Александр Черенов
По следам адъютанта Его Превосходительства. Книга вторая

Глава сорок вторая

…Аркадий Леопольдыч долго ждал благодарности от своего предшественника на посту начальника Зевакинских складов. Ждал, как оказалось, напрасно: таких намерений у Антон Макарыча Закладина не было и в помине.

Утомившись ждать, Аркадий Леопольдыч решил действовать. Но не так примитивно, как незабвенный Семён Васильич, и не так спонтанно. В отличие от того, он руководствовался не импульсами, а исключительно трезвым расчётом. То есть, Аркадий Леопольдыч решил действовать по плану. Тем более что у него было одно существенное преимущество перед экс-атаманом: он был у себя дома, а не в гостях. «Дома» – и в значении государства, и в значении конкретной точки, а именно Зевакинских складов.

Первым делом он направился в Исторический музей, где со дня на день должна была закрыться экспозиция найденных сокровищ. Ответственным хранителем музейных ценностей был старинный приятель Аркадий Леопольдыча ещё по дореволюционным временам. Поэтому ему не составило труда узнать, в какой таре были доставлены сокровища в музей. Стимулированный энной суммой в рублях, смотритель не стал задавать лишних вопросов, а просто извлёк из недр стеллажа грязный мешок. Будучи весьма кстати вызван по какому-то неотложному делу, он оставил Аркадий Леопольдыча наедине с тарой.

Не мешкая, Пинский внимательно осмотрел мешок. Не обнаружив ничего интересного, он вытряс его «содержимое» на газету, сунул свёрток с мусором за пазуху – и к моменту возвращения приятеля уже старательно прокисал лицом.

– Ну, что? – поинтересовался запыхавшийся смотритель.

– Увы – ничего! – якобы огорчённо махнул рукой Пинский. – А я думал найти на мешке какое-нибудь старинное клеймо…

– … по которому можно было бы найти остальные сокровища! – со смехом подхватил смотритель. – Как это сделал граф Монте-Кристо в романе Дюма! Тоже решил заделаться кладоискателем на старости лет? Брось, Аркаша: тебе ли, да ещё при такой должности, суетиться? Ты ведь и так: с золота ешь, из серебра пьёшь! Да, и что ешь, и что пьёшь?! Нам, простым смертным и не снилось!

…Унося мусор из мешка, Аркадий Леопольдыч был доволен: сходил не зря. Во-первых, он нашёл материал для работы. А, во-вторых, в целях соблюдения конспирации сумел обратить всё дело в шутку и даже фарс. Его более чем устраивало то обстоятельство, что смотритель простодушно высмеял причуду «зажравшегося» хозяйственника, который в представлении того «просто с жиру бесится»…

Следующим шагом было подключение к этому делу другого знакомого Аркадий Леопольдыча – геолога и геодезиста. Получив солидный аванс и заверения в получении по окончании работы ещё более солидного гонорара, тот с усердием взялся за исследование материалов, представленных «на лесопатологическую экспертизу».

Вскоре Пинский имел на руках профессионально составленное заключение, из которого следовало, что образцы исследованных частиц почвы достаточно редки для геологии региона. К заключению прилагалась точная карта почв города, из которой выходило, что исследуемые образцы могли быть взяты только в трёх местах. Два из них, находящиеся за пределами складов, Пинского не заинтересовали, а вот расчёты местонахождения третьего, последнего, пробудили в нём неподдельный энтузиазм.

Сопоставив карту эксперта с планом складов, Пинский с точностью до нескольких метров определил источник происхождения исследованного мусора. Обнаружить тайник уже не составляло труда. Одно только обстоятельство несколько омрачало радужное настроение Аркадий Леопольдыча: а вдруг, как тайник уже выбран «до донца»? В связи с этим тут же всплывало и другое, ещё более «кислое» обстоятельство: он обладал более или менее достоверными координатами только одного тайника. Экспертиза не позволяла делать даже предположительных выводов о местонахождении остальных. А в том, что они существовали и находились именно на территории вверенных ему складов, Аркадий Леопольдыч уже не сомневался.

