Андрей Николаевич Басов
Сказки старого дома
– Ещё бы, – послышалось из группы эльфов.
– Но мне, – продолжил Жозеф, – хотелось бы знать и то, почему такое могло произойти. С одной стороны, наша ошибка определения места вырубки. Но с другой, непонятно, почему лесной народ позволил ей так далеко зайти и не остановил, как только вторжение началось?
– Мы все были в полях на недельном празднике окончания лета и сбора урожая и ни о чем слышать и подозревать не могли, – сообщила фея Роза.
– Вломились в чужой дом в отсутствие хозяев, – выкрикнул Арзон, перечисляя людские грехи. – Срубили и разделали на куски Священное дерево. Дриаду обидели, лишив её дома. Нельга, Нельга, ты где? Иди сюда!
Из-за ближайшего дуба нерешительно выглянула какая-то неясная зелёная фигура с огромными черными глазами. Потом приблизилась и встала за спинами гномов.
– Вот, пожалуйста, пострадавшая была так напугана, что забилась в самую чащу. Не сразу и отыскали её, дрожащую от страха. Нельга, скажи что-нибудь. Ты же свидетель.
– Все мои вещи пропали, – как ветер, прошелестела дриада.
– Вот видите, что с невинным существом сделали. До сих пор в себя прийти не может. Где ей жить-то теперь? Для дома дриаде не каждое дерево годится.
И тут началась кутерьма претензий о полученных от людей самых разных обидах. Гномы кричат о том, что они холят и лелеют каждое деревце, а люди истребляют их почём зря. Эльфы возмущены тем, что люди всё зверье в лесу распугали. Охотиться совершенно не умеют. В реках чуть не всю рыбу повыловили. Да и у фей нашлись свои беды. Люди вместе с травой выкашивают и полевые цветы. Приходится за нектаром летать далеко в сады. А у садовых цветов качество нектара не то. Феи болеть начинают.
Жозеф стоит в растерянности. Фея Роза даже не пытается перекричать этот гвалт и, беспомощно оглядываясь по сторонам, случайно поймала мой вопросительный взгляд. Пожала плечами. Я протягиваю руку, и Роза, вспорхнув, усаживается мне на ладонь, ухватившись за мои большой и указательный пальцы. Я поднимаю руку выше. Лёгонькая. Не больше ста грамм. Узрев такую картину, Арзон замолкает, забыв закрыть рот. Гвалт от других тоже мгновенно стихает.
– Ну вот, – произносит фея Роза, – видите, синьор Жозеф, что и почему происходит. Сегодня мы ничего не решим. Лесному народу нужно успокоиться. Да и вам нужно осмыслить то, что услышали. Дело не только в Священном дереве, а и во многом другом. И вам, и нам нужно ещё между собой посовещаться, чтобы при следующей встрече хотя бы о чём-то договориться. Хотим мы того или нет, а существуем все на одной и той же земле, и другой не будет. Никто не возражает? Хорошо. До следующей встречи, синьор Жозеф. А вы, Серж, вижу, хотите что-то спросить?
– Да, фея Роза. Я ведь из других, очень далёких краёв.
– Знаю. Ну, и что?
– У нас нет ни фей, ни гномов, ни эльфов, ни дриад. Зато большой интерес вообще к природе. Вот и мне было очень интересно познакомиться с лесным народом. А услышанные проблемы так необычны. Хотелось бы задать, если можно, всем вам два-три вопроса. Потом я уйду.
– Два-три? Пожалуй, можно. – Арзон, задрав бороду вверх, недовольно зашевелил мохнатыми бровями. – Я сказала, можно, Арзон! Никто не уходит, – и Роза, опять вспорхнув, возвращается на бревно.
– Я буду ждать тебя в коляске, Серж, – сказал Жозеф и отправился в сторону дороги.
– Так что вас интересует, Серж?
– Я вот только что услышал из уст Арзона, что гномы берегут буквально каждое деревце.
– Да, берегут, – вызывающе заявил тот.
– Вот и вопрос в том, как это им удаётся? Ведь для выплавки металла и ковки нужны дрова. А это значит, что и гномам необходимо рубить деревья.
– Нам не нужно ничего рубить. Мы дрова не используем.
