Алексей Берсерк
Тёмных дел мастера. Книга первая
– В такие моменты и душа радуется, да? – проронил тихим голосом следопыт, разглядывая поля и дорогу впереди.
– Да, слава Азару, – приложил ко лбу свои пальцы хаас-динец и сделал ими особый знак.
Заметив это, следопыт ничего не ответил. Он никогда не лез в веру других людей, но и никогда не позволял им указывать себе – во что верить самому.
Спокойно и неспешно они брели с ним по дороге, любуясь одним и тем же закатом, и не было между двумя путниками ссор и пустых разногласий, как не было и слепого доверия друг другу, ведущего обычно к предательствам и обману.
Так продолжалось ещё не более получаса. За это время дождь успел совсем сойти на нет, и когда вместо него засияли первые рыжие всполохи заходящего за горизонт солнца, Вашгах вдруг громко закричал и указал Гортеру в сторону полей, за которыми виднелись небольшие домики рабочих.
– Дошли! Там дальше мои, из Галыкхана! – воодушевлёно объявил хаас-динец.
– Так вон ты откуда в Сентус приехал! Далековато! – ответил ему подоспевший следопыт и посмотрел в ту же сторону, что и его провожатый.
– Да-а, у нас там в это время года уже настоящая жара, – отстранённо ответил ему Вашгах. – Нам дальше туда, прямо по дороге. Там впереди махза должен стоять. Как это… трактир с ночлежкой по-вашему.
Гортер сразу же насторожился.
– А ты куда дальше пойдёшь? – вкрадчивым голосом спросил он.
– Так закупить еды там хотел. И с местными работниками поздороваться, у меня тут хорошие знакомые есть. А ты, Господин охотник, разве не останешься здесь на ночь?
Следопыт нахмурил брови и снова повернул голову на дорогу:
– Я не могу задерживаться здесь, даже на ночь.
– Тогда ты можешь поговорить там с местным смотрителем. Как же его зовут… забыл уже. Исгюль вроде…
– А он по-нашему говорит? – недоверчиво переспросил Гортер.
– Говорит-говорит! – хвастливо ответил ему Вашгах. – А если не станет, то я тебе переведу.
– Ну, тогда пошли, раз уж так, – с приподнятой интонацией в голосе проговорил следопыт.
Однако мысли о засаде всё ещё не покидали его, и пока они с Вашгахом снова брели вперёд, пытаясь отыскать указанную им придорожную таверну, следопыт не переставал то и дело осматриваться. Застилавшая небо с правой стороны высокая лесная гряда идеально подходила для того, чтобы укрыть за ней не меньше десятка боевых магусов, а в закрытом помещении на него могли наброситься и остальные, поэтому Гортер заранее решил, что не войдёт внутрь ночлежки ни при каких условиях. Но когда, наконец, впереди них забрезжили очертания какого-то ветхого строения, то следопыт быстро пересмотрел свои планы.
Утопая в грязи и спрятанная за худым дырявым забором, перед ним возникла полуразвалившаяся двухэтажная хибара, давно отжившая свои годы. В её покосившихся ставнях только-только загорался вечерний свет от коптящих керосинок, а во дворе уже собирался народ, и даже издалека Гортер видел, что это были обычные рабочие хаас-динцы с полей, часть из которых пыталась отметить окончание очередного трудного дня в дружной компании, а другая – просто забыться в самогоне, вине и пиве, нарушая все запреты своей религии.
– Это, что ли, то место? – недоверчиво спросил он у Вашгаха, когда тот уже подвёл его ближе.
– Ага. Мы пришли, – вымолвил паренёк.
Взглянув вперёд ещё раз, следопыт не заметил у высокой деревянной арки распахнутых настежь ворот ни одного светлокожего человека, стоявшего снаружи или входившего внутрь двора здания, но всё же решил оставаться начеку.
– Да ты не чурайся, Господин охотник! – попробовал осторожно подбодрить его парень. – Тут обычно только свои собираются. Пойдём!
– Мда, не близко же им…– начал было говорить Гортер, осмотрев взглядом ближайшую округу, как вдруг заметил у обочины какую-то странную деталь.
