Алёна Цветкова
Попаданка. Колхоз – дело добровольное
Глава 40
Я побоялась, что господин Орбрен или еще кто-нибудь, ждет меня у калитки, и тогда придется объяснять им свое желание уйти из деревни. А я сама не знала причину. Просто очень хотелось.
Поэтому выбираться из дома решила огородами, чтобы никто не заметил. Выставила в сенях окно, смотрящее в глухой забор. Оно давно гремело на ветру, и я собиралась как-нибудь закрепить его, чтоб не выпало. Хорошо, что не успела.
Выбросила рюкзак, и следом вылезла сама. Никто меня не заметил. Осторожно пробралась в огород, чтобы сорвать себе несколько помидоров и огурцов в дорогу. В последний раз прошлась между грядками, прощаясь с растениями, как с самыми близкими. Ведь они тоже, как и я были здесь чужими. Но им тут будет хорошо, я это чувствовала.
Накидала в рюкзачок овощей и перелезла через забор. Хорошо, что мой дом угловой на окраине, а с этой стороны буквально через несколько метров начинались поля с цветочной кашкой. Туда я и нырнула, спрятавшись ото всех.
Цветочная кашка невысокая едва доставала макушками до талии, и я поползла на четвереньках, чтобы меня никто не заметил. Зачем я так сделала? Не знаю. Голова не думала, разум словно отключился, еще тогда, когда я сбежала от господина Орбрена, остались одни голые инстинкты. А еще какая-то неведомая угроза, совсем легкая, почти незаметная, как маленькая занозка в пальце.
Но в какой-то момент заноза стала очень быстро расти, угроза становилась все больше с каждой секундой. А я чувствовала себя все беспокойнее.
Поэтому я ползла на четвереньках по полю. Сначала медленно, потом быстрее. Инстинкты вопили от страха за жизнь, заставляя прятаться в цветочной кашке и спешить в безопасное место.
– Беги! – кричала я сама себе, – Беги!
Я даже направление точно знала, куда мне нужно бежать. И расстояние… Если бы в тот момент, я смогла бы подумать, проанализировать свои поступки… но все вышло так, как вышло.
Я ползла, все шустрее перебирая конечностями, но опасность, становилась все ближе. Она надвигалась на меня быстро и неотвратимо. В колени впивались острые камни, раздирая джинсы в клочья. Ладони горели и кровоточили, от мелких порезов. Я задыхалась и выбивалась из сил, но сбежать от чего-то страшного, грозного и ужасно опасного никак не могла. Оно догоняло меня.
Проползла по полю до самого края, и, вскочив на ноги, нырнула в лес. Но даже густые заросли кустарника на опушке не могли спрятать меня от того, что желало моей смерти. И я так и не отдышавшись, побежала дальше в глубину леса. Туда, где меня ждало спасение.
Бежать было намного легче, чем ползти, но интуиция все равно кричала, что я двигаюсь слишком медленно. Оно, то страшное, все равно настигало меня. И хотя я уже перестала оббегать препятствия, чтобы не терять время, и бежала напрямик, перепрыгивая через коряги и ямки, до моей цели было так же далеко. А Ему до меня совсем близко.
– Быстрее… быстрее… – стучало в висках, – беги, не оглядывайся.
Нервы натянулись до предела, я вздрагивала от каждого шороха. Я давно потеряла где-то рюкзак с припасами и деньгами. Но даже не заметила. Мне надо было быстрее Туда… куда-то Туда, в безопасное место… чтобы спрятаться от этого страшного чего-то…
Я никогда не была спортивной, и когда решила заняться бегом пару лет назад, моего запала хватило только на покупку спортивной формы. А сейчас, несмотря на усталость, на заливающий глаза пот и сбившееся дыхание, я все еще была на ногах и бежала вперед. Страх гнал меня, не давая упасть. Быстрее… быстрее…
Мне стало казаться, что даже деревья расступаются передо мной, освобождая дорогу, чтобы я успела добежать и спасти свою жизнь и жизнь моего сына.
