Александр Леонидович Аввакумов
Поверженный Король
Анатолий, снова, уже в который раз попытался припомнить все проведенные им акции, в которых бы, не участвовал хотя бы, кто-то из них. Однако, ничего положительного он припомнить не мог. Он не мог вспомнить ни одной подобной акции, где бы, не присутствовали его товарищи.
Его тяжелые размышления прервал контролер, который завел в камеру Хирурга. Тот, молча, подошел к своей койки и, свернув свой грязный матрас, направился обратно на выход из камеры. Остановившись у двери, Хирург обернулся и посмотрел на Лобова.
– Я не прощаюсь, Лобов. Думаю, что мы еще увидимся с тобой, в изоляторе – произнес он и вышел из камеры.
«Как так? – подумал Анатолий. – Ведь он говорил, что его «нагонят» в изолятор через два дня, а ушел раньше? Теперь даже поругаться, не с кем?»
Он присел на скамейку и посмотрел на закрытую дверь.
«Вот так, наверное, и на расстрел выводят, тихо, буднично. Взял матрас и вышел, чтобы больше уже никогда не вернуться ни домой, ни в камеру», – снова подумал он.
От этой грустной мысли, у Анатолия защемило сердце.
«Еще этого не хватало, умрешь здесь в камере, как собака и никто не узнает, где тебя закапают».
Лобов лег на койку и закрыл глаза.
***
Лобов проснулся от криков контролеров. Крики были столь близки, что он, вскочив с койки, бросился к двери, стараясь услышать шаги проходивших мимо двери людей. Сначала, судя по команде, из камеры вывели Пухова, а затем минут через двадцать, Гаранина. Когда мимо двери, проводили Гаранина, Анатолий, набрав полные легкие воздуха, закричал:
– Костя! Гаранин! Это я Лобов! Держитесь и тогда мы все выберемся из этой ямы!
В ответ на его крик Фомич услышал лишь мат контролеров. Когда шаги в коридоре стихли, он обессилено прижался лбом к холодной металлической двери камеры. Вскоре по коридору протопало несколько ног, и снова, наступила звенящая тишина. Он поднялся с пола и направился к койке. Теперь он уже не сомневался в информации Хирурга. Его ребята действительно сидели в ИВС МВД РТ. В двери открылось небольшое окошко, прозванное арестантами «кормушкой», в котором показалось уже знакомое лицо сержанта.
– Лобов! Примите пищу, – произнес он и протянул ему миску с кашей.
Он миску и поставил ее на стол.
– Слушай, сержант! – обратился к нему Анатолий. – Это куда ребят повезли?
– Каких ребят? Ах, этих – Пухова и Гаранина? Их Абрамов повез в Елабугу, на следственный эксперимент.
– Что, меня сегодня никто не будет допрашивать? – спросил он контролера.
– Кому, ты нужен, Лобов? Абрамов сказал, что ты смертник и он, больше не хочет тратить на тебя свое время, – ответил сержант и с лязгом, захлопнул кормушку.
Лобову, словно дубинкой стукнули по голове.
«Как, так, смертник?», – подумал он.
Ему захотелось закричать во весь голос, что он еще живой, что хоронить его еще рано. Однако, вместо крика, из горла вырвался лишь хрип. Он сел за стол и, закрыв руками лицо, зарыдал. Ему было жалко себя. Он не хотел просто умирать, в таком возрасте. Он закрыл глаза. Перед ним, словно в кино, возник Афганистан. Пески, убитые им люди. Что он, медленно бредет по извилистой улочке аула, направляя автомат, в сторону доносившихся звуков, однако, живых людей уже нет. Молодой солдатик-первогодок со страхом смотрит на валяющиеся вокруг трупы людей и, дрожащим от ужаса голосом, спрашивает его:
– Товарищ старший сержант! Это за что мы их так? Стрелял один, а убили мы их, десятки.
– Мещеряков, это война. Здесь зуб за зуб, око за око. Или ты их валишь или они тебя. Здесь, жалости нет места.
Он открыл глаза. Серые стены камеры, просто, давили на него, лишая его возможности дышать полной грудью. Ему вдруг тоже захотелось задать подобный вопрос в отношении себя:
– За что? Я же лично никого не убил! Почему меня хотят лишить этой жизни? Причем здесь моя жена и ребенок? Ведь они ни в чем не виноваты!
