Анатолий Белоусов
Евангелие от Морфея

Евангелие от Морфея
(роман)

Любовь придает смысл тому, что мы делаем, хотя на самом деле этого смысла нет.

Виктор Пелевин

 
Is all that we see or seem
But a dream within a dream?
 

Edgar Allan Poe^[1]

1

 
Уж я бегал, бегал, бегал
и устал.
Сел на тумбочку, а бегать перестал.
 

Даниил Хармс

7 АВГУСТА, суббота

Он долго стоял, разглядывая забрызганный грязью дорожный указатель. На первый взгляд ничего особенного этот помятый металлический щит с ровными черными буквами на грязно-белой поверхности собою не представлял. Указатель как указатель. Сколько он их перевидал за последние три месяца, одному Богу известно. Удивляло то, что на указателе было написано.

– До чего странное название… – Александр отвел взгляд в сторону и задумчиво почесал покрытый трехдневной щетиной подбородок. – Странное и какое-то не совсем уместное. Никогда не встречал ничего подобного! Откуда в этих местах мог появиться город с таким названием?..

Криво усмехнувшись, он двинулся дальше. Шоссе было пустынно. За четыре с половиной часа, что он находился в пути, мимо проехало лишь десятка полтора машин, не больше. По обе стороны дороги возвышался сосновый лес. Как Александр ни старался переключиться на что-то другое, мысли его возвращались к указателю. «Что за ерунда?.. – думал он. – Насколько мне известно, до Глахова не должно было быть ничего подобного. Вообще ничего! Откуда здесь мог взяться город, да еще с таким названием? Ничего не понимаю…»

В сознании вдруг всплыла странная фраза, прочитанная или услышанная им где-то: «Я – всё, что было, есть и будет, и мой пеплум не поднимал ни один смертный». Он попытался вспомнить, где ее слышал, или хотя бы определить, почему она пришла на ум именно сейчас, но так и не смог. Ладно, черт с ней… Пеплум так пеплум. А то, что не придется ночевать в лесу, это даже к лучшему. «Интересно, сколько я уже прошел? Километров семьдесят. Значит, до Глахова еще около ста шестидесяти. Нет, это просто великолепно, что здесь оказался город! Пусть даже (…почему не Фивы или Мемфис?..) с таким названием…»

Метров через семьсот дорога резко повернула влево, мрачный лес кончился, и взору его открылся необыкновенной красоты пейзаж. Город лежал в низине и с того места, где Александр стоял, был виден как на ладони. Узкая лента шоссе спускалась по арочному мосту, пересекала изогнутую, блестящую в лучах полуденного солнца реку и терялась где-то между невысоких строений, среди которых то здесь, то там попадались островки пышной зеленой растительности. Посреди одного такого островка торчало классическое «чертово колесо», вид которого неожиданно пробудил в Александре теплые, давно забытые чувства.

– Вот это да! – Он восторженно покачал головой. – Вот это я понимаю! Будь я проклят, если не задержусь здесь хотя бы на неделю. К черту поиски, пора подумать и об отдыхе.

Дальнейшие события лишний раз доказали ему, что никто, оказавшись вдали от дома, не застрахован от неожиданностей. Не прошел он и пары кварталов, как на голову ему свалился человек. Это произошло так неожиданно, что Александр не успел ни увернуться, ни отскочить в сторону. Молодой парень лет двадцати пяти приземлился ему прямо на спину и, повалив на землю, буквально впечатал в цветочную клумбу.

– Мать твою так! – стряхнув с себя незнакомца, Александр приподнялся и сел. – Вы с ума сошли!

– Wow!.. Я извиняюсь. – Парень, кряхтя, встал на ноги. – Сам не знаю… ой!.. как так получилось. Сидел, курил…

Он принялся рыться в карманах.

– Вот, – протянул Александру черный пластиковый прямоугольничек, – моя визитная карточка.

– Да идите вы к черту! – Александр грубо оттолкнул его руку. – Вы мне чуть все ребра не переломали, а теперь суете какую-то карточку. Зачем она мне?

Ни капли не смутившись, парень засунул визитку обратно в карман, улыбнулся:

– Еще раз прошу прощения. Мне действительно жалко, что я свалился именно на вас.