– Я так и подумал. Наверное, в горнах и печах используете черные горящие камни, которые добываете под землёй. В наших краях именно так и делают, а камни называются уголь. Они черные, как угли от дров, и так же пачкаются, – Арзон вытаращил на меня глаза.
– Черные камни – это наш секрет от людей. Потому наша сталь и лучше.
– Ваша сталь лучше, Арзон, не потому, что существуют черные камни, которые природа создала для всех, а потому, что у вас большое умение хорошо использовать то, что дано природой.
– Гномы свои секреты не выдают!
– А как же тогда твоя забота о лесе, Арзон? Больше половины деревьев, срубленных людьми, сгорает в горнах, печах, плитах. Если бы вы открыли доступ людям к чёрному камню или стали бы сами его им поставлять, то спасли бы от вырубки миллионы деревьев, – эльфы и феи вопросительно уставились на смешавшихся гномов.
– Что скажешь, Арзон? – с неожиданным железом в голосе спросила Роза. – Что важнее? Ваш секрет, который на самом деле только у нас и секрет? Или сохранение леса? Что на самом деле тебе дороже? Мёртвые камни или живые деревья?
– Так всегда было, – пролепетал поникший гном, прекрасно понимая, что оправдание нашёл слабое. Крыть нечем.
– Тогда больше так не будет, – решила Роза. – Предложим людям черные камни в обмен на уменьшение вырубок вдвое, а там дальше посмотрим.
Эльфы согласно загалдели, феи захлопали в свои крошечные ладошечки, а гномы сбились в кучу и принялись шептаться между собой.
– Арзон? Ты меня слышишь, Арзон!? – и тот обернулся.
– Мы… мы согласны. Но делиться с людьми секретами, как лучше использовать черные камни, мы не будем.
– Это верно, Арзон. Своим умением вы вправе не делиться ни с кем. Тогда преимущество в работе всё равно останется за вами.
– Какой у вас, Серж, ещё вопрос.
– О Священном дереве. Что оно такое? Почему священное? Оно хоть и священное, но, думаю, всё равно не вечное. Что должно происходить, когда оно умирает?
– Священное дерево – это символ-хранитель лесного народа. Мы сами его выбираем таким вот, как сегодняшнее, собранием от племён. Проводим по древней традиции обряд освящения. Устраиваем под ним свои праздники и разрешаем общие трудности. Это и символ единства, дружбы и взаимопомощи всех лесных племён. С ними вы, Серж, сегодня познакомились. То дерево, которое мы утратили, было выбрано нашими предками лет триста тому назад. Никого из нас тогда и на свете не было. Хранителем же самого Священного дерева является дриада, которая в нём живёт.
– Тогда мне вот что непонятно. Почти неделю назад Священное дерево было безвозвратно утрачено. По вашей же традиции собрание от племён должно бы сразу найти ему замену. Вместо этого собрание созвано только сегодня и для того, чтобы разбираться с обидами на людей. И это разбирательство может затянуться. Фея Роза, тут ничего не напутано с порядком действий? Дриада-то без дома, а вы все без Священного дерева. По вашим же словам несколько минут назад я понял, что после ухода синьора Жозефа и собрание должно было разойтись. Почему? Хотя главная беда могла бы быть разрешена прямо сегодня. Люди-то здесь уже не причём ведь. Они не препятствуют выбору нового Священного дерева.
Королева фей задумалась, и все прочие замолкли, уставившись на неё.
– Вы опять правы, Серж. Обиды затмили разум. Объявляю поиск нового Священного дерева прямо сейчас. Нельга, ты как? – дриада что-то пискнула и подошла к одному из дубов. – Пойдёмте, Серж, это можно посмотреть, но обряд освящения для людей закрыт. Да и будет он не сегодня.
Если присмотреться, то Нельга – обычная стройненькая девушка. Только вся зелёненькая и словно чуть-чуть прозрачненькая. Прижалась ухом к дубу в полтора обхвата. Покачала отрицательно головой и пошла к другому. Тоже не то. И третье. Мимо четвёртого прошла не останавливаясь, что-то прошептав фее Розе.
– Слишком тонкое, – пояснила та. – Будет качаться от ветра, а от качания дриаде становится нехорошо.