Посреди дорожной пыли, наполовину втоптанные в грязь, лежали обрывки довольно новой, но очень замаранной верёвки. Повсюду вокруг неё были разбросаны отпечатки колен и рук, многие из которых уже давно затёрлись, но последние заметные следы уводили в сторону дороги, где они постепенно растворялись вовсе, уступая её всё той же гладкой, утрамбованной поверхности.
– …Ну, ты, пожалуй, иди вперёд, молодёжь, а я тут немного дух переведу и сразу тебя догоню потом, – спокойным голосом заявил ему Гортер и присел на корточки.
– А, н-ну ладно…– неуверенно ответил ему Вашгах и, посмотрев на следопыта немного странным взглядом, двинулся вперёд, прибавив, – я пока посмотрю, нет ли там у входа кого из моих знакомых.
Как только парень отошёл от него на достаточное расстояние, следопыт осторожно подполз к обочине и стал быстро двигать руками по земле, пытаясь отыскать на ощупь хоть что-нибудь, что могло остаться лежать рядом с верёвкой в дорожной пыли, но, не найдя ничего путного, принялся выдёргивать из земли саму верёвку, которая очень быстро подалась ему в руки, стоило Гортеру только как следует потянуть за неё. «Лежит недавно, примерно две недели – заключил про себя следопыт, осматривая её по всей поверхности и осторожно сматывая в петли. – А здесь, похоже, обрезана. Да, точно – вот и остатки тут. Видать, его только за руки привязывали и за поводок вели всю дорогу на привязи, как дворнягу. Так, а это чего?» – переключил своё внимание Гортер на белевший в кустах высокого чертополоха, растущего на обочине, кусок грязной, побитой дождями бумаги. Пододвинувшись к нему ближе, он протянул вперёд руку и, протиснув её между колючими листьями растения, вынул этот листок за краешек, после чего развернул его перед собой и осмотрел со всех сторон. «Бумага из документовских. Белая и с рамками даже вон. Хорошая находка! Значит, тут что-то необычное случилось. Может, пленник захворал по дороге и свалился, а этот, который его вёл, решил паренька освободить… М-м-м, нет, не вяжется как-то. Уж больно они злые все, чтоб так делать».
Оглядевшись по сторонам, Гортер не заметил никого, кто бы мог случайно наблюдать за ним в тот момент, кроме одиноко шагавшего впереди Вашгаха, и сам быстро поднялся на ноги. Повертев в руках бумажку, он аккуратно сложил её, не читая, и решил в последний раз изучить найденное им знаковое место. Но как только следопыт взглянул на него с высоты своего роста, то заметил, что от всех этих следов по обочине в поля увивалась стойкая тропа, проложенная когда-то своим хозяином прямо наперерез через буйную растительность, и уводившая сквозь неё вдаль. «Кто-то здесь прошёл, не иначе. Но был один. И прошёл давно», – наскоро размышлял следопыт, присматриваясь к тому, как ложились друг на друга непокорные снопы гроссиума и пшеницы. «Неужто его пленитель? – всплыла в его сознании осторожная мысль. – Нет. Тогда бы получалось, что он просто освободил своего пленника и бросил тут. А парень затем ушёл на своих двоих. Хотя по следам, вон, так и получается. Дальше-то отпечатков ног на дороге, кроме его собственных, нету! Мда-а, загадка…»
Осторожно обогнув оставшиеся следы, Гортер ещё немного постоял на месте, обдумывая свои умозаключения, после чего быстро двинулся вперёд, продолжая держать голову ближе к земле и размышлять на ходу. Догнав через пару минут подходившего к ночлежке Вашгаха, он осторожно тронул парня за плечо и, не сказав ни слова, приблизился к нему, зашагав с ним рядом. «А, кровь и пепел! Здесь уже слишком много чужих следов! – ругался про себя следопыт. – Придётся искать по другим отметкам!»
