Алекс Миро
Тайга: андроиды
Секреты
С тех пор, как Сибиряк вернулся домой, он почти не видел сны. Хотя до этого, в тысячах километров от тайги, ему всегда что-нибудь снилось. Он решил, что, наверное, обрел покой, умиротворение души, возможное лишь в родных местах. И хотя у Сибиряка было много забот, он все-таки чувствовал гармонию, исходящую от родного леса, от звезд, висевших над ним в небе, от холодного солнца, каким оно могло быть только на неприветливых просторах Севера. Он просыпался как велено, по будильнику, пытался припомнить, видел ли он ночью сон, но тщетно. Вздохнув, он поднимался, надевал форму и шел на утреннее построение, а потом и на завтрак.
Они с Ледой часто сидели вдвоем за маленьким столиком у окна. Она рассказывала ему последние новости из Швеции. Ей было страшно за свою страну, от которой море отъедало сушу кусок за куском, как пакмэн из компьютерной игры конца двадцатого века. Если раньше она говорила о спасении Швеции, то теперь, когда в ее стране шла эвакуации и большая часть населения перекочевала вглубь, подальше от поднимающейся воды, она начала говорить о спасении всего скандинавского полуострова. Сибиряк чувствовал, что Леда теряет корни, как теряет их дерево, спиленное у самой земли. Оно накреняется и ухается оземь, отделенное от того, что его питало. И в эту минуту он благодарил Бога за то, что сам он вернулся домой, ведь его судьба могла сложиться иначе.
Через месяц тренировок на симуляторе, Туяра разрешила ему сесть за штурвал учебного истребителя. Сама она заняла место сзади, страхуя Сибиряка дублирующим оборудованием, которое в случае ошибки ученика становилось приоритетным, чтобы инструктор мог сам вести самолет. Сибиряк чувствовал себя вполне уверенно в небе, которое чуть больше месяца назад казалось ему неприспособленной для человека территорией.
– Почему самолеты не оснащены тем же искусственным интеллектом, что и бронированные машины? – спросил он однажды у Туяры, вытирая со лба катящийся градом пот. Они уже стояли на земле, и Сибиряку было и стыдно, и страшно одновременно. У него тряслись ноги. Он что-то напутал в управлении и их самолет сорвало в пике, из которого полковник едва смогла его вывести.
Туяра сняла летный шлем, убрала со лба мокрые пряди черных волос.
– Что будет с нами, если мы заменим людей на искусственный интеллект? Зачем мы тогда нужны? – она помедлила. – Тогда служить будут программисты, а все остальные пойдут… Я не знаю куда… Нет такой отрасли, в которой людей нельзя заменить. Но никто не допустит этого, ни Титов, ни кто-либо в мире. Это безумие, которое отправит человека на свалку истории.
Сибиряк подумал, что она права. Она вообще часто была права.
Хотя Туяра и Антон не выставляли свои отношения на показ, Сибиряк все же заметил прочную связь между ними. Такое ни с чем не спутаешь. Когда двое влюбленных случайно встречаются, они могут отводить друг от друга взгляд, коротко здороваться, не останавливаясь для разговора, но незримую нить между ними можно буквально отследить глазами, как если бы она была протянута физически. Сибиряк прекрасно понимал, что именно Лебедев нашел в этой женщине. Она была строга, но и добра, она была категорична, но могла изменить мнение, если того требовали обстоятельства, она была решительна в высказываниях, но никогда не пересекала черту, за которой начиналось оскорбление. И еще, Сибиряк отмечал в ней глубокий духовный внутренний мир, в котором было место для веры во что-то, что она несла в своем сердце.
На следующий день после инцидента в небе, Сибиряк с Антоном прогуливались по лесу.
– Туяра верит в Бога? – спросил Сибиряк.
– Не в нашего, – ответил Антон и, запустив руку в расстегнутый ворот формы, дотронулся до нательного крестика.
– В богов из Якутских приданий? – предположил Сибиряк.
– Да, но мы с ней никогда не говорим об этом.
– Почему? – удивился Сибиряк.
– Это ее личное дело. У каждого человека должно быть что-то такое, о чем знает на свете лишь он один. Тогда, что бы не случилось, как бы не тонул твой корабль, у тебя всегда есть торчащая над поверхностью мачта, за которую можно зацепиться. У каждого должен быть свой секрет.