Не откладывая дела в долгий ящик, по окончании рабочего дня Пинский отправился «инспектировать» склады на предмет выборочной проверки соответствия хранения материальных ценностей требованиям инструкции.

После обследования условий хранения на двух первых складах, выбранных наугад – проверка-то выборочная – он отпустил сопровождающих лиц, сказав, что дальше будет работать один, чтобы проверить всё, как следует, и не спеша. Такое указание шефа не могло вызвать – и не вызвало – ни малейших подозрений со стороны персонала. Товарищ Пинский был известен дотошностью, и привычкой лично вникать во все детали. Да и такие проверки были не в новинку: начальник складов взял за правило устраивать их еженедельно.

Едва только «вольноотпущенные» скрылись из виду, Аркадий Леопольдыч тут же нырнул в туннель, ведущий в один их тупиков: и тех, и других на складах было великое множество. Через пять минут глаз его без труда определил различие в «целике» и работающих под него маскировочных приспособлениях. Душа его рванула наружу – и прямиком к лопате.

Минут пятнадцать упорного труда – и обливающийся потом, но не замечающий этого, Аркадий Леопольдыч дошёл до точки. До точки залегания клада. Дальше он заработал по-собачьи – обходясь без лопаты, то есть. Когда ещё через несколько минут клад был отрыт и явлен глазу, при взгляде на него Аркадий Леопольдыча чуть не хватила «кондрашка».

– Бог ты мой!..

Это было единственное, что в первую минуту он только и смог выдавить из себя. Зрелище было действительно фантастическим. Наверно, точно также безумствовал взгляд Кощея Бессмертного или будущего графа Монте-Кристо при виде тускло отсвечивающих в полумраке, казалось бы, бесчисленных груд золота, платины, бриллиантов, рубинов, изумрудов, сапфиров и прочих умопомрачительных вещей.

Придя в себя, Аркадий Леопольдыч быстро сосчитал всё – и груды, и составляющие их предметы. Предметов было много – но все они, вопреки утверждениям авторов приключенческих романов, к сожалению, не являлись несметными. «Осметить» их оказалось делом весьма несложным и не потребовавшим много времени.

Но, к радости своей, опытным взглядом «жулика со стажем» Пинский сразу же определил, что ценности, выставленные в Историческом музее, составляют лишь незначительную часть того, чем он обладал сейчас. И это обстоятельство бальзамом проливалось на его душу, страдающую от того, что обнаруженный им тайник – лишь один в ряду себе подобных.

– Ладно, – приговорил огорчения Пинский. – «Жадность фрайера сгубила!» Того, что я тут «надыбал», мне хватит на несколько жизней – даже, если начинать их с нуля!

Первым делом он перепрятал ценности из этого укромного местечка в другое, не менее укромное. Это не заняло много времени: и местечко давно уже было «готово к приёму товара», и «товар», при всей его величине, был достаточно компактен: не мешки с картошкой!

Закончив перенос тайника, Аркадий Леопольдыч, теперь уже на виду дежурной смены, с деловым видом покрутился и у других складов. И только убедившись в том, что его деятельность вызвала у персонала должную реакцию – а именно стремление при появлении начальства тут же нырнуть в первую попавшуюся щель – он с папкой под мышкой с видом усталым, но исполненным удовлетворения, вышел за ворота.

Ему было хорошо. Правда, если бы он узнал, сколько золота и камней в результате операции, коснувшейся его лишь боком, получили Зампред ГПУ и Закладин, ему сразу бы стало плохо. Но, если бы Зампред ГПУ узнал о том, что его дружок «открыл» ему далеко не все тайники, и в результате заполучил долю, значительно превышающую долю сановного покровителя, то радости уже в нём от получения сокровищ поубавилось бы в ещё большей степени…

Вот, уж, действительно: кому суп жидок – кому жемчуг мелок!..

Глава сорок третья

Пароходом из Марселя группа Концова без пересадок и приключений добралась до Одессы. Дальнейший маршрут также не представлял собой особенных сложностей: никто из участников похода ещё не забыл отступления двадцатого года.

