Александр Николаевич Горин
Недетская сказка
Ловля на живца
Пока друзья прятали в лесу своё богатство, в их жилище кто-то побывал. Это было сразу заметно по сдвинутой мебели и разбросанным вещам.
– Смотри-ка, оказывается, Муть любит получать всё и сразу. Мог бы для приличия выждать пару дней. Торопливость в таких делах плохой помощник, – сказала Настя, оглядывая комнату.
– Хорошо, что мы успели всё спрятать, – с облегчением сказал Иван, – надо пожаловаться хозяину гостиницы, пусть примет меры.
– Вань, ты блаженный, что ли? Сам Муть хочет заполучить наше добро! Тут только Кощею пожаловаться можно, но и это не остановит жадного хапугу. Нам придётся выкручиваться самим. Помощи ждать не от кого.
– Может, Прасковью попросить? Её папаша имеет большой вес у Кощея. Кстати, что там в записке написано? – спросил Ванька.
– Просьба Прасковьи прибыть завтра к полудню для встречи с Балаболом, – сказала Настя, прочтя записку.
– Что-то мне не хочется к ним идти. Давай сбежим в наш уютный домик и будем жить-поживать в своё удовольствие, – тяжело вздохнул юноша.
– Убегать хуже, чем догонять, – можно в капкан угодить. Самое интересное только начинается, и я вся дрожу от предвкушения. Мы не можем повернуть назад потому, что засветили своё богатство и на него нацелены жирные лапы Мути. Куда бы мы ни поехали, где бы мы ни прятались, нас в покое уже не оставят, – резюмировала Настя.
– Эх, жаль, что нет чудесной страны Фридомии. Как бы там прекрасно жилось, – мечтательно проронил Ванька.
– Чтобы появилась такая страна, нужно, чтобы все люди были такие, как мы с тобой, а это похоже на сказку, – улыбнулась Настя.
– И что ты предлагаешь?
– Завтра ты пойдёшь один, а я опять стану твоим суфлёром. Попробуем поиграть в игру под названием «Наживка». Если тебя заглотят, то мы будем с уловом, а если нет, то придётся менять удочку, – засмеялась Анастасия.
– Хорошо, договорились. Кинжал с собой брать?
– Самая острая и убийственная штука – это мозг. Нужно только правильно им пользоваться. Кинжал тоже лишним не бывает, когда нужно коряжку заточить или огурчик порезать, а мозги должны быть всегда при тебе в полной готовности, – объяснила Настя.
– Опять ты в дураки меня записываешь? – оскорбился Иван.
– Тебе выпала редкая удача – дать бой очень коварному и сильному противнику. В зависимости от результата битвы ты можешь пасть на поле боя, а можешь приобрести бесценный опыт и заточить мозги настолько остро, что сам сможешь разрабатывать стратегию будущих сражений.
– Я буду стараться, – твердо сказал Иван.
– А я буду помогать, – улыбнулась подружка своей очаровательной улыбкой.
– Насть, ты не обижайся, но мне очень хочется тебя поцеловать, – смутившись, сказал Ванька.
– Ну, если хочется, то поцелуй, но в щёчку, – рассмеялась Настя, подставляя щёку.
Ваня немного помялся, потом обнял голову Насти и приложился горячими губами к нежной и чуть влажной коже.
– Я не забыл – мы друзья, – как бы оправдываясь, проронил Ванька.
– Именно! – улыбнулась подруга.
– Ну ты и вредина, – сказал Иван и ушел в свою комнату.