Вот как – дриада страдает морской болезнью! Один толстяк дриаду всё же заинтересовал. Она прижалась к нему и исчезла в стволе. Вышла с другой стороны и пожала плечами. Так безуспешно обошли ещё несколько дубов, довольно далеко удалившись от начала поисков. В одном она задержалась. Изнутри послышался стук. Потом с другой стороны. Вышла. Задумчиво оглядела крону и пошла дальше. Ещё несколько отвергнутых деревьев – и Нельга вернулась к простуканному изнутри великану. Постояла, кивнула головой и занырнула в ствол. Все облегчённо вздохнули. Фея Роза объявила Священное дерево выбранным.
– Ещё вопросы остались, Серж?
– Последний. И даже не вопрос. Учитывая ущерб, нанесённый людьми лесному народу, хочу предложить вам выкуп. Чтобы хоть как-то возместить утраты и горе.
– Денег у нас самих хватает, – заявил уже оживившийся Арзон.
– Я не о деньгах. Слышал, что вы все очень любите музыку, – эльфы мигом навострили и так уже заострённые уши. – А уж в том, что умеете делать сложные и хорошие вещи, то вам равных нет. – Арзон расплылся от самодовольства. – Я хочу предложить вам музыкальный инструмент, который может играть без музыкантов.
– Таких не бывает, – заявил один из эльфов.
– Бывает, но очень далеко. Я вам доставлю один такой инструмент, скажем, завтра днём прямо сюда. А вы решите, достоин ли он быть принятым как возмещение, выкуп. Если да, то я уверен, что сможете делать такие инструменты и сами. Договорились?
– Согласны? – спросила Роза гномов и эльфов.
– Пусть везёт – посмотрим.
– Значит, договорились, Серж. Завтра утром мы проведём здесь свой обряд и будем ждать вас после полудня.
Я попрощался и отправился следом за Жозефом. Вот, развалился в коляске и спит себе. И кучер вот-вот свалится с козел. Запрыгиваю в коляску с разбега, и оба просыпаются. Двинулись обратно в Верн.
– Узнали что-нибудь интересное? – зевая спрашивает Жозеф.
– Немножко. То, что в горах есть очень полезные минералы. Да кое-что интересное об обрядах лесного народа.
– Эти обряды нам ещё доставят хлопот. Вон сколько претензий! Я не говорю, что они несправедливы, но у них теперь есть дубина в виде утраченной святыни. Мы в очень уязвимом положении при переговорах. Правда, сельские покосы, скорее всего, можно отодвинуть подальше от леса. Да и охоту упорядочить тоже можно, но вот главное…
– Ну, насчёт дубины – так это как повернётся вопрос. Я им напомнил, что за обидами они забыли о замене утраченного. Они тут же под руководством феи Розы разыскали и выбрали себе новое Священное дерево.
– Ого! Вы не зря там задержались, Серж.
– Вероятно, на переговорах лесной народ потребует сокращения вырубок пока что вдвое, – Жозеф аж подскочил от неожиданности.
– Это невозможно! Зимой город замёрзнет.
– Соглашайтесь, Жозеф, соглашайтесь. Они предложат взамен кое-что получше дров.
Жозеф задумался.
– Горящие камни?
– Они самые.
– Какие-то туманные слухи о них до меня доходили, но ничего определённого в Верне о горящих камнях никто ничего не знает. Считают гномьей легендой. Думаете, стоящая вещь?
– Не думаю, а знаю. Нужно будет соразмерить возможную добычу камня с потребностями города. Хочу попросить вас, Жозеф, об одолжении.
– Всё, что в моих силах.
– В ваших, в ваших. Никогда не изображайте меня гением решения проблем. Многие из ваших трудностей уже были в нашем мире и решены давно и не мной. А заслуга повторить уже известное не так уж велика.
– Вы, помнится, Серж, как-то обмолвились, что я кладезь мудрости?
– Вроде что-то было.
– Так вот, вы кладезь скромности. Принести полезное туда, где оно неизвестно, – в любом случае заслуга немалая.
– Да ладно вам. Компанию за обедом мне составите?
– Нет. Меня ждут во дворце с докладом.
Я вышел у "Морского дракона", а коляска двинулась во дворец. Обед, как всегда, был выше всяких похвал. Так и растолстеть недолго! Крис со своими новостями и слухами был тут как тут. Всё пытался выведать, куда это и зачем мы ездили с Жозефом. Не вышло. Стало быть, появятся ещё и новые слухи.