Достигнув пределов переднего двора хибары, Гортер и его проводник уже были не одни на дороге. То и дело мимо них проходили утомлённые, но всегда поджарые, разговорчивые хаас-динцы, и поэтому очень скоро следопыту пришлось отвлечься от своих мыслей, всецело посвятив себя осторожности и внимательности. Встречаясь с ними лицом к лицу, Гортер ни на секунду не прятал свой взгляд, но и не выставлял себя напоказ, зная о том, сколько внимания вызывала у них его устаревшая экипировка. И всё же не они были его настоящей целью. Где-то в глубине этого здания его ждали самые первые ответы на все те бесконечные вопросы, что он задавал себе с того момента, как сбежал из замка. Но для того, чтобы их получить, Гортеру нужно было навострить все свои чувства и действовать быстро, иначе каждая проделанная им часть работы, совершённая за это время, превратится в прах. Поэтому следопыт заранее высматривал вокруг ночлежки места для отступления, а также каждый камешек и каждую доску, что казались ему хоть немного подозрительными.
– Мы на месте, Господин лучник, заходите, пожалуйста, – проговорил Гортеру Вашгах, как только они встали в неумело сколоченных воротах, ведущих внутрь переднего двора ночлежки. Следопыт тут же обратил своё внимание на грязь под сапогами, которую местные работники, как казалось, почти не замечали, топая по ней своими босыми ногами с отчётливым хлюпаньем и шарканьем. «Что ж, хотя бы не похоже, что они притворяются», – заметил про себя Гортер, ещё раз подумав о засаде, и, оглянувшись в сторону леса, добавил вслух:
– Пошли.
Услышав это, его проводник смело шагнул вперёд и зашлёпал по грязи вслед за остальными, направляясь к главной двери ночлежки, криво висевшей на своей единственной петле и отворённой для всех настежь. Поводив по внутреннему двору глазами и осмотрев толпившийся в нём народ, следопыт тоже двинулся вслед за ним. Он уверенно проходил мимо стоявших небольшими группами хаас-динцев, каждый из которых был довольно сильно увлечён своей беседой с товарищами и, казалось, не особо обращал на них внимание, и изучал устройство внутреннего двора, не позволяя этой особенности повлиять на свою бдительность. Однако внутренний двор ночлежки был не слишком примечательным местом. Помимо расхаживающих по нему весёлых и шумных работников, он включал в себя лишь пару лавок, большую потрескавшуюся бочку с водой, стоявшую около лошадиной коновязи, и гнилой деревянный сарай, сколоченный из того же материала, что и стены ночлежки, и стоявший слева от Гортера, прямо вдоль забора. «Вряд ли здесь можно найти нужные следы», – понуро заключил про себя Гортер, в то время как Вашгах уже стоял у входа в ночлежку и здоровался с кучкующимися там людьми на своём родном языке.
– Заходи, Господин, – снова позвал следопыта Вашгах, как только тот дошёл вслед за ним до дверного проёма. – Похоже, смотритель где-то здесь.
Подумав пару секунд и кинув придирчивый взгляд на местных посетителей, стоявших рядом с ним, Гортер всё же вошёл за парнем, прислушиваясь к раздававшимся вокруг него звукам и каждую секунду оставаясь настороже.
Внутри ночлежка выглядела для следопыта ещё грязнее, чем снаружи. Повсюду в ней гулял и выпивал воняющий спиртом хаас-динский народ, и каждый её уголок был наполнен затхлостью и гнилью присутствующего в воздухе чувства разложения. Даже повидавший виды Гортер уже давным-давно не встречал такой обстановки в стоявших на землях Сентуса трактирах и тавернах. А «Трём соловьям» с их постоянными пирушками и драками было непреодолимо далеко до того разгрома, что вот уже какое-то время творился в умах и стенах подобного места. Из всех уцелевших предметов мебели в ней оставалась лишь громоздкая барная стойка с пробитым боком, за которой укрывался какой-то пьяненький хаас-динец средних лет, ну а остальные вещи просто летали по комнате, перемещаясь в руках веселящейся толпы и натыкаясь на пол и стены, часть из которых уже была изрядно потрёпанна от постоянных ударов и трещин.
