Андрей Калибабин
Честная книга
Каждый из этих людей, на которых я отчаянно злился, искал свою точку равновесия. Они все отличались от моей. Не были ни плохими, ни хорошими. И ничем не угрожали мне. Люди искали способ выжить. У нас была одна и та же цель.
Однако они добивались успехов гораздо чаще и быстрее меня. Избегали сражений с действительностью. Принимали реальный мир. Понимали, как он работает. Могли взаимодействовать с ним. Вместо того чтобы бояться и злиться, мне следовало учиться у них.
Эта мысль была настолько простой, что я в неё не сразу поверил. Тем не менее за несколько дней она неплохо прижилась. Пустила корни. Распустила цветы. Поменяла отношение к людям. Они сами стали это замечать. Общение строилось иначе. Собеседники перестали раздражать. Но сбои все-таки случались. Я снова ощущал неприязнь. Всё начинало рушиться. Причина обнаружилась во мне.
Иногда мне предлагали действия, которые были основаны на лжи. Они сулили неплохие результаты. Предвещали быстрый успех. Я страшно переживал и нервничал. Ведь я больше не мог врать. Дни проходили в терзаниях. Я представлял, как всё будет потом. Видел стыд, унижения, страдания. Напряжение, еду и алкоголь. Я не хотел ничего из этого. И не мог себя заставлять. Приносил в жертву деньги и возможности. В таких случаях мне было плевать. Жизнь, здоровье и счастье оказались гораздо важнее. Оставался один-единственный нюанс.
Мне стало сложно общаться с врунами. Я старался их избегать. Но не всегда это бывало возможно. И тогда, чтобы перестать страдать, я просто вспоминал о главном. О том, что они врали не со зла. Такой была их точка равновесия. Только в ней они могли выживать. Я делал то же самое годами. Несправедливо было их осуждать.
Мир вокруг стремительно менялся. Плохих людей оставалось всё меньше. В то же время и я сам постепенно становился другим. Очень долго в любом разговоре я преследовал две цели. Пытался защитить сценарии. Играл роль, придуманную себе. Больше мне это не было нужно. Смысл обнаружился в другом. Я старательно присматривался к людям. Пробовал их хоть немного понять. Иногда из нескольких «я» собирал совсем новое «мы». Оно оказывалось невероятно интересным.
Люди напоминали стихию. С ними, как и с приходом зимы, не было никакого смысла сражаться. Можно было делиться планами. Заражать интересными идеями. Прислушиваться. Следить за подсказками. Искать союзников и единомышленников. Обсуждать, развивать, дополнять и вместе воплощать задуманное.
Большинство идей и проектов, рождавшихся в моем воображении, требовали участия людей. Без них они ничего не стоили. Превращались в изолированные сценарии. Полностью исключали действия. Бесконечно прокручивались в голове.
Это новое, неожиданное знание принесло ощутимые перемены. Многое стало получаться. Казалось, я полетел с горы. Вокруг были сотни людей. Склон освещали прожекторы. Под ними искрился снег. Скорость стремительно росла. Новая удивительная жизнь, мерцавшая разноцветными огнями, отчетливо виднелась впереди. Вдруг всё внезапно кончилось. Из глаз полетели искры. Свет погас. Захрустели ветки. Наступила пронзительная тишина. С размаху я влетел в дерево. Сильно расшиб лоб. Глубоко провалившись в сугроб, лежал и пытался понять, чем заслужил такую несправедливость. Это удалось легко. Решив, что нашел все ответы, я, как всегда, ошибся. Забыл о растущем напряжении. Снова упустил что-то важное. Встал. Отряхнулся. Побрел. Теперь вокруг царила кромешная тьма. Огни почему-то исчезли. Мне нужно было вернуться назад. Где-то там остались ответы. Я их немного проскочил. Что ж. Ничего страшного. Я к этому давно привык.