Я мчалась изо всех сил. Но опасность приближалась… Еще немного и она меня настигнет. И в какой-то момент я поняла, все… конец. Сейчас я увижу то, что угрожало мне. И Оно скорее всего меня убьет. Потому что я не добежала Туда, где было безопасно. Туда, где было мое спасение. И уже не смогу. И жить мне осталось считанные минуты. Я чувствовала, как приближается смерть.
И страшно разозлилась. Да сколько можно бегать? Сколько можно закрывать глаза на то, как ко мне относятся Салина и Рыска? Где их поддержка, такая, которая была раньше? Где они сами, когда так нужны мне? Сейчас, я знала, они должны стоять рядом со мной, держать за руки, помогая защитить… а они остались там… дома… и им тоже грозит опасность. Им тоже грозит то, что сейчас так сильно пугает меня. И всем остальным тоже. И господину Гририху… И Вилине… и другим…
Уже знакомый нестерпимый жар, поднимающийся откуда-то изнутри, был ответом на мое решение не прятаться, а встретить Угрозу лицом к лицу. Я далеко от Того, что может мне помочь, но если постараюсь, то смогу дотянуться… не руками нет, а чем-то… чем-то название чего я не знаю. А Там есть Что-то, что может избавить нас от Угрозы. Если ему дать этот Жар, сжигающий меня изнутри.
Только его нужно много. Очень много. Надо только выложиться полностью, потому что по пути туда Жар, рассеется, слишком велико расстояние.
Жар стал скручиваться, формируясь надо мной в огромный Шар, впитывавший всю энергию, которую я ему отдавала. И не только мою, вдруг поняла я. Мой мальчик, мой нерожденный сын тоже насыщал этот Шар своим Жаром… но малышу не хватало сил, и еще немного и ему придется отдать жизнь, чтобы я смогли спасти себя…
– Нет! – заорала я, безуспешно пытаясь остановиться, – Нет! Не-ет!
В последнюю секунду материнский инстинкт, выкопанный мной из недр перепуганного подсознания, взял вверх над Шаром, и я смогла прервать поток энергии от моего сына к Шару, чтобы мой малыш жил.
Это не прошло даром. Равномерно и стабильно растущий Шар запульсировал, заколыхался, ему не хватало той энергии, что он получал от моего ребенка… Шар надо было как можно быстрее надо отправить Туда, чтобы Оттуда он уничтожил Угрозу, но Жара в нем было еще слишком мало, чтобы справиться с этой задачей…
Моего Жара, моей энергии в Шаре становилось все больше. И он пошел вразнос, готовый взорваться прямо здесь. И я боялась представить, к чему это может привести. Мы просто испаримся, исчезнем, будто бы нас и не было.
Я пыталась удержать Шар, но у меня получалось все хуже. Биение Шара становилась сильнее, и я поняла, что мне нужно прямо сейчас либо бросить его Туда, и надеяться, что силы Шара хватит, чтобы преодолеть путь до Туда и потом еще уничтожить Угрозу. Либо сейчас он попросту взорвется от избытка моей энергии.
И тут я ощутила совсем рядом Источник. Источник, который мог поделиться со мной тем, чего мне так не хватало. Да, он был чужой, и поэтому неподходящий. Но я снова откуда-то знала, что должна сделать, чтобы связать, сроднить наши энергии. Нужно всего лишь объединить капли наших сил: Источника, мою и моего сына.
– Малыш, прости, я возьму только капельку, – прошептала я, потянувшись к моему совсем еще крошечному, но такому сильному сыночку, – ты у меня настоящий боец. Я горжусь тобой, мой маленький… И люблю… больше всех на свете.
Смешать три капли Жара оказалось очень просто. Я сделала все легко и быстро. И нужная, мужская энергия стала вливаться в Шар щедрым потоком, уравновешивая и успокаивая его биение.
Шар рос. Теперь я была уверена, что справлюсь. Когда Шар накопил достаточно энергии, я отправила его Туда, чтобы Оттуда он уничтожил Угрозу. И он гудя, как трансформатор, оторвался от меня и улетел куда-то далеко.
А я вдруг поняла, что смогла. Смогла остановить то, что угрожало мне и тем, кто стал мне родным в этом мире.
Все… теперь все будет хорошо…
Колени подогнулись, и я рухнула на траву… нет… на руки землисто серого господина Орбрена.