– Дрыга! – Из открытого окна на втором этаже высунулся еще один «вьюнош», лохматый и бледный. – Живой? Ничего не сломал? – заметив Александра, сидящего в клумбе, он как-то странно хмыкнул и добавил, обращаясь уже к нему: – Здрас-сьте!..

– Дурдом какой-то, – пробормотал Александр.

– Вот, – размахивая руками, заорал Дрыга, – прекраснейшая иллюстрация к нашему с тобой спору! Судя по внешнему виду, этот человек – путешественник и уж явно не из местных. Я не ошибся?

Он выжидательно посмотрел на Александра, но тот промолчал.

– Не кажется ли тебе странным, что я вывалился из окна именно в ту минуту, когда он под ним проходил? И что проходил здесь именно он? И вообще, что я вот так просто взял и вывалился?!.

– Не кажется, – задумчиво ответили сверху. – Заурядная случайность, ничего больше.

– Случайность?!

– Конечно, случайность. Вернее, случайность то, что здесь кто-то проходил. А то, что ты вывалился, это закономерность. Спросил бы лучше, может, ему чего надо.

– Ничего ему не надо. Я уже спрашивал.

– Дайте мне сигарету, – попросил Александр. – Если не жалко, конечно.

Ему очень не нравилось, что при нем говорят так, словно он глухой или слабоумный, совершенно не стесняясь его присутствия.

– Сигарету не жалко. Нате.

Дрыга достал пачку «Примы». Сигарета в пачке оставалась последняя, но Александра это нисколечко не смутило.

– Спасибо.

– Травитесь на здоровье.

Александр поморщился.

(…хамоватый тип…)

– А может, вам негде остановиться, раз вы не местный? – поинтересовались сверху. – Могу подкинуть адресок. Отдельная комната, причем недорого.

– Автостопом путешествуете или так на (…волосатом мотороллере…) своих двоих? – спросил Дрыга, комкая пустую пачку и отправляя ее себе в карман.

– Адресок? – Александр задумался. Вообще-то, ночевать где-то было надо. – Ладно, давайте. Если только действительно недорого.

– Трюффо, дом 14, корпус 2.

– Шутите?

– Если бы! Запишите. Это недалеко отсюда.

– Спасибо, я запомню.

– Хозяйку зовут Светлана Викторовна.

Дрыга захихикал.

– Сегодня суббота, думаю, застанете ее дома. Желаю удачи. – Молодой человек отошел от окна.

– Вот, – Дрыга многозначительно поднял указательный палец, – видите, как вам повезло. А если б я на вас не упал, где бы вы нашли комнату? Гостиниц в нашем городе, между прочим, нету.

– Что же мне теперь, благодарить вас за то, что вы меня едва не убили?

– И демиург ударил в ярости жезлом по камню цитадели… – вдохновенно процитировал Дрыга.

Наверху забренчала гитара.

– Всего хорошего. Надеюсь, еще увидимся. – Он развернулся и заковылял прочь.

Судя по походке, ногу при падении он все-таки вывихнул.

– Жду с нетерпением, – иронично отозвался Александр.

Отряхнувшись, он посмотрел на часы. Мысль о том, что ночевать сегодня придется не в лесу и не в грязной вонючей гостинице, наполнила его оптимизмом.

Отложив гитару в сторону, Барик порылся в пепельнице и, выбрав окурок подлиннее, закурил.

«До чего же мне все осточертело, – подумал он. – Третий месяц топчемся на месте – и ни одной новой песни. А впрочем, что тут удивительного? Разве с этим придурком что-нибудь сделаешь! И зачем я ушел от Лысого? Была солидная база, была своя программа. Пусть дерьмовая, но была. А что теперь? Ни кола ни двора, да (…сбоку бантик…) в придачу этот… баклан! И ни одной новой песни за лето. Ни одной!»

Сердито раздавив окурок в пепельнице, он покосился на дверь. Словно под действием его взгляда, дверь распахнулась и в комнату влетел Дрыга.

– Нет, ты видел? – заорал он с порога, размахивая руками. – У этого парня под курткой была майка с Гленном Роджерсом! Я сперва подумал, мне кажется, а потом присмотрелся, так и есть!