«Изгюль-аши! Изгюль-а!» – закричал сквозь чужие голоса Вашгах, обратив на себя внимание этого хаас-динца только с третьего раза. В ответ на его крики смотритель лишь взглянул на стоявшего в дверях паренька окосевшим взглядом и устало поманил его к себе жестом. Довольный парень быстро подбежал к барной стойке и через несколько секунд их разговора указал рукой на Гортера.
Углядев позади худенькой фигуры Вашгаха приближающийся силуэт хмурого светлокожего лучника в несуразных доспехах, хаас-динец сначала невольно удивился такому экспонату, который сильно выделялся в рядах современно одетых людей, но всеми силами постарался скрыть это удивление. И всё же Гортер успел заметить, как забегали его пьяненькие глаза, а руки тут же исчезли за стойкой.
– Кеаб на-гараши? Акамы сиза, акамы-за…– пробурчал он, стараясь не смотреть на следопыта.
Но, услыхав эти слова, Вашгах подался вперёд и громко заявил:
– Он не из стражей местного шаха, я знаю! Он поделился со мной своими запасами мяса на дороге!
Тогда хаас-динец за стойкой мимолётно, но слегка растерянно оглядел Гортера с ног до головы и невнятно проговорил на языке Сентуса:
– Ну, што хотел?
Прищурившись, следопыт ещё пару мгновений помолчал, наблюдая за лицом своего собеседника, после чего отчётливо спросил, разделяя каждое слово:
– Две с половиной недели назад здесь должны были проходить молодой светлокожий парень, вроде него (указал он на Вашгаха) и, может, ещё взрослый человек – магус, который мог показаться странным. Не встречал таких?
Услышав его фразу целиком, пьяный хаас-динец слегка смутился, но тут же почесал голову и выдал заплетающимся голосом:
– Не видэл. Сюда такие ни заходят, абышно.
– Вот как? – монотонно отчеканил Гортер, почти не задав своим словам интонации. – А вот такую верёвку ты нигде случаем не видел?
Протянув ему под нос свою грязную находку, следопыт увидел в глазах смотрителя лишь спокойствие и пьяную отрешённость, но для него такое поведение говорило весьма красноречиво. Особенно, когда оно творилось стараниями подвыпившего человека.
– Ничэго такого, – пробубнил хаас-динец и отвернулся, чтобы достать из-под полы новую бутыль с самогоном.
Громко выдохнув, следопыт убрал с его почерневшей стойки свою руку с верёвкой и быстро обошёл стойку, встав рядом со скрючившимся под ней смотрителем.
– Эвах, сюдэ нельзя, ты-э! – рявкнул тот на Гортера, когда увидел рядом с собой его ноги, и постарался быстрее выпрямиться. Но следопыта это не смутило. Осматривая его заначенное хозяйство, он не заметил в нём ничего подозрительного, кроме целой свалки полупустых бутылок и нескольких ящиков, на которых лежала какая-то мелкая снедь, завёрнутая в грязную бумагу.
– Иды-иды давай отсюдэ, ты! – продолжал каркать на него подвыпивший голос хаас-динца, перебиваясь на акцент своей страны.
Но Гортеру было всё равно. В любой момент он мог воткнуть ему в плечо свой поясной кинжал и силой принудить эту пьяную свинью к разговору, оттащив его в угол, однако следопыт не хотел оставлять за собой лишних следов, приманивая сюда посланных за ним королевских ищеек.
– Ты что-то скрываешь от меня, – хрипло проговорил Гортер, с отвращением взглянув на смотрителя.
– Да шего я скрываю, я тут полжизни провьёл, в ваших чёртовых кюммель-гха. Иды дэвай отсюда уже! Выметайся-э!
Сжав губы, следопыт и вправду приготовился уходить, обратив своё внимание на второй этаж здания и решив обыскать его, но тут заметил краем глаза нечто знакомое. В мгновение ока он очутился за спиной хаас-динца и, схватив с его ящиков кулёк со снедью, быстро развернул его, вывалив всё хранившееся там содержимое на пол.
– Э, атдай! – протянул к нему руку смотритель, но тут же получил от следопыта резкий тычок в грудь, заставивший его тело отстраниться к стене.