Он снова окинул взглядом серые стены и понял, что в отличие от рядового Мещерякова, задать подобный вопрос, было не кому.
***
Абрамов обсуждал с начальником Управления уголовного розыска МВД проблему Елабуги.
–Ты представляешь, такая большая и мощная банда у Лобова, а городская милиция, словно в состоянии глубокого гипноза, ничего не видит?
– Сейчас, Виктор Николаевич, главное «развалить» Лобова. Заставить его разоружить свою банду. Это потом мы разберемся, кто не доглядел, кто помог ему подняться на ноги.
– Я не согласен с вами. Мы всегда все, откладываем на потом, а почему не сейчас, когда это преступление так актуально?
– Виктор Николаевич! Сейчас у нас в МВД идет война за кресло министра внутренних дел республики. Ты представляешь, что сейчас начнется, если исполняющий обязанности министра, начет разбираться с Хромовым? Ему, наверняка, придется разбираться и с другими начальниками управлений, а ему это сейчас не нужно?
Абрамов закурил.
– Ты, знаешь, я никогда не лез в политику, не играл в эти «игры». Главное для меня – развалить Лобова и мне совершенно безразлично, на чьи весы ляжет этот успех.
Начальник Управления посмотрел на Виктора и, махнув рукой, произнес:
– Ты, знаешь, Абрамов, сейчас не то время и нейтралитет, вряд ли, спасет тебя. Сейчас ты или в команде одного или в команде противника. В одиночку здесь не ходят.
–Может, ты и прав. Но меня сейчас больше волнует Альметьевск, чем все то, о чем ты мне только, что говорил. Мне кажется, что мы накануне грандиозного «шухера».
– С чего это ты взял?
– Я вчера встречался с одним из своих источников. Он был в Альметьевске и встречался там с Чекистом. Лобов, за две недели до покушения на него, ездил к Чекисту и помог ему оружием. Просто так, никто не покупает автоматы.
– Вот и работай с Лобовым. Пусть он поделится с тобой этой новостью.
– Все, ясно. Думаю, что в течение двух дней, я «развалю» его.
Абрамов вышел из кабинета начальника Управления и направился в ИВС. Поздоровавшись с сотрудниками, он поинтересовался у них, о состоянии Лобова.
– Что ему будет, товарищ подполковник. Спит целыми днями…. Сегодня, он поинтересовался у Нигматуллина, в какой «хате» сидят его друзья и, как часто вы их возите в Елабугу. Вам сегодня он нужен?
– Пусть отдыхает. Вы как бы, между прочим, сообщите ему, что я якобы больше не хочу с ним говорить. Скажите, что его все равно ожидает «вышак».
Сотрудники засмеялись.
– Вы думаете, «поведется»?
– Должен….
Виктор осторожно подошел к его камере и заглянул в глазок. Лобов сидел за столом, обхватив голову руками. Абрамов отошел от камеры и вновь проинструктировал личный состав ИВС. Теперь, нужно было ждать результата, этой психологической развязки.
***
Утро не внесло каких-то изменений в жизни Лобова. Он опять проснулся от криков конвоя, которые увозили Пуха и Гаранина в Елабугу. Нервы Лобова, были на пределе. Он, как и прежний раз, попытался докричаться до своих товарищей, но и в этот раз, его попытка не увенчалась успехом. Все его крики, растворились в этой вязкой тишине. Услышав шаги в коридоре, Анатолий бросился к двери и стал настойчиво стучать. Металлическая дверь звякнула и открылась. На пороге камеры стоял сержант милиции.
– Чего, барабанишь? В карцер захотел? Считай – это девяносто девятое китайское предупреждение. Еще раз стукнешь в дверь, потеряешь здоровье. Понял?
– Слушай, сержант! Позвони Абрамову, скажи, что Лобов хочет с ним поговорить!
– Абрамова нет. Он уехал вместе с твоими друзьями в Елабугу. Сказал, что твоих друзей, оставит там, чтобы не возить их, постоянно туда – сюда.
– Слушай! Если узнаешь, что Абрамов вернулся в МВД, передай ему, что я хочу с ним поговорить?