VI. Желания
По лбу струился пот. Угасавший дневной бриз шевелил верхушки сосен. Солнце клонилось к закату. Я стоял у обрыва. Внизу, между отвесной скалой и узкой полосой прибоя, среди округлых, отполированных водой булыжников, торчали грубые острые куски старой горной породы. Море было спокойным. Разглядывая его поверхность, я с тревогой и нетерпением прислушивался к нараставшему внутри напряжению. Что-то должно было случиться. Ощущение не могло ошибаться.
Пару месяцев назад мне позвонила мама. Она боялась встречать новый год одна. Мы решили отправиться в путешествие. Поездка не обещала быть простой. Шесть человек самых близких родственников. Один неугомонный терьер. Карантин, перелеты и пересадки. Две машины. Три тысячи километров. Девять бесконечных дней. Ни разу в жизни таким составом мы не проводили столько времени вместе. Все переживали и нервничали. Особенно страдал я.
Мощный тяжелый спиннинг, подходивший для морской ловли, сломался еще в сентябре. Пора было заказывать новый. Хотелось выделить день на рыбалку. Это могло расстроить остальных. Желание просыпалось утром. Я его тут же отгонял. Оно возвращалось вечером. Я просил подождать до завтра. Так проходили недели. Напряжение неумолимо росло. Однажды я, наконец, сдался. Заказ привезли через день. Погода повлияла на планы. Маршрут путешествия изменился. Образовались два свободных дня. Первый я провел у реки. Второй решил посвятить морю.
На небольшом скалистом полуострове, длиной около трех километров, возвышался высокий холм. Тысячелетняя Византийская империя оставила на его склоне руины небольшой церкви. Один из крестовых походов привел сюда средневековых армян. Те воздвигли небольшой форт. Правда, оборонялись недолго. После серии непродолжительных войн побережье вернулось к мусульманам. Форт перестроили в крепость. Её мощные неприступные стены до сих пор возвышались над обрывом. В бессмысленных кровавых штурмах под ними погибли тысячи людей. В сезон здесь водили туристов. Зимой было безлюдно и хорошо.
Приехав сюда еще утром, к обеду я обошел весь берег. Долго экспериментировал с приманками. Однако ничего не поймал. Близился вечер. Начал одолевать голод. Я решил, наконец, перекусить. Присел недалеко от воды. Положил телефон на колено. Через минуту он уже прыгал по камням. Защитное стекло лопнуло. Подступило знакомое опустошение. Я смотрел на изумрудные волны. Слушал легкий шелест прибоя. Наслаждался лучами солнца. И совсем не хотел грустить. Решил, что попал в сценарий, требовавший поймать рыбу. Почувствовал небольшое облегчение. Заметил приближавшегося человека.
Быстро и ловко, с удочкой в руке, он перепрыгивал с камня на камень. Подойдя, попробовал заговорить. Я совсем не понимал по-турецки. Парень не говорил по-английски. Тем не менее, с помощью телефона, мы неплохо нашли общий язык. Километров на пять дальше в бухту впадал ручей. Зимой там встречалась барракуда. Сюда она приходила весной. Другие хищники здесь были редкостью.
C полчаса мы грелись на солнце. Молчали каждый о своем. Неожиданно проснулось ощущение. Потянуло куда-то вверх. За несколько последних месяцев я привык ему беспрекословно доверять. Попрощавшись, стал карабкаться в гору. Преодолел какие-то древние ступеньки. Миновал полуразрушенные башни. Вскарабкался на самый верх. Стал у края обрыва. Долго смотрел на море. Вытер со лба пот. Лишь потом бросил взгляд на берег.
Отсюда, с высоты трехсот метров, бухта была видна целиком. До заката оставался час. С гор спускался туман. В домах начинали топить. Восхитительный аромат моря, соли и сосен смешивался с запахом горящего хвороста. Дым, поднимавшийся из каминных труб, стелился причудливыми слоями. Медленно растворялся в тумане. Окутывал вечернюю долину полупрозрачной светло-серой пеленой. Совсем немного прошло с момента, как я выронил телефон. Видимо, этого было недостаточно. Напряжение становилось невыносимым. Заметив большой, почти белый камень, я вздохнул и присел на него. Задумался. Привычно стал восстанавливать события.