Завтра, завтра… Удастся ли найти нужное к этому сроку? Время ещё только около трёх. Комиссионки работают до семи. Могу ещё успеть что-то сделать и сегодня. Если не всё успею, то ещё утром будет время.
– Колин, если меня будут спрашивать, то я буду только завтра.
– Понял.
Поднявшись в своей сказочной избушке в опочивальню, подумал: а на черта мне переодеваться-то? Старушек моих все равно дома нет. А другим, какое дело, во что я одет? Отправлюсь-ка я домой в Льюисовом костюме.
Дом, Дом, где ты, Дом…
Так, взять денежки. Забираю почти всё. Где у нас ближайшие комиссионки? На соседней улице есть. А если в другую сторону, то через две улицы ещё одна. На Садовой имеется большая. Начну с ближайшей. Вылетаю на улицу и натыкаюсь на Александра, мирно беседующего с Ахмедом на тему отсутствия благовоспитанности у современной молодёжи. Встречаясь иногда случайно около нашей парадной, они всегда с каким-то изощрённым смаком обсасывают почему-то именно эту тему и только её.
– Эй, ты куда это собрался в таком виде? – окликнул меня Александр. – Окрестные модники и стиляги озвереют и разденут тебя прямо на улице. Не рискуй понапрасну.
– Да нет, сейчас не посмеют, – успокоил Ахмед, – ещё светло. Вот все встречные девки – труп! Что ни шаг, то труп. Что ни шаг, то труп. Резкое падение численности населения будет.
– Да ну вас на фиг! – отмахнулся я и пронёсся мимо.
В первой комиссионке неудача. Аппарат есть, но замызганный, побитый. Не годится для подарка сказочным существам. Бегу в другую. Есть! Даже два. Один тоже не ахти какой. Зато второй – просто сама сказка. Словно и не под сотню лет ему. Но вот цена… Пересчитываю наличность и несусь обратно домой. Коллеги по двойной жизни ещё у парадной.
– Что, уже гонятся?
– Саша, срочно нужно сто пятьдесят. Когда отдам, не знаю.
Посерьёзнев, он не стал даже ничего спрашивать.
– Пойдём.
После Александра зашёл опять домой и забрал всё, что оставалось. Отложил только пятёрку на хлеб. Теперь должно на всё хватить. Возвращаюсь в магазин и подхожу к скучающему, одетому с иголочки, похожему на меня телосложением ещё молодому продавцу. Небрежным и тоскующим тоном заявляю:
– Мне бы вон тот граммофончик, который посвежее. Уж очень он подошёл бы к моему интерьеру.
– Сей момент, – а сам, поставив аппарат на прилавок, с завистью пожирает глазами мой джинсовый, кожаный прикид.
– Недурно, недурно, – внятно бормочу я, осматривая вещь. – Пластиночку будьте любезны приспособить.
Звук, понятно, граммофонный, но ничего говорящего о нехарактерной дефектности нет. Не вытерпел он всё-таки. Вкрадчиво так и просительно поинтересовался:
– Такие джинсовые костюмчики, как у вас, наверное, редки и далеки?
– Да уж, – отвечаю со вздохом, – совсем не близки. И охота на них многотрудная. А уж поголовье совсем на штуки считают. Решается вопрос о занесении этой разновидности в Красную книгу.
Это его добило окончательно.
– Не уступите?
– Да что вы! Тут только одна пуговица с этот граммофон стоит, – попытался я взять его на испуг. – Индивидуальный заказ.
Не тут-то было. Выстоял, не моргнув глазом. Опытный, видно, добытчик модных шмоток.
– Ну, граммофон можете считать уже своим и…, – потянул из кармана пиджака бумажник, – шестьсот рублей. Больше с собой нет, а из кассы не имею права брать.
– Вы, наверное, смеётесь надо мной, – с досадой в голосе обрываю я его. – А ещё я домой голым пойду?
– Упаси Бог, вот, английская работа, чистая шерсть с синтетическим волокном. Видите, как отливает? – демонстрирует он рукав своего костюма. – А покрой-то! Садится на фигуру, как влитой. Тем более что и фигуры у нас с вами одинаковые.
Изображаю сомнение, колебание и раздумье.
– Ну, право, не знаю, как-то внезапно, неравновесно ваше предложение.