До Москвы добирались поездом, на перекладных, рассредоточившись по одному в разных вагонах. И только в Москве, на Киевском вокзале, спутники нашли друг другу – но лишь глазами.

Приказом Концова никому из группы не дозволялось подходить друг к другу ближе, чем на пятьдесят метров. Находясь на вокзале, люди полковника смогли по достоинству оценить предусмотрительность командира: вокзал буквально кишел любопытствующими. Какие именно организации они представляли – было не суть важно.

Занятые вопросами бдительности, спутники Концова и не заметили, как у входной двери в здание вокзала полковника едва не снёс выбегающий на перрон барин: при бороде, в великолепном пальто, с отменной тростью в шляпе и с чемоданами в руках.

– Простите, Бога ради, неуклюжего старика!

Пока тот рассыпался в извинениях, Концов с видимым неудовольствием помогал гражданину собирать его рассыпавшиеся вещи – и вдруг…

– Здравствуйте, Павел Андреич! Только не поднимайте головы!

Этот голос Концов узнал бы из тысячи: шеф! Сам шеф прибыл встречать его на вокзал! Хотя, ничего удивительно в этом не было: не желая рассекречивать своего – и только своего! – агента, Зампред ОГПУ и не думал поручать эту миссию кому-либо из подчинённых – даже Сазанову.

– Продолжайте копаться, как ни в чём не бывало, а я, тем временем, засуну Вам в карман одну бумажку,

И, словно не удержав равновесие, он чуть ли не упал на Концова, незаметным для посторонних движением руки опустив в карман пиджака того свёрнутый в трубочку лист бумаги.

– Бога ради, простите! Сколько неудобств – и всё из-за моей неуклюжести!

Этот текст, сказанный нарочно громким голосом, адресовался публике. Но та совершенно не заинтересовалась рядовым вокзальным инцидентом: подумаешь, столкнулись в дверях два пассажира – эка невидаль!

– Там – всё, что Вы просили: план обоих посольств, план подходов к ним и разные мелочи. Кстати, мы своё дело уже сделали. Спасибо Вам от лица Советской власти – и успехов!

Это было выдано Зампредом на высоком профессиональном уровне, почти без артикуляции. И тут же чекист, которого в его наряде невозможно было отличить от настоящего барина, принимая от Концова какие-то свёртки, «легально» вышел на «заключительный аккорд».

– Благодарю Вас! И ещё раз извините за хлопоты! Всего наилучшего!

С достоинством приподняв шляпу, он, не оглядываясь, поспешил на перрон.

Блюдя инструкцию, Концов огляделся. Но в этот раз он соблюл её исключительно в профилактических целях: ни один из его спутников не стал свидетелем этой сцены. Все были заняты собственной мимикрией. Более того: инцидент в силу его заурядности не заинтересовал не только их, но и никого из тех, кто находился у касс и в зале ожидания.

Убедившись в том, что всё прошло гладко, Павел Андреич с деланной небрежностью сунул руку в карман. Рука сразу же нащупала бумажную трубочку. Так как определённое им время для сбора членов группы ещё не подошло, он решил посетить вокзальный туалет.

Не обращая внимания на лужи на полу и специфическое амбре, которое невозможно уже было перебить никакими химикатами, Концов заперся в одной из кабинок. Убедившись в том, что его манипуляции останутся исключительно его достоянием, он вытащил трубочку и быстро развернул её.

Как он и предполагал, объект поисков в обоих случаях находился на втором этаже здания. Место было отмечено крестиком. Концов неоднократно бывал в зданиях с такой планировкой, и знал, что традиционное место устройства тайников – либо библиотека, либо служебный кабинет. А так как здания, ныне занимаемыми дипмиссиями, ранее принадлежали частным лицам, то можно было с большой долей вероятности предположить, что и новые хозяева не стали изменять старым традициям.

На обратной стороне листка имелся сделанный от руки план канализации, ведущей за ограду дипмиссий. Именно таким способом Концов предложил ГПУ проникнуть в посольства и изъять ценности. И именно таким же способом он собирался проникнуть туда и сам, вместе с членами своей группы.