Ночью Ивану снились обрывки разных видений, которые не складывались в единую картину. Снился Муть, глодавший кость и чавкающий, как поросёнок. Вдруг кость превратилась в еловую ветку, усыпанную шишками, а Муть, словно не заметив превращения, продолжал с жадностью хрустеть шишками, сплёвывая чешуйки на пол. Снился Кощей, сидящий у пустого сундука. Он плакал и сморкался в Ванькину белую рубаху, подтирая слёзы и сопли кружевами жабо. Снилась Прасковья, сидящая на берегу с удочкой. Ванька нырял на глубину, пытаясь найти крючок, но каждый раз выныривал с куском тины или стеблем склизкой водоросли. Снился Яга, пасущий стаю волков на лугу, заросшем васильками. Волки откусывали головки цветов и плевались друг в друга, радостно повизгивая, а Яга грозил им кочергой, постоянно поглядывая на небо.
Иван проснулся и долго лежал, пытаясь разобраться в смысле увиденного, но так и не смог объединить эту чехарду в один танец.
– Настя, скажи, если снится всякая белиберда, то в этом можно найти смысл? – спросил Иван за завтраком.
– Сон – это круги на воде, а смысл – в камне, что ты туда бросил. Мечты, страхи, ожидания, сомнения – камушки, уходящие на дно жизненного омута, а во сне ты видишь лишь круги водной ряби, – ответила Настя.
– Но бывают же вещие сны.
– Чтобы разум проник в будущее, его нужно тренировать. Тебе пока не дано видеть такие сны. Нужно долго сидеть на берегу потока мыслей, чтобы заметить плывущие фрагменты событий, которые должны произойти. Для тебя сны – это лекарство. Употребляй их еженощно и вовремя забывай, освобождая место для новых.
– Странно, но мне кажется, что некоторые сны сбываются.
– Это похоже на предсказание погоды. Ты видишь тучки на горизонте и предполагаешь, что пойдёт дождь. Но тучи куда-то подевались, а на небе ярко сияет солнце. Но если закапал дождь, то ты уже возомнил себя провидцем, – засмеялась Настя.
– Пожалуй, ты права, – сказал Ванька, – что ты посоветуешь мне сегодня надеть?
– Побольше золотых красок. Желтый камзол, белые рубаха и штаны, заправленные в красные сапоги с золотыми пряжками.
Ровно в полдень Иван подъехал верхом на Дрозде в усадьбу Прасковьи. На крыльцо вышла хозяйка, одетая в розовый сарафан и белые сапожки. Бросившись к Ивану, она невзначай чмокнула его в щеку и робко отступила, как бы укоряя себя за излишнюю импульсивность. Ваня сначала оторопел, но быстро взял себя в руки, истолковав поцелуй как выражение смущения от внезапной встречи.
– Надеюсь, я не опоздал? – спросил Ванька, дублируя вопрос Насти.
– Очень даже вовремя. Отец скоро будет, и у нас есть немного времени поболтать наедине.
– О чем же мы будем говорить?
– Вчера мне не удалось услышать от тебя и пары слов, так как твоя сестра болтала без умолку. Хочу впредь общаться только с тобой. Мне неинтересно женское общество.
– А мне показалось, что ты была поглощена её рассказом о Фридомии.
– Это было занятно, не более. Мне показалось, что ты вообще не можешь раскрыть рот в присутствии сестры.
– Она принцесса и к тому же старше меня. Этикет не позволяет мне встревать в разговор, пока меня не спросят.
– Теперь мне всё ясно. Ладно, не будем о Насте. Скажи, я тебе нравлюсь?
– Ты хорошенькая.
– Хорошенькая… – Прасковья скривила губы. – Это всё?
– Прости, я мог бы много чего сказать, но мы так мало знаем друг друга, – поправился Иван.
– Так говори, что думаешь, – оживилась Прасковья.
– Ты очаровательна, умна, образованна. У тебя хороший вкус и благородное происхождение. Пожалуй, это всё, что я могу сказать, учитывая скоротечность нашего знакомства, – повторил Иван Настину фразу, – могу отметить твою импульсивность, имея в виду поцелуй, но это было неожиданно приятно.
Прасковья расцвела и зарумянилась, а Ванька поймал себя на мысли, что эта девушка совсем не дурна.