– Так что же нам мешает уравновесить?
– Ну, скажем, если ещё коробку бы подходящих пластинок, иголки, то…
– По рукам!
– По рукам, – с унынием обманутого в голосе даю, наконец, уговорить себя.
Пластинки отобраны. Иголки изысканы. Аппарат удобно упакован.
– Ключи бы от дома не забыть, – словно про себя бормочу, опустошая карманы в подсобке магазина.
У мужика чуть глаза на лоб не полезли, когда он узрел связку черных, замысловатых ключей тонкой кузнечной работы. Костюмчик действительно сел как влитой. Забираю товар и удаляюсь. Неплохая негоция за доставшуюся даром псевдоджинсу из сказки! И новый цивильный костюм, и аппарат с прикладом, и денег стало вдвое больше, чем было. Отношу кладь домой и поднимаюсь к Александру.
– Вот, возвращаю. Обстоятельства так сложились, что не понадобились.
– Раздели-таки. Предупреждал ведь! – не сразу сообразил он, почему деньги целы, а когда догадался, то выкрикнул: – Фарцовщик!
Время ещё только начало шестого. Не поздно поискать сведения о звукозаписи на пластинки. Магазин "Старая техническая книга" неподалёку, на углу Литейного проспекта и улицы Жуковского. Оказывается, там есть, и немало. Так, заводские технологии не подходят. Хотя в части некоторых моментов изготовления форм могут что-то подсказать. А вот любительская запись на рентгеновских снимках в самый раз. А также и история вплоть до восковых валиков. Как изготовить дома аппарат и резцы для нанесения дорожек – тоже сюда. Журнал "Юный техник"? Отлично. Скверно то, что везде привод электрический. Хотя пусть гномы сами голову ломают, если захотят наладить производство граммофонов у себя в лесу. Водяные мельницы им известны. Могут дать достаточно равномерное вращение.
Дома передо мной встала проблема: в чем отправляться в Верн? Один костюм – джинсовый – остался там. Какой смысл тащить туда ещё и другой? Отправился в трусах. За два раза перетащил в Верн весь багаж, оделся и потопал в "Морской дракон".
Конец рабочего дня. В таверне народу столько, что некуда и присесть. Все словно ждут, что король с королевой будут приходить сюда каждый день, чтобы откалывать танцевальные номера. Не беда. Можно поужинать и дома. Подхожу к стойке.
– Колин, когда у тебя Жанна уходит домой?
– Да вот как только придёт вечерняя подавальщица. Уже должна бы прийти.
– Раньше Жанна вроде допоздна тут крутилась.
– Так и народа было много меньше – легче. Теперь пришлось взять ещё трёх работниц, а они уж между собой договариваются, когда и сколько работать. Одной весь день не выдержать.
– Жанна! – остановил он пробегавшую мимо девушку, – Серж интересуется, когда ты идёшь домой.
– Анита вот-вот должна прийти.
– Жанна, – спрашиваю, – тебе не трудно будет захватить чего-нибудь мне на ужин и занести по пути?
– Не трудно. Сегодня жареная рыба хорошая.
– С картошечкой?
– С картошечкой.
– Отлично. Колин, у меня к тебе дело.
– Да?
– Мне завтра к полудню нужно будет добраться до лесного народа. Нужна повозка с возницей.
– Возьми коляску. У меня есть одна на мягком ходу для развозки гостей.
– Отлично. Ну, пока, Колин, до завтра.
Сижу дома в столовой внизу. Граммофон на столе. Жанна копошится на кухне. Запускаю танго. В кухне сразу затихло. Жанна появляется в дверях. Вроде хочет что-то спросить и замирает с раскрытым ртом. Тихонько подходит к столу и садится, уставившись в рупор граммофона. Протягиваю через стол руку и аккуратно закрываю ей рот, нажав пальчиком на подбородок. Какая же она все-таки ладненькая, миленькая! Просто глаз не оторвать.
– Что это, Серж? – спрашивает она, когда музыка затихает.
– Такая музыкальная шкатулка. Называется граммофон.
– Грамфон?
– Граммофон.
– Поняла – граммофон. А ещё можно.
– Тащи рыбу. Будем есть и слушать.
Едим и слушаем оркестрованные песни. Жанна время от времени даже жевать забывает. А иногда и тихонько подхватывает припев. Голос у неё и в самом деле как колокольчик. И слух отменный.