Сибиряк подумал о том, что было у него самого. Наверное, его отношения с тайгой и были его тайной. Ее послания, адресованные ему одному. Послания, о которых ему даже не пришло в голову кому-нибудь рассказать. Значит, у него есть своя корабельная мачта, на всякий случай. Он посмотрел на освещенные кроны деревьев, купающиеся в последних лучах заходящего солнца. Его тайна.
Они с дядей провели половину ночи среди деревьев, просто брели куда глаза глядят, чувствуя себя безопасно в этих местах. Над ними пролетали военные дроны, за лесополосой слышался звук круглосуточной стройки, а под ногами шуршали травы.
– Туяра рассказала мне о вашем полете, – начал дядя. Сибиряк едва различал его в темноте. – Так не годится. Прошел уже месяц, а твой страх перед небом не убывает.
– Я с самого начала знал, что так и будет, – заметил Сибиряк. – Я всегда боялся летать, а меня определили в авиацию. Что я могу поделать?
Антон задумался. Он наступил на ветку, та хрустнула, и тут же они услышали шуршание прелых после зимы листьев – кто-то маленький пустился наутек в темноте.
– Прости, все получилось не так, как ты хотел. Но проблема в том, Сибиряк, что когда ты приехал, то не хотел ничего. И что прикажешь с этим делать? Оставить тебя штатским до тех пор, пока ты себя не найдешь? По нынешним временам это непозволительная роскошь. Ты не оставил мне выбора.
– Я знаю, и ты меня прости, – повинился Сибиряк.
– Мне не за что на тебя обижаться. Я счастлив, что ты вернулся домой. А поскольку ты уже оказался в авиации, то тебе придется с этим смириться.
– Значит, я не узнаю, каково мое предназначение, – с тоской заметил Сибиряк.
– Если ты не понял этого за восемьдесят лет жизни, я бы на твоем месте не надеялся, будто что-то изменится. К тому же, кем бы ты ни был – летчиком, разведчиком, десантником, да кем угодно, – твое предназначение кроется совершенно в другом.
– В чем? – с интересом спросил Сибиряк.
– Ответ на этот вопрос придет со временем. А пока живи как есть, и избавься наконец от страха перед небом. Тебе все равно придется это сделать, так что не тяни.
Дальше они шли молча. Сибиряк вспоминал Еву, их общий прекрасный мираж, их души, которые тайга соединила вместе. То и дело образ Леды вставал перед его мысленным взором, и он чувствовал себя виноватым перед ними обеими.
Шпион
Накинув камуфляжный плащ, Донг Ли пробирался по лесным тропам на мотоцикле. Время от времени он останавливался, сверялся с картой на экране браслета и снова ехал дальше. Хорошо, что его мотоцикл совершенно не производил шума. Вокруг раскинулась тайга, высокие кроны деревьев надежно закрывали его от дронов-разведчиков, круживших над всей территорией Мирного. Встроенные в систему управления мотоцикла, радары замечали дронов, и генерал сворачивал подальше от них то влево, то вправо. Или останавливался, спешивался и прижимался спиной к дереву на случай, если тепловизоры вдруг засекут его на открытой местности. Он смотрел вверх: маленькие шустрые беспилотники с тремя пропеллерами транслировали данные на сервера инженерного корпуса.
Точка на карте – его главная цель – приближалась. Скоро он будет на месте. Это его шанс. Даже если маршал и Антон Лебедев говорили правду, если в вертолетах засбоила электроника и случилось это потому, что природа всегда будет сильнее человека, он должен убедиться сам. Как отец он имел право знать, при каких обстоятельствах погиб его сын. Конечно, ему никогда не предоставят точные сведения только лишь потому, что оснащение российской военной авиации строго засекречено. Он это понимал, но он не собирался раскрывать чужие военные тайны. Ему надо лишь узнать, как погиб его мальчик, мучился ли перед смертью, и взорвался ли его вертолет прежде, чем разбиться о скалу, или все было наоборот. Это не имело большого значения для других, но для него, для отца, узнать подробности стало смыслом жизни.
И вот он ехал по ночной тайге, ориентируясь на данные своего компьютера. Наконец, он был на месте. На вырубленном пятачке земли за оградой стояли вертолеты. Расследование аварии было закончено, но вертолеты почему-то так и не отбуксировали в ангар.
«Те самые», – генерал Ли вздохнул. Вертолета его сына здесь быть не могло, от него остались только обломки, но тут стояли машины его товарищей. Может быть именно их его сын видел в последний миг своей жизни. Эта мысль заставила сердце генерала биться быстрее.