– Ты первый, кто так умело и тактично описал мои качества. Я предлагаю тебе свою дружбу. Мы могли бы прекрасно проводить время вдвоем.
«Опять дружба», – подумал Ванька.
– Почему ты молчишь? – забеспокоилась Прасковья.
Иван услышал легкий смешок Насти, которая, похоже, уловила ход Ванькиных мыслей. Затем послышался Настин голос:
– Ну давай, скажи пару слов от себя. Скажи ей правду. Представь, что меня нет рядом, нет вообще. Говори то, что считаешь нужным.
– Я согласен, – ответил Иван и густо покраснел.
Прасковья кинулась Ваньке на грудь и впилась в его губы страстным поцелуем. Ване показалось, что земля ушла из-под ног. Он почувствовал сильное возбуждение и желание завалить Прасковью прямо здесь на крыльце, но сзади кто-то кашлянул. Разжав объятья, Иван резко обернулся и увидел высокого представительного мужчину, снисходительно наблюдавшего, как молодая пара приходит в себя после эмоционального взрыва.
– Я вижу, у вас полное взаимопонимание, – иронично произнёс он.
– Познакомься с моим отцом, – пролепетала Прасковья, потупив взгляд: – Папа, это Иван.
–Меня называют Балабол, хотя мне это не очень нравится. Можешь пока звать меня папой, – сказал Балабол.
–Неожиданно, но оригинально, – услышал Ванька комментарий Насти, – теперь слушай меня. Наступает важный момент. И кстати, прими мои поздравления. Молодец!
– Пойдём, Иван, прогуляемся. Там и поговорим, – сделав жест рукой в сторону парка, сказал Балабол.
Прасковья одобрительно кивнула отцу и сказала:
– Вы не очень долго гуляйте, уже на стол накрывают.
Усевшись на парковую скамью, Балабол начал разговор:
– Моя дочь в общих чертах обрисовала историю, приведшую тебя с сестрой в Омутляндию. Прискорбно, что вы потеряли родителей и испытали ужасы плена, но зато приобрели новый дом и даже породнились на чужбине с королевской семьей.
– Да, нам повезло. Фридомия – удивительная страна.
– Зато в Омутляндии наступили не лучшие времена – нищета, грабежи, разбои, короче, полный беспредел. Царская башня качается от потери контроля над поднявшим головы сбродом, именующим себя разбойниками, а старосты тянут управление городами и деревнями на себя, дискредитируя центральную власть, – продолжил Балабол.
– Наверно, в этом есть и твоя вина?
– Отсутствуют идеи реформирования и стабилизации процесса урегулирования внутренних конфликтов и противоречий. Деревня нищает, а города становятся рассадником преступности и разврата. Башня может рухнуть в любой момент и погребет под развалинами власть, держащую в повиновении народ. Начнутся волнения, бунты, что неизбежно приведет к хаосу. Я прилагал огромные усилия для решения этих проблем, но мои силы на исходе.
– Что ты хочешь от нас?
– Мне нужна протекция в королевский дом Фридомии. Хочу провести остаток лет в тихой гавани, вдали от суеты и потрясений. Прасковья – прекрасная партия для любого порядочного юноши, а у меня много золота, большая часть которого составит её приданое. Даже если ты не захочешь взять в жены мою дочь, то это не повод отказать нам в протекции, а мне держать на тебя обиду. Обсуди моё предложение с Анастасией и поставь меня в известность о принятом решении.
– А как посмотрят на это Вихор, Жуть и Муть, я о Кощее даже не спрашиваю, – поинтересовался Иван.
– Пожалуй, проблемы могут возникнуть, но у меня хорошие отношения с начальником царской охраны. Он поможет нам с Прасковьей избежать преследования.
– Хорошо, мы подумаем с Настей над этим предложением. Вопрос сложный, но решаемый, – сказал Ваня.
– Очень надеюсь на положительный ответ, – сказал Балабол, вставая.