Я пришла в себя, когда пошел дождь. Мелкий и теплый летний дождь, который даже не замечаешь, работая в огороде. Но сейчас он нагло и бесцеремонно запустил тонкие ручейки мне в нос, отчего я села и закашлялась, мгновенно пробудившись.
Рядом, на боку лежал мертвый господин Орбрен. Нет, не мертвый, но едва живой. Я каким-то внутренним чутьем услышала его дыхание и тихий, едва заметный стук сердца.
Что произошло? Как я очутилась здесь, рядом с кромкой этого незнакомого леса? У нас в округе совершенно точно не было таких огромных деревьев, похожих на дубы. Я не понимая ничего, огляделась. И вдруг кто-то громко фыркнул мне в затылок.
Я заорала и подпрыгнула на месте, в прыжке вставая на ноги и разворачиваясь. На меня смотрела удивленная и испуганная лошадь господина Орбрена. Она сделала шаг назад и уже присела, готовая бежать от этого страшного существа, только что лежавшего рядом с хозяином. Я увидела в ее глаза свое отражение – грязная, разорванная одежда, растрепавшаяся коса забитая репьями, спутанные грязные волосы, выбившиеся из косы и окружавшие мою голову страшными нечесаными космами… бедная лошадь. Она уж точно не ожидала увидеть такую красотку.
– Не бойся, – просипела я, сорванные связки отозвались болью. Я кричала? Не помню…
Лошадь мотнула головой и сделала шаг вперед. Ко мне. Ткнулась мягким слегка влажным носом в протянутую руку. Я провела ладонью по морде, а она сделала еще шаг и положила голову мне на плечо, шумно выдохнув в ухо.
Я заскользила руками по голове и шее, чувствуя, как полились слезы, освобождая меня от какого-то нечеловеческого напряжения. Я не знала, что за чертовщина произошла со мной совсем недавно, но понимала, Это потребовало от меня внутренних ресурсов на грани возможного. И чудо, что я осталась жива, что мы остались живы. Я, мой сыночек и негодяйский господин Орбрен… который каким-то образом нашел меня здесь. Следил, наверное. Хотя я убегала не от него. Он просто не мог быть такой Угрозой.
Иппотерапия помогла, я совсем пришла в себя. И пришли в себя естественные надобности: попить, поесть и помыться. Я огляделась. Как искать в лесу ручеек? Или речку? Я никогда не была в лесу так долго и так далеко, чтобы я не могла потерпеть до возвращения домой.
Может быть здесь рядом есть деревня? Я прислушалась. Чтобы лучше слышать, закрыла глаза. И «увидела». Здесь на расстоянии дня пути пешком нет ни одной деревни. Зато совсем рядом небольшое лесное озеро. Хм… как интересно. Это я всегда так могла или у меня снова проснулись новые способности? А они были. Я ощутила как Жар пробежал легкой волной по кончикам пальцев.
– Пить, – прошелестел господни Орбрен, отвлекая меня от мыслей, – пить…
Он все еще был на грани жизни и смерти. Кошмар меня подери! Это что же с ним такое случилось? Вроде бы ни ран никаких нет. Неужели Шар забрал у него всю силу, как чуть не забрал у моего сыночка?
Я положила руку на живот. Мой мальчик чувствовал себя превосходно. Просто немного устал и теперь спал, слабо шевеля крошечными ручками и ножками. Как интересно, я теперь сама себе УЗИ получается? Еще полюбовалась ребеночком. Какой же он у меня хорошенький…
А теперь надо позаботиться о себе и господне Орбрене. Я его, конечно, ненавижу, но не бросать же человека здесь, в лесу.
–Эй, лошадь, – позвала я кобылу, – иди сюда, помоги оттащить твоего хозяина к озеру.
Глава 41
Намучились мы с лошадью изрядно. Закинуть ей на спину такую тяжелую тушу господина Орбрена не получалось. Сил у меня хватало только чтобы поднять его руку или ногу. А лошадь наотрез отказалась садиться, чтобы стать ниже. Пришлось искать другие способы.