«Значит, всё уже – в ГПУ…»

Павел Андреич удовлетворённо хмыкнул: теперь не было необходимости взламывать двери тайников и сейфов. Тем более что в инструкции подробнейшим образом было указано, как открыть их спокойно, без шума и суеты.

Конспиративно спустив воду и ступая предельно осторожно, чтобы не угодить в лужи, Концов покинул туалет. Уже за дверями он взглянул на часы: пора было выходить на связь. И решительным шагом он направился к выходу в город…

В условленном месте сквера на Тверской «кладоискатели» смогли, наконец, соединиться. На место встречи все подошли одновременно с разных сторон. Как в детективной фильме.

– Все?

Концов оглядел «соратников».

– Ну, что ж: пока всё идёт по плану. Теперь наша задача: не привлекая к себе внимания, дождаться сумерек и скрытно подобраться к зданию дипмиссии «номер один». Инструмент?

Один из спутников щёлкнул замком саквояжа. Откинулась крышка. Тускло блеснул воронёной сталью набор воровских ломиков, ключей и отмычек – как говорится, на все случаи жизни.

– На месте! – удовлетворённо кивнул головой Концов. – Спецовка?

Второй из спутников щёлкнул замками другого чемодана: на дне вместительного прямоугольника лежали куртки, брюки и сапоги.

– На месте! Вопросы?

Один из «кладоискателей» – по документам слесарь Михеев, а «по жизни» – ротмистр Головня, поднял голову.

– Виноват, господин полковник…

– Товарищ Иванов! – внушительным голосом поправил его Концов. – Товарищ Иванов. И впредь прошу блюсти конспирацию. Даже в тех случаях, когда мы одни и ближайший прохожий находится от нас в сотне метров. Потому, что уши есть не только у стен, но и у кустов. Понятно?

«Слесарь Михеев» коротко кивнул головой.

– Всем понятно?

Головы остальных членов группы присоединились к голове «Михеева». Призвав спутников к порядку, Концов перевёл взгляд на ротмистра.

– Итак?

– Как мы попадём в посольства, госп… товарищ Иванов? Там ведь и внешней и внутренней охраны – до чёртовой матери? Не штурмом же их брать?

– Всё?

– Всё.

– Вы, «товарищ Михеев», – иронически усмехнулся Концов, – вероятно, полагаете, что я изнемогаю от желания познакомиться с ГПУ, а впоследствии стать героем застенков Лубянки?

Отработав иронию, Концов тут же переключился на другой режим. Черты его лица стали жёсткими, а выражение – холодным и недоброжелательным. Ну, чтобы всем стало ясно, кто здесь самый умный.

– Такого желания у меня нет. Жизнь мне ещё не надоела. А, значит, и вы поживёте ещё за компанию со мной!

Лица спутников прояснились: отвыкли господа от России. Да и слухи о делах ЧК-ГПУ не способствовали росту оптимизма.

– Да разве мы сомневаемся в этом, госп… товарищ Иванов?

Поручик Уханов – по «легенде» товарищ Лыков – преданными глазами уставился на Концова. – Просто хочется быть уверенным, что идём «не наобум Лазаря»…

– Не беспокойтесь, товарищ Лыков.

Концов снисходительно похлопал Уханова по плечу.

– Комфорта я Вам не обещаю, но проникновение в посольство гарантирую…

Вечером того же дня, рассредоточившись по одному, «искатели сокровищ» наблюдали за зданием посольства из палисада дома напротив. Они ждали, когда закончится традиционный для англосаксов полуночный «обед».

– Сволочь нерусская! – тихо выругался «Михеев». – Даже пожрать вовремя, как все нормальные люди, не могут! Сиди тут, мёрзни, как собака бездомная!

Ближе к часу ночи свет в окнах погас. Концов взглянул на часы.

– Пора!

Находившийся подле него Михеев лёгким посвистом дал знак остальным: «Приготовиться!»