– Откуда у тебя это? – грозно прорычал Гортер, шелестя перед ним двумя листками бумаги, на краях которых виднелись тонкие узорчатые рамочки.
– Эта моё! – проорал пьяный смотритель и снова полез к нему, но получил от Гортера лишь новый удар, поваливший того на пол.
Подобные неосторожные действия довольно быстро привлекли к ним внимание ближайших посетителей зала, многие из которых сорвались со своих мест в попытке помешать следопыту и дальше избивать своего земляка. Но, вполне ожидая от них такой реакции, следопыт быстро поднял того за одежду и, зажав его шею в захват, приставил к груди хаас-динца свой кинжал.
– Тихо, чертяги! – прокричал он на весь зал.
– Что ты делаешь, не надо, Господин?! Не надо! – подал, было, на это свой голос Вашгах, но Гортер не стал его слушать.
Не выходя из-за стойки, он снова набрал в лёгкие воздух и рявкнул:
– Только дёрнитесь кто – и хана вашему смотрителю! Зарежу! А теперь слушайте: этот человек мне задолжал, но не хочет отдавать свой долг. Поэтому, если кто знает чего о молодом парне из нашего народа, который проходил здесь пару недель назад, то говорите! А если никто не скажет, то скоро здесь будет целый отряд королевских стражей, и уж тогда они точно вытрясут из вас правду!
Буянившая до этого толпа работников, веселившаяся под звуки собственных разговоров, очень быстро притихла. Переглядываясь друг с другом, они пытались решить, что им делать дальше, но никто из них не мог заговорить первым, чтобы хоть как-нибудь объяснить этому норовистому иностранцу то, насколько непонятными казались им сейчас его речи.
Наконец один человек из толпы подался вперёд. По его заплетающимся ногам следопыт понял, что он был уже изрядно пьян и поэтому лишь выставил вперёд острие своего кинжала, но, как ни странно, этот человек и не думал бросаться на него. Вместо этого он лишь немного склонил свою голову и неразборчиво забормотал на ломаном сентусском:
– Я в’жу, ты не такой, хэзара кеш, сразу выдно, да? Но ми не вашак! Ми сказать тэбе, а ты потом только иды отсюдэ, ясно?!
– Говори! – приказал ему Гортер.
– Ми не знать ни’акого парня из твоих, – заявил ему стоящий перед ним пьяный хасс-динец, – здесь его нэт, только ми! Твои сюдэ рэдко заходят!
– Чёрта с два! – упрямо отозвался следопыт. – Я точно знаю, что этот ваш смотритель его видел! Я нашёл у него эти бумаги! Это бумаги того парня!
Указав кивком на брошенные посреди барной стойки мятые листки, следопыт не произвёл особого впечатления на толпу, чего нельзя было сказать о задёргавшемся в его руках смотрителе. Но Гортер быстро дал ему понять, что да как, надавив на него остриём кинжала и заставив обмякнуть.
Между тем по толпе работников уже начинали ходить возбуждение и злость.
Многие из них хотели кинуться вперёд, перешёптываясь с остальными и подговаривая их наброситься на лучника всем скопом, но Вашгах хорошо слышал, о чём те говорили.
– На-гумаш, акамы! Акамы-ша! – пытался уговорить он их на родном языке, тем самым невольно раскрывая перед Гортером все их планы.
«Мда, похоже, – без крови не удастся обойтись. Надо хотя бы сигануть в дверь, после того как они навалятся!..» – наскоро прикидывал про себя следопыт, готовясь прыгнуть на стойку перед собой.
– Падожды, гюрех прашу тэбя! – взмолился в эту секунду зажатый в его хватке смотритель. – Падожд-ы… Ох-хо-э…. Оны былы здесь! Оба былы! Но ты… как бы ты и был, и не был хорош, да? – ты нэ справишьсэ с ним! Он не прастой магус-э! Он… Он владеэт страшной маге, злой силой! Никто его не побэдит, слышишь?!..
– Вот как? – лукаво процедил на это Гортер, немного удивившись тому, что смотритель всё же решил сознаться ему. – Ну тогда считай, что он нажил себе не того врага! А теперь говори! Живо!