Сначала лошадь тихо ржала, глядя, как я пытаюсь сплести волокушу из веток или обвязать негодяя лифчиком. Других-то веревок у меня не было.
А у лошади было все: и попона, и веревка, и сумка с неизвестным содержимым, и даже мой рюкзак со всем имуществом. Когда ей надоело смотреть на мои безуспешные потуги, она ткнула меня носом в шею и повернулась боком, показывая свои богатства. Первым делом я достала из рюкзака баклажку с водой, попила сама и напоила господина Орбрена. А потом, перекатила его на попону, привязала уголок попоны к лошади, и мы потащили нашу полуживую поклажу к озеру. Вернее, лошадь потащила поклажу, а я потащила себя. Все же я и сама все еще была слаба после… после чего? Вот что это было? Что за Угроза, и где это неведомое Там, куда мне нужно было. Сейчас я ничего такого не чувствовала.
Круглое лесное озеро оказалось совсем близко, шагов триста, не больше. Кристально чистое, свежее от бьющих со дна ключей, с пологим каменистым берегом с нашей стороны и крутым обрывом напротив. Немного дальше и правее из озера вытекала небольшая речушка, заросшая по берегам осокой.
Ужасно хотелось помыться и вычесать репьи из косы. Поэтому захватив сменную одежду и гребешок, я оставила господина Орбрена под присмотром лошади под крайним дубом, и пошла к берегу. По камушкам дошла до самой кромки, скинула грязную одежду и принялась распутывать волосы, сидя на огромном валуне, наполовину утопленном в воде.
Вечернее, предзакатное солнце приятно грело спину. Я наслаждалась покоем, неспешно приводя себя в порядок. На волосы у меня ушло часа два времени, не меньше. Поэтому когда искупавшись в зябко-прохладной воде и простирнув изодранные джинсы и футболку, я вернулась к дубу, уже вечерело. Еще немного и станет совсем темно. Придется ночевать здесь. Хорошо, что ночи в Гвенаре теплые, а у меня с собой пуховик, не замерзну.
Пришлось идти за дровами и разводить костер. Повезло, я научилась топить печку, а то бы никогда не смогла разжечь огонь в лесу. Я же не охотник или не лесник какой-нибудь. Набрала столько дров, чтобы хватило на всю ночь. И чуточку больше. Благо сухих веток в округе валялось довольно много.
Перекусила хлебом с сыром и молоком, присев на попону рядом с негодяем. Лошадь тоже хрумкала травой, горестно вздыхая. Ее, наверное, надо было распрячь, но я не знала, как это делать.
Неспешные хлопоты успокаивали, и давали ощущение, что все хорошо. Спокойно. Хотя на самом деле мне было страшно. Я же никогда не ночевала в лесу. И, вообще, где я? И как очутилась так далеко от дома?
Когда ночь окончательно опустилась на полянку возле озера, а я дремала под едва слышное потрескивание костра, сидя на корточках и уткнувшись в колени, очнулся господин Орбрен.
– Малла, – позвал он меня, а когда я наклонилась над ним, спросил, – что ты опять наделала?
– Я не знаю, – пожала я плечами и подбросила дров в огонь. Даже злиться на негодяя не было сил, – мне было страшно.
Пламя вспыхнула освещая небольшой круг, отчего тьма за пределами света стала еще более темной.
– Мне кто-то угрожал. И я бежала куда-то. Туда, где безопасно. Но не успевала, и это страшное стало совсем близко. Тогда я что-то сделала… сама не знаю что. И уничтожила угрозу.
– Как ты это сделала? – он попытался встать, но у него не получилось, и он снова упал на попону, – и кто ты, Малла?
Я снова пожала плечами и честно ответила:
– Я Малла Вильдо из Хадоа, мой муж работал на Гвенар. Погиб три с половиной месяца назад. Меня вывезли и назначили пенсию. О делах мужа ничего не знаю, в Гвенаре никогда не была.
– Ты не из Хадоа, – покачал он головой.
– С чего вы взяли? – спросила я, чтобы разговор продолжался. Молчать страшно, потому что тогда становились слышны жуткие звуки из леса.