Члены группы, уже переодевшиеся в рабочую спецовку, по одиночке покинули укрытия и сосредоточились у чугунного люка. «Михеев» подцепил люк коротким ломиком и, стараясь не шуметь, осторожно сдвинул его в сторону. Как и полагается отважному командиру, Павел Андреич первым нырнул в черноту люка, освещаемую только лучом ручной лампы. Спустившись вниз, он дождался остальных и развернул лист. Любознательный Михеев не удержался – и заглянул через плечо Концова.

– Ого!

Восхищение в его голосе делило место с уважением.

– Откуда это у Вас, господин полковник?

Игнорируя на этот раз «полковника», Концов хмыкнул.

– Готовился! А Вы думали, товарищ Михеев, что мы пойдём «наобум Лазаря»?

Все заулыбались: «я возвращаю Ваш портрет» в исполнении полковника не заставило себя долго ждать.

– Нет, дорогой товарищ: информация получена мной ещё там, из надёжного источника, который некогда имел дело с городской канализацией.

– А-а-а, – переполнился уважением «Михеев». – Вот это – подготовка, господин полковник! А то я уже, грешным делом, подумал, что придётся импровизировать на месте!

– Импровизации такого рода обычно заканчиваются в ГПУ…

От таких слов «Михеев» не мог не вздрогнуть.

– Так же, как и импровизаторы! – «передёрнул затвор» Концов. – Ладно, пошли, господин «импровизатор»…

Идти пришлось недолго – минут десять, не больше, и то, потому что Концов однажды сбился с маршрута. Да и как тут не сбиться: канализационный ход – не Тверской бульвар, а это путешествие под землю было первым для Пал Андреича. Но «на точку» группа вышла почти вовремя.

– Выходим здесь! – распорядился Концов, сверившись с планом. Уже на поверхности он сориентировался на месте.

– Так. Похоже, это – дверь «чёрного хода»: то, что нам и нужно!

Его спутники, перемазанные в грязи и провонявшие специфическими ароматами канализации, обменялись повеселевшими взглядами.

– «Михеев» – за дело! – шёпотом скомандовал Концов.

Ротмистр, на цыпочках подкрался к двери, открыл чемоданчик, вынул из него связку отмычек и приступил к работе.

– Хреновы англосаксы! – удовлетворённо прошептал он, сияя лицом: дверь открылась уже со второй попытки. – Даже запираться, как следует, не научились!

По одному в затылок друг другу, группа просочилась внутрь здания.

– Второй этаж! – скомандовал Концов. – Направо по лестнице в самом конце коридора!

Посольство спало – в том числе и те его работники, которым никак не положено было делать это в данное время. Поэтому никто не помешал Концову и его спутникам беспрепятственно добраться до нужной двери. И с ней у «товарища Михеева» не возникло проблем.

– Ого, сколько книг!

В голосе ротмистра звучало отнюдь не восхищение, а, напротив – тревога.

– Как же мы найдём вход в тайник? Тут и до утра не управишься! И, почему Вы, господин полковник, думаете, что товар – здесь?

Концов вздохнул, одним этим звуком предельно ясно демонстрируя своё отношение к несостоятельности доводов автора.

– Книжки надо читать, «товарищ Михеев»! Тут не надо быть семи пядей во лбу! Этот способ припрятывания ценностей используется, едва ли не в каждом детективе!

Конечно, он не мог сказать подельникам, что об этом способе сам узнал отнюдь не из книг, охотником до которых никогда не был, а из инструкции шефа. Но, говоря об «избитости» сюжета, Павел Андреич не лгал: даже он – не знаток литературных стилей – был прекрасно осведомлен об этом хотя бы по рассказам других.

– Заметьте: стеллажи состыкованы друг с другом, хоть и плотно, но места стыков вполне различимы.

Азартом Концов напоминал сейчас охотника, напавшего на след зверя.

– Кнопка, открывающая вход в комнату, должна быть расположена на уровне человеческого роста: не лёжа же на брюхе, её нажимать! Ищите под книгами, а также по углам стеллажей!