Прасковья усадила Ивана подле себя и во время обеда игриво тёрлась коленом о Ванькино бедро. Балабол что-то рассказывал о государственном устройстве, но Иван его не слушал, сосредоточившись на прикосновениях женской ноги, мысленно приподнимая фалды сарафана. Возвращаясь в гостиницу, Ваня впервые задумался о своём будущем рядом с «желанной и единственной», ради которой он станет жить. Но почему-то Настя никак не укладывалась в этот образ. Иван видел явное превосходство подруги. Она давила своим авторитетом и жизненным опытом настолько, что Ванька иногда чувствовал себя ребёнком рядом со зрелой женщиной. Красота Анастасии ослепляла, но не согревала, в отличие от привлекательной Прасковьи, которая была по-кошачьи ласкова и игрива, заставляя учащенно биться сердце Ивана. Представить Настю в роли жены было так же трудно, как ветер, дующий с постоянной силой всегда в одну сторону. Может, такое и бывает, но очень скоро надоест, решил Ваня, переступив порог гостиничного номера.
– Я сделала правильный выбор, поставив на тебя. Потрясающий успех, которым ты пользуешься у лиц слабого пола, может сыграть с тобой злую шутку. Будь осторожен и не ведись на комплименты. Главное – мы практически вплотную подошли к решению одной из задач. Осталось решить еще одну, и можно почивать на лаврах, – улыбаясь, встретила Ивана Анастасия.
– Объясни, я не понимаю, – сказал обескураженно Ванька.
– Мне нужно было прояснить два вопроса: первый – на чём держится власть Кощея. Второй – в чём секрет его бессмертия. С первым мы практически разобрались. Ответ прост – на раздутом величии. А второй ответ придётся поискать в дворцовых покоях при помощи Балабола, коль он собрался сбежать из Омутени во Фридомию.
– Но ведь Фридомия не существует. Как мы будем выкручиваться, наврав про сказочную страну?
– Врать плохо, но я предполагаю, что Балабол ухватился за эту идею только вчера, узнав от Прасковьи о чудесной стране. Идея побега у него созрела давно, а значит, есть и другие варианты, пусть менее приятные, но достаточно надежные. Заморских стран много, и он сам сказал, что побывал в некоторых из них. Значит, если возникнут проблемы с Фридомским вариантом, то Балабол сбежит куда-нибудь ещё. Понятно?
– Ты предлагаешь дать согласие?
– Конечно. Иначе зачем ему тогда нам помогать? Мы немного потянем время и попутно решим вторую задачу, – прояснила Настя.
– Мне это не нравится, но я твой должник, а долги надо отдавать, – хмуро ответил Ваня.
– Э-э, так вопрос ставить не годится. Я не считаю тебя своим должником, но ты мой друг. Если ты готов разорвать нашу дружбу, то можешь жить так, как считаешь нужным. Я не собираюсь предъявлять тебе претензии и тем более умолять о помощи. Прими решение сейчас, а то, может быть, завтра уже будет поздно.
Иван стал ходить кругами по комнате, решая, как поступить. С одной стороны – Настя права. Балабол, конечно, не вчера решил уехать. А здесь – протекция у короля Фридомии, плюс завидный жених с сестрой-принцессой, плюс райский уголок, это называется «и малинку съесть, и на травке поваляться». От такого никто не откажется. С другой стороны, если Балабол узнает об обмане, то запретит дочери даже думать о Ваньке. Значит, решил Иван, нужно быстрее развивать отношения с Прасковьей, а там будет видно.
– Будем продолжать, – твёрдо ответил Иван.
– Ты славный, Ваня, – сказала Анастасия, ласково потрепав Ваньку по голове, – поверь, всё будет прекрасно.
– Давай учить буквы, а то мне стыдно перед Прасковьей, – облегченно вздохнул Иван.
– С удовольствием, тем более что ты поглощаешь знания так же жадно, как Муть жратву, – улыбнулась Настя.