– С чего? – господин Орбрен, рыкнув от напряжения, все же смог сесть, а я услышала, как его желудок пропел, выдавая желание поесть, – Ты ничего не знаешь об их традициях. Я положил на твое крыльцо самый лучший мех, который могу себе позволить. А ты подарила его Салине. Хотя любая девушка из Хадоа сразу бы поняла, что я имел в виду.
– Что?! – я как раз вытаскивала из рюкзака половину краюхи хлеба, сыр и молоко, которые оставила для господина Орбрена, – так это были вы?! Но зачем?
– Я проверял тебя. Если в Хадоа свободной женщине кладут шкуру, то она ее либо забирает в дом, либо оставляет лежать на крыльце. А ты отдала подруге.
– Может быть я нарочно это сделала? Чтобы ввести вас в заблуждение?
– Нет, – господин Орбрен мгновенно проглотил небольшой бутерброд и запил молоком. А я еле сдержалась, чтобы не дать ему еще и огурец… из мести. – Я тогда следил за твоей реакцией. И не сомневаюсь, ты не знаешь, что значит этот обычай.
– Знаю, – из вредности мне не хотелось соглашаться, – взяла – значит замуж готова выйти, не взяла – значит нет, – пришло на помощь воображение.
Господин Орбрен замер, а потом расхохотался, пугая окрестную живность.
– Нет, Малла, все гораздо неприличнее, – хмыкнул он.
Я зашипела и отвернулась. Вот ведь негодяй!
Мы замолчали. Мне говорить не хотелось. Было обидно, разве я давала повод думать о себе так?
Чего молчал господин Орбрен мне было не интересно. И чем он там шебуршал, роясь в переметных сумках, тоже было не интересно. И как заставил лошадь лечь, чтобы ему не нужно было вставать… и, вообще, мне всё было не интересно, что касалось этого негодяйского господина Орбрена.
– Арр! – подал он голос, порывшись в сумках, – Малла, у тебя амулет его светлости цел?
Я машинально схватилась за то место, где раньше висел амулет герцога. Но его не было. Его не было еще тогда, когда я купалась в озере.
– Нет, – ответила я и спохватилась, – а откуда вы знаете, что он у меня был? Вы что залезли мне под рубашку?! – ужаснулась я.
– Да, – спокойно ответил негодяй, возвращая в сумки вещи.
Меня аж подбросило от негодования.
– Вы… вы… -вы… – задохнулась я от возмущения, – как вы могли?!
– Не переживай, – фыркнул он, – кроме амулета там у тебя нет ничего интересного.
Я как раз ворошила угли в костре. Палкой. И так мне захотелось огреть этой палкой господина Орбрена по голове… как же было хорошо, когда он был без сознания.
– Мой амулет тоже рассыпался, – сокрушенно произнес Орбрен, – и запасной я не взял. Значит нас скоро найдут…
–Кто? – испугалась я. Теперь мне снова стало страшно.
– Его светлость, – довольно хмыкнул господин Орбрен, – уж одновременная пропажа двух амулетов не даст ему спать спокойно. Когда я услышал тебя было примерно три части пополудни. Ну, пусть часть ты куролесила, выпив меня без остатка. Тогда амулеты, скорее всего и спалила. Сейчас стемнело, значит части через три – полночь. Вот к полуночи он и явится. От кого спасалась-то?
Господин Орбрен так резко перевел разговор, что я даже не сразу поняла о чем он спрашивает.
– Я же говорила, что не знаю. От чего-то.
– А меня зачем выпила? – Кажется он чувствовал себя намного лучше, потому что завозился, усаживаясь поудобнее.
– Не знаю, – соврала я, не желая рассказывать, что использовала его Жар вместо Жара малыша. Вдруг получится скрыть беременность. Незачем ему знать, что у меня будет ребенок. – Я сама не понимала, что делала.
– А сын-то цел? – как бы между прочим задал он вопрос.
– Что? – вздрогнула я снова, спине резко стало холодно, как будто бы мне за шиворот сунули горсть снега, – не понимаю о чем вы…
– Малла, – господин Орбрен разлегся на попоне, положив руку под голову, и смотрел в небо с чужими звездами, – я знаю, что в тебе невероятно сильна Древняя Кровь, что ты беременна, что срок тринадцать недель и что у твоего сына тоже очень сильна Древняя Кровь. Может все же расскажешь, кто ты такая на самом деле?