Почти год я бежал от желания бросить всё и доделать книгу. Месяцами находил задачи, казавшиеся более важными. Проекты, бизнес, работа, деньги. Я не хотел ничего из этого. Тем не менее довольно упорно продолжал за это сражаться. Результаты получались сомнительными. Удовольствия было немного. Решив, что пора взять паузу, я все-таки сел писать. Месяц был практически счастлив. Вспоминал случившееся за год. Искал причины. Выстраивал связи. Пытался осознать последствия. Почему-то очень хотел успеть всё закончить до праздников. Времени катастрофически не хватало. Напряжение незаметно росло. Начались поломки предметов. Произошла небольшая авария. Решив, что попал в сценарий, я временно отодвинул планы. Последовал за простым желанием. В результате оказался здесь.
Я точно пришел сюда не за рыбой. Турок это убедительно подтвердил. Других желаний было невероятно много. Но я отказался от них. Желания создавали напряжение. Оно копилось внутри. Игнорируя всё ради книги, я позволил ему расти. Все недавние грустные события были вызваны именно им.
Целый год я пытался понять, как заставить желания работать. Пробовал концентрироваться на одном. Отбрасывал все остальные. С трепетом совершал первый шаг. Тщательно планировал путь к цели. Действовал. Ошибался. Злился. Исправлял. Двигался вперёд. Сам того не осознавая, проваливался в очередные сценарии. Конечно, они отказывались работать. Естественно, напряжение росло.
Как-то раз, выбрав простое желание, я провел небольшой эксперимент. Надеялся, что хватит двух месяцев. Пришлось продлить срок до трех. Под конец я вымотался настолько, что неделю довольно сильно болел. Устал. Отложил задуманное. К счастью, не отказался совсем.
В то же время с рыбалкой у моря всё случилось совсем легко. Решившись, я заказал спиннинг. Выбросил желание из головы. Иногда прислушивался к ощущению. Делал едва заметные шаги. В результате без всяких усилий очутился на этой скале. В тот момент, сидя на камне у обрыва, понял то, что упускал всю жизнь.
Принимая и признавая желания, я выпускал их в реальный мир. Напряжение устремлялось за ними. Помогало найти воплощение. Прокладывало кратчайший маршрут. Звало на помощь ощущение. То старалось меня подтолкнуть.
Конечно, не все желания исполнялись. Часто – не так, как я представлял. Многие искали способ годами. Но при этом не отравляли жизнь. Каждый раз, признавая желание, путь к нему я существенно облегчал. Без борьбы, просто следуя за подсказками, получал ровно то, что хотел.
Солнце коснулось горизонта. Камень медленно остывал. Глубокая, многолетняя тяжесть отступала с каждой секундой. Перед глазами вихрями проносились сотни давно забытых желаний. Я замер. Затаил дыхание. Осторожно заглянул внутрь. Там, в приятном полумраке, что-то едва заметно искрило. Какие-то осколки сценариев продолжали создавать напряжение. Честность била безжалостным прожектором. Выхватывала из дальних углов самые старые и тайные желания. Ослепленные, взъерошенные и сонные, они медленно брели на свет.
Я снова был в начале пути. Сильное, нетерпеливое тело в предвкушении немного подрагивало. Мне было некуда торопиться. Смерть ждала далеко впереди. Счастье виднелось гораздо ближе. Ощущение подсказывало шаги. Первый был очень простым. Я с легкостью встал с камня.
Он был широким и плоским, с трещинами от ветра и воды. Летом жгучее южное солнце согревало его шершавые бока. Теплый обеденный ветер убаюкивал шелестом прибоя. Зимой неистовые шквалы кололи сосновыми иголками. Обрушивались снегом и градом. Заливали, в бессильной злобе, дождями. Несколько тысяч лет он неподвижно лежал на скале. А внизу, вплоть до самого горизонта, не было ничего, кроме моря.
Часть 4. Тело
I. Ночь
Под Воронежем в нос ударил густой, до боли знакомый запах. Камыша, стоялой воды и остывавшего в вечерней прохладе асфальта. Плотный августовский поток возвращавшихся из отпусков машин начал постепенно редеть. Можно было нажать на газ посильнее. Но я никуда не торопился. Впереди была целая ночь. Хотелось многое обдумать.