Вокруг установили переносные станции для зарядки андроидов: неделю после трагедии они охраняли территорию, не допуская посторонних к вертолетам. Здесь же оставили мобильные павильоны для айтишников, которые работали с бортовыми компьютерами на месте.
Ли спешился, снял шлем, повесил его на руль мотоцикла. Он пробирался по мху, так удачно приглушавшему его шаги.
«Какое запустение», – подумал он с тоской. – «Здесь повсюду смерть и забвение».
Он обошел забор по периметру.
«Если бы мне однажды сказали, что я буду ходить словно вор в чужой стране, ночью, по чертовому лесу и думать о том, как погиб мой сын, я дал бы голову на отсечение, что лучше умру, чем попаду в такой ад».
Ли подошел к единственным воротам с биометрическим замком. На всякий случай подергал решетку. Заперто.
«И вот я здесь, и таскаюсь по кругу в надежде узнать то, что уже не имеет значения для моего сына. Говорят, можно пережить все, кроме собственной смерти. Но разве это жизнь?»
Он еще раз прошел вдоль забора, прикидывая, как ему пробраться внутрь периметра, и наконец нашел отстающую от земли часть заграждения. Ли с силой потянул ее, сетка приподнялась. Он прижался к земле, выжидая, но вокруг было тихо.
Заброшенные станции подзарядки стояли вдоль ограждения и, пробираясь прямо за ними, он мог остаться незамеченным дронами-разведчиками. Ли уже было собирался залезть внутрь одного из вертолетов чтобы изучить бортовой компьютер, как увидел круг, накрытый брезентом. Ему показалось, что там могут лежать обломки вертолета Зихао. Он подошел, приподнял брезент. Непроглядная темнота и запах свежевырытой земли. Зажигать фонарик было опасно – дроны периодически пролетали над этим местом. Генерал отодвинул тяжелую ткань. Кажется, здесь яма. Он щупал почву руками, аккуратно сползая по холодным земляным краям. И вдруг над огороженной зоной взвыла тревожная сирена.
От страха Ли подался вперед и съехал вниз. Он пытался ухватиться за стенки, но в его руках оставались лишь комки земли. Он неудержимо сползал, да так быстро, что, когда посмотрел вверх, на приподнятый черный брезент, на освещенное красными огнями сигнализации небо, образовавшийся круг уже был размером с монету.
– Вот я и попался, – подумала Донг, и тут его тело зависло в пустоте, а потом ухнуло в бездну.
***
Ли ощупал себя с ног до головы. Только ушибы и ссадины. Чудо, что он ничего не сломал. Во время падения он несколько раз ударился обо что-то металлическое, вроде арматуры, налетел на бетонную балку, и только потом приземлился в освещенном длинном коридоре. Он огляделся по сторонам – этот коридор напоминал те, что они проходили с Титовым и Макаровым.
– Видимо, это и есть подземный город, – догадался он. – Но как, черт возьми, выйти отсюда?
Донг Ли сел, дал себе время подумать. Камер нигде не было видно, и, если ему повезет, он сможет дойти до ближайшего выхода. Хотя…
– Выбраться отсюда можно только на лифтах, но кабины у них стеклянные, и в каждом пролете стоит вооруженная охрана. Нет, это конец. Меня обвинят в шпионаже и расстреляют. Бесполезно объяснять маршалу, что я оказался в подземном городе случайно.
На всякий случай он проверил браслет, связи, не было. Ли посмотрел направо: длинный коридор сворачивал непонятно куда. Налево то же самое.
– Орел или решка? – он усмехнулся.
Когда Ли поднялся на ноги, то понял, что вывихнул лодыжку. Под брюками наливался отек. Прихрамывая, он пошел направо.
У поворота он высунул голову из-за угла. Никого, только эхо голосов, но в таких тоннелях оно могло распространяться далеко. Стены, обшитые металлом, завибрировали, и тут же все прекратилось, наступила обманчивая тишина. Камер здесь не было. Ли облегченно вздохнул и пошел вперед. На этот раз коридор разделился надвое, обшивка сменилась на черный карбон, от чего оба прохода казались прорытыми в угольной шахте.
– Если здесь обшивка другая, значит, стены должны выдерживать другие условия, и поблизости что-то есть.
Пол был мягкий, будто резиновый.
«Каучук…» – Ли знал, что подмечать нужно любые детали.
Он снова выбрал правый коридор. Так их учили в военной академии. Если заплутал – выбираешь направление, и не меняешь его до тех пор, пока условия не изменятся.
