Анастасия Константиновна Дока
Полярные чувства
Глава 10
Второе послание гласило: «Я не собирался ее убивать, но осы… Они сказали, что зеленые глаза, как у кошки заслужили вечный холод. Такие же глаза».
Александра не в первый раз с улыбкой перечитывала написанное. Детектив не скрывала своих эмоций. Она чувствовала себя победительницей, и пусть она и играла с преступником лишь в мини игру, но осознание того, что ее интеллект сумел разобраться с его хитрым шифром невероятно радовал. И не важно, что произошло это с подачи Соколова. Она не сомневалась, что с остальными загадками справится сама.
На кухонном столе, заваленном листами, исписанными лишь ей одной понятными знаками, стояла коробка с цветными ручками. Верные друзья ожидали своей очереди, чтобы помочь в создании психологического рисунка. Для простоты, она дала убийце имя «Шифровальщик». Благодаря разгаданному письму Александра могла больше не раздумывать над тем, к какой категории его причислить, он сам себя выдал – общаться с осами мог только психически нездоровый человек. Этого знания для детектива было достаточно, чтобы прийти к выводам, объясняющим фотографию с лисицей и наличие красного шарфа у обеих жертв. Несомненно, ее умозаключения были поверхностными и основывались не на логике, а на интуиции, но последняя была спутницей на протяжении многих лет и не подводила. Александра начала записывать.
Итак, Шифровальщик: ведомый, возможно душевно одинокий. Психически неустойчивый. Слышит голоса, что, прежде всего, характерно для людей с диагнозом «шизофрения». Шифр выдумал скорее всего с целью подчеркнуть свою исключительность. Почему? Обделен вниманием? Не хватает признания?
Убийства произошли с подачи голосов. Можно предположить, что изначально он этого не хотел. Возможно вовсе не агрессивен, но подвержен импульсивным поступкам.
Что касается других подсказок. Начнем с лисицы. Теперь нам известно, что первую жертву он убил из-за того, что у той были рыжие волосы. Рыжий цвет ассоциируется с шубкой лисы. Снимок зверька должен был подсказать причину, по которой Шифровальщик совершил преступление. Хитроумно, ничего не скажешь. Два варианта: либо болезнь еще не затронула интеллект, то есть заболевание не дошло до последней стадии, либо все эти идеи осуществляются с подачи другого человека. Сообщника, который и стопорит работу полиции. Возможно, он и выбирает жертвы, на первый взгляд ничем не связанные друг с другом.
Теперь перейдем к шарфу. Цвет красный. Красный=рыжий? Может в сознании Шифровальщика эти цвета идентичны? Известно, что прогрессирование шизофрении приводит к искажению восприятия зрительных образов. Это тот случай? Допустим. Но есть вероятность и другого объяснения: красный шарф на обеих жертвах может говорить о ненависти Шифровальщика к данному цвету, и если так, то выбор жертв уже не случайный.
Детектив взяла ярко-оранжевую ручку и вывела:
Взаимосвязь между женщинами заключается в красном шарфе? Или есть иное объяснение? Если первая версия верна, то как он выбирал жертв? Откуда он знал, что на них будет красный шарф? Следил? Знакомы? Или наличие шарфа – это все же случайность, которая и включила механизм агрессии? Мог ли Шифровальщик совершить преступление из-за того, что увидел красный шарф?
Селиверстова открыла упаковку печенья – у нее всегда в запасе было что-нибудь сладкое, без этого она практически не могла работать. Сейчас бы парочку тех самых эклеров, но они давно были съедены, а звонить Соколову и просить привезти еще не хотела. Но мысль такая возникала. По правде говоря, это было неплохим предлогом увидеться. Немного подумав, детектив решила, что как только разберется со своими записями – позвонит. Надкусила печенье, дождалась, пока притаившиеся внутри кусочки шоколада растают на языке и вернулась к рассуждениям.
Чуть не забыла! Второе послание! Там фигурирует зеленый цвет! «Я не собирался ее убивать, но осы… Они сказали, что зеленые глаза, как у кошки заслужили вечный холод. Такие же глаза». Что это? Ненависть к еще одному цвету? А что, если речь о какой-то конкретной женщине? Рыжие волосы, зеленые глаза… Возможен ли такой вариант? И стоит ли ожидать новую жертву? И если речь об определенной женщине, то какое значение имеет красный цвет?
Звонок Бриза раздался неожиданно. Дурное предчувствие скользнуло в душу. Александра взяла телефон.