Почти сразу, вернувшись из Турции, я вспомнил об отложенном желании. Оно было предельно простым. Но для того чтобы его исполнить, мне сильно не хватало денег. Неделями я искал способы. Фиксировал растущее напряжение. Снова, вполне предсказуемо, заболел. Решил, что опять ошибся. В сердцах уже хотел плюнуть. Но просто отпустил желание. Оно перестало досаждать. Витало где-то совсем рядом. Изредка напоминало о себе. По-прежнему казалось недостижимым.
Пришло лето. Маленький, низкий автомобиль, всё еще сохранившийся в семье, свозил меня несколько раз на рыбалку. Багажник заполнился игрушками. Место на заднем сиденье съедала переноска для собаки. Оставшегося небольшого пространства с трудом хватало на то, чтобы втиснуть пакеты с продуктами, купленные для себя и для мамы. Каждый раз, отправляясь за покупками, я испытывал почти физический дискомфорт. Машину пора было менять. Но о том, как это быстро сделать, у меня не было ни малейшего представления. Неприятные ощущения усиливались. В один из июньских вечеров, без всяких заметных причин, вернулась знакомая боль в спине. Голова плотно вжалась в плечи. Шея перестала крутиться. Подступили апатия и усталость. Стиснув зубы, почти через силу, час я изнурял себя планками. Вяло прошел обычный маршрут. Вернулся домой. Лег в кровать. Забылся в мучительной полудреме. Всю ночь метался и ворочался. Утром нашлись деньги.
Я не на шутку испугался. Всё было слишком неожиданно. Деньгами нужно было распорядиться иначе. Следовало раздать долги. Потом наладить стабильный доход. Затем заниматься машиной. Логика была вполне убедительной. Но мне стало совсем худо.
Полдня я провалялся в постели. Двигаться почти не мог. Любая попытка встать пронзала виски пульсирующей болью. Где-то в реальном мире желание уже исполнилось. Тело это прекрасно чувствовало. Но мозг продолжал сопротивляться. Упорно требовал отказаться. Твердил, что лучше знает, как правильно.
Разгорелась нешуточная борьба. Напряжение стало почти невыносимым. Голову заполнил туман. Я заставил себя встать с кровати. Нашел телефон. Сделал звонок в компанию, занимавшуюся подбором машин. Договорился о конкретных шагах. Почувствовал необъяснимую усталость. Лёг. Провалился в глубокий сон. Проснулся. Недомогание исчезло.
Все последовавшие события представляли собой цепочку связанных счастливых случайностей. Пристально я следил за подсказками. Делал то, что они советовали. Упорно старался избегать любых возможных сценариев. Охотно подстраивал желание под то, что предлагала действительность. Вся затея, казавшаяся совсем неправильной, воплотилась легко и без усилий. Как будто не логика и не разум, а мое собственное тело привело меня к намеченной цели.
Впрочем, радость продлилась недолго. Подступили глубокие сомнения. Всей семьёй, с мамой и двумя собаками, мы съездили на речку. Всё необходимое поместилось. Физический дискомфорт исчез. Телом я был практически счастлив. Но этим всё и ограничилось. Машина утратила значение. За ней больше не удавалось спрятаться. Ни от окружающей действительности. Ни от других людей. Ни, что самое противное, от себя.
Да, первое желание исполнилось. Но этого оказалось недостаточно. Тщетно я старался поверить, что нашел какой-то важный метод. Тело отчаянно кричало, что я опять пытался врать. Было совсем не ясно, как именно сработало желание. Почему понадобилось так много времени. Откуда пришли боль и страдания. И как теперь всё это повторить.
Кроме этого, меня по-прежнему донимало чувство собственной неустроенности. Не хватало какого-то нового занятия. В сотый раз просматривая вакансии, я испытывал чудовищное сопротивление. Ломило спину. В руках возникал странный зуд. Я ерзал и подпрыгивал на стуле. В отчаянии сбегал гулять. До темных пятен перед глазами изнурял себя физкультурой. Проходил по двенадцать километров. Но ничего не помогало.