– У нас, – говорю, – под такую музыку даже танцуют. Хочешь попробовать?
– Хочу.
Опять запускаю танго. Показываю движения. Она сразу схватывает и через минуту в паре уже не сбивается с ноги.
После ухода Жанны выхожу во дворик. Ух ты, какая хорошенькая скамеечка-то! Смотри-ка – и подушечку кто-то на ней забыл! Тепло. Может, и в самом деле ночевать на воздухе? Тащу небольшую перинку, обнаруженную в шкафу, одеяло. Сколько можно повторять одно и то же? Сказано: благодать – значит, благодать и есть!
Проснувшись под открытым небом, ещё долго лежу, блаженствуя под лучами утреннего солнца. Спешить вроде некуда, но не валяться же до бесконечности. Бр-р-р, какая вода холодная! А вместо мыла – какая-то серая смесь. Слышал, что в средние века вместо мыла использовали золу. Она, наверное, и есть с чем-то ещё. Чёрт, а ведь побриться-то нечем! Как же я об этом заранее не подумал? И зубы нечем почистить. Надо будет в следующий раз озаботиться доставкой сюда туалетных принадлежностей. Чищу зубы пальцем с золой.
Выбираюсь на Рыночную улицу. Где-то тут я видел заведение брадобрея. Ага, вон чуть подальше. За один солентино меня обработали по высшему разряду. Можно идти завтракать. Подходя с разных сторон, у дверей таверны сходимся с Жозефом. Молча здороваемся. Молча заходим. Молча садимся. Просто молчим. Подходит незнакомая подавальщица и молча стоит, ожидая заказа.
– Две яичницы. Жозеф, молоко будете?
– Да.
– Молока тоже два и ягодный пирог, – подавальщица улепетнула.
– Когда у вас очередные переговоры с лесным народом?
– Скорее всего, дня через два. Уточним во дворце, как и на какие пойдем уступки. Хоть стало ясно, чего от нас потребуют, и появилась надежда на благополучный исход. Герц доволен, что пока чересчур обременительных требований нам не выставили. Но ждёт требований гномов о компенсации ущерба. Решили, что нужно предложить какое-то более тесное сотрудничество с лесным народом. Нельзя более допускать, чтобы некоторые возможные разногласия вырастали до больших проблем.
– Пожалуй, разумно. Самый весомый аргумент для лесного народа – это сохранение леса и живности в нем. Удачи вам!
Яичница у Колина всегда отменная, а пироги выше всяких похвал. Покончив с этим, расходимся. Жозеф в дверь на улицу, а я в дверь во двор. Коляску уже выкатили и запрягли. Возница готов. Выезжаем и сворачиваем к моему дому. Выношу и загружаю багаж. Поехали!
Едем потихоньку, прогулочно для приятности времяпрепровождения. Спешить некуда. Протолкнулись через городские ворота. Поругались со встречными возницами. Попеняли стражникам на отсутствие порядка. В общем, маленько размялись перед дорожной скукой. Хоть и красота вокруг, но однообразие пути всегда навевает тоску. Вон и даже этот галльский воображала с придорожного забора опять не сказал ни слова. Мог бы и ругнуться хоть разок для разнообразия.
– Онемел, чучело, что ли? – поприветствовал я петуха. Смолчал, зараза, и на такую провокацию. Только глазом презрительно зыркнул.
К камню подъехали рановато. Солнце хоть и почти в зените, но ещё никого нет. Ждать пришлось почти час. Я даже погрузился в лёгкую дрёму, как Жозеф в прошлый раз. Сонное место?
– Здравствуйте, синьор Серж, – пробудил меня звонкий голос давешнего эльфа.
– Здравствуйте, э-э…
– Везер.
– Здравствуйте, Везер. Помогите мне немножко. Возьмите вот эту коробку, – указал я ему на пластинки, а сам взял свёртки с аппаратом и граммофонной трубой.
В дубовой роще перестановка мебели. Брёвна и колоды для сидения переместились под новое Священное дерево. Все в сборе. Сразу со всеми и здороваюсь. Только гномы бурчат что-то неразборчивое в ответ. Остальные отвечают вполне вежливо и благожелательно. Разворачиваю пакеты, ставлю аппарат на колоду, прилаживаю трубу, завожу механизм, ставлю пластинку – и вот в колдовском лесу зазвучала волшебная мелодия "Сказок Венского леса".