– Черт, Пуля! У нас снова труп! И на этот раз этот псих оставил сразу три подсказки!
– Это хорошо.
– Не знаю, лично я ничего не понимаю. Высылаю снимки.
Глядя на изображения, Селиверстова задавалась лишь одним вопросом: и где раньше был этот ненормальный? Столько изощренного ума и невероятных идей она давно не встречала! Крайне интересный случай, как раз как она любила. Не было, пожалуй, среди коллег или знакомых, того, кто бы не знал, что для Александры чем запутаннее дело, тем лучше. Поломать голову было ее любимым занятием.
Чувствуя невероятный прилив сил, она бросилась на кухню заваривать чай и опустошать запасы сладкого. Ближайшие часы обещали быть насыщенными. К счастью, у нее была припрятана целая плитка молочного шоколада и еще две упаковки печенья. Она прихватила сразу обе: «курабье» и овсяное, бросила на стол среди бумаг и ринулась в «бой».
Принтер гудел, а к предыдущим снимкам спешно прибавлялись новые. Теперь у нее были: пакетик с приправой «Мексика», та самая маска дьявола-быка – она оказалась красного цвета, как и предполагала Александра, и шифр. Благодаря имеющимся знаниям, разгадать его не составило труда. На новом листе появилась запись:
«Она любила зиму и поэтому заслужила вечный холод».
Что это? Еще одна характеристика неизвестной женщины? Или необъяснимый приказ, отданный голосами? Чем дальше, тем интереснее. Вот только…
Она спешно набрала номер:
– Бриз, на жертве был красный шарф?
– Нет, шарфа нет вообще, но пуховик красного цвета или… почти красного. Сейчас вышлю.
Это был не красный – малиновый, но в сознании Шифровальщика это значения не имело. Очевидным стало, что шарф не является связующим звеном, поскольку у третьей жертвы он отсутствовал. Сами жертвы совершенно не были похожи друг на друга, но в случайность их смертей Александра не верила. Интуиция подсказывала: именно цвет выступал катализатором. Если бы речь шла о черном, сером или, на крайний случай, бежевом, еще могли быть сомнения, но красный в зимнее время года среди жителей Петербурга был не настолько распространен. Люди предпочитали прятаться в темные одежды. Иногда Селиверстова думала, что в этом выборе кроется одна из причин вечно дурного и близкого к депрессии настроения прохожих. Сама она была фанатом цвета, и в ее гардеробе темными были только пара юбок и некоторая обувь.
Взяв красный маркер, детектив нарисовала женский силуэт, закрасила его сплошным цветом и задумалась:
Не мог ли цвет иметь иное значение, помимо явного символа агрессии и некой, пока не слишком понятной связи с неизвестной? Мог ли он сам по себе иметь значение для Шифровальщика?
Выписала предположение, поместила в неоново-желтый прямоугольник, отложила лист и решила переключиться на другую информацию, обратившись к новым подсказкам.
Начнем с зимы. Я не очень ее люблю. Видимо, преступник тоже, иначе как объяснить его последнее послание? Мое отношение объясняется категорическим нетерпением холода – не согревают даже тонны теплых вещей, но это не мешает мне с радостью ловить в ладони хлопья снега и с удовольствием кататься на коньках. Так что можно сказать, моя нелюбовь к зиме имеет определенные условия. Шифровальщик, исходя из его собственного объяснения, убил по причине того, что женщине нравилось это время года. Глупость, конечно, но у людей с психическими заболеваниями часто возникают бредовые мысли. Но в данном случае что это: бред, вызванный теми же голосами или вполне обоснованный мотив для убийства? Предположим, таинственная женщина может любить зиму, а все, что любит она, ненавидит Шифровальщик. Этим и объясняется преступление. Возможно? Вполне. Не стоит забывать главного, перед нами нездоровый человек, а от таких можно ждать чего угодно.
И тут от осознания совершенной над несчастными жертвами жестокостью ей стало невыносимо страшно. До какой степени нужно кого-то ненавидеть, чтобы желать смерти по такому ничтожному поводу, как любовь к определенному времени года?! Александра попыталась представить Шифровальщика, и перед глазами возник образ обычного мужчины с покатым лбом, тонкой спинкой носа с горбинкой, ударной челюстью – чертами, которые в физиогномике считаются характерными для людей импульсивных и жестко принципиальных в незначительных вопросах. Если преступник изначально имел непростой характер, то в совокупности с психиатрическим диагнозом становился и вовсе чудовищем. Она зажмурилась – ей резко расхотелось смотреть на лица убитых, на подсказки. Она боролась со страхом и с жалостью. Жалостью к женщинам, чьи тела лежат в морге. Жалостью к Шифровальщику – глубоко больному человеку, чья жестокость превосходила все моральные принципы.