Я как будто выпал из реальности. Всем телом ощущал себя не на месте. Пробовал размышлять о бизнесе. Придумывать новые проекты. Это не вызывало энтузиазма. Меня больше не привлекали сложные умозрительные конструкции. Хотелось просто брать и действовать. Но что именно и как делать, я, как назло, не представлял.
Время перевалило за полночь. Дорога почти расчистилась. Площадки для отдыха заполнились насквозь промокшими легковушками. Сверху их накрыло росой. Изнутри стекла обильно запотели. Там спали уставшие люди. Я заехал на заправку. Горячий, почти обжигающий кофе отогнал приближавшуюся сонливость. Пробудил что-то теплое в груди. Всколыхнул совсем свежие воспоминания.
Раз за разом прокручивая в голове историю исполнившегося желания, я отметил странную особенность. Все события были тесно связаны с болезненными ощущениями в теле. Сначала дискомфорт вызывала маленькая старая машина. Потом довольно сильные боли спровоцировал я сам. Но стоило начать действовать – и все страдания исчезли. Когда же желание исполнилось – произошло нечто совсем неожиданное.
Я испытывал не просто радость. Это было физическое счастье. То самое ощущение, проснувшееся однажды между лопатками, окутало меня целиком. Оно как будто растворилось в теле. С того момента заботливо, но настойчиво стало подсказывать новые шаги.
Действия, продиктованные телом, казались неправильными и нелогичными. Тем не менее всегда приводили к приятным и полезным последствиям. Отбросив мысли о бизнесе, прекратив смотреть вакансии, я почему-то занялся продажей старой машины. Отмыл. Сделал химчистку с полировкой. Передохнул. Повесил объявление. После этого с азартом набросился на легкий ремонт в гараже.
Две недели с давно забытым наслаждением трудился не покладая рук. Тем временем нашелся покупатель. Машина ушла в хорошие руки. По цене значительно выше рынка. Телом я был по-прежнему счастлив. И похудел еще на пару килограммов.
В один из дней, выйдя из дома на улицу, снова почувствовал – пора. Собрал вещи. Доделал мелочи. За ночь добрался до Дона. Поставил лагерь. Проверил ямы. Вечером пораньше лег спать. Проснувшись задолго до рассвета, решил, что буду ловить судака. Время текло почти незаметно. Но что-то всё же пошло не так. Спину сдавило мощными тисками. Подступила заметная дрожь в руках. Нахлынула необъяснимая тревога. Приманки летели совсем не туда.
Наконец, я все-таки остановился. Присел. Задумался. Перевел дух. Ничего страшного не случилось. Просто я не услышал тело. И теперь оно отчаянно кричало, пробуя до меня достучаться.
Уже полчаса мне хотелось поставить черную приманку. В сумерках темные рыбки всегда привлекали судака. Но солнце давно встало. И смысла в этом совсем не было. Мозг был в этом точно уверен. Тело продолжало сопротивляться. Плюнув, я с ним согласился. Сделал первый заброс в яму. Всего через полминуты клюнул огромный сом.
Привычного удара не было. Просто на той стороне кто-то повесил на шнур обычный бетонный блок. Он тут же упал на дно. Спиннинг согнулся дугой. Рука ослабила фрикцион. Рыба пошла на меня. Пролетев пару десятков метров, резко рванула в сторону. Я почувствовал, как плетеный шнур трется о пышную щетку зубов. Как рвутся его тонкие нити. И каким невероятно легким становится спиннинг в руках. Сом ушел. Я был к нему не готов.
В тот же день мы встретились снова. Придерживаясь середины реки, медленно, с величайшим достоинством, он двигался вверх по течению. Длинное, почти черное тело струилось у самой кромки воды. От усов до кончика хвоста в нём было не меньше полутора метров.
В задумчивости я присел на песок. Старательно прислушался к ощущениям. К счастью, не заметил ничего, похожего на разрушившийся сценарий. Внутри струился чистый восторг. Удивление. Восхищение. Радость. И, что не менее важно, глубокое уважение к рыбе.