– Ну и что? Подумаешь, тоже мне событие. – Барик сидел насупившись, вжавшись глубоко в кресло. – Готов поспорить, что этот мужик понятия не имеет о том, кто такой Гленн Роджерс, а на то, что нарисовано у него на майке, ему глубоко наплевать.

– Да ладно, брось. Дело-то ведь совсем не в этом.

– Конечно, не в этом. Дело в том, что мы в последнее время валяем дурака и совершенно ничего не делаем.

Несколько поубавив пыл, Дрыга пересек комнату, плюхнулся в свободное кресло и закинул ноги на подоконник. «Как он меня достал!.. – тоскливо подумал он. – Можно подумать, проблема во мне».

– Знаешь что, Барик? – произнес он проникновенно. – Кончай мудить, а? Четыре песни сделали? Сделали. Чего тебе еще надо?

– Четыре песни?! Да ни хрена мы с тобой не сделали. Если ты называешь эту пургу песнями, то ты такой же музыкант, как я… мясорубка!

– А что, мясорубка из тебя получилась бы отличная. Ты и на басу играешь, как на мясорубке. Я-то тут при чем?

– Слушай, заткнись, пожалуйста. Меня от тебя тошнит.

– Ну, так сходи проблюйся.

Несколько минут оба сидели молча, кидая друг на друга испепеляющие, полные ненависти взгляды. Солнце уже давно выползло из-за крыши соседнего дома, и его лучи падали на гитару, которую Барик прислонил к холодильнику. От ровной работы мотора холодильного агрегата гитара слегка подрагивала, а по потолку бегали солнечные зайчики.

Первым не выдержал Дрыга.

– Для тебя что важнее: рубить бабки или заниматься искусством? – все еще с легким раздражением спросил он. – Неужели ты не понимаешь, что музыка и коммерция – две вещи не только несовместимые, но и глубоко противоположные друг другу по духу?

– А неужели ты не понимаешь, что для того, чтобы сделать хорошую музыку, нужны деньги?

– Как мы можем делать хорошую музыку, если ты думаешь не о музыке, а о том, как и кому ее повыгоднее продать?

– Я думаю не о том, как ее продать, а о том, станет ее кто-нибудь слушать или нет.

– А тебе не один хрен?

Барик схватил со стола пустую пивную банку, повертел ее в руках, скомкал и зашвырнул в угол.

– Пойми, мы не можем не думать о слушателе, – с жаром заговорил он. – Если ты хочешь писать песни только для себя, то можешь вернуться в свою кочегарку, а о сцене забыть.

– Между прочим, именно в кочегарке начинали свою карьеру многие из современных рок-звезд, – рассмеялся Дрыга. – Цой, например.

– До Цоя тебе, как до Америки пешком, – съязвил Барик.

Дрыга ничего не ответил. Он вспомнил, как год назад играл в группе Попугаича и как после скандала в «Бульдоге» его оттуда выперли. Честно говоря, особого удовольствия от общения с Попугаичем он не получал. Тупой и совершенно бездарный ублюдок, ничего больше. Зато, пока он был в группе, ему платили деньги. И неплохие, если учесть, что на концертах он никогда не выкладывался полностью, а на репетициях появлялся через раз.

Дрыга вздохнул:

– Ладно, давай попробуем еще раз. Пишем ритм-секцию.

Он полез за ударную установку.

– Ида была права, – вяло отреагировал Барик, подключая бас-гитару к усилителю, – выше Клуба железнодорожников тебе не подняться. Одного не понимаю, я-то зачем с тобой связался?

– Я эту белобрысую стерву когда-нибудь точно убью! – Дрыга несколько раз ударил по барабанам. – Болтает, чего не надо…

– Фанеру слушай внимательно!

Барик надел наушники, пробежался пальцами по клавиатуре компьютера. Дрыга поморщился, но выступать, как в прошлый раз, не стал. Через несколько минут воздух наполнился звуками музыки.