Глава
14
I’ve got the power to fly into the wind
The power to be free to die and live again,
This power’s like fire, fire loves to burn
Make the world a grave of ashes in an urn,
The power in the darkness to see without my sight
Walk among the living free of wrong and right,
The power of the magic the power of the spell
Not to serve in Heaven but one day to rule in Hell.
Power, the power! The power!
Power, the power! The power!
Power, the power! The power!
Power!
This power’s greater than love and of hate
This is the power of will and of fate,
The power to kill the power to feel
The power of blood the triumph of steel,
Greater that the power of a priest or a sinner
The power to defy to fight and be the winner,
The power of the demons spirits I command
Always by my side to serve the master’s plan.
Power, the power! The power!
Power, the power! The power!
Power, the power! The power!
Power!
None can fight the power none can fight the wind
Secrets of all life and death are carried there within,
Call out to the power of the darkness and light
Have dominion of the earth be lord of all the night,
Kill all those who stand against you look into their eyes
Drink their blood and laugh as they pay for all their lives,
Piss upon their graves then cast a final spell
Fly into the night and one day meet in Hell.
Power, the power! The power!
Power, the power! The power!
Power, the power! The power!
Power!
(Manowar – текст песни «The Power»)
Кровавый туман багряного солнца озарил собой пугающую равнину, не имевшую конца и края. Проступая сквозь её холодные степи, он стелился по округе, натыкаясь время от времени на кости, из-за чего сама равнина приобретала горбатые очертания, делавшие её похожей, скорее, на поле боя. Торчащие рёбра с оборванными знаками побеждённого врага и проржавевшие от времени мечи и сабли создавали монолитное ощущение понурой скорби, но вместе с тем чарующие краски повисшей на горизонте зари придавали этому месту странную красоту и торжественность, заставляя любоваться её пейзажами со всё нарастающей отвагой и яростью в груди. Именно такие чувства и наполняли сейчас сердце Альфреда. Он сидел на огромном троне, намертво сбитом из костей и установленном на высоком шпиле скреплённых черепов и мечей, от которого во все стороны тянулись чёрно-алые ленты из шёлковой ткани, развевавшиеся на ветру подобно змеям. Обгладывая огромную, сочащуюся кровью и жиром ляжку коня, только что убитого и разодранного его собственными руками, Альфред вольготно подпирал её коленом и вгрызался в горячее мясо поджаренной на огне плоти с неудержимой силой, то и дело подёргивая своей лохматой головой, на которой покоилась волчья шкура, венчавшая его лоб точно корона. Всматриваясь в горизонт, он всецело наслаждался своим могуществом, припоминая одержанные им победы в баталиях и строя планы на грядущие сражения, но, как ни странно, в этот момент Альфред чётко понимал – что смотрит не на далёкий образ своих надежд и мечтаний. Пересекаясь с реальностью, его собственное лицо отражалась в глазах парня, словно прорываясь наружу, нарушая концепцию сна и действительности, пока сам он не почувствовал продолжение себя, вырванного из контекста воображения и протянувшееся через его бурлящий живот к ветру и запаху костра, витавшем где-то на поверхности и позволявшим ощущать себя даже с закрытыми глазами.
Это понимание так сильно взволновало Альфреда поначалу, что он даже неосознанно сорвался с места и лишь потом понял, что уже не спит.
– Аре-а-х! Вах-х! – прокричал парень и снова повалился на землю, закрутив головой во все стороны. Он всё ещё находился где-то в лесу. Повёрнутый спиной к скалистой гряде позади себя, Альфред не сразу заметил, что лежит на голых камнях, и только когда его тело отозвалось колющей болью, он поспешно выпрямился и заводил по земле ногами.
– А, проснулся, болезный! – бесшабашно весело отозвался в его сторону ненавистный голос чёрного колдуна. Альфред решил, что уже почти забыл его, но стоило ему услышать первые ноты этой паршивой интонации вновь, как его разум практически машинально насторожился, а тело сжалось, стараясь судорожно защитить себя от побоев. Однако, как ни странно, самому Альфреду не понравилась такая его реакция на происходящее, пусть даже и рефлекторная. «Какого чёрта?! – пронеслась в его мыслях быстрая волна слов. – Я не должен так делать!»