Ни разу в жизни до этого я не ловил сомов. Никогда даже не задумывался, как это нужно правильно делать. Однако, просто поверив телу, встретился с одним из них. Это было удивительно. И это было всего лишь начало.
На третий день, уже после завтрака, я сложил палатку. В обед, в самую жару, собрал оставшиеся вещи. Пробовал ловить судака. Но тело опять сопротивлялось. Оборвав за пятнадцать минут сразу три приманки, я плюнул на рыбалку. Начал выезжать с пляжа. И почти сразу застрял. За минувшие пару дней южный ветер и палящее солнце высушили песок добела. Ноги в него проваливались по щиколотку. Машина почти повисла на мостах.
До темноты оставалась пара часов. Нужно было искать трактор. Тем не менее делать этого мне совсем не хотелось. Представив, как подхожу к деревне, я почувствовал знакомое сопротивление. Такое же, с каким сталкивался, просматривая свежие вакансии. Очевидно, я сам не мог выбраться. Но тело было с этим не согласно.
Обойдя машину по кругу, я сделал неутешительные выводы. Лопата помочь не могла. Разворачиваться было негде. Впереди текла быстрая река. Позади возвышался холм. Вчера он казался безобидным. Теперь стал неприступной дюной.
Сам не понимая зачем, я все-таки сел за руль. Включил пониженный ряд. Затем – все возможные блокировки. Воткнув заднюю передачу, нажал чуть заметно газ. Увы. Колеса, закопанные в песок, даже не пробовали шелохнуться.
Мозг вовсю трубил тревогу. Требовал идти за трактором. Нога прижала педаль посильнее. Внизу что-то немного сдвинулось. Я отпустил педаль. Потом нажал снова и снова. При каждом таком движении колеса прокручивались на сантиметр. Но этого оказалось достаточно, чтобы песок стал утрамбовываться под них. Машина, стоя на месте, приподнималась. Под днищем образовался просвет. Ещё несколько десятков нажатий – и я начал ползти наверх.
Весь следующий час я утаптывал сантиметр за сантиметром. Коробка несколько раз перегрелась. Жидкость в двигателе почти закипела. Тем не менее с последними лучами солнца я все-таки оказался наверху. И теперь, двигаясь в ночи к дому, пробовал осмыслить случившееся.
Много раз я таким же способом утаптывал рыхлый снег в поле. Но сейчас прополз почти двести метров по песку задним ходом в горку. Вчера это казалось бы невозможным. А сегодня почему-то удалось.
Все последние дни я подчинялся телу. Если бы не сделал этого – застрял бы на пляже в темноте. Идти за трактором было бы слишком поздно. Палатку ставить я бы, конечно, не стал. Ночевал бы, скрючившись, в машине. До утра кормил бы комаров.
Однако самым невероятным было совсем не это. Ведь я застрял не тогда, когда уже начал выезжать. Случилось это на пару дней раньше. В тот миг, когда я съехал к воде. Мозг об этом, конечно, не догадывался. Но тело всё прекрасно понимало. С утра подсказывало нужные действия. Благополучно вывело наверх.
Каким-то непостижимым образом тело было связано с реальностью. Мозг, судя по всему, нет. Тело точно знало, что делать. Мозг мог лишь подсказывать как.
На мгновение я отвлекся от мыслей. В сумерках увидел мост через Оку. Ночь отступила. Небо заметно просветлело. Горизонт стал бордово-оранжевым. Где-то справа, заглянув в просвет между тучами, вспыхнуло кроваво-красное солнце.
Лишь теперь я начинал понимать, как именно работали желания. Просто осознавать их мозгом оказывалось совсем не достаточно. Их следовало почувствовать телом. Только так они попадали в реальность.
В тот момент, когда старая машина начала причинять мне страдания, где-то в реальном мире что-то незримо произошло. Желание искало способ исполниться. Однажды, наконец, нашло. Сообщило об этом телу. Мозг стал отчаянно сопротивляться. В результате меня очень быстро одолела та самая боль.