Когда она вернулась из душа, вода в кастрюле уже начинала кипеть. Придерживая одной рукой намотанное на голову полотенце, Анна нагнулась и осторожно убавила газ. Коротенький белый халат, накинутый на голое тело, при этом слегка распахнулся, и она машинально затянула пояс потуже. Интересно, промелькнула глупая мысль, а если бы здесь сидел ОН, вела бы я себя так же или, наоборот, ослабила бы пояс еще сильнее? Эта мысль застигла ее врасплох, и она замерла посреди кухни.

«Боже мой, какая я дура! – растерянность сменилась раздражением, переходящим в легкое негодование. – Откуда ЕМУ здесь взяться? Столько раз обещала никогда больше не думать о НЕМ, и ничего не могу с собой поделать. Глупо! Мы и вместе-то были всего пару раз, прошло почти два года, а я до сих пор не сумела стереть ЕГО из памяти…»

Резким движением сорвав с головы полотенце, Анна швырнула его на стул, взяла со стола дощечку с нарезанным картофелем и осторожно, чтобы не забрызгать плиту, запустила картошку в кастрюлю. Накрыла крышкой (…вот тебе!..), схватила со стула влажное полотенце и вышла в коридор.

«Хватит, сколько можно себя жалеть? – рассуждала она, расчесывая перед зеркалом длинные черные волосы. – Вон Светка тоже одна, и ничего. Я-то ЕГО уже сколько не видела, а у Светки ее ненормальный почти каждый день перед глазами. И хоть бы раз внимание на нее обратил. Ходит вечно сутулый, ни о чем, кроме своих идиотских книжек, не думает…»

Ей вспомнилась последняя вечеринка. Светка тогда надела свое лучшее платье, черное с декольте, весь день накануне провела в парикмахерской… В общем, выглядела обалденно. Все парни только на нее и пялились, а этот растяпа просидел весь вечер в углу и даже не посмотрел в ее сторону. С профессором истории разговаривал. А ведь отлично знал, что это платье она надела специально для него. Какие эти мужики козлы! Защелкнув волосы заколкой, она еще раз глянула на себя в зеркало, после чего вернулась на кухню.

Вставив в магнитофон кассету, Анна достала из холодильника рыбу. Голос Джули Круз, лившийся из динамиков, на какое-то время отогнал от нее все нежелательные мысли. Она даже начала пританцовывать в такт музыке и попыталась подпевать, но так как владела английским недостаточно хорошо, очень скоро перешла на невнятное бормотание. А вездесущий внутренний голос, так редко оставлявший ее в покое, вернулся снова.

Когда я видела ЕГО в последний раз, вспоминала она, у НЕГО был «шевроле». Крутой парень на классной иномарке. Интересно, чем ОН сейчас занимается? Наверное, уже давно перебрался за границу. В Швейцарию или Италию… Она закрыла глаза, пытаясь представить себя рядом с НИМ на палубе прогулочной яхты где-нибудь на южном побережье Франции. Средиземное море, чайки… Соленый морской ветер играет ее волосами, время от времени забиваясь под подол легкого платья, чтобы повыше задрать его. Она прижимает платье рукой, но не сильно (…совсем как Мэрилин Монро…). Важно выглядеть в ЕГО глазах привлекательной и сексуальной. ОН стоит рядом, одной рукой нежно обнимая ее за талию, а в другой сжимая бокал с шампанским.

– I want you, welcome back inside my heart… – обворожительно и томно пела Джули Круз.

Анна моргнула, видение белоснежной яхты исчезло. Она снова оказалась на своей кухне, уютной и чистой, но, пожалуй, чересчур маленькой и не совсем современной. Старая мебель, давно устаревший, готовый вот-вот выйти из строя холодильник, допотопная газовая плита… Все это выглядело таким уродливым и убогим по сравнению с тем, что рисовала она в своем воображении. Все это так раздражало. «Лучшие годы жизни я провожу одна, среди этого хлама, – подумала она. – Самые лучшие и самые… А что будет дальше?!»

Мысль о том, что может быть дальше, настолько испугала ее, что Анна поспешила как можно скорее отогнать ее прочь и, вернувшись к разделочной доске, с удвоенной энергией принялась орудовать ножом. Нет! Со мной такого не случится. С кем угодно, только не со мной. Я слишком молода, слишком умна и красива, чтобы всю жизнь провести среди этой мерзости. Работа – дом, дом – работа, вечная нехватка денег, идиот муж… Нет, с кем угодно, только не со мной!..