– Я ему еще утром говорил, что ты хочешь поговорить с ним. Однако, он снова, как и тогда, сказал мне, что слушать трудовую биографию он больше не намерен. Так и сказал, что время терять на тебя мол, он не намерен. Сегодня Пухов, должен показать Абрамову что-то важное.
Лобов почувствовал, что он потерял нить расследования этого дела. Его товарищи- подельники, что-то говорят следователям, показывают, но он не знает, что конкретно они говорят. Он взглянул на сержанта и тихо произнес:
– У меня куча денег. Помоги мне, и я отблагодарю тебя. Понюхай, поспрашивай у оперативников, что они там поют мои товарищи.
Сотрудник милиции как-то таинственно улыбнулся.
– Ты понимаешь, что предлагаешь? Много здесь вашего брата, каждый готов что-то пообещать, а как вылетят отсюда, сразу все забывают. Я и так нарушаю приказ, разговаривая с тобой.
Сержант закрыл дверь и снова в камере и коридоре ИВС, повисла тишина.
«Колоться» или нет? – думал Лобов. – Если его товарищ признались во всем, то смысл молчать? Нельзя, отрицать то, что очевидно, вроде так говорил Хирург. А, это значит, что смысла молчать, дальше нет. Сейчас нужно говорить и говорить убедительно. Может, это еще поможет ему избежать расстрела».
Он снова бросился к двери и начал настойчиво стучать. Не прошло и минуты, как дверь камеры открылась, и в помещение буквально ворвались два здоровущих милиционера. Они выхватили дубинки и стали его избивать. Когда он потерял сознание, они схватили его за руки и волоком потащили в карцер. Очнувшись в коридоре, Лобов, что есть силы, заорал:
– Я жить хочу, жить хочу! Хочу к Абрамову!
Его затащили в карцер и бросили на холодный бетонный пол. Анатолий с трудом поднялся и, выбрав место по суше, сел на пол. Руки и спина Лобова, ныли, а перед глазами, то и дело проплывали красные огненные круги. Он потянулся и потрогал свой затылок, который оказался весь в крови.
«Специалисты, – подумал он. – Бьют профессионально, всегда можно списать на неудачное падение с койки в камере».
Он прижал рассеченный затылок к холодной стене и почувствовал некое облегчение. Боль, стала потихоньку утихать и он, закрыв глаза, задремал.
***
Абрамов находился в кабинете, когда ему позвонил начальник ИВС. Выслушав его, Виктор подумал и принял решение, что сегодня встречаться с Лобовым он не будет. Он понял, что арестованный психологически сломлен и каждый последующий день, будет делать его более сговорчивым. Он позвонил начальнику и доложил ему о Лобове.
– Тащи его наверх и коли, коли, коли! – радостно произнес он.
– Пусть посидит еще немного, – ответил Абрамов. – Я хочу, чтобы он запаниковал и тогда, он расскажет нам абсолютно все. Он напуган и сейчас он ради спасения своей жизни будет сдавать всех и друзей, и врагов.
– Я бы не стал тянуть время и прямо сейчас, приступил бы к работе. Чего тянуть, если человек «спекся»?
– Погоди! Если вы мне поручили это дело, то я принимаю решения, когда мне его допрашивать. Сутки ничего не решают.
– Смотри, Виктор Николаевич! Не перезрел бы твой плод, – произнес начальник Управления.
Виктор позвонил в Елабугу и попросил начальника уголовного розыска Антонова разыскать жену Лобова и попросить ее приехать в МВД через два дня.
– Виктор Николаевич! Как там наш Лобов, молчит, наверное? – поинтересовался он.
– Павел Григорьевич! Это ваша личная заинтересованность или просьба узнать об этом начальника милиции? Могу сказать пока одно – Лобов по-прежнему молчит. Можете об этом доложить Хромову.
Абрамов положил трубку.
«Сейчас, наверняка, вся милиция Елабуги с напряжением следит за ходом расследования. Кто-то из них с надеждой, другие же напротив», – подумал Виктор.
Абрамова вызвал к себе заместитель министра.
«С чего бы? – подумал он, шагая по коридору. – Наверняка ему уже доложил о Лобове начальник Управления».