Шантаж
Иван глотал буквы словно драже, усваивая алфавит с пользой для ума и без вреда для здоровья. Пустые ячейки отменной памяти заполнялись новыми знаниями так плотно, как складываются кирпичики в умелых руках печника. Познав основы грамматики и сытно отужинав с подругой, он решил проведать Дрозда с Вербой. В конюшне было сумрачно, но Верба отчётливо маячила в глубине светло-серым пятном. Не успел Ванька подойти к лошадям, как был сбит с ног. Ему натянули на голову мешок и потащили на улицу, где нападавших поджидала повозка, в которую погрузили оглушенное тело. Иван начал приходить в себя. Саднило плечо, болела спина. Повозка скрипела колёсами, подпевая стуку копыт, а совсем рядом над головой слышалось чьё-то сиплое дыхание. Вскоре движение замедлилось, повозка остановилась, а Иван услышал, как некто, сидевший рядом, крикнул: «Открывай, это я, Махор!» Услышав знакомое имя, Иван попытался подняться, но сильный толчок откинул его обратно на пол повозки. Мешок немного сполз и сквозь образовавшуюся щель Ванька увидел силуэт большого здания с высокой башней. Визгнули петли ворот, повозка заехала во двор и остановилась. «Ведите его в подвал», – скомандовал кто-то. Ивана стащили с повозки и, подталкивая в спину, повели в здание. Несколько раз Ванька ударялся головой о препятствия, пока один из сопровождавших не сказал раздраженно: «Да сними с него мешок, уже можно». Иван совсем не удивился, когда разглядел своих старых знакомых – Махора и Фофана. Был ещё третий – крепкий мужик с квадратной рожей, изъеденной оспой, и желтыми, словно подкопчённые одуванчики, глазами. Желтоглазый шел впереди и нес факел, освещая дорогу. Они спустились по винтовой лестнице и уперлись в дверь, обшитую железом.
– Тут не как в «Закутке», но зато в приятной компании, – съязвил Махор, – открывай дверь, Булыга, ключ, надеюсь, не потерял?
Желтоглазый достал из кармана ключ и отпер дверь. Это была не комната, а сырой подвал, где вместо ровных стен торчали разного размера осклизлые булыжники, местами поросшие мхом и плесенью. Очевидно, это был фундамент здания, и строители не стремились придать кладке упорядоченный вид. Осмотревшись, Иван понял, что спального места тут не предусмотрено, равно как и сидячих мест. Земля на бугристом полу сочилась влагой, издавая затхлый запах перегноя.
– Посиди здесь, пока с твоей сестрицей не разберёмся, – сказал Махор, – пожрать я не купил, так как твоё золотишко в кости продул. Можешь попробовать червячков накопать, но ищи в углу – там земля помягче.
Ванька сжал кулаки и уже было собрался кинуться на обидчика, но услышал Настин тихий голос:
– Молчи, не лезь в драку. Они только этого и ждут. Я скоро тебя освобожу.
Настин голос моментально успокоил Ивана. Он понял, что подруга всё видит и обязательно придёт на помощь.
– Жаль, что я плотно поужинал, а то бы поел местных деликатесов, – крикнул уходящим бандитам Ванька.
За закрывшейся дверью послышался хохот, потом шаги, и всё стихло.
– Ты давно со мной? – спросил Иван.
– С того момента, когда тебе мешок с головы сняли. Ты знаешь, где тебя держат?
– Какой-то большой дом с воротами во двор, и там ещё видно высокую башню.
– Значит, это дворцовый комплекс. Башня есть только во дворце. Тебе не холодно?
– Зябко немного. Постой! Они же за тобой поехали. Будь осторожна, я тебя очень прошу.
– Не переживай, у меня не забалуешь. Да ты и сам знаешь, – приободрила Ваньку Настя.
– Какой у тебя план?
– Пока не решила. Нужно дождаться их хода, тогда и действовать. Уже ночь на дворе. Боюсь, что до утра тебе придётся там посидеть.