Мобильник в руке оказался машинально, слова в трубку она произносила быстро и уверенно:
– Приезжай, жду.
А после спешно собирала записи и снимки, убирала в ящик стола и сидела на кухне возле окна, ожидая, когда рядом окажется человек, с которым можно и посмеяться, и серьезно поговорить. Человек, с которым казалось, что мир не так жесток, а больные люди способны излечиться.
Иван всегда был рад помочь Пуле. Порой ему казалось, что ради нее он готов на преступление, потом сам же над этим смеялся – Александра не то, что на просьбу – на подобную мысль была неспособна. Когда она позвонила, он как раз выходил с работы. После звонка поехал в магазин. Хотел порадовать подругу вкусным тортом и блинами из «Теремка». Погруженность в криминальные головоломки не позволяла ей тратить время на плиту, хотя был короткий период, когда она его удивляла собственноручно приготовленной едой. Он с улыбкой вспомнил, как первый раз отведал драники, убрал в пакет пару блинов и поспешил в кондитерскую. Пуля была жуткой сладкоежкой, он знал, что единственное, что та не приемлет – это шоколадные конфеты с ликером. Так же знал, что несмотря на любовь к выпечке вообще, больше всего Александре нравились бисквитные торты. Он выбрал с фруктами и нежным сливочным кремом, ни капли не сомневаясь, что с выбором угадал и направился к выходу. Уже в машине он представлял, как они будут сидеть на ее кухне в салатовых тонах, наслаждаться обедом-ужином и обмениваться новостями. Ему было, что сообщить по поводу расследования – опознали первую жертву и более того, имелись определенные зацепки для поимки убийцы. Он не успел об этом сообщить по телефону – она попросила приехать и сразу бросила трубку. И теперь Иван не мог дождаться, когда порадует Пулю тем, что сумели выяснить в отделе.
Он уже был в нужном районе, когда зазвонил телефон. На другом конце провода были настойчивы, и, Резников, не говорящий по мобильному за рулем, с беспокойством притормозил у обочины:
– Она в порядке? Скажи, она в порядке?
– Да, но… Ваня, приезжай…
Машина резко рванула в обратную сторону.
Глава 11
Василиса и Алексей вместе сходили в магазин, купили говядину, бобы, с трудом, но все-таки нашли чоризо – для этого пришлось съездить в центр, была там пара магазинов с редкими зарубежными продуктами. Привезли все это домой и Алексей отправился в полицию, а Василисе ничего не оставалось, как ждать его дома и готовить Чили кон карне. Рецепт она нашла на одном из кулинарных сайтов еще месяц назад и на всякий случай переписала в толстую тетрадь. Молодая женщина, как и ее мать предпочитала делать записи от руки. Во-первых, так лучше запоминалось, во-вторых, ей просто нравилось писать ручкой – обязательно тонкой и гелевой. Почерк у Василисы был красивый, даже ее Лешка это замечал. Когда они только начали встречаться, она ему четверостишия сочиняла. Он еще тогда заметил, каким удивительным образом в девушке двадцать первого века сохранилось не просто умение писать на бумаге, а красиво писать. Коллеги объяснили Василисе, что это называется каллиграфией – ей было все равно, просто нравилось писать так и все тут.
Радуя супруга необычными блюдами, она и сама радовалась, как ребенок. Для нее не было ничего более приятного, чем наблюдать, как ее Лешка с аппетитом уплетает очередной деликатес. Кухню готовила разную, но из-за равнодушия к говядине, идею приготовить Чили кон карне все откладывала на потом, а сегодня вдруг захотелось. Видимо, вкусы действительно менялись.
Василиса уже в сотый раз дотронулась до живота, немного огорченная тем, что пока еще не замечает никаких изменений в фигуре. Она понимала, что срок слишком мал, но так хотелось поскорее поведать всему миру о том, что у них с мужем будет ребенок. Василиса протяжно вздохнула и надела передник. Даже если ее Лешка вернется быстро, она должна успеть хотя бы замариновать мясо.