Он вошел в кабинет и увидел, что в помещении находится исполняющий обязанности министра внутренних дел.
– Извините меня, я, похоже. не вовремя?
– Абрамов! – окликнул его заместитель министра. – Ты куда собрался? Давай заходи и присаживайся.
Виктор прошел в кабинет и молча, сел на стул.
– Абрамов! я не буду тебя агитировать за советскую власть. Мне недавно доложил твой начальник, что дело Лобова сдвинулось с мертвой точки. Это правда?
– Пока трудно сказать, товарищ заместитель министра. Завтра я его «подниму», и все станет ясно, будет он говорить или нет.
– Что это значит, будет говорить или нет? Он обязательно должен говорить. Пойми, нам нужны эти показания?
Исполняющий обязанности министра посмотрел на Виктора и произнес:
– Вот что, Абрамов! Если раскроешь это преступление, то я лично сам обращусь в Москву о твоем награждении. Если не получится, то я бы посоветовал тебе написать рапорт и уйти на стройки народного хозяйства. Там тоже нужны умные головы и здоровые руки. Надеюсь, ты понял?
Абрамов встал и молча, вышел из кабинета. Теперь и его судьба стала напрямую зависеть от показаний Лобова.
***
Утром Лобов привел себя в порядок: помылся, побрился, почистил свою одежду. После того, как были выполнены эти процедуры, Абрамов вызвал карету скорой помощи, которые осмотрели его физическое состояние. Пока врач, по его просьбе писал справку, Лобова под конвоем доставили в кабинет Абрамова. Анатолий переступил порог его кабинета и остановился около двери. Виктор Николаевич сразу же предупредил его, что слушать его трудовую биографию, он, просто, не намерен. Первое, что поразило Абрамова в облике Лобова, это было несвойственное ему послушание и смирение. Он осторожно присел на краешек стула и окинул своим взглядом кабинет. На одной из стен, висел православный календарь с прекрасной репродукцией иконы Казанской Божьей Матери. Увидев ее, Анатолий упал на колени и минуты три неистово молился этому образу. Это было столь неожиданным Виктора, что он впервые за все это время, подумал о его вменяемости. В кабинет осторожно вошел оперативник и положил перед ним медицинское заключение о физическом состоянии Лобова. Из заключения врача следовало, что арестованный был абсолютно здоров и что, самое главное, он не жаловался на действия контролеров ИВС.
– Анатолий Фомич! Прочитай медицинское заключение и если ты согласен с ним, подпиши его с указанием даты и времени.
– А для чего это? – поинтересовался он у Абрамова.
– Ты читай. Если согласен, подписывай, потом все поймешь сам, – произнес Виктор и посмотрел на него.
Лобов, судя по шевелящимся губам, читал справку медленно и внимательно. Закончив читать, он, молча, подписался под ней. Абрамов забрал у него эту справку и положил ее в сейф. Повернувшись к арестованному, он поинтересовался у него, курит ли тот и, увидев его кивок, положил перед ним пачку сигарет.
– А теперь, гражданин Лобов, приступим к основной процедуре нашей встречи. Я предлагаю тебе чистосердечно признаться во всех совершенных тобой преступлениях. Ты же хочешь каким-то образом сохранить себе жизнь или нет? Я не буду говорить тебе банальные слова о ценности человеческой жизни. Десять минут назад, стоя на коленях перед образом Божьей Матери, ты наглядно продемонстрировали свое желание жить. Вот тебе чистые листы бумаги, ручка. Надеюсь, ты готов написать явку с повинной?
Лобов посмотрел на Абрамова. Он осторожно, взял в руки ручку.
– Что писать? – спросил он Виктора. – Как она пишется?
– Явка с повинной пишется на имя прокурора республики – ответил Абрамов.
Он внимательно следил, как Лобов старательно выводит свое первое предложение. Заметив его взгляд, Анатолий усмехнулся.
– Вы что так наблюдаете за мной? Я писать умею….
– Вот что, Лобов! – произнес Абрамов. – Явка с повинной – это человеческая исповедь перед законом. В ней нельзя ни врать, ни укрывать свои преступления. Если в процессе проверки ваших показаний выявится факт маленькой лжи, то вся ваша явка теряет всякий смысл. Пиши у нас с тобой времени много.