Аудитория замерла, внимая необыкновенным для этого мира частотным колебаниям. Интересный эффект производят они на лицевые мышцы и лесного народа. Но не будешь же обходить их всех, закрывая им рты! Это было бы недопустимой фамильярностью. Критически настроенные гномы, и те явно вовсе не враждебно поражены. А некоторые феи даже покачиваются в такт музыке. Про эльфов и говорить нечего. Известные меломаны просто затаили дух. Дриада – и та по пояс высунулась из дерева и хлопает большущими глазами.
Пластинка кончилась. Всеобщий вздох сдерживаемых эмоций. Ставлю танго – и опять тишина и внимание. Похоже, танго больше всех пришлось по душе гномам. Некоторые из них полуприкрыли глаза, а Арзон явно озадачен и удивлён. Быстрый фокстрот вызвал у эльфов всплеск активности. Они завертелись, задёргались, пихая друг друга, а потом словно дети с хохотом затеяли между собой потешную потасовку.
Закончился фокстрот, и я отступил на несколько шагов. Все, кто только мог хоть как-то толпиться, вмиг, галдя, столпились вокруг невиданной машинки.
– Ах, Серж, Серж, – растроганно обратилась ко мне фея Роза, – мы никак не могли и ожидать такого богатого подарка. Арзон, Арзон, остановитесь, не смейте этого делать! Ну, что ты скажешь, вот уж неуправляемое племя!
И действительно, эта деловая компания, не обращая внимания ни на что, оттеснила всех от аппарата. В мгновение ока пластинка снята, заводная ручка выдернута, труба аккуратно вытащена. Корпус быстро осмотрен и с возгласом "Ага!" моментально вскрыт. Компания коротышек погрузилась в профессиональное созерцание внутренностей диковинного музыкального инструмента. Краткий обмен мнениями среди специалистов и быстрый диагноз:
– Там внутри всё проще, чем в наших часах!
Один из гномов, отойдя немного в сторонку и присев, изучает свою добычу – грампластинку. Посмотрел на свет – не прозрачная. Поковырял ногтём этикетку – не отковыривается. Поводил мизинцем по поверхности – по кругу гладкая, а поперёк слегка шершавая и пищит при быстром движении пальца. Это его очень озадачило. Явилась на свет и вставлена в глазницу лупа часовщика. Подхожу.
– Ну, как? – спрашиваю исследователя.
– Не мешай, человек, я думаю!
– Думай, думай. Вот тебе и некоторые сведения для размышления.
Бросаю ему на колени добытую и прошедшую мою цензуру вырывания страниц литературу о грамзаписи. Гном быстро листает, задерживаясь на картинках. Затем уставился на меня. Видимо, соображает: говорить спасибо или нет. Однако всё-таки переборол свою натуру и признал, вроде бы сам себе удивившись.
– Может быть очень полезным.
Я, в свою очередь, устно проинструктировал его о необходимости смены иголок время от времени.
Между тем граммофон уже восстановлен в своё работоспособное состояние и Арзон роется в пластинках, стараясь понять, о чем идёт речь на этикетках. Выбор пал на фрагменты первого концерта для фортепиано с оркестром Чайковского. Во времена граммофонов долгоиграющих пластинок ещё не было. Музыка опять заворожила всех. Помолчали немного.
– Ну как? – заговорила фея Роза. – Принимаем выкуп? Арзон?
– Согласны. Всё, что из металла, мы сможем сделать. А вот такую тонкую каменную пластину с дыркой – ещё не знаю. Надо пробовать.
– Везер?
– Мы, эльфы, тоже согласны. Очень интересный и приятный музыкальный инструмент. Мы можем делать само вместилище для механизма и этот большой рог, из которого исходят звуки.
– Вы слышали, Серж? Мы принимаем принесённую вами вещь в качестве полной компенсации ущерба, понесённого с утратой Священного дерева и вырубкой в запретном месте. Но только этого. Об остальном нужно ещё договариваться, – королева фей немного помолчала и добавила:
– Вы знаете, Серж, ваш подарок нам очень по душе, и я сделаю вам ответный. Отныне и навсегда вам разрешается входить в любое время, в любое место нашего леса, а также присутствовать на наших праздниках. Любой представитель лесного народа будет обязан посильно помочь вам, если в этом у вас возникнет когда-либо нужда. Помолчи, Арзон! Что за манера перебивать королеву! Когда-нибудь я тебя накажу всерьёз.