По сути рецепт был не сложным, но занимал пол дня, и поэтому, чтобы как-то ускорить процесс приготовления, Василиса его, во-первых, чуть-чуть переделала под себя, а во-вторых, совершала несколько манипуляций одновременно. Она бросила в большую миску с небольшим количеством подсолнечного масла щедрую порцию коричневого сахара, зиры, корицы, орегано, гвоздики, соли и перца, перемешала и опустила мясо в душистую смесь. Пока мясо пропитывалось яркими ароматами, измельчила в блендере лук и чеснок, порезала на кубики чоризо, подумав, что эта колбаса может стать ее любимой, уж больно ароматно-остро та пахла, мелко, чуть ли не в крошку, порубила перец чили и открыла банку консервированных помидоров. В ожидании, пока мясо промаринуется, съела три штучки, а потом, когда жарила куски говядины, съела еще пять. В итоге, помидоров не хватило и пришлось сок оставшихся «пузатиков», как она всегда их называла, смешать с обильным количеством кетчупа. Последующие два часа, пока мясо под соусом томилось в духовке, превращаясь в нежнейшее и вкуснейшее блюдо, Василиса провела за уборкой: мыла посуду, гладила свои многочисленные наряды. Почему-то именно сейчас хотелось, чтобы от чистоты все искрилось. Она слышала, что подобное желание, называемое «обустраиванием гнездышка» характерно для беременных на последнем сроке, но у нее всегда все было не совсем, как у всех, так стоит ли удивляться? Мама часто говорила, что Василиса особенная, и молодая женщина в этом нисколько не сомневалась. В школе ее часто называли «белой вороной»: училась лучше всех, вела себя послушнее других, и ко всему прочему выделялась внешностью. Речь не только о природном цвете волос и зеленовато-желтым кошачьим глазам, которые покорили не одного одноклассника, но и манере одеваться. Стиль Коко Шанель она присвоила еще в девятом классе. Одевалась так только она и не только в классе – во всей школе.
В институте Василиса тоже была очень приметной девушкой: тогда она начала краситься, не использовала никаких помад, только блеск для губ, зато щедро наносила тушь на ресницы, от чего выразительные глаза становились еще более притягательными. Она старалась участвовать во всех общественных мероприятиях и у нее неплохо получалось все, за что она бралась, но стремление быть повсюду сошло на нет к третьему курсу – Василиса поняла, что хочет быть дизайнером, все остальное развлечение. Работа принесла ей счастье и помогла сделать маму более обеспеченной. Теперь та могла откладывать свою крохотную зарплату заслуженной учительницы на черный день, так как Василиса снабжала ее всем необходимым. Потом она встретила мужчину своей мечты, а мечта ее была, несмотря на всю романтичность, довольно приземленной: она просто хотела любить и быть любимой. Получилось.
Василиса аккуратно сложила носки супруга в стопочку, в очередной раз про себя отмечая, что любовь ее Лешки к порядку никак не сказывается на умении содержать носки в парном состоянии и в одном месте – они были разбросаны по всей спальне. Иногда они с мамой шутили по этому поводу, и как-то раз та объяснила, что вокруг мужских вещей строится квартира. Клавдия Евгеньевна услышала где-то по телевизору подобную чушь, и она ей приглянулась.
«Какая глупость!» – смеялась Василиса.
«Но мужчины так и считают», – с улыбкой говорила мама.
Грязные вещи пенились в стиральной машине, когда в дверь позвонили. Удивленная Василиса пошла открывать. У Лешки были ключи, гостей она не ждала, правда была у нее подруга Ася, которая могла заехать без предупреждения, но она всегда звонила особым образом: два нажатия, одно. Молодая женщина взглянула в глазок, никого не увидела, но на всякий случай открыла. Пусто, только на коврике конверт. Адресата не было – чистая белая поверхность. Заинтригованная Василиса закрыла дверь и уставилась на находку. Неужели влюбленный псих придумал еще что-то? В душе возникла смесь из любопытства и какого-то нехорошего предчувствия, но, несмотря на это тонкие пальцы потянулись к конверту. Содержимое напугало настолько, что Василиса побледнела. В памяти в долю секунды ожили все детские страхи, и женщина дрожащими руками опустила конверт на пол, затем медленно добралась до ванной комнаты, умылась холодной водой и набрала номер мужа:
– Лешка… – еле сдерживая слезы, произнесла она, – мне, мне страшно. Приезжай скорее…
– Василек, спокойно. Я рядом, – Алексей гладил ее по волосам, а она сжимала кулачки, совсем как маленькая и шмыгала носом. В эту минуту он испытывал такую глубокую нежность, что готов был убить того, кто заставил плакать его любимую жену, такую хрупкую и ранимую.