– А раньше не получится? – с робкой надеждой спросил Ваня.
– У меня нет армии, чтобы идти на приступ. Думаю, что Муть утром объявится.
– Ты уверена, что это Муть замутил?
– Больше некому.
– Побудь со мной еще немного, не уходи.
– Попробуй уснуть, а мне нужно подготовиться к приёму гостей.
– Постараюсь.
Ванька нащупал сухой бугорок у стены и уселся на него, вжавшись в выемку между булыжниками. Сможет ли Настя вызволить его из этого мерзкого подвала? Если это работа Мути, то справиться с ним будет гораздо сложнее, чем с кучкой бандитов. А может, попросить вмешаться Балабола? Он вхож к Кощею. Кощей прикажет Мути оставить нас с Настей в покое, и мы тогда переедем в усадьбу к Прасковье. Зря мы сразу не согласились переехать, всё могло бы быть хорошо. Под напором тревожных дум Ивана стала одолевать дремота. Какие-то мысли ещё блуждали в закоулках сознания, но сон брал своё…
Авдотья стояла на крыльце и рыдала. Слёзы текли ручьями, но она даже не пыталась их вытирать. Мокрое пунцовое лицо матери вызывало у Ваньки неимоверное сострадание. Хотелось её обнять, поднять на руки и баюкать, как младенца, лишь бы мать перестала плакать.
– Ну скажи наконец, что происходит? – в отчаянье вскричал Иван.
– П-п-про-о-о-хор! – рыдала мать.
– Что Прохор? Заболел? Умер?
– У-у-шел, – всхлипнула Авдотья.
– Куда ушёл? – удивился Иван.
– К де-е-вке у-ушёл, – не унималась мать.
– Ну ушёл, туда ему и дорога, – отрезал Ванька.
– Мы же пятнадцать лет вместе. Ой, горе-то какое-е, – заголосила Авдотья.
– Ты же не любишь его. Он в женской природе не разбирается.
– Люблю-ю-ю! – залилась Авдотья слезами.
– Неужто разобрался? – озадачился Иван.
– Угу, начал разбираться помаленьку, – всхлипнула мать.
– Наверно ты не тем боком ему природу показывала?
– Угу, не тем, – обреченно ответила мать.
– А девка кто? Уж не Ефросинья ли? – поинтересовался Ваня.
– Да нет, молодуху себе завёл. Пошли, покажу бесстыжую, – сказала мать, хватая Ивана за руку.
Они подошли к избе Прохора, и Ванька распахнул дверь. В сенях, перегнувшись через лавку, лежал пьяный мужик и храпел, обнявши бутыль медовухи.
– Это он? – почему-то спросил Иван.
Авдотья уставилась на мужика и покачала головой.
– Я так и думал, – сказал Ванька и открыл дверь в горницу.
За столом сидели Прохор и Прасковья.
– Вот она, разлучница, – показала пальцем Авдотья.
Прасковья выпорхнула из-за стола и обняла Ивана со словами:
– Наконец ты пришёл. Прохор нас благословил, и теперь мы можем свадьбу сыграть, как полагается.
– Какую такую свадьбу, – закричала Авдотья, – Ванька мой сын, и я его никому не отдам.
– Иван теперь царь! Как он скажет, так и будет, – молвила Прасковья, прижавшись к Ваньке.
– Да не царь я вовсе. Ты чего-то перепутала, – испугался Ваня.
– Нет – царь! Вот и грамота имеется, – предъявила Прасковья свиток с царской печатью.
Иван развернул свёрнутую берестяную грамоту и прочёл: «Царь Иван».
– А как же Кощей? – опешил Ванька.
– Кощей со своей свитой в Фридомию отбыл, – радостно заявила Прасковья и ещё крепче прижалась к Ивану.