Искать, конечно, не было необходимости: из инструкции он знал, где находится кнопка. Но всё должно было выглядеть максимально достоверно: упорные поиски, матерки, отчаяние – и, наконец, радость находки!

Всё произошло так, как и задумывалось. На исходе пятнадцатой минуты – опять для пущей достоверности, Концов отвёл на поиски именно столько времени – он сам радостным шёпотом воскликнул:

– Есть!

Начавшие уже паниковать «следопыты» тут же сгруппировались вокруг предводителя. Концов решительно надавил на кнопку – и огромный стеллаж медленно отъехал в сторону, открывая взору массивную дверь серо-стального цвета.

– Она!

В голосе «слесаря Михеева» слышалось не столько восхищение, сколько удивление: кажется, он действительно не верил в эту затею.

– Попробуйте открыть! – показал на дверь Концов.

– Слушаюсь, господин полковник!

«Михеев» вооружился связкой с отмычками, «фомкой» – и…

– Она не заперта!

Ротмистр медленно повернулся к подельникам. Лицо его уже успело принять меловой окрас, а глаза – достаточно заметно выкатиться из орбит.

Без труда обнаружив в «Михееве» признаки неподдельного ужаса, Концов и сам постарался максимально правдоподобно утратить лицо.

– К-как не заперта?

В порыве творческого энтузиазма Павел Андреич решил, что небольшое заикание не только не помешает, но и придаст «испугу» большую достоверность, не говоря уже о дополнительном колорите. Отодвинув в сторону опешившего «Михеева», он с силой надавил на дверь, которая и в самом деле не образовывала с косяком единого целого. Тяжёлая стальная махина медленно поплыла внутрь помещения.

Никто из участников «экспедиции», не исключая и самого Концова, прежде не видел такой комнаты. Стены без окон и отдушин, а также пол и потолок были обшиты толстыми звуконепроницаемыми листами легированной, отсвечивающей синевой, стали. По углам комнаты стояли чемоданы и баулы немыслимых, каких-то прадедовских, размеров.

– Вот они!

И Концов бросился к одному из чемоданов, не забыв по дороге схватиться за сердце: играть – так играть! Остальные «искатели сокровищ», хоть и изнемогали от желания последовать за ним, остались стоять на месте: все они были людьми военными, а соответствующей команды пока не последовало.

Прошло не меньше минуты, прежде чем Концов повернул к ним своё лицо. Лица на лице не было.

– Пусто… – только и смог выдавить он из себя.

И вот тут напряжение достигло критической массы – и, как и полагается по законам физики, а равно биологии, произошёл выброс энергии. Пренебрегая требованиями дисциплины, все трое кинулись рыскать по баулам и чемоданам. Вскоре их убитые физиономии составляли достойную конкуренцию лицу предводителя.

– Проклятые буржуи…

Пылая гневом, первым пришёл в себя ротмистр.

– Головой ручаюсь: их работа!

Не горя желанием принимать ставку, Концов ограничился кивком и текстом.

– Похоже, что так… Ну, что будем делать, господа?

Прежде чем окончательно «полинять», «Михеев» напоследок сверкнул глазами.

– Проверим второй адрес – что ещё делать, господин полковник…

Павел Андреич медленно встал с чемодана.

– Согласен. Только прежде, давайте зафиксируем результат нашего пребывания здесь.

С этими словами он вынул из вещмешка фотокамеру. Кое-как закрепив её на одном из чемоданов, поставленном «на попа» и временно определённом на роль штатива, Концов сделал несколько снимков комнаты и пустых чемоданов. Подельники в это время ассистировали ему: один руками и ногами фиксировал на месте чемодан-«штатив», двое других отверзали пустые чрева баулов и чемоданов и позировали с ними фотографу-любителю.

Затем Концов вынул из кармана пиджака пару относительно чистых листов бумаги, и в нескольких словах отразил в них результат осмотра «места происшествия», который все четверо скрепили своими подписями. Сложив акты-протоколы вчетверо, и водворив бумагу обратно в карман, полковник мрачно скомандовал:

– На объект номер два!..