Каждый раз, когда мозг спорил с телом, он при этом боролся с действительностью. Сражение проходило в теле. Последнее невыносимо страдало. Прежде я заглушал эту боль. Но теперь научился ощущать.
Крупные капли дождя стукнули по лобовому стеклу. Начался новый день. Вместе с ним и в моей жизни наступил какой-то новый этап. Никаких сомнений не осталось. Я просто чувствовал это телом. Как и то, что с этими новыми знаниями мне придется учиться жить.
II. Утраченное
В тот пасмурный августовский день от неё пахло свежестью и летом. Теплой кожей, травой, южным ветром и крошечными полевыми цветами. Длинные темные волосы – такие же, как и двадцать лет назад – щекотали мне щёку. Плечами она прижималась к груди. Не двигалась. Затаила дыхание. Ждала. Время почти остановилось.
Я никогда не был в неё влюблен. Но она нравилась мне в институте. Лекции были невероятно скучными. Её можно было разглядывать часами. В ней было прекрасно всё. То, как она сидела. Как молчала, слушала, говорила. Как грациозно вышагивала по коридору. Поправляла волосы. Улыбалась. Смеялась. Никогда не смотрела на меня.
Она была очень красивой. Среди нас, разгильдяев и двоечников, выглядела совсем другой. Конечно, я к ней ни разу не притронулся. Но однажды, будучи сильно нетрезвым, все-таки пригласил на свидание.
Ей стало почти стыдно. Она деликатно соврала. Сказала, что очень польщена. Однако мы слишком разные. И вряд ли у нас что-то получится. Я с облегчением отступил. К утру вытеснил все воспоминания. Больше с ней никогда не заговаривал. А теперь, едва вернувшись с Дона, случайно встретил на улице. Мы удивленно улыбнулись. И почему-то обнялись.
Она шевельнулась. Вздохнула. Прижалась еще сильнее. Я ничего не чувствовал. Она казалась совершенно пустой. Теплой, упругой, обволакивающей. И от того еще более безжизненной. Как будто я держал в руках статую. Куклу, манекен или робота. Но точно не живого человека. Год назад я не понял бы разницы. Но теперь это точно знал.
У меня было много женщин. Возможно, даже слишком много. И, видимо, всего несколько из них я буду помнить всегда. Они были как удар молнии. Раскат грома. Взрыв водородной бомбы. Тайфун, землетрясение, цунами и пожар в степи одновременно. Стоило нам увидеться – и мир за пределами двух тел полностью переставал существовать. Просыпалось непреодолимое желание. Магнитом нас тянуло друг к другу. Но теперь ничего похожего не было. И я совсем не понимал почему.
Она была всё такой же красивой. Пожалуй, даже еще лучше. Но тщетно я прислушивался к телу. Ответом была звенящая тишина. Оставалось шагнуть дальше. Почувствовать её тело. Попробовать заглянуть внутрь. Понять, чего там не хватает. Она вздрогнула. Отстранилась. Порозовела. Быстро и испуганно заморгала.
Ей стало очень страшно. Чувства, эмоции, ощущения. Всё пряталось глубоко внутри. Сложенное в дальнюю комнату с наглухо заколоченной дверью. Конечно, она не была другой. Просто была такой же, как я. К счастью, уже не сегодня. А всего несколько лет назад.
С легкостью она взяла себя в руки. Улыбнулась. Что-то смущенно произнесла. Мы неловко попрощались. Я пошел по своим делам. Впрочем почти сразу остановился. Случившееся хотелось осознать.
Годами я боялся этого занятия. Трусливо бежал от себя и реальности. Прятался в книги и музыку. Интернет, фильмы, сериалы. Страдал без фонового шума. Но однажды полюбил тишину. Научился ценить мысли. И, в особенности, радовался новым.
Привыкнуть к некоторым из них было не так-то просто. Многие сильно влияли на тело. Для того чтобы с ними смириться, мне приходилось проделывать какую-то таинственную работу. Начинала кружиться голова. Накатывала необъяснимая сонливость. В таких случаях, чтобы прийти в себя, помогало поспать хоть немного.