После обеда она хотела пойти к Светке, но вспомнила, что через неделю ей сдавать курсовую работу, а она к ней еще даже не прикасалась. Тема была довольно простая, но до невозможности скучная. Несколько раз в течение месяца Анна делала над собой усилие и принималась-таки за работу, однако дальше верчения в руках карандаша и бессмысленного созерцания рисунков на обоях или фотографии Леонардо Ди Каприо дело не шло. Точно так же все обстояло и сегодня. Несколько минут она собиралась с духом, затем решительно пододвинула стул к письменному столу и, выхватив из толстой пачки чистый лист, твердым почерком написала на нём: «МОРАЛЬНАЯ ПЕДАГОГИКА и ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОГО ОБРАЗОВАНИЯ». Поколебалась и, раздраженно скомкав листок, швырнула его в корзину для бумаг. Выходило что-то не то.

Господи, как же мне все надоело! Ну чего ради я торчу сейчас, как последняя дура, в четырех стенах, когда на улице солнце, а у Светки уже наверняка начинает собираться тусовка?.. Мысли возникали сами собой, помимо всякой воли, и были они о чем угодно, только не о работе. Ну, закончу я институт, что дальше? Всю жизнь учить неблагодарных оболтусов бесполезным знаниям за какие-то копейки? Подрабатывать уроками на дому? Да кому это нужно!..

«Нет, надо срочно выходить замуж, – полушутя-полусерьезно решила она. – Замуж за преуспевающего бизнесмена. Или за адвоката. Не важно! Главное, чтоб у него были деньги…» Еще раз с сомнением взглянув на толстую кипу чистых листов, Анна положила карандаш и встала из-за стола. Часы в гостиной показывали без четверти пять. Самое время сделать небольшой перерыв. Никуда эта несчастная работа не убежит. Не сделаю сегодня – сделаю завтра. Главное, не надо нервничать. До защиты еще целая неделя, а если хорошо постараться, то весь реферат можно написать дня за четыре. А что? И очень даже просто!..

Пританцовывая перед зеркалом, она скинула халат, натянула трусики и с трудом влезла в узкие черные джинсы. Долго копалась в шкафу, пока не нашла свою любимую блузку (…ту самую…). Еще раз окинула себя взглядом и, надев черные туфельки на высоком каблуке, выбежала на улицу.

Нужный ему дом он нашел, когда было далеко за полдень. Между тем Александр почти не заметил, как прошли те несколько часов, что он шатался по городу. Время пролетело незаметно, словно за игрой в бильярд. С каждой минутой, проведенной здесь, город поражал его все больше и больше. Каким-то внутренним чутьем Александр ощущал, что оказался именно там, куда так страстно стремился. И чем дольше он тут находился, тем сильнее становилась его уверенность. Три месяца бесплодных поисков, и вот…

«Неужели это здесь?!. – спрашивал он себя. – Неужели город с таким дурацким названием и есть то место, которое я разыскивал?.. – ему вспомнился забрызганный грязью дорожный указатель на обочине дороги. – Но почему? Согласно моим расчетам, еще слишком рано!.. – его охватили сомнения. – А может, не слишком? Может, в самый раз? Ведь чувствую же я это. Ведь что-то же я ощущаю. Или мне только кажется?..»

Домик, в котором ему должны были сдать комнату, находился на самой окраине и стоял несколько в стороне от остальных. Пройдя по песчаной дорожке до крыльца, Александр остановился перед деревянной дверью приятного кофейного цвета и, не найдя ни кнопки звонка, ни чего-либо подобного, просто постучал. Дверь открыла симпатичная брюнетка. Лет двадцати на вид, невысокая, но хорошо сложенная.

– Извините, мне бы… Светлану Викторовну, – попросил Александр. – Я ищу комнату, и мне сказали, что…

– Все правильно. Я сдаю комнату. – Девушка улыбнулась. – Проходите.