То, что произошло на «объекте номер два», «один в один» повторило уже случившееся «на объекте номер один» – за тем лишь исключением, что на этот раз вход в потайную сокровищницу декорировал не книжный стеллаж, а огромный стальной сейф, который, после нажатия соответствующей кнопки, медленно отъехал по рельсам в сторону.

«Охотникам за сокровищами» не оставалось ничего другого, как и тут зафиксировать отрицательный результат вояжа на фотопластинках и бумаге.

– Ну, что можно сказать: «обогатились» мы сказочно! – подвёл итог Михеев. Удручённые случившимся – точнее, не случившимся – его компаньоны не захотели топтаться на больной мозоли. Да и, пожеланий они этого садомазохизма, Концов не позволил бы: он уже призвал «Михеева» к порядку, и теперь глядел на часы.

– Возвращаемся! Отрицательный результат – тоже результат. Надеюсь, Барон сумеет правильно оценить его и извлечь хоть какую-то пользу…

Обратный путь до Марселя прошёл спокойно, и незадачливых искателей бриллиантов никто всерьёз ни разу не потревожил. Всю дорогу «искатели» молчали, погрузившись в себя. Каждый со страхом ожидал «высочайшей» резолюции. Чтобы не отрываться от коллектива – и для большей достоверности образа – Павел Андреич не уступал соратникам в части демонстрации «упадка духа». Разумеется, с поправкой на статус начальника и «традиционное присутствие духа». Такое, вот, казалось бы, несочетаемое сочетание: «наличие отсутствия»…

…По прибытии в Париж Концов первым делом, даже не смыв с лица дорожную пыль, отправился на доклад к Барону.

– С нетерпением жду Вас, Павел Андреич!

Барон с протянутой для рукопожатия рукой кинулся навстречу полковнику.

– Я уж думал. Не случилось ли чего, и…

Едва взглянув на Концова, глава РВС не закончил фразы, не добежал и не обменялся рукопожатием с полковником: окаменел на половине пути вместе с протянутой рукой.

– Ничего?!

Вместо ответа Концов протянул Его Высокопревосходительству объёмистый бумажный конверт. Скрипя негнущимися ногами, Барон медленно добрался до стула и высыпал содержимое конверта на стол.

По зелёному сукну расползлись отпечатки с негативов, сделанные в одном из ателье Одессы, а также акты об отсутствии ценностей на месте, составленные на обоих объектах – «номер один» и «номер два».

Барон просмотрел акты мельком, но на фотографиях задержал внимание чуть дольше.

– Красноречивый документ…

Он усмехнулся и выронил из рук фотографию с изображением пустого чрева баулов и чемоданов.

– Весьма красноречивый документ, Павел Андреич…

Обращение по имени-отчеству свидетельствовало о том, что лично к полковнику в связи с плачевным итогом похода за сокровищами у Его Высокопревосходительства претензий нет.

– Я постараюсь использовать его надлежащим образом…

Блуждая глазами по сторонам, Барон неожиданно наткнулся на взгляд капитана – и ещё более неожиданно не отвёл свой. Но больше всего Концова поразил даже не этот факт, а то, каким был взгляд Барона: не просто уставшим, не просто обречённым – каким-то потусторонним.

Глаза Его Высокопревосходительства были красными – и наверняка не только от бессонницы. За бессонницу говорили лишь тёмные круги под глазами. Но припухлые веки говорили уже о совсем другом, не свойственном прежде Барону.

– Скажите, Павел Андреич – только честно, как на духу: а Вам, лично Вам, не надоело всё это?

Концов опешил: вопрос был явно не из ассортимента Его Высокопревосходительства. Скорее, этот вопрос подошёл бы Клеймовичу – как начальнику контрразведки.

– Вот всё это?

Барон не только не унимался: он пока всего лишь «закипал».

– Вся эта мышиная возня, которую некоторые полагают борьбой? А, Павел Андреич?

Требовательный тон Барона дополнился требовательным же взглядом его выцветших глаз: куда только делась минутной давности печаль из них?!