Лобов удобнее сел на стул и начал писать.
***
Услышав стук в дверь, Абрамов поднялся из-за стола и открыл ее.
– Виктор Николаевич! – произнес оперативник. – Мы с ребятами обед в кабинет?
Через минуту другую ребята нанесли нам обед, который купили в нашей столовой.
– Давай, Фомич, убирай бумаги в сторону, будем обедать, – произнес Абрамов.
Они быстро пообедали и Виктор, разлив в стаканы крепкий чай.
– Анатолий, что ты собираешься делать со своим добром?
Он усмехнулся.
– Зачем тебе это, начальник? Конечно, не подарю милиции. Я попросил своего юриста переоформить все на мою жену. Наверное, уже все сделал, – ответил он Виктору.
– Ты спроси сам жену об этом? Переписал ли он или нет, – посоветовал ему Абрамов. – Завтра она приедет к тебе вечером…
Глаза Лобова стали похожи на два уголька. Он не верил тому, что услышал от оперативника.
– Вы не шутите? – спросил он Абрамова. – Насколько я знаю, свиданья на предварительном следствии запрещены.
– Ты прав, Лобов. Но всегда в любом правиле есть исключение. Вот я и решил сделать это исключение для тебя.
Лобов хлебнул из стакана горячий чай и, судя по всему, ожег язык.
– Давай, Лобов, не спеши с чаем, допивай, и продолжим дальше писать явку с повинной, – произнес Абрамов.
Лобов отставил в сторону стакан с чаем и вновь начал писать. Раздался звонок. Виктор снял трубку и услышал голос начальника Управления:
– Виктор Николаевич! Как у вас там обстоят дела? Пишет?
– Все нормально, – ответил Абрамов– Человек занят, пишет.
Начальник Управления пожелал ему удачи и положил трубку. Виктор поднял глаза и посмотрел на Лобова. Тот, не обращая на него внимания, продолжал писать. Абрамов взял уже исписанные листы бумаги и начал читать. Несмотря, на плохой подчерк, он сумел разобраться в его каракулях и стал с интересом читать его исповедь. Анатолий иногда останавливался и, перекурив, снова брался писать дальше. Когда он сделал очередной перекур, оперативник поинтересовался у него:
– Слушай, Лобов! Ты ведь раньше не курил? Что тебя заставило закурить сегодня?
– Жизнь, Виктор Николаевич. Вернее, условия этой жизни, – ответил он. – Я, многое переосмыслил в этой жизни. Вы знаете, я никогда не думал, что человек за три, четыре дня, может переосмыслить всю свою жизнь.
Абрамов усмехнулся.
– Красиво сказано. Но я тебе не верю. Думаю, если бы не угроза смерти, ты бы никогда добровольно не признались в том, что сейчас пишешь.
Лобов улыбнулся и лукаво посмотрел на оперативника.
– Виктор Николаевич! Можно хоть одним глазком посмотреть на допросы Пухова и Гаранина. Мне очень интересно, посмотреть, что они написали там про меня?
– Нет, нельзя. Зачем тебе все это. Они рассказали все то, что ты пишешь сейчас о себе.
– Покажите, – вновь попросил он Абрамова. – Неужели это так, сложно?
– Нет, не сложно. Просто у меня сейчас нет под рукой этих документов. Я вчера передал их в прокуратуру города Елабуги, вместе с арестованными. Все, таки, убийство совершено в вашем районе. Мы их здесь «развалили», пусть теперь работает с ними Хромов и прокуратура.
Лобов взял в руки ручку и молча, продолжить писать.
***
Лобов закончил писать лишь утром следующего дня. Несмотря на головную боль, Абрамов вызвал к себе оперативника и попросил его привести из ближайшей больницы дежурного врача. Ближайшей к МВД больницей, оказался институт восстановительной хирургии, расположенный на улице Горького. Врач внимательно осмотрел Анатолия и остался доволен его физическим состоянием. Пока он писал справку о состоянии арестованного, Виктор связался со следователем республиканской прокуратуры.
– Нужно допросить Лобова. Это по убийству депутата.
– Хорошо. Я сейчас подойду….
