Александра Арсеньева
Записки фронтовой медсестры
Как-то я шла по территории лагеря, смотрю, во дворе стоит американская машина, на машине ящики маленькие. Американцы-офицеры бросают маленькие, как 5 копеек, кругленькие шоколадки на землю, а наши мужчины собирают, а в стороне стоит американец с фотоаппаратом и фотографирует. Я остановилась в стороне и крикнула: «Ребята, не собирайте больше. Людям дают в руки, если хотят угостить, а не бросают на землю, как собакам. Видите, вон в стороне стоит и фотографирует Вас. Они же наши союзники, а обращаются с нами, как немцы». Американцы обратили на меня внимание, поняли, что я что- то сказала, потому что мужчины перестали собирать их шоколадки. Подходит ко мне американец и по-немецки спрашивает: «А ты почему не собираешь шоколад?». Я ответила тоже по-немецки, что я – не собака, а человек. Людям дают в руки, а не бросают на землю, тем более, что Вы – наши союзники. Он постучал мне пальцем по голове и сказал, что я имею хорошую голову, пошел к машине, принес мне шоколадки и какой-то металлический браслет на руку. Мужчины все наши разошлись, я забежала в корпус и рассказала все Станиславу Яковлевичу. Он сказал, что я умничка. Браслет все девочки носили по-очереди, и не знаю, где он делся.
Как-то зашел к нам Альберт и сказал: «Девочки, хотите изучать английский язык?». Мы все хором ответили: «Да! Хотим!». «Тогда приходите вон в тот дом, там люди хорошо говорят по-русски и по-английски, они будут с Вами заниматься». Мы согласились, пришли, нас очень любезно приняли. Нам дали ручки и блокноты. Мы записали английскую азбуку. Нам сказали, что мы хорошо пишем буквы. Мы ответили, что учили латынь. Написали буквы, а рядом – как произносить эти буквы. С нами занимался мужчина, говоривший чисто по-русски. Мы спросили, кто он по национальности, он ответил, что чех. На второй день мы снова пришли на занятие, а он нам говорит: «Девочки, занятия будем продолжать в том случае, если Вы согласитесь уехать в Америку». Мы в ужасе: «Как в Америку? Нет, мы не поедем». Все начали плакать, и я тоже: «Я хочу до мамы, у меня дома мама и сестричка ждут меня». Тамара и Клава тоже плачут. Все трое рыдаем. Чех нам говорит: «Все равно Вы к своим мамам не попадете, Сталин отвезет Вас в Сибирь, и там будете сидеть в лагере для военнопленных». «Как? В своей стране мы будем военнопленные?».
«Да, Сталин сказал, кто попал в плен – это все враги». «Мы ничего вражеского не делали, и нет причин отправлять нас в Сибирь». «Ну что ж, дело ваше, занятий больше не будет». «Ну и не надо» – сказали мы и ушли. Рассказали мы нашим врачам и ребятам, что нам сказали. Они посмеялись над нами, что мы думаем, что американцы заинтересованы, чтоб мы говорили по-английски. Тем наша наука и закончилась.
Однажды в нашем лагере появился русский офицер, сказал, чтобы мы писали письма домой, он заберет и перешлет нашим родным. А еще он сказал, если американцы будут вести нас пароход – не садиться, а ждать наших, они подгонят поезд и заберут нас по железной дороге.
Американцы погрузили людей на пароход, сказали, что везут их в Россию, а отвезли в Канаду. Выгрузили их всех там и сказали, что дальше никого не повезут, там люди и остались. Я написала мамочке письмо, и она его получила.
Глава 12. Возвращение домой
Не помню, сколько прошло времени, утром подъехали грузовые машины, нас погрузили на них и отвезли на вокзал, там нас уже ждал поезд. Погрузились все и нас перевезли на территорию, где располагалась наша армия. Привезли нас на станцию Людесдорф, поезд остановился. Мы услышали марш, играл военный духовой оркестр, и все вышли из поезда. Мы все плакали: и мужчины и женщины. К нам подошли два врача и спросили, кто из нас медработники: «Выйдите, пожалуйста, у нас совсем не кому работать, мы Вас очень просим, выходите». Мы с Тамарой посоветовались и вышли. Нас забрали в воинскую часть № 92755, командиром части был капитан Цыганов.
Здесь мы прошли полевой фильтрационный пункт (ПФП) нам выдали справки, что мы прошли ПФП, и мы приступили к работе. Затем нашу часть перевели в г. Росток. В Ростоке мы работали, пока не уехали домой. Я получила письмо из дому, что моя единственная сестричка лежит тяжело больная, и если я не приеду еще месяц, то не застану ее живой. А у нее маленький ребенок, мама уже валится с ног с ними. Я с этим письмом побежала к командиру части, чтобы меня отпустили домой. Он мне пообещал, как только сформируют поезд, то нас отправят домой.
И в сентябре 1946 года я вернулась домой.
Итак, наша Приморская Армия дала звание Героев двум городам – Одессе и Севастополю. Это немало. Одна армия, и два города-героя. А ведь только тогда становится город героем, когда стал героем солдат. Города – герои, а тех людей, которые дали это звание городам, оставили их в Севастополе под скалами без боеприпасов, батареи все взорвали, без еды, без воды, без медикаментов, раненые остались вместе с нами, а лечить их было нечем, кормить нечем. Сказали, что пришлют за нами эскадру, но никто и не подумал ее присылать, хорошо, что сами ушли на подводных лодках. Под Севастополем немцы забрали в плен наших солдат и офицеров – 96 тысяч (со слов писателя о Севастополе Ванеева Геннадия Ивановича). И эти люди, которые вернулись из плена, они всю жизнь были пленными в своей стране, всю жизнь над ними издевались. Они всю жизнь были бесправными, имели право только на тяжелый труд. А те, кто смог получить какое-то звание, скрывали то, что были в плену. У нас была встреча в Москве, так профессора, ученые боялись к нам на встречу идти, потому что и мы и они были военнопленные, но они это скрыли. Моя близкая подруга по медсанбату, которая на 35-ой батарее мне жизнь спасла, Литвиненко Тамара, живет в Ленинграде, она скрыла, что была в плену и устроилась работать на Ижевский завод, проработала там всю жизнь и никому не навредила. А если бы не скрыла плен, ее бы никуда не взяли на работу.
Это только в нашей стране так поступают с людьми. Города-герои… а кто когда-нибудь поинтересовался: а как живут те люди, которые давали звание героев этим городам?!! Всю тяжесть войны эти люди вынесли на своих плечах. А как живет этот солдат – никогда никого не интересовало.
Самые тяжкие годы войны – это 1941-1942 гг., когда был один автомат на пять человек: один стреляет, а четверо с камнями в руках. На них летят бомбы, снаряды, мины, пули, а они с камнями в руках – об этом генералы не пишут. И как бросили армию в Севастополе – об этом тоже все молчат.