С левой стороны коридора на фоне черного карбона серела бронированная дверь. Ли снова осмотрелся: камер нет. Он прижался к стене и осторожно пошел вдоль нее.
– Твою мать, – выругался он шепотом. Теперь до него начал доходить ужас положения. Одна единственная камера наблюдения – и генерал будет расстрелян за шпионаж. Скорее всего, у него нет шансов выбраться отсюда незамеченным.
Ли услышал шаги. В панике он метнулся к двери. Сбоку висел биометрический датчик. Шаги приближались. Не четкие, как поступь военных, и то хорошо. Возможно, кто-то из сотрудников. Есть шанс не сразу получить пулю в лоб. Без особой надежды он дернул за ручку, но дверь не поддалась. Деваться ему было некуда: бежать по коридору в обратную сторону глупо. Идущий увидит его, как только свернет за угол. Шаги были совсем близко. Ли услышал щелчок замка и в отчаянии дернул за ручку снова. Дверь открылась. Не веря в такую удачу, он забежал в лабораторию и осторожно прикрыл дверь. Генерал огляделся. У стены стоял короб. Крышка открыта, внутри застыла голубая жидкость. Подойдя поближе, Ли присмотрелся к содержимому. По виду жидкость имела консистенцию желе и фосфоресцировала. Ли поднял глаза: над коробом тихо пищал счетчик Гейгера, измерявший радиацию в помещении.
– Сколько гейгеров? – Ли в ужасе уставился на монитор. – Господи, еще пять минут, и я не жилец!
Он бросился назад, осторожно выглянул в коридор, никого. Ли вышел и поспешно закрыл за собой дверь.
Следующий коридор заканчивался шахтой лифта. Охраны на посту не было. Ли нажал на кнопку вызова. Лифт ехал сверху, и судя по времени спуска, там было не меньше двух этажей. Значит, он попал на один из нижних уровней.
Когда кабина остановилась, Ли на всякий случай спрятался за бетонную опору, но в лифте было пусто.
«Они выставили кучу охраны на время нашего посещения, чтобы произвести впечатление режимного объекта. На самом деле подземелье охраняется так себе», – воодушевился генерал. Он нажал на самую верхнюю кнопку, и лифт начал плавно подниматься. На лестничных площадках охраны тоже не было.
Минуc первый этаж. Он нервно следил за экраном, на котором высвечивались цифры.
– Ну давай, еще один…
Лифт вдруг остановился и завис между этажами, канаты задергались. Ли схватился за перила.
– Вот черт!
Он был уверен, что его засекла служба безопасности. Но, дернувшись, лифт поехал вниз и остановился на минус втором этаже. Двери открылись. Ли пару раз нажал на кнопку нулевого этажа – безрезультатно. Двери стояли открытыми, приглашая его выйти в полумрак сырого коридора.
Пол под его ногами мелко вибрировал. Генерал понятия не имел, где находится: система переходов, как он понял, была похожа на лабиринт: чтобы выйти из одной точки в другую нужен навигатор. Никаких указателей не было, а коридоры множились. Ему показалось, что он несколько раз прошел одно и то же место – в обшивке стены торчал чуть выкрученный строительный шуруп.
– Значит, нельзя все время идти вправо. Я кружусь, а мне нужно хоть что-то, вроде запасной лестницы, еще одного лифта или хотя бы дверей, чтобы сориентироваться.
Он наугад выбрал коридор, прошел немного и оказался у того же лифта, из которого только что вышел.
– Дьявол! Как такое возможно? Я все время двигался только вперед, а в итоге повернул назад!
Он приложил ладонь ко лбу, голова болела. Ему уже было все равно, найдет ли он выход самостоятельно или его выведут отсюда под дулами автоматов. Какое пустое жуткое место. Здесь вообще ничего не было: ни людей, ни дверей, никаких звуков, только сводящие с ума тишина и холод. Он кружился, не в силах найти выход, как крыса в лабиринте на лабораторном столе.
Теперь Ли выбирал левые коридоры. Три из них он прошел спокойно, но в четвертом свет из дежурного желтого стал синим. Этот коридор заканчивался дверью с биометрическим замком. Ли привстал на цыпочки, заглянул в смотровое окошко, но оно было замутнено специальным камуфляжем.
Замок щелкнул.
– Добрый день. – Из двери вышел сотрудник лаборатории в белом халате.
«Вот и все…» – подумал Ли.
– Сегодня вахта меняется раньше? Обход вроде через пятнадцать минут, – сказал он. – А… почему вы в штатском?