Анатолия отвели в соседний кабинет. Минут через двадцать прибыл следователь республиканской прокуратуры Вячеслав Васильев. Следователь установил треногу, на которую водрузил видеокамеру и приступил к допросу Лобова. Абрамов, взял в руки копию явки с повинной и направился в кабинет начальника Управления. Виктор положил перед ним материалы.
– Читайте, здесь все. Сейчас его допрашивает следователь прокуратуры.
– Молодец! – произнес начальник Управления, закончив знакомиться с документами. – Виктор Николаевич! Ты просто не догадываешься, какой козырь ты вручил в руки исполняющего обязанности министра внутренних дел. Думаю, что все это потянет на бандитизм – есть организация, есть оружие, есть убийства.
– Сегодня в МВД приедет жена Лобова. Я бы хотел, чтобы они встретились? – произнес Абрамов.
– Виктор Николаевич! Вы не боитесь, что жена Лобова рассказать ему о смерти Пухова? Тогда ваша игра с ним просто закончится?
– Я ее предварительно проинструктирую, что бы она вообще не заикалась об этих событиях. Пусть говорит о доме и ребенке.
– Смотри, Абрамов, рискуешь многим…
– Вся жизнь – это сплошной риск умереть от чего-то. Однако, тем не менее, мы все живем. Так и здесь, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Сейчас, я хотел бы часа два отдохнуть, ведь он писал явку целых двадцать часов.
Абрамов встал из-за стола и прошел в свой кабинет. Расставив стулья, он лег на них и крепко заснул.
***
Абрамова разбудил звонок телефона. Он открыл глаза и еще долго старался понять, где он находиться. Подняв трубку, Виктор услышал голос дежурного по МВД.
– Виктор Николаевич! К вам гражданка Лобова, – произнес дежурный.
– Хорошо, пусть подождет. Я сейчас разберусь с обстановкой и решу, что с ней делать – ответил я.
Абрамов поднялся со стульев и вышел из кабинета. Зайдя в соседний кабинет, он увидел, что следователь республиканской прокуратуры сворачивает аппаратуру.
– Слава! Ты допросил Лобова? Все нормально? – задал ему вопрос Абрамов
– Все нормально, Виктор Николаевич, – ответил Васильев. – Все, что нужно, мы закрепили. Теперь он никуда от нас не денется.
Абрамов вышел из кабинета и приказал пригласить к нему жену Лобова. Пока оперативник ходил за ней, он зашел в туалет и умылся. Холодная вода, окончательно прогнала сон, и Виктор снова почувствовал прилив сил. Супруга Лобова вошла в кабинет и молча, остановилась у порога. Взглянув на нее, Абрамов пригласил ее присесть.
– Валентина! Давайте, сразу договоримся. Если вы хотите увидеть своего мужа, вам необходимо ни словом не обмолвиться по делу. Вы можете говорить все, что угодно о семье, о себе, о ребенке, но, ни одного слова о друзьях и знакомых. Если вы нарушите это условие, то с мужем вы сможете увидеться, лишь на суде. Вам понятны мои требования?
Женщина кивнула.
– Сколько времени есть у меня?
– Сегодня вы с ним можете пообщаться лишь двадцать минут. Только помните наши условия, если хотите, в дальнейшим общаться со своим мужем.
– Я все поняла, – ответила она. – Мне не нужно дважды повторять одно и то же.
Через десять минут в кабинет Абрамова ввели Лобова. Он был спросонья и не сразу сообразил, что перед ним сидит его жена. Когда ее проводили, Виктор остался с Лобовым вдвоем.
– Анатолий Фомич! Я выполнил свое обещание. Теперь все в ваших руках.
– Я сделаю все, что от меня требуется, Виктор Николаевич, – ответил он. – Я вас не подведу.
– Посмотрим, Лобов, посмотрим. Ты знаете, что Пухов и Гаранин при покушении на Шигапова, использовали похищенный в Ижевске автомобиль?
– Да, я в курсе, – ответил он.
– Если это так, то почему ты в своей явке с повинной не указали этот факт? Я, же говорил о доверии, а ты почему-то скрыли этот факт?
– Вы, знаете, Виктор Николаевич, я, действительно, опустил отдельные моменты, в частности автомашины и майора Золотухина, который продавал нам автоматные патроны.