При мысли о царстве по телу побежали мурашки, откуда-то повеяло холодом. Ванька очнулся…
От холода цепенели мышцы, ломило затекшие руки и ноги. На ощупь Иван сделал несколько шагов по направлению к предполагаемой двери, приседая и размахивая руками. Упражнения разогнали кровь, и стало немного теплей. «Вот тебе и круги на воде, – подумал Ванька, вспомнив сон. – Интересно, сейчас ночь или утро?»
Закончив общение с Иваном, Настя заседлала Вербу и поскакала в усадьбу Прасковьи. План был прост, но сулил большие перспективы. Узнав, что Муть затеял игру, угрожающую разрушить надежду на безоблачную жизнь в Фридомии, Балабол предпримет некоторые шаги, которые позволят проникнуть Анастасии во дворец. Хотя план имел слабые стороны, но мог отлично сработать, разворошив этот ядовитый муравейник. За Ваньку Настя не боялась. Ему ничего не угрожает, пока Муть не получит от неё то, что уже считает своим. Подняв с постели сонную Прасковью, Настя в нескольких словах объяснила коварный план Мути:
– Муть, используя угрозу расправы над Иваном, будет вынуждать меня отдать мои драгоценности и золото. С этим шантажистом я справлюсь сама, но мне нужно попасть во дворец, а проникнуть туда непросто. Попроси отца быть утром во дворце и помочь мне.
– Я попрошу папу, но боюсь, что он не сможет помочь, – ответила всхлипывающая Прасковья. – Муть страшный человек. Он не побоится моего отца. Лучше обратиться за помощью к Вихру.
– Как это сделать?
– Папа сам с ним переговорит и, думаю, сможет его убедить, – понуро сказала Прасковья.
– Ну что ж, будем уповать на папу. Я возвращаюсь в гостиницу ждать утра, – сказала Настя, запрыгивая на лошадь, – надеюсь, ты сделаешь всё правильно.
Поднявшись в номер, Анастасия увидела записку, подсунутую под дверь. На бумаге, с жирным пятном в нижнем углу, было написано: «Моя дорогуша! Ты знаешь, что делать, чтобы помочь брату. Не ищи помощи у Балабола, он тебе не поможет. Мой человек свяжется с тобой утром. Будь умницей». Дочитав записку, Настя сложила её и положила в карман. «Надо всё досконально обдумать, – решила она. – Драгоценности нет смысла доставать из схрона, так как её считают беззащитной жертвой, у которой нет другого пути, нежели явиться с выкупом к Мути. Значит, идти во дворец с сопровождающим не придётся. Как только она скажет, что ценности у неё, её тут же попытаются убить. Муть ждёт не Настю, а мешок с золотом. Нужно что-то придумать, но что?» Анастасия попыталась влезть в шкуру алчного Мути и его приспешников. План созрел неожиданно.
Настя, не раздеваясь, прилегла на кровать и попыталась уснуть.
Утром в дверь тихо постучали. На пороге стоял ухмыляющийся Фофан:
– Цацки у тебя или ещё не подвезли?
– Всё спрятано в лесу, как ты, наверно, догадываешься. Одна я туда не сунусь – там волки бродят. Обеспечьте мне охрану, тогда о цацках и поговорим, – твёрдо сказала Настя.
– С охраной мы и Ваньку можем туда отправить, нам без разницы, кто схрон укажет, – усмехаясь, ответил Фофан.
– Ну тогда так и скажи Мути, что я отказываюсь ехать в лес одна.
– Ладно, порешаем вопрос, только ты далеко не уходи, вдруг понадобишься, – заржал Фофан и ушел.
Настя подождала немного и выскользнула вслед за бандитом. Фофан вышел из гостиницы и пошёл по улице к центру города. Девушка вернулась в конюшню и некоторое время спустя уже скакала на Вербе к городским воротам, ведя следом на поводу Ванькиного Дрозда. Подъехав к знакомому месту, где неподалёку был схрон, Настя спрятала лошадей в кустах, надёжно привязав. Вернувшись немного назад, она затаилась в подлеске и стала ждать.