– Как спалось? – нарочито серьёзно продолжал между тем разговаривать с ним Джаргул, собирая какие-то вещи в мешок. – Кажись, волки тебя не потрепали.
Но Альфреду было уже наплевать на его шуточки. В голове у парня творился дикий сумбур, и, кое-как вскочив на ноги, он быстро подался назад, словно испуганый зверь, после чего выставил вперёд дрожащую руку и проревел на весь лес:
– Т-ТЫ-Ы, Т-ТЫ – ЗЛО-О-О!
Облизнувшись, тонкие губы Джаргула извергли наружу скалящуюся улыбку, которая затем перетекла в самодовольные слова, не уступавшие в своей громкости и силе словам самого Альфреда:
– Вот как, щенок? А что такое твоё «зло»?! Вижу, ты настоящий знаток в этом деле. Так объясни мне, неразумному!
Парень замялся. Но не больше чем на десятую долю секунды:
– Зло – есть зло! И это ты! Ты убийца!
– Значит, я – убийца, – монотонно констатировал чёрный колдун, точно не ставя под сомнение этот факт. – А кто же тогда военные, сражающиеся сейчас на юге этой страны с так называемыми хаас-динскими захватчиками? А?! Или они убивают как-то не так, не по-настоящему? Скажи мне, знаток убийц! Давай!
На этот раз смысл фразы Джаргула заставил Альфреда промолчать намного дольше. Он всё ещё не осознавал, что впервые за всё время отважился заговорить с чёрным колдуном и, к тому же – сделать это на равных, но после того, что он пережил на той поляне с волками, слова так и лились из его рта, словно были продолжением тела и духа парня, позволяя ему забыть об условностях, принятых в обществе.
– Ты убивал просто так…– выдал наконец Альфред, когда чёрный колдун вернулся к своим делам.
– А солдаты убивают за жалование и по приказу трясущихся за свои места зажравшихся чиновников, ни разу не бывавших на войне, – гневно, но спокойно парировал в его сторону Джаргул. – И всё же, по твоим словам выходит, что убийца – это я.
– …Но они убивают террористов, – проговорил, было, Альфред и тут же откинулся назад, увидев безжалостную, неумолимую ярость, которой опалил его чёрный колдун, наградив своим колким взглядом.
– Ха! Сейчас люди только и делают, что кидаются этим уродливым словом, ниспосланным им через королевские газетёнки! – презрительно заявил ему в лицо чёрный колдун. – А сам-то ты знаешь, что имеешь в виду под этим словом? Или кого?
– Я…– прошипел Альфред, после чего твёрдо добавил, повысив интонацию на полтона. – Я – не убийца.
– Тогда как же ты живёшь всё это время на одних овощах? – двусмысленно сменил тему Джаргул. – Или ты всё-таки жрёшь мясо, а убийство для тебя – это только когда убиваешь не ты, а кто-нибудь другой, или когда одни люди убивают других людей? В таком случае, надеюсь, ты хорошо питался в этой своей школе, и когда тебе подносили серебряное блюдо с ароматными внутренностями очередной коровушки, то ты не думал о том, как её убивают, разделывают и расчленяют, только чтобы выбросить большую часть туши, а тебе, господину, подать небольшой кусочек её тёплой плоти, который ты, наверняка, ещё и не доедал, оставляя за собой объедки.
Услышав подобные речи из уст чёрного колдуна, Альфред тут же вспомнил свой реалистичный сон. Постепенно за этим воспоминанием пришло и осознание того, что сейчас он не был похож на себя прежнего. Какая-то часть его существа больше не подчинялась монотонному течению времени вокруг него, заставляя паренька острее переживать моменты бытия, позволяя ему действовать и запрещая любое потакание безволию.