Она посторонилась, Александр вошел внутрь. С первых же шагов его поразил царивший повсюду беспорядок. Пустые коробки, бутылки, предметы верхней одежды… Все это валялось как попало и где попало. Создавалось впечатление, что совсем недавно здесь устраивали шумную гулянку, прибраться после которой до сих пор не успели. В огромной гостиной, куда он проследовал за хозяйкой, Александр увидел еще одну девушку, внешне чуть старше владелицы дома. Он поздоровался, девушка рассеянно кивнула в ответ.

– Это по поводу комнаты, – пояснила ей хозяйка. и, обращаясь уже к Александру, добавила: – Прошу вас.

Она указала на дверь справа. За матовым стеклом оказался коридор. Довольно длинный и довольно темный. Следуя за своей провожатой, Александр пару раз обо что-то споткнулся и едва не расшиб себе лоб, налетев в самом конце на вынырнувший из темноты деревянный столб.

– Сюда. – Девушка остановилась в конце коридора, широко распахнув оказавшуюся там дверь. – Ваша комната здесь. Постельное белье свежее, телевизор в рабочем состоянии. Душ налево по коридору, туалет чуть дальше. За все – семьсот рублей в месяц.

– Да, недорого, – согласился Александр. – Не знаю как на месяц, но… на пару недель я бы у вас задержался.

– Что ж, как вам угодно.

Перешагнув порог своего нового жилища, Александр снял рюкзак и бросил его на кровать. Комната оказалась не слишком большой, но по сравнению с тем, что он видел в холле, здесь было довольно уютно и чисто.

– Располагайтесь, привыкайте. Я буду в гостиной. – Девушка улыбнулась. – И когда пойдете обратно, не забывайте, пожалуйста, про колонну.

– Какую колонну?!. А-а-а… – Он рассмеялся. – Вы про тот столб…

Улыбнувшись, девушка вышла.

Оставшись один, Александр еще раз осмотрелся, приходя к заключению, что комната ему действительно нравится. Все здесь было устроено простенько, но со вкусом. Пружинистая кровать, стол, пара мягких стульев. У окна – тумбочка с телевизором, а рядом с тумбочкой что-то вроде кушетки. Зеленые обои, зеленые шторы на окнах, пестрый с преобладанием зеленого оттенка ковер над кроватью. На противоположной стене – пара книжных полок. Пробежавшись взглядом по корешкам, Александр отметил, что здесь была собрана литература преимущественно философского характера: Платон, Аристотель, Кант… пара томов Лейбница… Декарт, Фрэнсис Бэкон. «Философия общего дела» в соседстве с «Тошнотой»… «Несколько не вписывается в общую картину «Молот ведьм» Шпренгера & Кремера, хотя… – Александр улыбнулся, – это еще как сказать».

Закончив осмотр, он достал из рюкзака чистый костюм, переоделся. Никакой усталости не ощущалось, а потому он решил еще немного побродить по городу. Кроме того, в голову пришла интересная мысль, и Александру не терпелось проверить свою догадку. В коридоре, забыв о предупреждении хозяйки, он снова налетел на колонну, выругался, а потом рассмеялся. Прямо как в том анекдоте про грабли…

В гостиной, к его удивлению, никого не было. Откуда-то из прихожей доносились голоса, и он решил, что, скорее всего, Светлана пошла провожать свою подругу. Александр присел на диван. От нечего делать он достал бумажник, отсчитал семьсот рублей и положил их вместе с паспортом в карман пиджака.

Светлана вернулась довольно скоро, но и на этот раз она была не одна. Вместе с ней в гостиную вошла новая девушка. Высокая, в черных обтягивающих джинсах и коротенькой белой блузке. С первого же взгляда на нее Александр почувствовал, как в области солнечного сплетения у него что-то сжимается.

– Вот, – он неуклюже поднялся с дивана и сделал пару шагов навстречу хозяйке, – паспорт и деньги за две недели, плюс еще за две, в качестве гарантийного залога.

Сказал и не узнал собственного голоса.

– Очень хорошо. – Светлана взяла деньги. – Паспорт можете оставить у себя. Надеюсь, вам здесь понравится.

– Я тоже на это надеюсь, – медленно проговорил Александр.

Все это время взгляд его был прикован к девушке в белой блузке. Она стояла неподвижно с широко открытыми глазами, в которых замер то ли легкий испуг, то ли удивление. Возникла неловкая пауза.