Но вы, Серж, должны взять на себя обязательство, что и словом не обмолвитесь с другими людьми о том, что увидели или услышали в нашем лесу, – Арзон согласно и успокоенно кивнул. – Принимаете такое условие, Серж?
– Принимаю.
– Тогда так тому и быть.
На обратном пути я выпрыгнул из коляски на Портновской улице и зашёл к Льюису. Вчерашнего уныния как не бывало. Впрочем, очередь на другой стороне улицы вовсе не стала меньше.
– Синьор Серж, синьор Серж, как же я рад приветствовать нашего спасителя! Мы теперь сможем обслужить всех желающих. А уж как вам благодарны швеи за ваши напёрстки, то и не описать! Что я могу для вас сделать?
– У вас, Льюис, ещё сохранились мои мерки?
– Конечно.
– Сшейте мне ещё один костюм. Такой же, как и был, но немного посветлее.
– Так давайте выберем кожу, – и мы подошли к полкам с образцами.
– Пожалуй вот эта подойдёт, – указал я на нечто среднее между коричневым и светло-коричневым.
– Завтра будет готово. Я сам займусь.
– Если меня не будет в Верне, то передадите Жанне из "Морского дракона". Она в моё отсутствие занимается делами по дому.
– Хорошо.
– А теперь мне нужно ещё поговорить с вами, Льюис, об одном деликатном деле.
– Прошу в столовую. Я на секунду. Распоряжусь, чтобы принесли кофе.
Кофе принесли.
– Я весь во внимании, синьор Серж.
– Скажите, пожалуйста, Льюис, вы ведь не только мужской портной?
– Нет, конечно, мы шьём для всех. Просто мастерская для женщин в другом доме – чуть дальше по улице.
– Понятно. А как часто меняется в Верне женская мода? – тут Льюис сильно задумался.
– Не знаю даже, что и сказать. Когда не меняется и года три-четыре, а когда сменится и дважды в год. Невозможно предсказать. Многое зависит от того, в чем появляются у нас приезжие дамы из других стран. Вот ваша модель, – оживился Льюис, – обречена на многолетнюю моду среди мужчин.
– А если возникнет мода на брюки среди женщин?
– Что вы, что вы! Как можно! Никто из женщин не рискнёт облачиться в мужские штаны или брюки! Засмеют в лучшем случае, если в суд не потащат за оскорбление нравственности. Вы шутите, синьор Серж. Такого быть не может. Я ещё могу допустить, что с пришедшего судна попытается сойти иностранка в мужских штанах, но ей не позволят даже спуститься по трапу.
– Первый заказ на брюки для женщины может последовать из королевского дворца.
– От самой королевы? – поражённо удивился Льюис.
– От короля.
– И королева публично выйдет в мужской одежде? Как можно!
– Не в мужской, а в женской. Наличие двух ног вовсе не исключительная особенность только мужчин, а и женщин тоже, – и я объяснил Льюису отличие в покрое женских брюк, исходя из физиологического строения женского тела.
– Так-то оно так, – согласился Льюис, – но всё равно такой крутой поворот в традициях одежды…
– Как вы думаете, Льюис, мужское население будет бурно возражать против такого зрелища? Что тут больше сыграет: мужские страсти или дань женской традиции?
Он опять задумался, что-то прикидывая и временами улыбаясь своим мыслям.
– Я понял, что вы имеете в виду. Все мужчины будут поражены, но большинство не будут возмущаться. Во всяком случае, не станут возражать. Зрелище-то обещает быть восхитительным. А это означает хотя и молчаливую, но поддержку.
– Совершенно верно. Добавьте сюда ещё и женщин-подражательниц, для которых авторитет – королева, а не традиции. Шум, споры, конечно, будут, но когда их не было в моде? Я хочу, чтобы вы были готовы к такому повороту событий в своих делах. Если заказ из дворца поступит, то и мерку будете снимать только вы и шить сами. До первого выхода королевы на публику в женских брюках никто ничего не должен даже подозревать.