Только что я держал в руках женщину, которую считал привлекательной. Футболка всё еще пахла ей. Но увы, это была иллюзия. Фикция, мираж в пустыне, обман. Она была пустой и безжизненной. Это нельзя было понять. Можно было лишь ощутить и почувствовать. И в тот день, по счастливой случайности, мне это впервые удалось.
Глубокое, гнетущее разочарование накрыло меня с головой. Четверть века, выбирая женщин, я прислушивался к советам мозга. Вместо того чтобы довериться телу, решал какие-то странные задачи. Неудивительно, что, в конце концов, секс стал подобием работы. Конечно, я очень старался сделать её как можно лучше. Радовался, наблюдая результаты. Но при этом почти всегда скучал.
Много лет, сам того не осознавая, я игнорировал тело. Был не там, не с теми, не вовремя. И, возможно, именно поэтому до сих пор не имел детей.
В глазах медленно потемнело. Колени задрожали от слабости. Это подкрадывалось осознание. Теперь оно так действовало всегда.
Тело несло мне новые знания. И не только об окружающем мире. О людях. Об их чувствах. Эмоциях. И даже о моих собственных желаниях. Во всех неразрешимых вопросах, которые меня так настойчиво донимали, мне стоило прислушиваться к телу. Мысль казалась невероятно важной. Моментально я захотел спать.
Уже на следующий день мы встретились с мамой. Близилась папина годовщина. Она хотела об этом поговорить. В те несколько мучительных недель, когда папа неспешно уходил, ей было невероятно плохо. Мир вокруг стремительно рушился. Дальше жить было не ясно зачем. Увы. Эти тревожные чувства были мне хорошо знакомы. Но при том, всё прекрасно понимая, я не знал, чем могу помочь.
Шло время. Мы созванивались под вечер. Обсуждали прошедшие дни. Я задавал ей вопросы. Слушал. Делился своими открытиями. И однажды с удивлением обнаружил, что мама повторяет мой путь.
Постепенно, медленно и осторожно она меняла пищевые привычки. Училась распознавать сценарии. Восстанавливала чувствительность в теле. Теперь сказала, что очень благодарна. Потому что, с её слов, я помог ей сберечь желание жить.
В тот момент у меня внутри произошло что-то очень важное. Я почувствовал себя фрагментом большой и крайне сложной мозаики. Который, после долгого отсутствия, кто-то вернул на место. Тело с уверенностью подсказывало, что я занял верное положение. Встал на ноги так твердо, как только мог сам вообразить. Но в то же самое время ощущал себя способным взлететь. Причина была простой. Я знал, что буду делать дальше.
Телом я хотел нести пользу. Мозг требовал оплачивать счета. Возможно, в этом не было противоречия. Оставалось лишь понять как.
III. Борьба
Где-то внизу, эхом перекатившись по скалам, прогремел неожиданный выстрел. За ним – ещё несколько. В ущелье, подняв облако пыли и дыма, басовито ухнула граната. В воздухе повисла тишина. Но уже в следующее мгновение её в клочья разорвал треск автоматных очередей. Видимо, мне стоило испугаться. Но страха совсем не было.
Теплым сентябрьским днем мы продвигались к морю по старой военно-сухумской дороге. В восьмидесятых здесь был асфальт. По нему ходили автобусы. Война и годы безвластия стерли его последние следы. Кое-где сквозь камни и щебень проглядывала округлая брусчатка. Её укладывали задолго до революции. В других местах, как и много веков назад, виднелась лишь горная тропа. Летом здесь проползали машины. Зимой движение замирало. Подняться в Кодорское ущелье можно было пешком и на лошадях.
За несколько последних десятилетий вокруг мало что изменилось. Грузино-абхазская война, вспыхнувшая в начале девяностых, разрушила немногочисленные селения. Огромная, удивительной красоты долина погрузилась во власть контрабандистов и банд. В двухтысячном их вытеснили грузины. Тех прогнала российская армия. И сейчас почти треть дороги, от ледников до Багадских скал, была перекрыта блокпостами. Официально – они препятствовали вторжению. На самом деле – и этого не скрывали местные – по-прежнему помогали проворачивать всё те же тёмные дела.