– Лешка, я, я н-не понимаю. Чего он хочет? Пусть полиция с ним поговорит.
Он вздохнул:
– Полиция сказала, что у них есть дела поважнее, чем заниматься подобной ерундой.
– Так и сказали? – она утерла слезы рукавом светло-розового пуловера.
– Но ты, Василек, не бойся. Сам поговорю. Что значит номер 3 знаешь?
Она отрицательно помотала головой.
Алексей долго и с ненавистью смотрел на столик с непонятными фотографиями. Затем сказал:
– Специи, да еще и «Мексика» говорит о том, что он хорошо знает твои вкусы, а значит следит. Маска… этот псих хотел тебя напугать, и ему это удалось.
– Ты же знаешь, я с детства боюсь быков, а дьявол сам по себе страшен.
– Кто-то пересмотрел в раннем возрасте страшных фильмов, ладно. Он мог знать о твоих страхах?
Василиса взяла бумажный платок, высморкалась:
– Не знаю. Об этом только самые близкие люди знают, – и она начала перечислять, – мама, папа, ты, бабушка…
– Понятно, а друзья?
Она задумалась:
– Может кто-то и знает… Катьке я рассказывала, когда мы вместе на выставку с фотографиями животных ходили, но это было давно. И Катька давно уехала жить с родителями в другой город.
– А Катька знакома с этим психом?
Василиса пожала плечами:
– Лешка, мы все ходили в одну школу, наверно знакома.
– Имя психа помнишь?
– Нет.
– Тогда сделаем по-другому, едем к твоей маме. Ты побудешь с ней, а я поговорю с этим ненормальным.
– Лешка, а с этой маской нельзя еще раз в полицию сходить?
– Чтобы они опять посмеялись?! Мне, Василек, ясно дали понять, если бы тебе прислали чьи-то волосы или отрезанный палец – это еще имело бы смысл обсуждения, а так… – он нахмурился и добавил, – я сам разберусь.
– Хорошо. Я возьму Чили к маме. Там поедим все вместе.
– Василек, ты точно в порядке?
Она благодарно улыбнулась и чмокнула его в щеку:
– Убери подальше все эти… штучки, а я пойду складывать еду.
У соседки никого не оказалось дома, но Клавдия Евгеньевна рассказала, что сын у Лидии Алексеевны ведет себя странно, в подъезде поговаривали, что он может быть сектантом. Алексею эти новости не понравились. Он помог расставить тарелки на стол и злобно произнес:
– Я вставлю этому сектанту мозги на место. Будет знать, куда надо лезть, а куда не надо.
Василиса нежно коснулась его руки. Муж хмурился.
– Лешенька, я ничего не понимаю, почему ты сердишься? Вы мне с Василисочкой так и не объяснили почему Егором интересуетесь?
Супруги переглянулись, они не хотели, чтобы Клавдия Евгеньевна переживала и в один голос ответили:
– Да так.
– Не буду настаивать, – улыбнулась Клавдия Евгеньевна, поглаживая Арсения, – ну рассказывайте, что у вас нового? Василисочка, как ты себя чувствуешь? Я, кстати, книжечку приобрела о правильном питании для беременных. Посмотри, на столике лежит.
Василиса пролистнула пару страниц, пробежалась глазами и вдруг воскликнула:
– Ой, мама! Оказывается, мне острое нельзя, это может вызвать выкидыш. Ой, – она вжалась в грудь супруга, – Лешка, а я столько острого ем, а вдруг…
– Ничего не вдруг. Твое блюдо, Василек, мы, значит сами съедим, а ты будешь что-нибудь из маминого, да, Клавдия Евгеньевна?
– Конечно! – засуетилась та, – у меня картошечка отварная есть и котлетки. Будешь? Арсений, и с тобой тоже поделятся. Я сейчас подогрею.
– Спасибо, мама, я сама, мам, телефон звонит! – Василиса отправилась на кухню, кот последовал за ней.
Клавдия Евгеньевна взяла трубку.
– Мама, ну кто там? – из тарелки Василисы выглядывало несколько крупных картофелин, от них исходил пар. Молодая женщина свела губы в трубочку, подула и наколола вилкой самую большую.
– Ты только не волнуйся, Василисочка. Нет, лучше потом как-нибудь узнаешь.
– Мама? Что случилось?
– Не волнуйся, Василисочка, хорошо?
– Мама, говори уже.
– Ксюшенька умерла.
– Как… умерла…
– Ее убили, Василисочка. Ты только…
Василиса лишилась чувств.