– Вот и хорошо, что это ты вспомнил это сам, а не мне пришлось тебе напоминать об этом, – произнес Абрамов и велел отвести Лобова в камеру.
***
Абрамов собрался уходить домой, когда его на выходе из здания, перехватил дежурный по МВД.
– Виктор Николаевич! Вас к себе требует заместитель министра Костин.
Ему ничего не оставалось, как вернуться обратно. Он не стал заходить к себе, а сразу же направился к Костину.
– Здравствуй, Абрамов! – поздоровался с ним заместитель министра. – Что, не заходишь?
– Время нет, товарищ заместитель министра. Работы много….
– Что вертишь, Абрамов? Думаешь, не вижу, что обижен на меня? – произнес он. – Раньше ты без приглашения заходил, а сейчас…
– Ничего удивительного, товарищ заместитель министра. Раньше и должность у вас была другая, да и вы, были немного проще.
Костин усмехнулся.
– Ты не обижайся на меня, положение обязывает вести себя по-другому.
– Я это хорошо понимаю и поэтому лишний раз стараюсь вам не попадаться на глаза. Я хорошо знаю русскую пословицу, гусь свинье, не товарищ.
Костин не ответил на реплику Абрамова:
– Ты, знаешь, Виктор, я очень доволен твоей разработкой Лобова. Ты, как всегда, провел ее очень профессионально, на высшем уровне.
Абрамов сидел, молча, стараясь угадать, что последует за всем этим.
– Исполняющий обязанности министра очень доволен твоей работой. Однако, главного, мы еще не добились. Нам не удалось пока разоружить группировку. Сейчас группа Управления по борьбе с организованной преступностью работает в Елабуге, но им не удалось продвинуться в этом направлении, ни на полшага.
Костин замолчал и посмотрел на Абрамова.
– Виктор! Ты должен сделать все, чтобы Лобов сдал добровольно оружие. Сейчас это самая главная задача.
– Юрий Васильевич! Я опять должен выступать в роли спасителя мира? Что же мешает УБОП найти склады с оружием?
– Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь. Ты же сам знаешь, что у местной милиции не было никаких оперативных позиций в этой группировки. Прекрати, это не тебе судить об их работе. Это не просьба, это приказ. Ты понял меня?
– Как же не понять, товарищ заместитель министра. Приказ есть приказ. Разрешите идти, я уже вторые сутки без отдыха и поэтому, очень устал.
Костин посмотрел на Абрамова и коротко произнес:
– Идите, отдыхайте. Я вас больше не задерживаю.
Виктор развернулся через левое плечо и направился к двери.
***
Весь следующий день Абрамов провел у себя в кабинете. Ему удалось получить явку с повинной Лобова в отношении сотрудников милиции, которые тесно сотрудничали с его группировкой.
– Слушайте, Анатолий Фомич! Ты половину дела уже сделал. Признался в организации группировки, убийств, но этого для спасения вашей жизни мало. Представь себе, сейчас тебя осудят за совершенные преступления и вдруг, кто из твоих ребят совершает преступление, допустим убийство. Милиция сработает и его задержат. Начнут с ним работать. Неожиданно, он вдруг заявляет оперативникам, извините товарищи милиционеры, что этот автомат, из которого я убил этого несчастного, мне дал Лобов. А, где у нас гражданин Лобов? А, он осужден. Что делать с гражданином Лобовым? А его нужно судить, по всей строгости закона. Тебя, вновь ведут в суд, и суд судит тебя, как ранее судимого за столь тяжкие преступления. Итог – серая кирпичная стена и палка в ногах с табличкой, на которой лишь номер и больше ничего.
Лицо Анатолия посерело. Нарисованная Абрамовым перспектива, не радовала его.
– Что мне, теперь делать? – задал он вопрос Абрамову.
– Существует множество решений этой проблемы. Можно загрузиться этими делами и спокойно дойти до серой стенки. Второй вариант – разоружить свою группировку. Здесь тоже несколько вариантов, как можно сделать это. Ты можешь дать нам адреса ребят, которые хранят это оружие. Однако, в этом случае, все они будут привлечены к уголовной ответственности. Среди ребят пойдет базар, что их сдал Лобов. Думаю, что это тебя явно не устроит. Пойми, мне лишние арестанты тоже не к чему. Поэтому, этот вариант, я даже не стану тебе предлагать.