– Ты как-то «зачаровал» меня, так?.. – пришибленно отозвался из своего угла Альфред и посмотрел на Джаргула, невольно обратив внимание на своё крайне невежливое «тыканье» при обращении к нему. «Какого чёрта я так говорю?! Я же всегда обращался ко всем на «Вы» с самого своего детства, даже в школе ко всем незнакомым сверстникам – всегда на «Вы»!
– Э, чего ты там пищишь? Ничего не слышу! – саркастически прогудел чёрный колдун в ответ своим грубым голосом. – Отряхайся давай, крысёныш! Пора нам выдвигаться! Настало время тебе снова увидеть своих любимых людишек! Мы уже почти вышли к Вант-Сартосу!
– «Вант-Сартос! Так вот что там тогда…» – смекнул про себя поражённый юноша, но не успел додумать свою мысль.
– И хватит там мозгами скрипеть! – прикрикнул на него Джаргул. – Только я стал отвыкать от твоего постоянного нытья, – а он опять за старое!
Согнув свои руки в локтях, Альфред медленно оглядел себя с плеч до головы и отметил, как сильно износилась за эти дни его когда-то чистенькая школьная форма. Вдобавок запястья парня постоянно ныли, но теперь эта боль, скорее, подхлёстывала Альфреда, и парень не давал ей управлять своими желаниями. Сжав кулаки, он упрямо опустил руки вниз и медленно вышел из тени дерева, подойдя ближе к догоревшему костру Джаргула.
– А если я убегу? – собрав всю свою желчь в голосе, проговорил ему Альфред и тут же приготовился защищаться.
– М-м, – хмыкнул чёрный колдун, продолжая копаться в своём мешке. – Да беги, хрен с тобой! Ты думаешь, мне всё ещё есть дело до твоего жалкого существования?
– Но ты же вернулся за мной на ту поляну…– неуверенно, но жёстко заявил ему парень, поражаясь своей смелости, словно это говорил не он.
– Да, и после этого ты сожрал всю мою жрачку! – повернул к нему свою лысую голову Джаргул. – Так что придётся искать новую в городе! Благо, у меня там стоит один старый домик, в котором завалялись кое-какие вещички, и я всё равно направлялся туда.
Альфред отшатнулся назад. Не понимая, о чём говорит его похититель, он усиленно пытался вспомнить вчерашний день и узнать – когда же ему, наконец, довелось поесть, но последней картиной в его памяти была смутная поляна и целое скопище волков, раздиравших в своих зубах его единственный шанс не умереть от голода. Остальные события, приведшие Альфреда сюда, оставались для парня как в тумане. И лишь содранная кожа на руках продолжала напоминать ему, что всё, случившееся с ним, происходило наяву.
«Ладно, пусть только выведет меня из леса!» – быстро подумал про себя Альфред, пытаясь скрыть свои мысли от вездесущего Джаргула глубоким вздохом и сосредоточенным оглядыванием местных ландшафтов.
– На, – бросил чёрный колдун к его ногам свой мешок, – теперь ты неси, раз очухался.
Учуяв слабый запах мяса и трав, исходившей от мешка, Альфред почувствовал в животе блаженную сытость и, не спеша, наклонился к земле, подняв мешок за обмотанные в его основании завязки. Мешок оказался довольно лёгким.
– Мы нехило срезали, пройдя через лес…– огляделся тем временем по сторонам Джаргул и слегка потянулся. – Даже к окраине вышли всего за несколько дней. Вон там, где начинается обрыв позади тебя, – кончается и лес, упираясь в дорожные разъезды и луга, на которых стоят западные стены города. Когда-то там стяли и обзорные деревянные вышки тоже, но я уже прилично туда не захаживал, так что не знаю, как там щас.
– Здесь ещё и большие предместья должны быть где-то…– спокойно добавил Альфред, вспомнив об их последнем разговоре с Корином перед тем злополучным днём и буквально прочувствовав про себя, как же давно это было.
– Ладно, двинули давай! – махнул рукой в сторону переднего края леса Джаргул. – А то я так и до обеда не позавтракаю, хех!
Посмотрев ему в спину, Альфред злобно сдвинул брови и передразнивающе добавил про себя:
– «Ага, двинули, двинули… До первого поста добровольной стражи, который тебя схватит, гад!»