Молчание нарушила хозяйка дома:

– Вы знакомы? – Вопрос был обращен к обоим сразу.

– Знакомы? Н-нет, не думаю. – Александр отвел взгляд в сторону, сконфуженно кашлянул. – Я в вашем городе впервые.

– Нет, – девушка улыбнулась, – по-моему, мы не знакомы.

– Александр Тагес, – представился он.

И снова собственный голос прозвучал словно издалека.

– Я сдала ему комнату, – пояснила хозяйка подруге, – на полмесяца.

– Смирнова Анна. – Девушка на секунду задумалась, потом добавила: – Странно, мне кажется, я вас уже где-то видела…

Она пересекла гостиную и села в свободное кресло. Черты ее лица были теперь совершенно спокойны, даже чуть насмешливы. В них не осталось и тени прежней растерянности.

– Мы собирались пить чай, – с несколько преувеличенной любезностью сообщила хозяйка. – Вы не составите нам компанию?

– С огромным удовольствием, только в другой раз. – Александр виновато развел руками. – У меня назначена очень важная встреча.

– Ну что ж, тогда не будем вас задерживать. Вот, возьмите… – Она протянула ему небольшой черный футлярчик. – Здесь два ключа. Один от парадного, другой от бокового крыльца. С черного хода вы можете попасть к себе в любое время суток.

Взяв ключи, Александр поспешно вышел на улицу.

С самого утра настроение у нее было хуже некуда. И как обычно, все началось с пустяка. Умывшись и поставив чайник на огонь, Ирина заглянула в календарь. Этот нехитрый ритуал она проделывала каждое утро изо дня в день и очень гордилась, что ни разу за последние два года не изменила своему правилу. На сегодня календарь не обещал ничего хорошего: «День весьма сложный. Возможны конфликты. Во избежание их постарайтесь быть сдержанным». Она покосилась на полуприкрытую дверь спальни. Тоже мне новость. Можно подумать, бывают дни, в которые конфликт невозможен.

– Вовка! – крикнула она сердито. – Половина восьмого. Вставай!

Как можно было ожидать, никакого ответа из спальни не последовало.

– Вставай, я тебе говорю! – проорала она, распахивая дверь настежь и зажигая верхний свет. – Ты меня знаешь, третий раз повторять не буду.

Но и эта фраза не произвела на спящего почти никакого эффекта. Единственное, что он сделал, это пробормотал какую-то нечленораздельную ерунду, перевернулся на другой бок и накрыл голову подушкой. ЕЁ ПОДУШКОЙ! Ирина почувствовала, как начинает закипать. Обычно в такой ситуации она стремительно подлетала к кровати и, сорвав подушку у него с головы, несколько раз больно щипала Вовку за нос или за ухо. Понятно, что после такой экзекуции он просыпался как миленький и, соскочив с кровати, принимался на нее орать, но… Но главное, он просыпался! Главное, она добивалась от него того, что хотела.

Однако сегодня все получилось совсем иначе. Как только Ирина приблизилась, он совершенно для нее неожиданно скинул с себя одеяло и, повалив ее рядом с собой, схватил за нос:

– Попалась! – В голосе его был явный переизбыток торжества.

Он упивался своей победой. Он был вне себя от радости, что так ловко ее провел!.. И тогда, хотя он не причинил ей совершенно никакой боли, Ирина сжала кулак и изо всей силы ударила его по лицу. Никто не спорит, она погорячилась, но разве могла она поступить иначе? Разве могла она позволить этому самодовольному ничтожеству одержать над ней верх?!. И хотя меньше чем через двадцать минут инцидент был полностью исчерпан, он просто выкинул его из головы как нечто несущественное, ненужное (…одно слово – Дрыга!..), для нее весь предстоящий день был испорчен.