Виктор сделал паузу и закурил.
– Есть еще один вариант, это когда и волки сыты и овцы целы. Он заключается в следующем. Мы с тобой едим в Елабугу. Ты приглашаешь к себе, предположим Батона и даешь ему команду, чтобы он встретился с ребятами. Батон «перетирает» с ними эту проблему, и ребята добровольно сдают оружие. Ты же знаешь, что добровольная сдача оружия освобождает человека от уголовной ответственности. В результате, оружие у нас, тебе плюс за разоружение и вдобавок, все ребята на свободе.
Лобов задумался. Он почесал свой затылок и посмотрел на Абрамова:
– Виктор Николаевич! Я сделаю это, при одном условии. Вы мне организуете встречу с моей женой и не на полчаса, а часа на два, не меньше.
Абрамов сделал задумчивое лицо и, выдержав нужную паузу, произнес:
– Хорошо, Лобов, по рукам! У меня одно условие, ты молчишь о свидании с женой, а я предупреждаю ее накануне выезда, что была дома и ждала тебя. Выезд через день, рано утром, чтобы в течение дня решить все вопросы по Елабуге.
Абрамов вызвал конвой и отправил Лобова в камеру.
«Хирург был прав, с операми нужно играть по взаимовыгодным условиям», – вспомнив сокамерника, подумал Анатолий.
***
После того, как конвой увел Лобова, Абрамов закрыл кабинет и направился к начальнику Управления.
– Как, дела? – поинтересовался он у Виктора. – Результаты есть?
Абрамов устало сел на стул и протянул ему дополнительную явку с повинной.
– Читайте. Там много, что написано, в том числе о наших сученных ментах. Сволочи, за водку продают патроны, которыми убивают наших товарищей по службе.
Он взял явку и стал ее внимательно изучать. Пока он ее читал, на его лице перебывали все человеческие эмоции.
– Суки! – произнес он и, взглянув на Абрамова, поинтересовался. – Ты еще не докладывал об этом Костину?
– Нет. Я не стал прыгать через тебя. Думаю, что ты сам ему это доложишь.
– Что с тобой, Виктор Николаевич? Здесь радоваться нужно, что ты вскрыл это осиное гнездо, а ты, наоборот…
– Устал я очень, копаться в этом дерьме. Трудно работать стало. Иногда хочется бросить все и уйти. Понимаешь, раньше каждое раскрытое преступление радовало, вселяло уверенность в то, что ты вершишь правое дело, а сейчас, я даже не знаю, правильно ли я делаю, раскрывая это преступление. Ты же знаешь, Шигапов, несмотря на то, что являлся депутатом, по сути дела был тем же уголовником. Что-то в жизни сдвинулось, словно цепь на звездочке. Вроде бы, все нормально, а что-то не так. Неправильно работает государственный двигатель, троит.
–Брось ты, Виктор Николаевич, хандрить. Смотри, какие дела поднимаем – бандитизм. Ты когда-нибудь мечтал раньше о подобных делах?
Он посмотрел на Абрамова. В его глазах горели огоньки азарта, которыми он хотел поджечь и его.
– Слушай, Виктор Николаевич. Что за кошка пробежала между тобой и Костиным? – задал он вопрос Абрамову.
– Откуда ты это взял? Костин, что ли, пожаловался? Он же заместитель министра, а, кто я? Я сильно уважал его раньше, для меня он был идеалом, к которому я стремился. И вдруг, этот идеал, просто растворился, словно его никогда и не было. Стал мой, уважаемый человек, настоящим чиновником. Молчит при руководстве, готов соглашаться во всем, лишь бы его не трогали.
– Вон оно что? – произнес начальник Управления. – Теперь я понимаю тебя, Виктор Николаевич. Мы все, рано или поздно, сталкиваемся в этой жизни с разочарованием. Крах кумиров всегда больно бьет по человеку, ломает его представления об окружающих его людях. Я к нему захожу с утра, а он никакой. Разговаривать о тебе не хочет. Думаю, это неспроста, так оно и есть. Пойми, правильно, Виктор Николаевич. Винить его в этом нельзя, с волками жить, по-волчьи выть.
