалась верить в хорошее. Она подошла к широкоплечему свирепому орку, зная, чья душа сокрыта в этом теле.
– Ты подаришь мне дочку? – спросила она, вглядываясь в незнакомое, исчерченное шрамами лицо, надеясь увидеть знакомые черты.
Спазм перехватил горло вновь оживленного Галидара, успевшего дважды проститься с жизнью. И он сумел только кивнуть, но потом взял себя в руки и уверенно произнес:
– Обещаю, любимая, – за многие годы отважился назвать ее так.
Эрри улыбнулась, и шаман с шаманкой начали короткий обряд.
Верит наблюдал за ним с самого почетного места. Поднял кубок, когда орки радостно завопили, сделал глоток вина. Оно горчила, застревало в горле невысказанными упреками самому себе. Печальная насмешка скользнула по губам некроманта, а голос темного бога внутри вопросил: «Не об это ли ты мечтал?»
Верит кивнул – не мог иначе, залпом опустошил кубок с вином, отбросил прочь и приложился к горлышку бутыли с самогоном. Сидящий слева отец невесты одобрительно хлопнул его по плечу. Находящийся справа отец жениха гаркнул:
– За здоровье молодых!
– Долгих лет! – некромант отсалютовал бутылью жениху с невестой.
Орк одарил его кривой улыбкой, преображенная Хромоножка поклонилась, словно и впрямь благодарна за подмену.
– Спасибо, – подметив, что ир Мерк не поверил, Эрриниэль подошла к нему. – Пути богов нам неведомы, – сказала чуть слышно, отошла, взяла Галидара за руку и счастливо выдохнула, веря, что неприятности закончились.
– Мудрая смертная! – довольно сообщил Зест, повернувшись к брату и сестре, так же пристально вглядывающимся в зеркальную поверхность кристалла. – Все разрешилось!
– И все счастливы! – мрачно уронил Фрест.
– Издеваетесь? – взвизгнула Луана, взглядом испепеляя обоих братьев.
– Разве? – смоляная бровь Зеста иронично приподнялась. – Смотри, – не поленился и обнял сестру. – Мы учли желания всех участников! Ир Озарон мечтал найти жену и такую, чтобы «ух» и «ах»! Получил! Эльфиечка мечтала о любви, – приложил палец к губам Луаны, когда она глубоко вдохнула, собираясь вспылить. – Лей желал избавиться от венца! Его брат тоже не остался в накладе – с ним, как всегда, пребывает надежда! – широко оскалился. – Галидар желал Эрриниэль, а она – дочку. И мы исполнили мечты каждого! Как вам?
– От чего твой некромант невесел? – язвительно уточнила сестрица.
Зест был невозмутим:
– Моим некромантам по статусу веселиться не полагается! Но если хочешь знать, ир Мерк осмыслит и поймет – и его желание о славе и богатстве сбылось, ведь орки отсыпали ему немало злата за то, что вернул сбежавшую наследницу и помог безутешному отцу устроить брак и предотвратить ненужный конфликт! Отлично, не правда ли? – и наигранно. – Все довольны!
– А вы? – в зал вошли родители.
– Да! – хором ответили оба близнеца. Пусть рыжеволосого и снедало чувство вины, но, хорошенько поразмыслив, он все же поддержал брата.
– В целом! – сквозь зубы согласилась Луана.
– Но вы забыли еще об одном, – мягко напомнила Муара, вгляделась в непонимающие лица детей, улыбнулась мужу. – Теперь я знаю, кого сосватаю Арриену Шайнеру мир Эсморранду.
Дети забросали Муару вопросами, муж нахмурился, но потом махнул рукой:
– Делай, как сочтешь нужным!
Муара повернулась к сыновьям и дочери.
– Я выбрала невесту для дракона, – склонила голову на плечо, лукаво улыбнулась. – Но до поры ее имя останется тайной!
– А в Книге Судеб запиши обязательно! – напоследок проговорил Ориен и подхватил жену под локоть, намекая, что настало время закончить разговор.
Наступит год, осей и лирна, Омур станет другим, по его просторам будут гулять новые смертные, а боги… по-прежнему будут присматривать за ними и вершить судьбы. Так заведено и никто не изменит. «А может быть?» – Ориен оборвал эту мысль, не исключая, что когда-нибудь в будущем еще вернется к ней.