– Я Малла Вильдо из Хадоа, – зло повторила я, – мой муж работал на Гвенар. Погиб три с половиной месяца назад. Меня вывезли и назначили пенсию. О делах мужа ничего не знаю, в Гвенаре никогда не была. И ни про какую Древнюю Кровь не знаю, – добавила я. Хотя вдруг вспомнила, что ведьмы что-то говорили об этой древней крови.
Я бросила палку и отвернулась. Слезы жгли глаза, но я не хотела плакать при нем. Только не при нем. И, вообще, раз здесь вот-вот появится его светлость, значит мне нужно бежать. Господин Орбрен еще слаб, он не сможет меня догнать. И может быть меня получится спрятаться. Я не отдам ребенка. Даже если мне придется скитаться всю свою жизнь.
– У тебя не получится сбежать, даже не думай, – ответил мне господин Орбрен так, как будто бы я рассуждала вслух. Но это я точно ничего не говорила. И я мысленно взвыла, кажется потеря амулета привела к тому, что мои мысли снова можно прочесть. Как тогда…
Я вскочила на ноги и медленно, не отрывая взгляда от насторожившегося господина Орбрена, попятилась в темноту, за пределы освещенного костром кольца. Бежать!
– Не стоит, Малла, – медленно, словно боясь вспугнуть. сказал он, – у тебя сейчас тоже остались только крохи способностей, но через несколько дней они восстановятся, и его светлость найдет тебя очень быстро. Но если ты мне расскажешь правду, я постараюсь помочь тебе остаться рядом сыном. Ты ведь именно поэтому пошла к арровым ведьмам?
Я замерла, нутром чувствуя, что он не лжет. Что же делать? У меня два варианта: сбежать и тогда меня найдут через несколько дней, это я тоже чувствовала. Либо… либо поверить ненавистному господину Орбрену и попросить у его светлости отпустить меня и моего сына домой, в бывшее вдовье поселение… или в какую-нибудь другую самую глухую деревушку. А если нет… если нет, я все равно что-нибудь придумаю. Вотрусь в доверие. Узнаю . И сбегу позже. Когда буду знать где и как спрятаться. У меня еще есть время. Не запрут же они меня под замок на самом деле. Надо только… тш-ш-ш… надо только не думать о своих планах… только не думать… потом… когда у меня будет амулет…
Я сделала шаг обратно, вступая в освещенный круг.
– Умница, – господин Орбрен неотрывно смотрел на меня, ожидая что я решу, – расскажи мне, Малла, откуда ты. Я должен знать правду, чтобы помочь тебе.
– Я не могу, – выдавила я пересохшим горлом от волнения и страха перед будущим, – это проклятие его светлости. И вы же поехали к нему, чтобы узнать кто я. Я слышала, как господин Гририх говорил вам…
– Я не доехал. Кое-что случилось, пришлось изменить планы. Что за проклятье?
– Каждый раз, когда я хочу сказать откуда я, у меня получается «Я Малла Вильдо и Хадоа…».
– Хм… Значит его светлость в курсе откуда ты? – Я кивнула. – Не понимаю… но как ж е он тогда отпустил тебя?
Я пожала плечами…
– Он всю свою жизнь мотается по Гвенару в поисках таких, как ты… и при этом отпустил. И ты не врешь. Не понимаю. Что-то не сходится… Ты не из Хадоа, его светлость отпустил тебя, при этом навесив амулет. Значит… нет, не сходится… откуда же ты взялась, Малла…
Господин Орбрен ушел в себя, хмурился, а иногда шевелил губами. Я решила подсказать, если смогу.
– Я… я вместе с королевой, – прошептала я, – я поставила подножку его величеству. Думала, он хочет обидеть девушку. А потом оказалась здесь, вместе с ними… в этом мире…
– Что?! – господин Орбрен даже подпрыгнул, – повтори.
Я повторила.
– Арр! – зарычал господин Орбрен и ударил кулаком по земле, – они все таки открыли портал в Мидгард! Вы с нынешней королевой оттуда?