– Вот Вы неоднократно ходили за кордон, в самое логово большевизма, рисковали жизнью. А Вы никогда не думали: ради чего я это делаю? А, Павел Андреич?

Концов уже почти собрался ответить что-нибудь в ура-патриотическом духе с небольшой примесью фатовства, как вдруг понял, что Барон его не проверяет «на вшивость». Похоже, что Его Высокопревосходительство сам терзался раздумьями. И Павел Андреич перестроился буквально «на марше».

– Да как Вам сказать, Ваше высокопревосходительство… Разные мысли приходят на ум… Разные… Не буду скрывать, среди них попадаются и такие, что сродни Вашим…

На всякий случай Концов решил схитрить – и, как щитом, «прикрылся» Бароном.

– Но я твёрдо решил, Ваше высокопревосходительство: с Вами – до конца! Чтобы там ни случилось, а Вас я не оставлю! При этом я не могу гарантировать, что подобного не произойдёт, займи Ваше место один из двух Ваших «заклятых друзей»…

Барон мрачно усмехнулся.

– И Вы, Ваше высокопревосходительство, всегда можете быть уверены в моей преданности!

Веки припухших глаз Барона неожиданно покраснели ещё больше и увлажнились. Как он ни старался, но удержать выкатившуюся из глаза слезинку ему не удалось. Потому что выкатилась она, как и полагается в такой ситуации, предательски, застав «носителя» врасплох.

– Павел Андреич… Я никогда не забуду этой минуты… У меня просто нет слов, чтобы выразить Вам… чтобы выразить…

Барон так и не смог сказать, для чего именно у него нет слов, и что он хотел бы ими выразить. Вместо этого он только крепко пожал руку Концову.

– Да, но как же быть с людьми из Вашей группы…

В очередной раз Барон наглядно демонстрировал то, что лирик из него – никудышный. Ну, может, это – излишне суровая оценка, но «вытягивать из себя душу» Барон явно не собирался. Даже «изливаясь», за самыми неожиданными признаниями он никогда не забывал дела.

– Павел Андреич, я бы не хотел, чтобы обо мне говорили, будто глава РВС посылает людей на смерть «за здорово живёшь»…

– Ваше высокопревосходительство!..

В голосе Концова слышался лёгкий укор.

– Я уже имел честь докладывать Вам, что решение этого вопроса я беру на себя – в независимости от того, насколько успешной или неуспешной окажется наша миссия!

Землистое – особенно в последнее время – лицо Барона прояснилось.

– Благодарю Вас, Павел Андреич! В который уже раз Вы выступаете в роли моей личной палочки-выручалочки! И чтобы не выглядеть, как говорят мужики, свиньёй неблагодарной, я хочу сказать Вам: в любой момент, когда посчитаете нужным, Вы можете отойти в сторону! Я всё пойму и осуждать Вас не стану!

Концов подобрался и сдвинул каблуки.

– Благодарю Вас, Ваше высокопревосходительство! Но я пока не собираюсь отходить в сторону. А если и сделаю это, то только после Вас: сами знаете – субординация-с!

Он улыбнулся. Улыбнулся и Барон. Гнетущая обстановка, на которую дополнительным грузом навалилась и неудача похода за сокровищами, несколько разрядилась.

– Ну, что ж, Павел Андреич. Можете отдыхать до завтра… Нет: до послезавтра…

Концов изысканно благородно кивнул головой и вышел. За углом его уже поджидали «товарищи по несчастью».

– Ну, что? – не выдержал ротмистр. – Большой палец – вверх или вниз?

Концов рассмеялся.

– Что это Вас потянуло на эпитеты, ротмистр? «Большой палец»… «вверх»… «вниз»…

«Соратники» никак не реагировали на критику полковника: они ждали ответа. Они ждали решения своей судьбы. Концов не стал истязать компаньонов: не было времени.

– Прошу в мой кабинет, господа!

Когда «токари-пекари», вновь ставшие, пусть и беспорточными, но «господами», закрыли за собой дверь, Павел Андреич извлёк из сейфа три худосочных пачки.

– Как и обещал: каждому – по двадцать тысяч франков!