Лаборант замолчал, прикрыл за своей спиной дверь и уставился на генерала с подозрением.
В этот момент Ли пожалел, что не говорит по-русски. Ответ мог бы спасти ему жизнь, но стоит ему произнести хотя бы пару слов, лаборант быстро поймет, что перед ним иностранец.
Он сжал губы и пожал плечами, словно не знал, что сказать в свое оправдание. Сердце бешено колотилось. Генерал готов был смириться со смертью, но почему-то все равно был напуган до дрожи в коленях.
– Кажется, вам пора, – произнес лаборант странную фразу, развернулся и протиснулся в чуть приоткрытую дверь.
Ли подумал, что ослышался, он несколько раз моргнул, не веря своим ушам. И тут до него дошло. Он бросился бежать по коридору за секунду до того, как по всему подземному городу разнесся вой сирены и свет в тоннелях стал красным.
– Несанкционированное проникновение, несанкционированное проникновение…
Ли бежал, стараясь за оглушительным стуком сердца расслышать приближающийся топот солдатских ботинок. Они бежали слева. Значит, правый поворот. Он свернул в правый тоннель. Топот ног остался позади. Тревожный красный свет делал происходящее вокруг похожим на страшный сон. Покрывшись потом, забыв о больной ноге, Ли несся вперед, куда глаза глядят. Топот справа. Значит, левый коридор. Он чувствовал себя дичью, которую гонит стая охотничьих псов. Он надеялся только на свои инстинкты. Лифт в конце коридора! Снова тот самый, на котором он приехал. Он точно это знал, потому что одна лампочка в потолке не горела, и с этой стороны кабины царил полумрак. Ли остановился. Площадки возле лифтов были открытыми, и его будет видно, как на ладони.
«Невероятно!» Он знал, что во время тревоги охрана встает на выходе со всех этажей здания, чтобы не дать незваному гостю возможность улизнуть. Но здесь было пусто.
Топот раздался позади.
Ли заскочил в кабину лифта. Он помнил, что тот отказывался ехать наверх и нажал на кнопку нижнего этажа. Кнопка загорелась, двери закрылись и лифт поехал… наверх. Ли изумленно смотрел, как на мониторе отображается минус первый этаж, а затем и нулевой. Двери открылись. Окончательно сбитый с толку, он выбежал в широкий холл, из которого недавно входил в подземное царство, сопровождаемый маршалом Титовым. Опять пусто. Генерал уже ничему не удивлялся. Освещенный красным светом тревожной сирены, Ли пробежал по ангару, свернул к запасному выходу. В сторону главного входа спешили военные с автоматами наготове. Ли постоял, прижавшись спиной к стене во мраке якутской ночи. А затем, когда все стихло, вышел обратно в лес. Он завел мотоцикл и, не зажигая фар, бесшумно поехал между деревьями.
***
В своем аскетичном кабинете, где были только стол и пара стульев, сидел начальник разведки Василий Павлович. Не моргая, он смотрел в монитор на котором проецировались картинки с камер слежения подземного города. За его спиной стоял Виктор Титов.
– Можете вернуться по местам, – скомандовал Титов в коммуникатор.
По его приказу на каждой площадке у лифтов, в каждом коридоре, за каждым углом встала на посту охрана. Красный сигнал тревожной сирены погас.
Василий Павлович облегченно вздохнул.
– Вот идиот! Что теперь с ним делать? – спросил он, обернувшись к маршалу.
– Можно усилить охрану у списанных вертолетов, – ответил маршал. – Но какой в этом смысл? Ли ничего не узнает, даже если сам залезет в один из них. Пусть ищет правду, он ее не найдет.
Василий Павлович задумался.
– Когда его засекли в подземном городе и доложили мне, я сразу подумал, что генерал принялся шпионить.
– Хорошо, что ты связался со мной прежде, чем брать его с поличным, – Титов положил руку на плечо разведчику. – Видимо он просто провалился в строящийся запасной выход у склада списанных вертолетов.
– Да, мы оказались бы в неловкой ситуации. Стоило генералу попасться, мы не смогли бы сделать вид, что ничего не случилось, – согласился Василий Павлович. – Мы и так еле вывели его из подземелья.
Титов кивнул.
Он вспомнил о вертолетах, брошенных посреди тайги, об их промерзших фюзеляжах, освещенных луной. «Надеюсь, мы замели все следы», – подумал он. – «Очень на это надеюсь».