На работе, будучи не в силах сосредоточиться, Ирина ужасно нервничала, что напрямую отражалось на ее посетителях. Сначала она пыталась держать себя в руках, но это ей удавалось недолго. Своей бестолковостью эти люди могли довести до белого каления кого угодно! Во избежание серьезных неприятностей она закрыла библиотеку на два часа раньше положенного срока и, чтобы хоть как-то развеяться, забежала к Светке. Но и это не помогло. Чуть ли ни следом за ней приперся какой-то мужик, назвавшийся новым постояльцем, Светка повела его смотреть комнату и по обыкновению начала корчить из себя этакую аристократку… В общем, как только она вернулась, Ирина забрала у нее выкройки, попрощалась и ушла. Портить отношения с подругой не хотелось.

«Ну вот, – рассуждала она, направляясь к автобусной остановке, – а еще говорят, что астрология не наука. Весь день одни неприятности! Как после этого не верить тому, что предсказывают звезды?..» Собственно говоря, к горячим приверженцам астрологии она себя не причисляла. Дальше газетных прогнозов и зодиакальных гороскопов ее интересы не простирались. Но в календарь она верила! И если в нем было написано, что день неудачный, неудачи действительно преследовали ее с утра до вечера. Что делать, от судьбы не уйдешь.

Было душно и тесно. Автобус страшно трясло, и сверток, лежавший у нее на коленях, то и дело подпрыгивал, все время норовя упасть на пол. «Дура, – ругала она себя, – зачем напросилась? Могла бы просто встать и уйти, а теперь вот тащись на другой конец города…» Выкройки нужно было занести Нине.

– Билет! – услышала она над самым ухом неприязненный голос. – Оплачиваем за проезд!..

Смерив кондуктора презрительным взглядом, Ирина двумя пальцами извлекла из сумочки проездной и, помахав им перед носом кондуктора, небрежно швырнула обратно. «Эти представители сумчатых – прямые наследники иудейских мытарей!.. – она усмехнулась. – "Оплачиваем за проезд"… Вот вам, пожалуйста, еще один… бездарь. Оплачивают проезд, а "за проезд" платят. Чему их только в школе учили?..»

В памяти почему-то возник мужчина, так некстати пожелавший снять у Светки комнату. Усталый и пыльный, с каким-то совершенно невообразимым рюкзаком за спиной, это человек не вызвал у нее тогда ничего, кроме раздражения. Теперь же, вспоминая черты его лица, его несколько сконфуженное «Добрый вечер!», Ирина с удивлением поймала себя на том, что испытывает к нему если не симпатию, то по крайней мере… сочувствие.

Она вспомнила детство. Маленький гадкий утенок с рыжими косичками и веснушчатым носом. Ее дразнили все. Дразнили в детском саду, дразнили в школе, дома. И очень рано она поняла, что в отличие от старшей сестры, в семье она была нежеланным ребенком. Чуть позже, во время одного из скандалов, ее мать призналась в пылу, что очень жалеет о том, что не успела вовремя сделать аборт. Этих слов Ирина не простила ей до сих пор. А тогда… Тогда ей захотелось умереть или просто собраться и уйти. Убежать из этого дома навсегда и никогда больше не возвращаться в него! Часто по вечерам, сидя на своем диванчике, поджав колени, одна, в темноте, она пыталась представить себя бредущей по пыльной проселочной дороге. Девятилетняя девочка в стареньком платьице, с узелком за спиной… И ей становилось так жалко себя, что она начинала плакать…

Из автобуса она вышла, не доехав одной остановки до пункта назначения. Почему-то захотелось пройтись пешком. Вспоминать детство Ирина не любила и делала это крайне редко. Нечего ей вспоминать, да и незачем.

Уже возле подъезда она столкнулась с Нинкиным мужем. Красный, со сбившимся набок галстуком, он выскочил на улицу, едва не сбив ее с ног. Сверток с выкройками упал на землю. Вместо того чтобы поднять его и извиниться, он смачно выругался и, размахивая руками, помчался вверх по улице.

– Ну вот, – Ирина сама подняла сверток, стряхнула с бумаги пыль, – а говорят, астрология не наука…

– Сука! Су-ука!!. – донес до нее ветер. – Блудливая тварь!..

Она зашла в подъезд. Лифт не работал, поэтому подниматься пришлось пешком.

– Чьё?!. – Сергей стоял посреди комнаты, сжимая в руках чужие подтяжки. – Я нашел их в ванной. Откуда в моем доме появилась эта мерзость?